Гравитация с синими глазами

      Аллен запоздало подошёл к двери, положив ладонь на ручку, и уставился на нее с таким глупым выражением лица, словно гадалка на алгебраическое уравнение. Ему ведь надо было сойти на этой станции!!!       - Ну и куда ты уже дергаешься, мелочь? - насмешливо проговорил японец, немного сощурив глаза. - Или ты собрался с поезда прыгать? Неужели моё общество настолько скучное для тебя? - может Аллену и казалось, но в голосе брюнета слышалась улыбка. Так значит, он тоже..?       - Но ты ведь сам говорил мне сойти на этой станции, - не мог остаться в долгу Уолкер, с усмешкой снова снимая одежду. Забавно, что про толстовку он и вовсе забыл, видимо намереваясь оставить её тут. Интересно, Канда это заметил?       - Тч, - мужчина распустил свои волосы и достаточно ловко завязал низкий свободный хвост. - Ты ещё начни возмущаться, недоросль. Вот и куда бы ты пошёл ночью в незнакомом городе?       - О, так ты обо мне беспокоишься, - зубасто улыбнулся седой. Теперь настал его черед поддевать оппонента. Впрочем их совершенно это не задевало, наоборот раззадоривало интерес в другом.       - Ещё чего! - Канда усмехнулся. - Хотя будет печально, если твой зад отымеют в грязной подворотне.       - И чего тебя мой зад беспокоит? Неужели сам на него глаз положил? Так знай! - Аллен театрально заламал руки, ладонью прикрывая глаза. - Я не такой! Маменька мне говорила, что до свадьбы ни-ни!       Брюнет насмешливо взглянул на это представление.       - А мы маменьке твоей не скажем.       - Ну уж нет! Сначала колечко на палец, - юноша показал на свою ладонь. - А потом уже я позволю тебе прикоснуться к моему заду! - студент весело улыбнулся уголками губ. Забавно, но даже этого парня это все смешило.       - Так что там с твоими родителями? - решил все же напомнить о своем вопросе азиат, не сводя с Уолкера внимательных глаз. Ну вот, опять вернулось чувство, словно он на приёме у психиатра.       Аллен взглянул на сгущающуюся темноту за окном, редко между голыми ветвями деревьев можно было увидеть тепло-жёлтый блеск фонарей.       На самом деле седой не любил говорить на эту тему. То есть, вообще не говорил про это.       - Ну... они меня выгнали из дома,- все же смог это сказать. Странно, но он почему-то доверял азиату. Словно знал его несколько лет как минимум. Легко и спокойно.       - Почему?       Наверно это была та тема, когда из достаточно болтливого парня приходилось вытаскивать слова щипцами.       - Они решили, что я гей, - Аллен облокотился локтем о столик, положив щеку на ладонь и смотря больше на отражение Канды, чем в само окно. Брюнет, словно специально, так и не застегнул рубашку, подогревая интерес к тому, как выглядит татуировка полностью. Впрочем, под вечер в купе стало так жарко, что даже англичанину хотелось снять футболку.       - Устроили скандал на несколько дней, кричали, что сдадут меня в психушку, а потом... потом просто сказали, что не хотят меня видеть. И я ушел...       - А ты?..       - Не знаю, - седой и так понял, что хотел спросить Канда. - Девушки меня никогда особо не привлекали, но и опыта с парнями не было.       - Почему же ты тогда ушел? Сказал бы им, что ты не гей и все.       - Да но... а если бы я им был? Неужели они готовы от меня отказаться только из-за этого? Я же... я же не был бы чумным или ещё что-то в этом роде, - Аллен прикрыл глаза. Да, это было очень опроменичиво - вот так уйди из дома. Все, что он тогда взял с собой, это документы и скопленные на подработках деньги.       - К тому же, они знали куда я буду поступать и за все это время они... они ни разу не пришли ко мне. Понимаешь, Канда? Я ведь им даже не родной и... - говорить подобное было трудно. Аллен знал это. Знал, что они взяли его из детдома лишь потому, что так и не смогли обзавестись собственными детьми, но... - ... они так и не смогли меня полюбить. Как бы я не старался, как бы хорошо обо мне не отзывались учителя и какие бы отметки я не приносил, они так и не смогли меня полюбить. И я думаю, - юноша спрятал глаза за челкой, немного горько улыбаясь, - тот слух был лишь поводом, что бы от меня избавиться.       - В таком случае, - убедившись, что мелочь все сказал, Канда решил подать голос. - Разве это не хорошо для тебя же? Ты смог уйти от них без угрызений совести. Если бы не это, тебе пришлось продолжать делать вид, что ты не замечаешь того, что они не любят тебя. Тебе пришлось бы изображать семью. Так даже лучше.       - Да, но, - англичанин тихо вздохнул. Как и любой ребёнок, он хотел, чтобы его любили. Хотел иметь семью, дом, где его будут ждать и принимать таким, какой он есть. - Я ведь так и не понял как это - семья.       Снег с ещё большей силой стал ударяться о стекло, казалось, что ещё немного и оно не выдержит такого напора, так что белые льдинки проникнут в купе и заберут себе то тепло, что было тут. В свою очередь поезд отозвался гудением, словно это могло отогнать белый рой.       - Знаешь, стручок, а ведь можно проверить, был ли правдой тот слух, - Канда усмехнулся, смотря на Уолкера, его белая шевелюра в свете желтой лампы - единственного источника света в купе - приобрела золотистый оттенок, словно он вплел в свои волосы колоски пшеницы. Захотелось взъерошить его пакли, чтобы посмотреть, какими цветами будут переливаться волосы.       - И как же? - сейчас настроение было паршивей некуда. Аллен не любил сам себе признаваться в том, что его родители никогда не любили его и все эти годы лишь делали вид, что они семья, просто потому, "что же скажет общество", а тут ему ещё пришлось нечто подобное сказать незнакомому человеку.       - Ну. Например, поцеловать представителя своего пола, - Канда все же не удержался и, потянувшись вперёд, убрал чёлку с глаз паренька.       - И кого же? - юноша даже не дернулся, когда его волос коснулись. Наоборот это показалось ему... приятным? - Не подойду же я к первому попавшемуся парню со словами: "Хэй, знаешь, мне тут нужно узнать какой я ориентации. Не мог бы ты дать себя поцеловать?" - скептически сказал студент.       - Мелкий, не тупи, - у Канды нервно дернулась бровь. Боже, неужели этот пацан такой идиот? Конечно Юу тоже особо не мастер намёков, но все же... впрочем, злость прошла сразу же, стоило увидеть вытянутое лицо Стручка. Ну да, вряд ли ему каждый день взрослые мужчины предлагают поцеловаться. Впрочем, к азиату тоже не каждый день вламываются в купе.       - То есть... ты... и я... - Аллен забавно замотал руками, словно пытался жестами объяснить принцип обмена электронов между атомами.       - Тч. Я тебе предлагаю лишь поцелуй, а не выйти за меня замуж, - мужчина насмешливо взглянул на европейца. - Впрочем, если ты не хочешь...       - Хочу! - Уолкер наконец прекратил бесполезные кривлянья и, хоть он понял, что сказал это слишком громко и это должно было его смутить, решимости своей не убавил, даже когда услышал довольный хмык. Черт. Ладно. Если он откажется сейчас, то возможно будет жалеть об этом всю свою жизнь.       - Ну? Ты так и будешь сидеть там? Или думаешь, что люди целуются мысленно?       Насмешливый взгляд синих глаз нехило так злил. Он что, считает его глупым малым ребенком?!       Аллен рывком встал с кресла и, чуть не упав из-за резкой остановки, плюхнулся рядом с брюнетом на кровать-кушетку. Сейчас японец находился на расстоянии вытянутой руки и его, в прямом смысле, можно было коснуться. Теперь беловолосый мог увидеть более мелкие детали внешности Канды. Например то, что в уголках его глаз, когда он их чуть щурил, появлялись небольшие морщинки. То есть не такие, как обычно, а как у человека, который много работает и много устает. Интересно, сколько ему лет? А ещё его глаза оказались с синеватым отливом, прям как какой-то драгоценный камень. Разве у людей бывают такие глаза? Аллен понял, что японец пусть и выглядел строгим, но на самом деле был достаточно добрым и таким же уставшим, как и сам Уолкер. А может даже ещё более уставшим.       - Тч. Мелочь, ты во мне скоро дыру прожжешь, - беззлобно усмехнулся Канда и положил ладонь на щеку Уолкера. Японец осторожно прошелся подушечками пальцев по кромке уха, заправляя за него прядь серебристых волос.       - Пф. Ты ещё повозмущайся, - повторил его фразу европеец и, сев ближе, так что их бедра почти соприкасались, поддался вперёд. Губы так близко, что можно было ощутить не только чужое дыхание на своём лице, но и тепло другого человека. Аллен замер так, не решаясь сделать что-то ещё. Сейчас глаза англичанина отражали тёплый свет лампы, окрашивая холодно-серебристую радужку в янтарный цвет.       Канда не спешил сам подаваться вперёд просто потому, что это могло спугнуть этого парня. Уолкер был необычным, по своему импульсивным, так что даже несмотря на профессию брюнета, он не смог бы точно сказать, что сейчас происходит в беловолосой голове.       Студент закрыл глаза и наконец прижался в лёгком поцелуе к чужим губам, чувствуя как от такого нехитрого прикосновения собственное сердце заходится в каком-то безумном ритме. Так вот как это, целовать кого-то? Англичанин почувствовал, как его губы осторожно начали прихватывать и сминать, так что попытался повторить это движение.       Целовался ли когда-нибудь Аллен?       Нет.       В интернате особо не с кем, в католической школе для мальчиков подобный эксперимент не особо приведствовался бы, да и тогда родители его точно не смогли полюбили, а уже в университете на это не было времени. Впрочем, он нисколько не жалел, что отдаёт свой первый поцелуй мужчине, о котором ничего не знает.       Уолкер слишком расслабился, так что совершенно не противился тому, когда Канда немного надавил на его подбородок, заставив открыть рот, после чего туда проник чужой язык. Поцелуй из нежного и спокойного переростал в более жаркий, влажный. Такой, что Аллен забывал о том, что нужно дышать носом, и ему становилось ещё более жарко. Рука Канды, все это время перебирающая пряди волос на затылке, переместилась на спину юноши, прошлась от загривка и до поясницы, после вовсе забираясь под футболку и касаясь подушечками пальцев горячей кожи.       Аллен не особо сильно уперся руками в плечи азиата, что-то приглушенно промычав в поцелуй.       - Ты против? - Канда отстранился от чужих губ, не прекращая оглаживать ладонью спину парня. Японцу определённо было мало лишь одного поцелуя, было бы ложью, начни он отрицать, что этот мальчишка не привлекал его. Канда был из тех людей, кто старался быть предельно честным с собой. Но и насильно склонять к подобному он не имел права.       - Ммм... нет, - Аллен облизал губы, стараясь смотреть куда угодно, но не на этого человека. Ладно. Ему хоть и было стыдно, но это было приятно. Хотя не сказать, что юноша до конца понимал, к чему они сейчас идут.       - Просто мне дышать было нечем, - честно признался англичанин, все же решив взглянуть в глаза азиата, что у него не получилось сделать потому, что Канда ткнулся носом в его макушку, тихо усмехаясь.       - Тч. Глупый стручок. Ты ведь носом дышишь, а не ртом, - пальцы с нажимом проходились по позвонкам, вызывая мурашки по всему телу.       - Да знаю я! - немного сердито вскрикнул Аллен. Осознание собственной неопытности смущало, но... черта с два он будет пасовать! Юноша прижался ладонью к животу японца, даже сквозь одежду ощущая достаточно подтянутое тело. А Канда не такой уж старикашка, как думал Уолкер.       - Просто тут жарко.       - В таком случае, мы можем избавиться от некоторой одежды, - в голосе брюнета чувствовались хриплые нотки и немного усмешка. Не дожидаясь ответа, мужчина подцепил пальцами чёрные края ткани, потянув их вверх. Впрочем, беловолосый нисколько не был против и даже помог снять с себя футболку, после принимаясь за пуговицы чужой белой рубашки.       В это время Канда оглаживал спину, плечи и иногда задницу Уолкера, сжимая её. Не сказать, что брюнет был примером нежности, но сейчас, с этим парнем, ему хотелось быть именно таким. Чтобы Аллену это запомнилось именно так - непринужденно и легко. Несмотря на собственное желание, азиат не удержался от того, чтобы поставить яркую метку на бледных ключицах, кожа на которых даже в свете желтой лампы казалась прозрачной.       Англичанин рвано выдохнул, чувствуя странное жжение кожи у шеи, стаскивая с азиата накрахмаленную и уже мятую рубашку. Как он и думал, на груди брюнета была странная татуировка - какой-то знак, вокруг которого расползались чернильные завитки. Канда терпеливо ждал, пока юноша кончиками пальцев повторял узор его татуировки, рассматривая её, а после, немного осмелев, коснулся губами.       Несмотря на такую достаточно ленивую обстановку, оба чувствовали сильный жар и то напряжение, что сосредоточилось внизу живота, так что даже Аллен понимал - остановиться сейчас будет невозможно. Да и зачем, если его разум словно опьянен дымом и в голове не было ни одной мысли? Не потому, что думать не о чем, а потому, что незачем. Сейчас его мысли приняли вполне реальную форму.       Аллен так увлёкся рассмотрением чужого тела, что не сразу заметил, как оказался голым. То есть, совсем голым, да ещё и лежащим на спине. А когда понял, возмущаться было уже поздно.       Японец терпеливо ждал, пока юноша вдоволь изучит его, так что теперь пришёл черед Уолкера.       Тело под Кандой было горячим, словно печка, ещё по-своему невинным и безумно отзывчивым. Англичанин дышал рвано, слишком глубоко, мелко вздрагивал буквально на каждое прикосновение, его сердце колотилось так громко и быстро, что даже азиат это чувствовал, когда касался губами груди или просто оглаживал тело под собой. Брюнету безумно сильно хотелось взять этого парня по-настоящему, но, вместо этого, он лишь позволял себе ласкать плоть парня, ловя губами сдавленные стоны, которые у него вызывали толпу мурашек.       Купе определённо не то место, где стоит лишать невинности, так что стоило потерпеть до дома, куда они прибудут уже завтра.       Впрочем, сам Канда был далек до состояния железного слона в китайской лавочке, поэтому недолго мучал Уолкера, обхватывая их плоти и лаская в одном темпе.       Горячо.       Настолько, словно у него была лихорадка... У них.       Аллен хватался за плечи японца, путался пальцами в давно уже сбившийся хвост, задыхался от слишком сильных эмоций и еле сдерживал громкие стоны - вряд ли в купе достаточно толстые стены, чтобы это не услышали другие.       Сколько это длилось - оба не знали. Просто, в один момент они особенно громко застонали и вот, уже через мгновение, англичанин почувствовал, как его прижали к тёплой груди. Или это было через несколко минут? Часов? Не важно. Беловолосый слышал расслабленное дыхание в свою макушку. Кровать в купе определённо не была рассчитана на двоих, так что японцу приходилось тесно прижимать к себе юношу, чтобы тот не свалился, что, впрочем, было обоими даже на руку.       Подушку заменила рука Канды, так что они вполне нормально смогли поместиться.       Хотелось о многом спросить. Откуда он? Что любит, что нет. Да хотя бы сколько ему лет и кем он работает! Но было уже откровенно лень, так что Уолкер сам не заметил, как заснул под лёгкое поглаживание живота, размеренное дыхание в макушку и укачивание поезда.       Он так устал. Но теперь это чувство отдавалось теплом в груди, а не иглами в черепной коробке.       Все же хорошо, что он зашёл именно в это купе.       Жаль, что утром Аллен будет думать совсем иначе.