Голова раскалывалась по-страшному: я ещё не открыла глаза, а уже чувствовала эту боль. Ну вот, здравствуйте, приплыли. Почему я вчера не подумала о таком неприятном последствии, как похмелье? А ведь на сегодня мы ещё и запланировали визит к родителям Димы. Нине Дмитриевне я и так уже не нравлюсь, а шансы понравится в таком состоянии его отцу топчутся где-то в районе нуля. Дима. В голове всплыли мои попытки соблазнить его. Боже мой. И этот дурацкий спор с Гагариной, что я пересплю с ним прямо в эту же ночь, который я, кстати, проспорила. Боже, как стыдно. Даже если бы он соблазнился, мне было бы легче. И неудовлетворённость бы пропала, и морально я чувствовала бы себя лучше… Но нет, этот козёл смог вывернуть так, что виноватой вышла только я, а он весь такой едва ли не святой.
Я перевернулась на другой бок. Объекта моих мыслей рядом не было. Интересно, а сколько время?
Дотянувшись до телефона, я нажала нужную кнопку. На экране высветилось: 11:03.
Вот это, конечно, здорово. Давно я так не спала. Со всеми проблемами и депрессиями я научилась вставать часов эдак в 6 и лишь изредка, после бессонных ночей могла позволить себе поспать подольше.
Встав с постели, я поплелась в сторону кухни, почему-то будучи уверенной, что я встречу Диму именно там. Так и оказалось. Услышав мои шаги, он развернулся ко мне лицом, чуть облокотившись на кухонный гарнитур.
— Доброе утро, — глядя на меня каким-то особенно насмешливым взглядом, сказал он. — Как ты, головушка не болит?
Я посмотрела на него угрюмым взглядом, не считая нужным что-то ответить.
— Держи, горемычная, — всё так же улыбаясь, протянул он мне стакан с водой и какую-то таблетку, на которые я тут же неодобрительно покосилась. — Да, отравить тебя решил, но ты сильно-то не переживай. Поль, — уже серьёзнее продолжал он, — это от головы, выпей, будет легче.
Я покорно приняла всё то, что он мне предлагал. Следом, убрав стакан, он поставил передо мной чашку ароматного кофе.
— Извини, особо сегодня готовить не стал. Зато сделал тебе парочку горячих бутербродов, — он извлёк из микроволновки тарелку с вышеуказанным блюдом.
И скажите мне, что ещё нужно для счастья? Кажется, хотя бы ради этого стоит терпеть все его дурацкие шутки и подколы.
— А теперь давай честно, — и, соответствуя этой просьбе, смешинки в его глазах куда-то исчезли. — Как ты себя чувствуешь? Голова сильно болит? Может, тошнит, или ещё чего.
— Нет, только голова. — ответила я, уже размышляя как быть дальше.
— Просто смотри, мы же сегодня планировали поехать к моим родителям. Но если ты себя плохо чувствуешь, мы можем отменить эту поездку, перенести её. Так и скажем, что ты себя неважно чувствуешь. А причину какую-нибудь придумаем.
И, возможно, его предложение было максимально верным и самым лучшим вариантом развития событий, но первой, о ком я подумала, была Нина Дмитриевна. Я ей и так не нравилась, а что можно подумать о девушке, которая откладывает такое знакомство? Что-что, а навлечь на себя гнев старшего Билана мне уж точно не хотелось.
— Нет, — твёрдо сказала я, глядя прямо Диме в глаза. — Мы поедем.
— Точно? — на всякий случай переспросил я.
— Абсолютно, — чуть поморщившись от головной боли, ответила я. Но от принятия этого однозначного решения становилось отнюдь не легче. — Откладывать больше некуда, — больше для себя, чем для Билана, продолжала я, остервенело кусая бутерброд.
— Ну смотри, — пожал плечами Дима, — только не геройствуй, пожалуйста. Мне ведь очень важно твоё состояние.
Завтрак я доедала в полнейшей тишине и в то же время борясь с собственными страхами и противоречиями. Когда-то давно я услышала где-то по радио, что у панического страха знакомства с родителями любимого мужчины есть какое-то научное название. Это слово крутилось у меня на языке, но никак не вспоминалось. А зря, ведь это, считай, был мой диагноз на сегодня.
Наконец победив свой лёгкий по былым временам завтрак, я убрала посуду в раковину.
— Я помою, — вдруг внезапно мягко отодвинул меня от мойки Билан.
— Почему?
