***
— Ну я так больше не могу! — обессилено рухнула на кровать Поля, — ну Ди-има, ну скажи, сарафан, или джинсы с футболкой? — Там плюс тридцать, Поль, ты лучше шубу надень, — рассмеялся я. — Не смешно! — Да сарафан надевай, в нём же легче будет. — Точно? — недоверчиво спросила блондинка, сев на кровати и, чуть прищурив глаза, посмотрев на меня. — Нет, не точно. Поль, ты сейчас прямо в этой пижаме поедешь. И плевать мне, что это центр Москвы. Я, конечно, понимаю, что вечерний город заведомо романтичнее дневного, но мне завтра рано вставать на работу. — Ладно-ладно, — закатила глаза девушка, выудив из шкафа этот самый злополучный сарафан. — Ты ничего не хочешь? — выразительно взглянула она на меня. — Хочу, — приподнял одну бровь я, прекрасно понимая, что девушку сейчас проще простого вывести из себя, но, тем не менее, пренебрегая правилами осторожности и с интересом наблюдая, как блондинка медленно закипает, — да ладно-ладно, переодевайся. Чудом успев выскочить за дверь, прежде чем в неё прилетела подушка, я громко выдохнул и отправился заниматься собственным гардеробом. А то что это, Поля так заморачивается, а я… Нужно ж соответствовать второй половинке, в конце концов! Ну, или хотя бы пытаться — дополнил я свою мысль, открыв шкаф и не найдя там ничего соответствующего погоде и ситуации. — Полю-то уговорил, а сам… — ворчал я сам на себя, натягивая джинсы и футболку. Странно, кстати. Сколько я копошился в своём шкафу, а Поля всё ещё в своей комнате. Что можно так долго делать? Бесшумно открыв дверь, я увидел свою белокурую подружку (она наверняка бы обиделась на такой эпитет относительно неё) перед зеркалом. Медленными и аккуратными движениями она подкрашивала свои и без того длинные ресницы. — Хватит, и без того красивая, — прошептал я, подходя к ней, от чего девушка вздрогнула. — Тьфу, Дима, я себе чуть в глаз не ткнула из-за тебя. — Ну прости, прости, — обнял я её со спины. — Ну не мешайся, а? Иначе сейчас тебе ресницы накрашу, — девушка чуть повернулась ко мне, рассматривая мои глаза, — блин, у тебя такие классные и длинные… если накрасить — вообще красоткой будешь, — хихикнула она, — как в той песне: «хлопай ресницами и взлетай». — Вот и взлетай сама, — выпустив её из объятий, отошёл к окну я. Там по-прежнему светило солнце, а термометр уже показывал что-то в районе тридцати двух градусов по Цельсию. — А мы походу сваримся сейчас. — Так наконец-то ле-ето пришло, — улыбнулась девушка, убирая тушь в косметичку. — А ты ворчишь и ворчишь. Кстати, мне не разрешил в футболке и джинсах идти, а сам? — А в чём мне ещё по-твоему можно идти? В пляжных шортах? А может, вообще в одних боксерах? Самое то по погоде будет. — Хватит бурчать, Дима. — Знаешь, что сейчас мне напоминает наше общение? — смягчился я, — мультик такой, достаточно старый «Ох и Ах». — Пойдём уже, мультик, — фыркнула девушка, первой выйдя из комнаты. — Зато представь, какое культурное наследие ждёт нашего ребёнка! — быстро нашёлся я. Это словосочетание продолжало странно для меня звучать. Вроде бы, вполне закономерно, да? Ещё тогда, в майскую грозу я не исключал такого исхода событий, но, скорее, воспринимал его как шутку, нечто несбыточное. И всё-таки, то, что Поля беременна — естественный биологический процесс. И то, что я отец ребёнка — тоже. И в таком случае, вполне нормально говорить «наш ребёнок», но почему-то это словосочетание по-прежнему переворачивало все внутренности, в хорошем смысле, конечно. Я уже несколько лет задумывался о себе в роли отца. Чисто теоретически прикидывал, как буду проводить время с ребёнком, читать ему сказки, гулять, покупать игрушки. И вот, как говорится: получите, распишитесь. — Дима, ау, выползай из мира своих фантазий, пожалуйста, — окликнула меня Поля. — О чём можно так глубоко думать? — Да так, — махнул рукой я, а что? — Да ничего, — Пелагея с трудом сдерживала смех, — просто ты дом ключом от машины пытаешься закрыть. — Что? — я опустил глаза вниз и действительно увидел в своих