Деликатная проблема.

У каждого человека в жизни наверняка бывали такие дни, когда работа становилась невероятно отягощающем бременем. Живёшь в ритме дом-работа-дом, вечно загружен какими-то вопросами: завтракаешь, а мысли о работе, принимаешь душ, а в голове отчёты о состоянии здоровья, планируешь день, неделю так, чтобы всё успеть, а в итоге где-то отвлёкся на новости, где-то решил посмотреть в окно, чтобы чуть-чуть отдохнуть и задумался о чём-то минут эдак на двадцать… А вечером, с трудом сохраняя глаза открытыми и мечтая только доползти до кровати, с ужасом понимаешь, что твои планы ну вообще ни на секундочку не сдвинулись с места. И начинаются бесконечные анализы и самокопания из разряда: «а вот если бы я не обедал, у меня было бы дополнительных тридцать минут». И в таком случае вообще от безысходности хотелось выть. Боже, мне определённо нужно 72 часа в сутки вместо существующих 24. Может, хоть тогда я был бы доволен своей работой? А сейчас же мне просто хотелось взять и смести всё со стола в как-нибудь мусорную корзину. Но увы, так сделать нельзя. Но решив не испытывать моё же терпение и общее состояние здоровья, я откинулся на спинку кресла, замечая оставленные на самом краю стола бумаги. Чёрт, это же результаты обследования Пелагеи, которые я утром отложил «до лучших времён». Любопытство стало невыносимым грузом и я, выпрямив спину, взял все эти справки и медицинскую карту. То, что я увидел, мягко говоря, повергло меня в шок, я тысячу раз перечитал, дабы убедиться, что я не придумываю, это не галлюцинации или что-то в подобном роде. Но ничего не менялось, под каким бы углом не смотреть. Чуть дрожащими руками я взял свой телефон, стараясь как можно быстрее написать сообщение.

Привет)). Не занята сегодня случайно? 13:04

Пелагея: Да вроде бы нет… А что-то важное? 13:05 Я невольно улыбнулся в ответ. Наша мадам как всегда, в своём репертуаре.

Мне хотелось бы поозоровать и соврать, но нет. Это ОЧЕНЬ важно, Поля, слышишь? Если что, это связано с обследованием, что мы проходили в последний раз. 13:06

Пелагея: Дима, что там? Меня пугают твои интонации… 13:06

Да не переживай ты так, всё хорошо тут и не стоит твоих нервов. Просто приедь. 13:07

Пелагея Соскучился что ли? 😆 13:07

А ты как думала, дорогуша? 13:07

Пелагея А я не думала вообще 13:08.

Вот и правильно, не надо. Надо собираться и приезжать узнавать данные о своём здоровье! 13:08

Пелагея Ну я не хотю-ю!!! 13:08

Была б ты незамужней — приехал бы к тебе и надавал по шее за такое. А пока… пусть муж твоим воспитанием занимается. А я даже переписываться с тобой не буду! 13:09