— Не хватало, чтобы ты ещё истёрла губкой посуду в порошок, — слабо улыбнулся он. — Я видел, какими нервными и рваными движениями ты ела, поэтому, сейчас давай собирайся, приводи себя в порядок, а главное — успокаивайся.
И решив последовать его совету, я ушла с кухни, отправившись в душ. Вчера мне как-то было не до этого, а сейчас поехать в гости у к Диминым родителям с грязной головой я просто не могла себе позволить.
Билан, кстати, не зря отметил мою нервозность. Голову я тоже мыла так, будто бы хотела вырвать все волосы и остаться лысой. Вода, как ни странно, сегодня не успокаивала, хотя обычно она уносила все переживания с собой куда-то в канализацию. Даже больше скажу, с каждой минутой страх всё усиливался.
Наконец завершив водные процедуры, я завернулась в полотенце и вышла из ванной. На пороге спальной меня встретил Дима, который тревожно всматривался в моё лицо.
— Может, всё-таки, не сегодня? — спросил он.- Ты же бледная вся стала, жуть.
— Нет, всё сегодня, — найдя крем для лица в своей многочисленной косметике, продолжала стоять на своём я. Хотя перспектива никуда не ехать была весьма заманчива. — Я что, зря голову что ли помыла? — наконец попыталась я перевести всё в шутку. Но должного эффекта это, кажется, не воспроизвело.
Всё то время, что я потратила на свою внешность, я чувствовала на себе внимательный взгляд Димы. А уж когда умудрялась посмотреть на него через поверхность зеркала, и вовсе видела, как в его глазах пляшут чёртики.
— Ты такая красивая, — наконец выдал он, когда я встала со стула и подошла к шкафу, дабы выбрать в чём пойти. — Только слишком напряжённая, — одним рывком, он встал с постели, оказываясь рядом со мной. — Не знаешь, в этом есть свой плюс, — прошептал он мне на ухо? От чего по моей коже побежали мурашки. — Напряжение можно снять весьма и весьма приятным способом, — он развернул меня к себе лицом, нежно проводя пальцами по ключице, а позднее касаясь её губами и нежно нацеловывая.
— Что это такое? — едва усмиряя восхищённые нотки в голосе, спросила я.
— Это продолжение твоих вчерашних начинаний, — как-то хитро улыбнувшись, ответил брюнет, завлекая меня в поцелуй. Руками он осторожно дёрнул за краешек полотенца, но так, что оно послушно упало к нашим ногам, оставляя меня перед ним полностью обнажённой. И будет лукавством, если я скажу, что мне хотелось всё это прекратить. Наоборот, мне безумно хотелось продолжения, вот только визит к родителям…
— Родители ждут нас ближе к вечеру, — признался мне мужчина, будто бы прочитав мои мысли. Поэтому, у нас ещё есть время.
— Что ты за человек такой, а? — прохныкала я. Вчера до меня не дотронулся…
— Вчера было неинтересно, ты же была пьяна, а сегодня нет, — просто ответил мужчина, затуманенными глазами рассматривая моё тело. — Ты даже не представляешь, как я соскучился.
— Представляю, — ответила я, окончательно отмахнувшись от всей морали и здравого смысла и обвивая шею Билана руками, поддаваясь его ласкам.
— Нет ты не представляешь, каково это было: чувствовать твои прикосновения, от которых внутри разгорался огонь, но всеми усилиями его тушить, чтобы сохранить спокойствие.
— Зачем? — отстранённо спросила я, покрывая поцелуями его шею. — Так скучно живётся, что ты намеренно усложняешь себе жизнь?
Он ничего не ответил, а мой вопрос утонул в жадном слиянии губ.
Моё тело слишком изголодалось по нему и, казалось, от каждого легчайшего прикосновения, начинало искриться разноцветными искрами. Непослушными руками я кое-как стянула с него домашние брюки, прямо вместе с боксерами.
Его пальцы коснулись моей груди, в то время, как губы хозяйничали по шее. Я вздрогнула, полностью отдаваясь лишь ощущениям. Казалось, будто от малейшего соприкосновения наших тел, возникают маленькие разряды тока. Подключи лампочку — и засветится.
Я поёрзала на месте, уже от таких малейших взаимодействий будучи готовой к любому продолжению. Но Дима будто бы специально игнорировал мои позывы. Его губы мягко коснулись одной моей груди, захватывая в сладкий плен сосок. Пальцы руки в то же время выводили немыслимые узоры на втором полушарии.
— Больше не могу, прости, слишком соскучился, — прошептал он, одним рывком входя в моё тело.