руках никак не ключ от дома, — упс, ошибочка вышла. — Горе ты моё, — ласково протянула Пелагея, мягко забрав у меня из рук ключи от машины. Всю дорогу она не замолкала. Видимо, боялась, что я снова уйду в себя настолько же глубоко. Но я был за рулём и такой опрометчивости себе позволить не мог. Поэтому глазами я внимательно следил за дорогой, а ушами слушал рассказы Пелагеи о её детстве и маме, с которой мне пора бы уже и познакомиться. — Ну всё, теперь добро пожаловать в главный парк страны, — улыбнулся я, припарковав машину почти у входа. — Помнится, кого-то в прошлый раз я тут прождал прилично… — Ой, — вмиг поникла Поля, — а тебе тут наверное ещё и грустно было, да? Воспоминания давили? — Да нет, — честно признался я, — в то время меня больше заботил вопрос где ты, не случилось ли с тобой чего, а мои столетние драмы автоматически ушли на второй план. Давай с тобой сейчас решим, как будем гулять, раз ты никогда со своим Антоном тут не бывала. — Он не мой! — Будем обходить всё на свете, или сначала пройдёмся по моим любимым местам? — пропустив её возмущения мимо ушей, спросил я. — Да как тебе удобно, мне всё равно. — Тогда, идём со мной. Солнце по-прежнему прямо-таки палило, никого и ничего не щадя. К счастью, как и в любом другом парке в принципе, зелёные кроны могучих деревьев великодушно заслоняли нас от этих назойливых лучей, даря какую-никакую прохладу. По давно заученному маршруту (это было одно из моих любимых мест, сюда дорогу я запросто нашёл бы даже с закрытыми глазами), я привёл девушку к белоснежной резной беседке, что ярким пятном выделялась на зелёном фоне. — Вот это — ажурная беседка, — пояснил я, — почему ажурная, ты, думаю, сама понимаешь, да? В ней иногда устраивают музыкально-поэтические вечера для всяческой интеллигенции. Но мне ни на один попасть не удалось, — рассмеялся я, — куда нам, простому люду? А впрочем, мадам, разрешите пригласить вас на танец? И блондинка с долей какого-то безрассудства вложила свою нежную ладонь в мою. Почему безрассудство? Да потому что танцевать без музыки тут — это как минимум странно. Но странности заботили как меня, так видимо и её в этот момент меньше всего. Она, кстати, танцевала весьма неплохо, пожалуй, даже лучше меня. — Скажи, — прищурилась она, когда мы наконец остановились, — с ней ты тоже устраивал здесь танцы? — Поль, давай не будем сейчас о моём прошлом? — без какой-либо тени сожалений попросил я. — Понятно всё, — горько выдохнула она, — всё ещё думаешь о ней, греешь воспоминания… — Да нет же! — вспылил я, — это ты выводишь меня на какие-то совершенно ненужные воспоминания! Она — беспрекословное прошлое, а я хочу жить настоящим. Здесь и сейчас. С тобой, — я мягко коснулся её подбородка, заставляя её посмотреть прямо мне в глаза. — Поэтому ещё один такой вопрос и я тебя покусаю. Я же не спрашиваю у тебя об Антоне каждую секунду? — Антон — другое… — Такое же, Поль. Твои чувства к нему прошли после знакомства со мной? — девушка неуверенно кивнула, — вот и в моей жизни так же. Так что, наши воспоминания равноправно стоит оставить где-то в дебрях прошлого. А сейчас, пойдём к пруду? Я думаю, тебе там понравится. — Что за пруд? — тут же оживилась девушка. — Пойдём-пойдём, тебе понравится, — подмигнул я ей. Несмотря на жару, людей в парке было предостаточно. Особенно детей, у которых начались самые продолжительные летние каникулы. Немало было и молодых мамочек с колясками, что гуляли чаще всего не по одиночке, обмениваясь новостями и делясь успехами своих малышей. Мой взгляд обратился к ларьку со сладкой ватой. Конечно, на мой взгляд, есть сладости в такую погоду — кощунство, если это не мороженное, конечно, но кто знает. — Поль, сладкую вату будешь? — А где? — тут же оживлённо спросила она. Ну, кто бы сомневался. Обрадовалась прямо-таки как моя семилетняя племянница. Эх, Поля-Поля. — Будешь? — вполне щедро поинтересовалась девушка, заполучив заветную сладость. — Я её не люблю. — Ну хотя бы попро-обуй, — жалобно протянула