Негромко рассмеявшись, я отложил телефон на край стола. Действительно, детский сад какой-то. Телефон жалобно пиликнул, оповещая о новом сообщении, затем пиликнул ещё раз… И ещё, будто бы испытывая моё терпение на прочность. Звук противно резал уши, поэтому я не выдержал и… отключил звук на гаджете, возвращаясь к своим делам. Было смешно от того, что я веду себя как безголовый подросток, но в этом была своя прелесть. Я был невероятно рад тому, что мне удалось не закаменеть в личине взрослого и серьёзного врача и порой получается творить неразумные глупости. Ведь таким образом в жизни появляются новые краски и эмоции, разбавляя рутину и повседневность. Положительные эмоции всё разрастались буквально из ничего. Я широко улыбался бумагам, медицинским картам, так, что будь кто-нибудь кроме меня в кабинете, непременно бы решил отправить меня куда-нибудь в другую больничку, психиатрическую в частности. Но к своему же счастью я главный врач и имею целый собственный кабинет. Внезапно дверь в кабинет распахнулась и вихрем перед моим взором возникла наша замечательная Пелагея.  — Ты что, телепорт изобрела? — удивлённо посмотрел я на неё, пока она, присев на стул, пыталась привести дыхание в норму.  — А ты чего на сообщения не отвечаешь? — чуть вздорным голосом спросила она, смело глядя мне в глаза и невольно заставляя меня не отрывать от неё взгляда. Сейчас, запыхавшаяся и растрёпанная она почему-то выглядела ещё более привлекательно, а глаза, мечущие молнии, придавали ей какой-то шарм.  — Ну-ну, сбавь обороты, — покачал головой я, — не видишь что ли, я занят. Посиди, отдышись, расскажи мне что у тебя нового… Всмотревшись внимательнее в её глаза, я заметил важную деталь. Исчезла какая-то глубокая тоска, что жила там на протяжении последнего месяца как минимум. Теперь там жило какое-то тёплое свечение. И мне до ужаса хотелось рассказать ей свою новость, дабы посмотреть, как она изменит её выражение лица, какой эмоциональный всплеск может произойти. Но я не хотел возможно шокировать её сходу, сразу. Хотелось напомнить ей о наших дружеских отношениях и позволить расслабиться.  — Пелагея, ау, с тобой разговариваю, — улыбнулся я.  — Что-то ты подозрительно весёлый, — наконец улыбнулась она, — наверное меня рад видеть?  — Я не отрицаю, — согласился я, — а вот с тобой сегодня что-то не то… — я склонил голову к плечу. Чего такая счастливая-то?  — Да настроение хорошее, — ещё шире улыбнулась блондинка, чуть смутившись и переведя взгляд на окно.  — Моя милая, хорошее настроение бывает двух типов: хорошее и слишком хорошее. С тобой сейчас, кажется, второй случай. А знаешь, что бывает после? — моя бровь взметнулась вверх, а про себя я заметил, как блондинка моментально напряглась. — После слишком хорошего всегда наступает что-то плохое, увы. Блондинка опустила взгляд.  — Ну же, давай не будем сразу перескакивать с одной стадии на другую. Рассказывай, что с тобой такого произошло, что ты сияешь как лампочка на новогодней ёлке?  — Ой, Дим, кажется, наши отношения с Антоном начинают налаживаться… Представляешь, я перестала его отвергать и отторгать, будто бы исчезла эта невидимая стена между нами. Она рассказывала об этом с таким невероятным одушевлением, что у меня заскребли противные кошки, при этом ещё и орущие, будто вечно мартовские. Казалось, мне обрубили крылья и теперь я вернулся с небес на землю. Падение оказалось невероятно неудобным. И я даже подумать не мог, как теперь сообщить ей свою крайне противоречивую информацию. Нет, ну, а чего я хотел, связываясь с замужней дамой? Поников на радужных облаках? Я изначально понимал, что данный союз обречён на провал с самого начала, но тем не менее, я почему-то не прекращал этот балет. Я, как и любой другой влюблённый человек, жил в каком-то придуманном мире, вымышленном идеале, где не существовало никаких проблем и препятствий, а только лишь безграничная взаимная любовь. Но, увы, в жизни всё куда прозаичнее и человек, к которому испытываешь какие-то чувство, вовсе не бежит тебе навстречу с распростёртыми объятиями, не спешит кричать громкие слова о любви. И в таком случае бесконечно оправдываешь его, чтобы он не сделал, ибо мозг в состоянии влюблённой эйфории не хочет понимать, что ему просто-напросто плевать.  — Поздравляю, — достаточно сухо вымолвил я, натянув дежурную улыбочку, а она, находясь в каком-то своём мире, даже не заметила моей неискренности.  — Не надо, — вдруг внезапно вымолвила она, выдержав какую-то странную минуту молчания и напрягающей тишины, — поздравлять больше не с чем.  — В смысле, Поль, не с чем? Ты сейчас промываешь мне мозг… ой, прости, с упоением рассказываешь мне, что наконец нашла утерянное взаимопонимание с мужем, и тут же говоришь, что не нужно поздравлять… Что за логика такая?  — Женская, — прыснула девушка, тут же вновь становясь серьёзной, — потому что здесь, в твоём кабинете, я чувствую себя более уверенно, чем дома и мне, кажется, больше хочется жить с тобой, нежели с Антоном. Ещё полчаса назад я думала, что разобралась в своих чувствах, но теперь я понимаю, что наоборот запуталась ещё сильнее. А-а, Дима, за что мне эти сложности?! Мне показалось, или она сказала, что хочет жить со мной? Неужели, её чувства ко мне серьёзнее, чем мне казалось? А может, она перегнула палку от волнения?  — Кстати о сложностях, вспомнил наконец я. — Я же тебя позвал не просто потому что соскучился, хотя и это тоже.  — Не тяни кота за хвост, добивай, — фыркнула Пелагея.  — Я не буду тебе ничего говорить, прочитай сама, — протянул я ей медицинскую карту. Наблюдать за девушкой в этот исторический момент было крайне интересно. Сначала её приготовившееся к худшему лицо приобрело сосредоточенность, сами понимаете, врачебный почерк. Затем брови резко взметнулись вверх, да так и застыли в этом положении.  — Что? — недоверчиво переспросила она, подняв на меня полные недоумения глаза.  — То-то, милая, ты беременна, — стараясь сохранять самообладание и не показывать своих личных переживаний, спокойно выдал я, наблюдая за тем, как округляются её глаза, превращаясь в нечто круглое размером с блюдца, прям как у той самой собаки из сказки «Огниво».  — Этого не может быть, Дим, — не своим голосом прошептала она, — я же не могу…  — Всё ты можешь и на руках у тебя прямое тому подтверждение. Куда важнее другое. Срок видишь?  — Вижу, — всё ещё находясь где-то в прострации, кивнула она.  — Если так хорошо подумать, день зачатия выпадает на тот день, когда ты приходила ко мне в дурацком красном платье. Когда твой Антон только-только приехал… Поля вмиг посерьёзнела, видимо, прекрасно поняв, к чему я клоню.  — А теперь давай честно, как не мужчине и даже не врачу, как лучшей подруге, расскажи, было ли у вас что-то с ним в тот промежуток времени? Девушка застыла, а на лице её отпечатался какой-то след безысходности: густой и тягучей.  — Поль, только давай без трагикомедий. Я прекрасно понимаю, что не имею на тебя никаких претензий, а он — твой законный муж. Никаких сцен ревности и прочей лабуды я устраивать не буду. Сама же наверняка понимаешь, зачем я спрашиваю.  — Нет, Дим, — медленно помотала головой Пелагея, поднимая на меня глаза, горящие странным огнём, суть которого я так и не разгадал: то ли это была радость, то ли страх, то ли ненависть, а может, и ещё чего интереснее, — дело не в том, что у меня что-то было с мужем в этот промежуток времени, а в том, что ничего не было.