Деликатная проблема.

Широкая улыбка всё расползалась и расползалась по моему лицу, как бы я не старалась от неё избавиться. Настроение было довольно-таки приподнятым, несмотря на то, что нормально пообщаться нам так и не дали. С другой стороны, мне было безумно стыдно перед ним за истерику, что я учинила сегодня. А с другой стороны, я злилась на себя за слабоволие, за то, что не смогла собрать волю в кулак и наконец поставить точку в этой странной истории. А-а, как может один человек вызывать столько эмоций и мыслей? А как он уговаривал меня, как нежно и бережно его руки обнимали меня… А «неравнодушен» из его уст… ах… интересно, насколько?  — Так, Пелагея, — сказала я вслух сама себе, — это что вообще за такое? Ты замужем, мужчина любит тебя, а ты… Но ведь сердцу не прикажешь, — тут же возражал мой внутренний голос. Это очевидно. Сердцу? Уж неужто меня угораздило влюбиться на старости лет? Ну не-ет… Или да? Боже, как сложно. Чувствую себя ей-богу девочкой-подростком, что угораздило влюбиться в человека, которому на тебя абсолютно плевать. Хотя, в нашем случае не плевать. Видимо. Эти мысли не давали мне проходу и, кажется, даже мешали дышать, настолько я ощущала это странное состояние на себе. С одной стороны — невероятно легко, с другой — адским грузом давит совесть. А вообще, применима ли здесь совесть, если мужа я больше не люблю? Это я поняла только что, буквально пару минут назад. Вот же коварная штука — жизнь! Я пришла сюда сегодня лишь чтобы наконец поставить точку и забыть о Билане в пользу семьи, а в итоге… а в итоге всё с точностью до наоборот. И как быть дальше? Что делать? Кажется, нужно рассказывать всё Антону, что называется на чистоту. Вот прямо сегодня. Хватит отравлять жизнь и себе и ему. Быть может, у него после нашего развода появится человек, что вызовет чувства более высокого ранга, чем я. Да и вообще, это какой-то идеал дальнейшего будущего, а сударыня-жизнь не любит планов на свой счёт. Дома было тихо. Конечно, ведь Антон всё ещё на работе. Аккуратно сняв обувь, я прошла в зал, останавливаясь в очередной раз у нашей семейной фотографии, где были запечатлены два счастливых человека. Боже, как это было давно и как я смогла себе позволить разлюбить и посмотреть в сторону другого? Улыбка мужа на фото была такой искренней, такой настоящей, что мне стало его очень жаль. Я просто понятия не имела: как рассказать ему о случившемся? Просто взять и выложить напрямую, причинив боль? А-а, господи, почему так сложно? У меня же просто не хватит духу это сделать. Сделав глубокий вдох, я прошла в комнату. Не сейчас. Нужно придумать, как свести боль к минимуму и лишь потом признаться.

***

 — Поль? Ну Поля-я, — в который раз позвал меня Антон, вынуждая отложить книгу. На деле я не читала, лишь делала вид, пока мысли лихорадочно метались в голове в поисках единственного рационального решения, выхода из положения.  — А? — сделав вид, будто не слышала, что он меня звал, отозвалась я, — Антош, ты что-то сказал? Извини, зачиталась… И мне оставалось лишь мысленно надеяться, что я не переигрывала и вовсе не выглядела глупо.  — Что с тобой? — обеспокоено вглядываясь в моё лицо, спросил муж, — ты стала какой-то замкнутой, совсем со мной не говоришь…  — Не знаю, — всё с тем же выражением лица, пожала плечами я, — просто хочется посидеть в тишине…  — Ты никогда не любила тишину, Пелагея? — ещё более тихо и серьёзно спросил Антон, присаживаясь на диван рядом со мной. — Поль, что-то случилось. И мне хотелось психануть, крикнуть громко-громко: «да, случилось, простофиля ты эдакий. Твоя жена изменила тебе. Неоднократно. С лечащим врачом!», но посмотрев в его несчастные добрые глаза, я не смогла вымолвить и слова. Мне стало невероятно мерзко от того, что я смогла предать чьё-то доверие.  — Голова болит, — наверное к дождю, — пожала плечами я.  — В таком случае, в Москве второй месяц должен быть дождь, — недовольно буркнул муж. — Я же вижу, что-то явно не так.  — Тоже в психологи задался? — вырвалось у меня прежде чем я успела понять ЧТО именно я говорю.  — Нет, — помотал головой Антон, своим коротким ответом подарив мне хоть на секунду спокойствие. — Просто мы живём с тобой три с лишним года…  — Помолчи, пожалуйста, — тихо попросила я, потому что на счёт головы я, увы, не соврала. Перед глазами всё немножко плыло. Читать больше не было сил вообще, поэтому я отложила книгу, что до этого держала в руках, и прикрыла глаза, надеясь что все эти странные прелести здоровья исчезнут. Только легче не стало.  — Может, таблетку выпить? — участливо спросил он.  — Нет, — тихо пробормотала я, почувствовав лёгкий приступ тошноты, — всё хорошо, Антош, правда. Просто дай мне прийти в себя. Мысли лихорадочно скакали, складывая как дважды два все аномалии моего организма. И решение получалось невероятным. Медленно сделав вдох, затем выдох, я поняла, что стало немного легче. Я осторожно поднялась на ноги и тихо пошла в сторону комнаты.  — Полюш, проводить? — поинтересовался Антон, и был как никогда кстати, ибо я снова почувствовала недомогание.  — Да, пожалуй, слабо кивнула я, стараясь крепко держаться рукой за перила лестницы.