девушка, отламывая мне кусочек и чуть ли не насильно запихивая в мой рот. — Знаешь, — заговорщически прошептал я, — с твоих рук это намного вкуснее. — Ой, подли-иза, — расплылась в улыбке девушка. — Ну вот и пришли, — сообщил я, останавливаясь у большого пруда, со всех сторон обрамлённого зелёными деревьями. По восхищённому взгляду девушки было видно, что данное место пришлось ей по вкусу. — А знаешь, в чём главное преимущество? Здесь можно взять лодку напрокат и покататься. — Да? — глаза девушки от чего-то превратились в две узкие щёлочки, — а с ней ты тут тоже катался? Вот же, коза упрямая! Неужели с первого раза до неё не дошло? Может она теперь до смерти меня к Ляле ревновать будет? — Я тебя сейчас в этом пруду утоплю, — крепко вцепившись в её плечи, чтобы не дать развернуться, прошипел я. — Да, я был с ней. Везде тут был, Поля, понимаешь? Мы с тобой сегодня все достопримечательности не обойдём, а с ней обходили. И если для тебя это повод ревновать к девушке, которая тринадцать лет назад сбежала от меня в Америку, то пожалуйста. Ты с таким же успехом можешь поревновать меня к лягушкам из этого пруда, если они тут есть, конечно, к кому-нибудь ещё, к стеле Герцена и Огарёва из этого парка, например. Это, кстати, было любимое место Ляли, она страсть как любила всех этих революционеров: декабристов, этих двоих… Пелагея замолчала, опустив глаза вниз. — Кстати, факт странный. Жена Огарёва к Герцену ушла, а он ей всё простил. Дружба мне, говорит, дороже. Я бы вот так не смог, слишком большое значение придаю любви. Я не представляю, какой должна быть дружба, чтобы так запросто передать в руки друга любимую женщину. — Прости, Дим, — тихо пролепетала блондинка. — Ну-ну, только не надо тут слёзы ронять, — улыбнулся я. — Просто не надо так больше делать, ладно? Всё? Мир? Пойдём лодку брать? Девушка кивнула и доверчиво протянула мне руку, как в детском саду.***
— Ну что, куда ещё пойдём? — поинтересовался я, наблюдая за девушкой, что с аппетитом доедала свой обед. Наша прогулка на лодке затянулась, ибо Пелагея пришла в невероятный детский восторг от этого развлечения. К тому же, у воды было не так жарко, что помогло нам пережить самые жаркие часы этого дня. Теперь солнце клонилось к закату, а на нашей одежде всё ещё досыхали капли воды. Зато впечатления остались на всю жизнь. — Вот, буду рассказывать нашей ляльке потом, как папа меня по пруду на лодке катал, — счастливо улыбнулась блондинка, положив руки на ещё незаметный животик, вдруг нахмурив брови, — и как утопить хотел. — Потому что ты, мать, фигню какую-то несёшь, — тут же отозвался я. — ну, решай, куда пойдём? У меня есть два предложения. — Может домой? Пока-а доедем… а тебе завтра на работу, рано вставать… — Скучная ты, — махнул рукой я, едва сдерживая улыбку, наблюдая за её возмущением, — ну, в таком случае варианта три. У меня есть ещё два самых любимых места в этом парке. Фигурный фонтан и смотровая площадка. На площадке, конечно же, интереснее будет чуть попозже, когда этот затянувшийся полдень перейдёт в полноценный вечер. О, а ещё тут есть розарий, может слышала? Там тоже очень красиво. — Ну, пойдём к фонтану, — неуверенно пожала плечами блондинка, — а потом тогда к цветам, а уж напоследок оставим смотровую площадку, раз ты говоришь, туда вечером лучше. — Смотри-ка, как разгулялась. А кто, подскажи-ка, ещё пять минут назад домой собиралась? Девушка осторожно вышла из-за стола, расправив какие-то одной ей видные складки на платье. Слишком правильная, слишком аккуратная, но за это я её и люблю. Быть может, есть и что-то странное в том, что большинство моих любимых мест здесь либо неразрывно связаны с водой, либо находятся неподалёку. Вода — она всегда успокаивает, помогает привести мысли в порядок. Да если и так подумать… Пелагея… Морская… Чем не вода? Ещё и водный знак зодиака. Ну однозначно моё, хоть во всю эту астрологическую чушь я и не верил. — Ты опять задумался, — вывела меня из размышлений Поля, — о чём? О Ляле — чуть было не брякнул я, вовремя прикусив язык. Ссориться с девушкой не хотелось вообще, пусть даже она и снова давала поводы своей необоснованной ревности. — О нас с тобой, — честно ответил я, поделившись частью своих соображений с блондинкой. Она вдруг от чего-то задумалась, неотрывно наблюдая за бесконечными струями воды, что устремлялись вверх.***