И весь мир будто бы перестал существовать. Были только он и я. Весь смысл жизни сконцентрировался на ощущениях. На размеренных толчках его члена внутри меня, на рваных поцелуях и несдерживаемых стонах, на его руках, что-то нежно поглаживали моё тело, то сжимались на грудях, на моих ногтях, что оставляли красные полосы на его спине. Сладостное чувство нарастало с немыслимой скоростью но, как ни странно, оргазм вышел одновременным.
— И что это было? — тяжело дыша спросила я, глядя в какие-то по-особому искрящиеся глаза Димы.
— Неплохой способ снять напряжение, — улыбнулся он, нежно чмокнув меня в нос.
Ну, а хотя, спор Гагариной я выиграла. Пусть и не вечером, а утром.
И как бы там ни было, но переживать я действительно перестала, о чём тут же поделилась с Биланом.
— Видишь, как работает профессиональный психолог?
— И скольких же так вылечил этот психолог? — тут же вспыхнула я.
— Пока только одну, — мило улыбнулся мужчина. Ну вот как с таким разговаривать?
Нехотя я встала с постели, по пути накидывая на себя лёгкий халат. Подойдя к зеркалу я оценила масштабы бедствия: справа на шее красовался огромный засос.
— Дим, я тебя сейчас убью, — повысила голос я.
— Что такое? — мужчина тут же подошёл ко мне, обнимая со спины.
— Это что?
— Это мой поцелуй, который останется с тобой на долгое время даже если меня не будет рядом, — просто ответил он. Вот же законченный романтик!
— Это всё конечно безумно мило, но что, если я не смогу его замаскировать? На улице жара, с высоким горлом ничего не наденешь… Что подумают твои родители?
— Они подумают, что я тебя очень сильно люблю. Поль, ну вот чего ты опять загоняешься? Тебе снова помочь напряжение снять?
— Нет, пожалуйста, — попросила я, снова доставая косметичку, чтобы поправить макияж, а заодно и попытаться спрятать красное пятнышко на шее.
***
Переживала я напрасно. Немного тонального крема и слой пудры сделали своё дело великолепно и моя шея выглядела безупречно чисто. Волнение, конечно же не исчезло совсем, но и не присутствовало в том немыслимом количестве, что и раньше. Сидя на пассажирском сидении и рассматривая всё, что попадалось нам по дороге, я уже не считала этот визит концом света. И голова перестала болеть, ну вообще прелесть же. Лишь одно по-прежнему угнетало. Потеря ребёнка. Страх, что я никогда не стану мамой.
— Приехали, — сообщил мне Дима, припарковав машину у миловидного домика. Паника перед предстоящим знакомством накатила новой волной.
На негнущихся ногах я пошла вслед за Биланом, который уверенно вёл меня вперёд. Конечно, это же его родители, чего ему бояться?
Дверной замок щёлкнул раньше, чем рука мужчины успела коснуться дверного звонка.
— Здравствуйте, — робко поздоровалась я с Ниной Дмитриевной, гостеприимно распахнувшей перед нами дверь.
— Здравствуй, Полечка, — улыбнулась она мне, — привет, Вить.
— А где папа? — спросил он.
— Да вон он, на стол накрывает, — махнула рукой женщина.
Далеко не каждый мужчина согласиться помочь своей женщине с готовкой и сервировкой стола. И то, что Николай Михайлович помогает с этим своей жене, уже о многом говорило.
Тем не менее, сердце билось как бешеное, когда я шла вслед за Димой в сторону кухни.
— Привет, пап, — поздоровался он со строгого вида мужчиной, который даже у себя дома расставлял салаты на стол в идеально выглаженной рубашке и при галстуке. — Познакомься, это Поля, моя девушка. Поль, это мой отец, Николай Михайлович Билан.
Мужчина внимательно посмотрел на меня, от чего по коже пробежался лёгенький холодок.
— Ну что же, Поля, приятно познакомиться, — тепло улыбнулся он и в этой улыбке очень заметно сквозили черты моего Димы.
Теперь я знала, что он похож на отца.
— Что ж вы стоите, как не родные, присаживайтесь. Нинка, иди сюда. Тут дети приехали, а ты всё там болтологию с кем-то разводишь. Потом наговоришься.
***
Как выяснилось, мои опасения на счёт Николая Михайловича были абсолютно напрасны. Это оказался просто милейший мужчина, который создавал лишь первое впечатление строгости и неподступности. На деле же он оказался намного приятнее своей супруги.