***

В комнате было невероятно тепло, когда я наконец открыла глаза и поняла, что мне всё-таки удалось уснуть. Стало легче. Намного. Но что-то тревожило меня. Что-то важное, как мне казалось, снилось мне, только я всё никак не могла вспомнить что. Но была на все сто процентов уверена, что это что-то тесно связано с Биланом. Как бы я не пыталась хвататься за эту ниточку, путь к моему подсознанию не открывался. От бессилия хотелось плакать, но я и без того последнее время нехило смахиваю на какую-то истеричку. Поэтому я поднялась с кровати, улыбнулась своему бледному отражению в зеркале и, поплотнее запахнув халат, поспешила спуститься вниз, где всё ещё чем-то шебуршал Антон, будто бы вообще ничего не менялось за то время, что я спала.  — Чего хозяйничаешь? — каким-то слабым, как мне показалось, голосом спросила я. — Чего не отдыхаешь?  — Рано ещё отдыхать, — пожал плечами муж, — а ты как? Лучше стало?  — Да вроде бы, — пожала плечами я, присаживаясь на стул и прикрывая глаза. Антон внезапно сел напротив меня, поставив что-то буквально мне под нос. Нехотя распахнув глаза, я увидела перед собой всего лишь чашку.  — Не бойся, это чай, — слегка улыбнулся он, — выпей, хуже не станет. И я не знаю, что было страннее: то, что я со своей бешеной любовью к кофе вдруг и правда захотела чая, или то, что он был подарен никем иным, как Биланом. Вот абсурд-то: один дарит чай, второй пытается меня им напоить, а я в своё время спала с обоими. Ну и не комедия ли? Только смешно не было. Совсем. Все же знают, что у судьбы ужасное чувство юмора.  — Спасибо, — пробормотала я, сделав глоток горячего напитка и пытаясь в этой кружке спрятать все свои истинные эмоции.  — Поль, так больше нельзя, — внезапно выдал Антон, заставив меня вздрогнуть. Как нельзя? Неужели он о чём-то догадывается? — Ты такая задумчивая, постоянно где-то в себе. Раньше ты такой не была. Что-то случилось?  — Случилось, — кивнула я, моментально принимая решение рассказать всё как есть прямо сейчас. Ведь как известно, всё тайное рано или поздно становится явным и лучше разоблачиться пред мужем сейчас самой, чем допустить, чтобы он узнал об измене какими-то окольными путями. — Я тебе… — слова замерли где-то на полпути, встали комом в горле, не позволяя издать хоть какой-то звук, когда я заглянула в его невероятно добрые глаза, смотрящие на меня с пониманием и любовью. — Я же тебе говорила, что отвыкла от твоего внимания и теперь мне не совсем комфортно, когда ты так пляшешь вокруг моей персоны. Ну чего, Полечка, умница? Мало того, что соврала, так ещё и перевалила всю свою вину на плечи невинного человека. Весьма коварный ход, если бы я его придумывала…  — Ну Поль, прости, — виновато пробормотал он, встав со стула и уйдя с кухни.  — Всё хорошо, Антон, — крикнула я ему вслед, вдруг понимая, что что-то изменилось. Что-то щёлкнуло в голове, — подожди… С громким звуком поставив кружку на стол, я со всех ног рванула к мужу, с разбегу влетая в его слабенькие объятия. Он посмотрел на меня взглядом, полным недоумения, но сейчас мне было абсолютно всё равно. Бормоча какие-то абстрактные извинения, я целовала его в колючую щёку, наконец осознавая, что этот человек достоин куда лучшего обращения, чем проявляла я последние несколько недель. А когда он вышел из этого ступора и позволил себе меня обнять, я почувствовала его, невероятно тёплого и родного. А может, я и впрямь поторопилась с выводами и любовь — это то, что связывает меня с Антоном, а Дима — просто страсть?