— Теперь я, кажется, понимаю, почему тебе когда-то так нравилось это место, — выдала Поля, настроение которой в корне переменилась и которая заставила меня показать ей чуть ли не все достопримечательности парка. — Ну только не говори, что никогда тут не была. Жить в Москве и не посетить парк Горького — ну не поверю. Ты как минимум назначила мне тут свидание. — Это было не свидание, а дружеская встреча, — парировала она, — потому и назначила, что… Понимая, что разговор не то что бы идёт, а просто катится с бешеной скоростью к теме её мужа, я вспомнил о самом главном. — Поль, пока ты тут заставляла меня смотреть всяческие исторические туалеты, из моей головы вылетело самоё моё любимое место здесь — смотровая площадка. — А где это? Далеко? А то я что-то немного умоталась. — Это над входом, — сказал я, услышав испуганный вздох девушки. Конечно же эта чудонька была на каблуках, разница в росте её, видите ли, не устраивает, а сейчас уже находилась и только и желала присесть куда-нибудь. А впрочем… Я мог ей это устроить. Девушка завизжала, когда я аккуратно взял её на руки. — Так, это что за реакция такая? — улыбнувшись, спросил я. — Это было неожиданно, — жалобно протянула блондинка, выпятив нижнюю губу, — а вообще, я не инвалидка, сама дойду. — А вот и не дойдёшь, — показал я ей язык, уверенным шагом двинувшись к месту назначения. — Не утруждайся, Дим, всё равно потом в машине ехать, дома валяться, отдохну-у. — Ага, а потом будешь неделю хромать. Ну уж нет, не нужно мне такого. А если за меня переживаешь — так ты лёгкая, как пушинка. И девушка сдалась, наконец расслабившись в моих руках и чуть прикрыв глаза. Но Поля не была бы Полей, если бы через секунду она эти глаза не открыла и не задала озаривший её вопрос. — Сначала колесо обозрения, теперь смотровая площадка… Удивляюсь, как это ты ещё живёшь в частном доме, а не на двадцать пятом этаже какого-нибудь небоскрёба. — А моя любовь живёт на двадцать пя-ятом этаже-е, — пропел я строчку из какой-то старой песни, заставив девушку улыбнуться. — Так вот, я не договорила, — тут же продолжила она, — неужели ты так любишь высоту? — Я её боюсь, — честно признался я, снова улыбнувшись. — Как бы это странно сейчас не звучало. Я даже в самолёте спокойно куда-нибудь слетать не могу: мандраж перед полётом… — Тогда как? — потрясённо выдохнула девушка. У неё едва ли рот не открылся от услышанной информации. — Это что-то вроде вызова самому себе. Я всегда считал, что это очень круто — побороть страх. Но только этим мнением всё и закончилось. А в прочем, у высоты есть один безусловный плюс — великолепные виды. Вот сейчас мы поднимемся наверх, ты увидишь почти весь парк Горького и поймёшь, о чём я. Девушка не стала спорить, наверное, переосмысляя данную информацию, ну, или же просто задумавшись о чём-то своём позволила поднять себя на смотровую площадку. — Конечно, сегодня мы с тобой загулялись, — сказал я, — сюда лучше часов в пять приходить, когда солнце уже такое мягкое-мягкое, но ещё светло, тогда вот весь парк как на ладони. А сейчас — только тьма да фонари. — Всё равно красиво, — прошептала блондинка, обхватив себя руками. И до меня только сейчас дошло, что на улице хоть и не сильно, но похолодало, а здесь, пусть и на высоте всего в восемнадцать метров, ветер чуть сильнее, а значит, в лёгком сарафане моей принцессе не очень-то комфортно. Поэтому я тихонечко обнял её со спины, прижимая к своему телу и пытаясь так отдать ей хоть частичку своего тепла. — Пойдём домой? — прошептал я прямо на ухо девушке. — Ну подожди ещё пару минут, — попросила она, вглядываясь то в ночной мрак, то в сверкающие звёзды на небе.