Раньше, представляя родителей Билана, моё воображение почему-то рисовало очень строгого, едва ли не склонного к тирании отца, по законам которого живёт всё семейство. Энергичная и импульсивная Нина Дмитриевна же в моей голове бегала туда-сюда, исполняя любую просьбу супруга. В жизни же всё оказалось в точности до наоборот. За полтора часа, что мы у них были, женщина ни разу не встала со своего места, зато её муж был готов исполнить её любую прихоть. Стоит ей только сказать: «принеси» — как он тут же вскакивает со своего места и бежит за необходимой жене вещью. Кроме того, выяснилось, что Николай Михайлович обладает невероятным красноречием и прекрасным чувством юмора, от чего его сходство с Димой росло.
— Вот я не понимаю, Вить, — начал Билан старший, когда Нина Дмитриевна отошла, чтобы ответить на телефонный звонок, — как ты мог о своей этой Ляле думать, когда к тебе на приём такая красота приходила?
Я смущённо опустила глаза. Я до сих пор с трудом принимала комплименты от самого Димы, а уж от его отца слышать лестные слова о себе было лестно в кубе.
— Я могу расценивать это как ухаживание за моей девушкой? Па, ну что такое? — поднял бровь и улыбнулся Дима (или всё же Витя, как назвали его родители) и оба мужчины рассмеялись.
— Нет, я своё от жизни уже получил, — махнул рукой Николай Михайлович. — За что боролся на то и напоролся, подарок из небесной канцелярии, как говорится. Получите, распишитесь и терпите всю жизнь. Но ничего, живём же. Детей воспитали, теперь вот внуков. У вас, кстати, как дела с этим делом?
— Никак, — понуро, но честно ответил отцу Билан-младший. — Поля потеряла ребёнка.
— Печально, конечно, но вы ещё молодые. Сколько уже дней прошло? — со знанием дела спросил он. Ну неудивительно, всю жизнь в этой среде. — Ты, Поля, не переживай.у меня и не такие рожали. И не с одним выкидышем за плечами, и с возрастом за 40.
Мне было очень некомфортно разговаривать на такую личную и даже интимную тему с отцом Димы и я лихорадочно соображала, как же сменить тему. Но тема сменилась сама собой, потому что к нам вернулась Нина Дмитриевна.
— Ну что, все сплетни собрала? — спросил у неё её законный супруг. — Что ты сегодня от своей тараторки узнала?
— Прекрати-и так себя вести-то, при людях, — укоризненно протянула Нина Дмитриевна. — Узнала. У Тамары сын со своей разошёлся, четыре года вместе, а детей-то нет.
Эта информация о вообще неизвестных мне людях стала последней каплей.
— Что-то мне нехорошо, — пробормотала я, — выйду к дому подышать, голова кружится.
И последнее, что я успела заметить — два осуждающих взгляда на женщину.
Я не могла знать точно — рассказал ли Дима ей о нашей проблеме, или нет; специально ли она завела этот разговор при мне, или случайно. Да и её помыслы были последним, что меня сейчас интересовало. Пусть на данный момент Дима утверждает, что будет со мной любой, но со временем всё может измениться. Тем более, если в его семье существует такое отношение к ситуации. Да даже фиг бы с этим, эта новость наводила на меня мысль, что и у меня возможно не будет детей. Я рисковала остаться совсем одна.
Непрошеные слёзы навернулись на глаза и я подняла голову, чтобы не растёкся старательно сделанный мною макияж. Все внутренности выворачивались наизнанку. Хотелось просто рухнуть на этот аккуратный газон у дома Диминых родителей, обхватить себя руками и зарыдать.
Сзади меня хлопнула дверь. Наверное, это Дима. Ну почему он не мог посидеть и подождать с родителями?
— Поля, извини, — услышала я женский голос, который ну никак услышать не ожидала. Нина Дмитриевна. — Я не знала, что у вас случилось, Витя мне вообще ничего не говорил.
— Ничего, — еле пробормотала я, а предательские слёзы всё-таки хлынули из глаз.
— Ну-ну, не плачь, — весьма неожиданно женщина обняла меня и погладила по спине. — Ты ещё молодая, красивая, не одного ещё родишь. А не родишь — так тоже не конец света. Подумай: кто Витя, кем был мой Коля… В случае чего найдём ребёночка, на вас похожего, никто ничего и не узнает даже. Оформим усыновление и ваш будет. И кроме вас никто и догадываться не посмеет, что это не ваше кровное дитя.
Слёзы перестали течь сами собой. Как? Что это значит? Неужели я принята в семью самой Ниной Дмитриевной?
