Деликатная проблема.

Что по-вашему характеризует абсолютно любой курортный город? По чему можно за минут пять-десять сделать вывод? Не-ет, пляж тут ни при чём. Порт, или как его иногда ещё называют, морской вокзал — тоже. Дело в другом. В ночах этого города. Днём они все похожи друг на друга, но вот ночью окрашиваются в разные тона. Ничто так не охарактеризует курортный город, как ночная набережная, на которой обязательно полно людей, неторопливо прогуливающихся в разные стороны, уличные музыканты, музыка, доносящаяся из ресторанов, так и зазывающая клиентов. Именно ночью всё дышит и живёт, а утром вновь лениво развалится на пляже, сохраняя лишь единственную траекторию движения — до моря и обратно. Так думала я, всматриваясь в сумерки за окном. Конечно же, после того, как я совершенно нелепо заснула на пляже, Дима прямо-таки вынудил меня постараться уснуть. Да что я несу, какое вынудил? Мне и без этого до ужаса хотелось спать. И вот теперь я чувствовала себя абсолютно бодрой и полной сил, вот только сам Билан, по-видимому, ещё спал, одной рукой бережно прижимая меня к себе. Ну конечно, он на пляже не засыпал, да и здесь наверняка провалился в царство Морфея гораздо позднее меня, потому что я помнила, как засыпала под его успокаивающий шёпот ни о чём. И, зная, как чутко он порою спит, что просыпается лишь от моего сбившегося ритма дыхания, я не рисковала вставать с постели. Мало ли, кто знает, в какой он там фазе сна? Может и не обратит внимания, а может и мгновенно вскочит, почувствовав, что меня рядом нет. Да и когда, в принципе, ещё выпадет такой шанс — просто полежать в его объятиях, никуда не торопясь. Улыбнувшись своим мыслям, я аккуратно повернулась к нему лицом. Он и впрямь ещё спал, а я просто зависла, глядя на него. Боже, какой же он всё-таки красивый! Этот мужественный овал лица, густые тёмные брови, которые, кстати, ни капли не придавали ему суровости, ибо на всей моей памяти, злился он крайне редко, выразительные глаза. Даже сейчас, когда он спит, не глаза так ресницы привлекали внимание, чуть подрагивая. Не спит что ли всё-таки? Решив выяснить это, я нежно коснулась его щеки, провела рукой по лёгкой щетине, очертила пальцами контуры его идеальных губ, чётко почувствовав на пальцах лёгкий невесомый поцелуй. Не спит-таки, жук!  — Дима, доброе утро, а вернее, добрый вечер, — улыбнулась я, а он и бровью не повёл! Вот как так можно? — Биланушка, я поняла, что ты не спишь, давай, глазки открывай…  — А если я хочу полежать с закрытыми глазами, м? — не поднимая век, сонным голосом спросил мужчина. — Почему тебе можно спать где угодно, хоть на пляже, а мне нельзя десять минут полежать в номере на кровати? Даже не спать, а просто полежать. И несмотря на, казалось бы, недовольную окраску этих возмущений, я чувствовала, что он ни капельки не злится. Да и для меня не было принципиальным его разбудить прямо сейчас. Видимо, до меня только сейчас дошло, что у нас впереди ещё целая жизнь, за которую мы конечно же успеем и поездить по разным курортам, и просто попутешествовать по различным городам России, Европы, а может и других частей света. Успеем всё. Теперь я была в этом уверена.  — Ну и чего ты затихла, м? — чуть посмеиваясь, спросил мужчина. — Неужели тебя больше не волнует это твоё: «нам надо всё успеть, везде походить» и тому подобное?  — Я решила, что мы всё с тобой успеем. Но, в принципе, если ты не против, можем погулять по набережной. От чего-то Дима внезапно рассмеялся.  — И почему ты моей маме не понравилась, вы ж одинаковые, — выдал он. — У неё прямо ритуал был: с утра нас на процедуры всяческие, днём — на пляж, а вечером прийти, принять душ, надеть свои лучшие наряды и пойти по набережной прямо до её любимого маяка.  — Ну если ты не хочешь… — начала я.  — Да не, наоборот, пойдём я детство вспомню. Всё равно выспались уже, не в номере же всю ночь сидеть.  — Отлично, — кивнула я, наконец выбравшись из его объятий и включив свет, который мгновенно ярко ударил по глазам, заставляя нас обоих зажмуриться. — Ну что ж, будем действовать по заветам Нины Дмитриевны, — хихикнула я, подходя к зеркалу, — раз по набережной ходят в самом лучшем, то стоит и полный макияж сделать.  — Ой, Поль, да кто тебя рассматривать там будет в темноте? — задал вопрос Билан.  — А себя уже в расчёт не берёшь?  — Для меня ты и без косметики прекрасна. Да и для других, скорее всего, будешь тоже. Вот же невыносимый подлиза! Как с ним таким спорить. Он же тем временем поднялся с кровати и подошёл ко мне со спины, обнимая и располагая ладони на моём животе.  — Нет ничего красивее счастливой и выспавшейся женщины, поверь мне как мужчине, — прошептал он, мягко целуя меня в мочку уха.  — Дмитрий Николаевич, прекратите, а? Ещё пара таких ваших выходок и мы точно никуда не пойдём, — пробормотала я, чувствуя, как даже от таких невинностей по коже побежали озорные мурашки.  — Ой-ой, — просто сказал Дима, сразу от меня отстранившись. — Не буду вам мешать, мадам.  — Да стой же ты, не уходи, попросила я, распахивая шкаф, — раз накраситься ты мне не даёшь, то хоть помоги платье выбрать, — я достала из шкафа две новеньких вещички: нежного мятного оттенка с широким подолом и белое по фигуре.  — Поль, вот честно тебе скажу: хоть ты в простыню замотайся, всё равно будет выглядеть шикарно, — выдохнул Билан.  — А может мне и правда в простыню замотаться? — раздражённо ответила я. — А что, удобно, выбирать ничего не надо. И оригинально, и точно внимание других мужчин привлеку. Билан внимательно посмотрел на меня, буквально прожигая меня своими карими глазами и внезапно для меня улыбнулся.  — Ну надевай это, — он указал на мятное, — у меня как раз где-то брюки подобного цвета завалялись. Будем сочетаться.  — Зачем? Чтоб другие мужчины сразу поняли, что мы вместе и на меня не засматривались? — развеселилась я.  — Нет, чтоб всякие девушки видели что я с тобой и не засматривались на меня, — в тон мне ответил брюнет. И несмотря на шуточный тон, в это поверить было очень легко, ведь мой мужчина пользуется невероятным успехом среди женского пола. И, между прочим, он прекрасно это знает, зараза. Наконец собравшись, мы покинули номер и вышли на улицу, где буквально кипела жизнь. Около отеля я вновь остановилась и вдохнула полной грудью. Казалось бы, зачем? Воздух — есть воздух, и можно даже сказать сколько в нём азота, кислорода и других газов в процентном соотношении. Но всё-таки, прислушайтесь к ощущениям: у воздуха есть запах, характерный для каждого времени года, например. Такой же характерный запах есть и у южных городов у моря, при чем, дневной и ночной несколько различаются. И мне хотелось бы запомнить их на долгие годы, как дополнение ко всем счастливым моментам, что происходят со мной сейчас.  — Пойдём уже, а? — рассмеялся Дима, глядя на меня. — Ты ж сейчас весь воздух в себя вдохнёшь, чем все остальные люди дышать будут?  — Да ну тебя, — вслед за ним рассмеялась я. — Куда? По заветам Нины Дмитриевны, к маяку?  — Нет, по заветам Светланы Геннадьевны на кладбище. Ага, ночью. Самое время, я считаю.  — Вообще-то, мы с ней днём туда ходили, — буркнула я, прекрасно понимая, что не имею никакого права бурчать на него, ибо сама начала переводить всё на наших мам.  — Но на самом деле, Поль, я хотел тебе предложить сходить в другую часть города. Набережная она всё-таки и есть набережная. Плитку новую положили, ну, может, отелей понастроили с видом на море, типа нашего. В принципе, ничего особо интересного. А я хочу походить по городу, посмотреть, что изменилось, что осталось как прежде. Всё-таки, Анапа, можно сказать, город моего детства, моя дражайшая маман из всех курортов признавала только её.  — А я со своей наоборот много где была, — пожала плечами я. — Но пойду я куда угодно, только бы с тобой, — для пущего эффекта, я ещё и невинно похлопала ресничками.  — Лиса вы, Пелагея Сергеевна, — рассмеялся брюнет, взяв меня за руку. Несмотря на то, что время уже клонилось к десяти вечера (да, вот так вот мы хорошо выспались сегодня днём), город абсолютно не спал. В воздухе витали разнообразные ароматы: от дорогущих духов всяческих пафосно разодетых дамочек и до запахов выпечки и мясных блюд, которые услужливо предлагало каждое первое кафе. Отовсюду лилась разнообразного рода музыка: на любой вкус. Хоть живая, хоть в записи. Дима же, казалось, не размышлял об этом всём, не рассматривал проходящих мимо незнакомок (что меня, несомненно, радовало), а уверенно шёл в ему одному известном направлении, лишь иногда глядя на меня сверкающими абсолютным счастьем глазами и рассказывая какие-то короткие, но забавные истории из детства, связанные с тем или иным попадающимся нам объектом, или же с местом, на котором сейчас уже располагалось что-то совершенно другое. Да и говорить особо-то не хотелось. Достаточно было крепко держаться за руки и, периодически глядя друг на друга, наслаждаться невероятно тёплой ночью.  — Дим, а куда мы идём? — наконец решила спросить я.  — А куда глаза глядят, — пожал плечами он. — Почему если идти, то обязательно куда-то? Ведь гораздо интереснее идти и не думать, что у тебя есть какая-то цель. Да и вероятность пропустить что- то интересное гораздо ниже. Ведь когда у человека есть какая-то цель, какой-то конечный пункт назначения, он мысленно погружен именно в это, что вот, они придут и будут что-то делать, что в этот пункт назначения нужно как можно быстрее дойти и тому подобное. И за этими мыслями просто не остаётся времени открыть глаза и посмотреть на мир вокруг. Ой… — мужчина вдруг прервал речь, действительно оглядевшись вокруг. И не подумайте, что мы заблудились, напротив, данное место было мне даже слишком знакомо.  — Ого, а тут столь многое изменилось, — выдохнула я. — Только фонтан остался. Дима с удивлением посмотрел на меня, а затем вокруг, пока не спеша что-то отвечать.  — Просто когда-то мы с мамой жили тут поблизости. И каждый день мимо этого фонтана ходили на пляж. У меня даже фотография есть, где я такая мелкая и забавная сижу на бортике этого фонтана и улыбаюсь, видимо считая себя невероятной красоткой.  — Не поверишь, Поль, — отозвался Дима, — но у меня есть точно такая же фотография! — Слу-ушай, нам же жизненно необходимо сфотографироваться здесь! Как насчёт прямо сейчас?  — Э-эм… — протянула я, ничего не понимая, — во-первых, зачем, а во-вторых, может не сегодня хоть? Уже темно ведь.  — Как зачем? — возмутился Билан. — Для семейной хроники. Представь: стоят у нас в спальне на комоде, или на полке какой фотографии: ты в детстве у этого фонтана, я в детстве у него же, а потом мы вместе, спустя много лет, вновь здесь уже вдвоём. Красиво же?  — Да, — согласилась я, — красиво. Только и нам надо быть красивыми на этом фото. Давай заранее решим: когда у нас будет эдакая фотосессия. Я то самое белое платье надену, накрашусь…  — А я, Поль? — спросил Дима, глядя на меня щенячьими глазами, — ты такая красивая будешь, а я?  — А ты всегда красивый, — ответила я, на что мужчина как-то сдержано улыбнулся и отвёл взгляд. Да ладно?! Смущается?! Мне ужалось смутить самого невозмутимого мужчину на свете? Мы ещё долго бродили по улицам, предаваясь воспоминаниям. И всё-таки, наверное здорово, что мы решили ехать не за рубеж, и не в какой-нибудь другой город, а решили поделиться самым сокровенным — детскими воспоминаниями. В этом городе едва ли не каждый уголок каждого дома что-то напоминал. И тем не менее, улицы и набережная постепенно редели. Ну конечно, день заканчивался, часы неумолимо шли к обнулению, а ведь далеко не все выспались днём, как мы с Димой. И во всём этом был только один минус: непонятно для чего надетые мною босоножки на каблуках, которые уже хотелось снять и выкинуть куда подальше, чтобы не натереть каких-нибудь противных мозолей.  — Слушай, Поль, а ты когда-нибудь была ночью на пляже? — внезапно спросил Билан.  — Не-ет, — покачала головой я.  — А вот я в детстве разочек был, правда, не помню, что именно мы там делали. Может, сходим сейчас туда вместе? Всё равно днём там считай не были, потому что кое-кто уснул…  — Вот только не надо меня сейчас этим упрекать, а? — попросила я.  — Ладно, идём. Только ступив на пляж, я скинула с себя эти надоевшие босоножки. Песок оказался ещё чуть тёплым, от чего приятные ощущения лишь усилились. Дойдя почти до водной кромки, Дима, не заботясь о своих фисташковых брюках, беззаботно плюхнулся на песок. Да и я поспешила сделать то же самое. В отличие от шумных улиц и набережной здесь было очень тихо. Вся эта звенящая мишура, дарящая ощущение праздника, осталась за спиной и лишь едва слышные отголоски доносились до наших ушей. Здесь же всё было по-настоящему. Только мы вдвоём, шум моря и звёздное небо над головой. Даже говорить ничего не хотелось, а потому я лишь беззвучно положила голову на Димино плечо и улыбнулась.  — Это так необычно, — всё-таки прошептала я. — Такая романтика.  — Ага, — хмыкнул мужчина. — А ведь мне никогда особо не нравились эти сопли а-ля «встречали рассвет на берегу моря, и при этом обязательно только вдвоём» и вот, пожалуйста. Эх, банальщина… — театрально вздохнул он.  — Дим, вспомни всю нашу историю. Там всё было настолько небанально и запутано, что пусть хоть один вечер у нас будет таким вот клишированным.  — Ну что ж, ладно, — согласился мужчина, — вечеринку банальностей объявляю открытой. Будем сидеть тут до рассвета и беспрестанно клясться друг-другу в вечной любви.  — До рассвета — это долго, — решила я.  — Да брось. Рассвет, он где-то в полчетвёртого-четыре, а время уже час ночи.  — Как час?! — удивилась я, — я думала где-то около двенадцати только…  — Ага, мы с тобой вышли только в десятом часу. Пока к фонтану сходили, пока погуляли и вот оно, время-то и прошло. А вообще да, Поль, ты права, час ночи — это тоже около двенадцати где-то.  — Счастливые часов не наблюдают, — процитировала я в своё оправдание строку из великой комедии «Горе от ума», написанной Грибоедовым. — Но это кошмар, конечно, время час ночи, а у меня сна ни в одном глазу. И вот что прикажешь делать? Как мы завтра утром проснёмся-то после всего этого?  — А кто сказал, что просыпаться нужно обязательно утром? — хмыкнул Билан. — Я-то думал, ты уже давно отбросила свои представления о белом и чёрном в сторону. Поль, у нас отдых, а не жизнь по расписанию. Мы вообще можем спать целыми днями, а ночью наоборот гулять и наслаждаться морским воздухом. С юга вовсе необязательно привозить загар, куда важнее привезти заряд положительных эмоций и здоровый цвет лица.  — Да чёрт бы с ним, с загаром, — хмыкнула я. — Вообще, испокон веков загар был уделом крестьян, а барышни-аристократки ходили бледными тенями, скрываясь от солнца в тени ветвей своих дворцов. Но море-то, Дим.  — А что море? — так же спокойно спросил мужчина, — вот оно, перед тобой.  — Я поплавать хочу…  — Так что тебе мешает? Хоть сейчас. Глаза наши уже привыкли к темноте, да и вообще, морскую гладь с берегом точно не перепутаешь. Вот что за засранец, а? У меня все аргументы против него кончились!  — А точно, ничего не мешает, — ответила я, вскочив на ноги и аккуратно ступив вперёд, так, что тихие волны омывали мои ступни. — Вот сейчас возьму и поплаваю.  — Прямо в платье? — скептически хмыкнул мужчина, оглядев меня с ног до головы.  — А без платья! — выпалила я, самостоятельно расстёгивая молнию на спине. Его спокойный тон, взгляды в мою сторону через раз выводили меня из себя так, что желание доказать ему что-то становилось сильнее каких-либо здравых мыслей. Ещё пара нехитрых манипуляций и вся эта красота мятного оттенка полетела на песок.  — Вау, Поля, спокойнее, — всё так же, почти равнодушно улыбнулся он. — А как же твоё стеснение? Раз ты по-прежнему делишь мир на чёрное и белое, значит и стеснение должно было остаться.  — А кого мне стесняться, тебя что ли? — фыркнула я. — Мне кажется, мы не в тех отношениях, чтоб стесняться. А кроме тебя я никого на этом пляже не вижу, — развела руками я и, избавившись ото всей оставшейся одежды, зашла в море.  — Поль, это не нудистский пляж, если ты не поняла, — закатил глаза мужчина, после чего поднялся во весь рост и… принялся расстёгивать рубашку. Боже, да я его растормошила. Прямо-таки-разозлила. Стараясь не смотреть в его сторону, я проплыла немного вдоль берега. Всё-таки, плавать в темноте было как-то немного жутковато. Но краем глаза я-таки обращала внимание на рваные и резкие движения Билана. Да он прямо-таки зол. Сильно зол. Самодовольно улыбнувшись, я развернулась к берегу спиной, чтобы он вообще и помыслить не мог, что его манипуляции меня хоть на малую долю интересуют. Но не прошло и минуты, как я почувствовала позади себя яростный шёпот.  — И давно ли в вас столько смелости и дерзости, Пелагея Сергеевна? — выдал мужчина, почти прижимая меня к себе.  — Наверное со знакомства с вами, Дмитрий Николаевич, — развернулась я к нему, не собираясь сдаваться. И сразу же пожалела об этом, потому что он оказался намного ближе, чем я думала. Его глаза по-прежнему метали молнии и, казалось, его прикосновение просто испепелит меня. А хотя, вода — хороший проводник электричества, а значит, раз я ещё жива, то мне ничего и не будет. Пару секунд Дима всматривался в моё лицо и выражение его лица малость смягчилось, после чего он обхватил моё лицо руками и резко поцеловал, сначала поглаживая большими пальцами мои скулы, затем мягко проводя по шее, очерчивая контуры ключиц, переходя на плечи.  — Какая же ты дура, Поль, — совсем по-доброму улыбнулся он, прижимая меня к себе и снова целуя, но уже менее настойчиво и более аккуратно. — Вот и для чего был весь этот цирк?  — Не знаю, — честно ответила я, обнимая его за шею.  — Не знает она. Заставила меня тут обнажиться прямо на пляже, в воду затащила. Мда, такого опыта у меня ещё никогда не было.  — Всё когда-то бывает впервые, Димочка, — ответила я, теперь уже сама прикасаясь к его губам и позволяя своим рукам исследовать его тело.  — Поль, — едва слышно, как мольба. Видимо, не я одна тут плавилась от этой близости как мороженное на солнце. — Тебе не кажется, что тут немножко не место?  — Когда кажется — креститься надо, — хихикнула я, снова его целуя. Внезапно до моего слуха донеслись какие-то голоса. Кто-то ещё решил прийти на пляж ночью? А мы тут…  — Чёрт, — выпалила я, вырываясь из объятий Димы и как можно быстрее выбираясь из моря и снова влезая в свою одежду. Говорят, солдат в армии должен уметь одеться за время, пока горит спичка. Я оделась так быстро, что мне кажется, эта спичка едва ли успела бы загореться. Все мои действия сопровождались громким смехом Билана, который, не считая этого, был абсолютно спокоен и, казалось, никуда не торопился.  — И что это такое было? — натягивая брюки и не прекращая смеяться, спросил меня он.  — Ну-у, мне показалось, что сюда кто-то пришёл и…  — А-а, — со знанием дела протянул Дима, всё ещё продолжая улыбаться. — Стеснение проснулось. Поль, — он снова рассмеялся, — а прикинь, было б как в сказке про кота в сапогах: одежду бы украли и что б ты делала, а?  — Да ну тебя, — махнула рукой я. — И вообще, насколько я помню, там сам кот эту одежду и спрятал.  — Чё-ёрт, — протянул Билан. — А я как придурок за тобой полез.  — Даже и не знаю, как ты, такой любитель меня раздеть, пропустил такой шанс, — покачала головой я, — подходя к нему вплотную и помогая застегнуть пуговки на рубашке. — Хотя знаешь, сейчас мне очень хочется процитировать тебя самого, — я приподнялась на носочках и выдохнула ему прямо в губы, — вот сейчас тот случай, когда я бы тоже предпочла расстегнуть, а не застёгивать. — И не удержавшись, я-таки в очередной раз поцеловала его, и с большим трудом заставив себя остановиться, проговорила, — пойдём в номер, а?  — Пойдём, — согласился Дима, не сводя с меня чуточку безумного взгляда. Ну вот, не зря же оно всё было! Теперь и смотрит на меня, и эмоции есть. Только вот и в моих мыслях только лишь то, как бы побыстрее добраться до номера, где мне никакие предрассудки и мерещащиеся голоса не помешают продолжить начатое. Набережная заметно поредела. Исчезли семьи с детьми, стало значительно меньше пожилых пар, пропали некоторые музыканты и продавцы. Ну что же, можно понять, всем нужен отдых. Прекратив рассматривать окружающую обстановку, я украдкой взглянула на Диму, который, кстати, шёл так быстро, что я в этих дурацких босоножках едва ли не бежала за ним.  — Дима, ну куда ты так торопишься, а, — жалобно спросила я, понимая, что ещё пара шагов и больных мозолей, которые я буду лечить прямо до самого возвращения в Москву, не избежать. Я же на каблуках.  — Прости, — почти шёпотом ответил он с неподдельным состраданием в глазах, — что не так? Неудобно? Мозоль натёрла, или просто устала от каблуков?  — Я сама ещё не знаю, до какой стадии там всё дошло, — ответила я.  — Понятно, — хмыкнул Дима, разворачиваясь ко мне, и в одно мгновение, сама не поняв как, я оказалась на его руках.  — Дурак что ли? — не упустила очередной случай высказать всё, что думаю, я — устанешь ведь.  — Не-а, — мотнул головой мужчина, в глазах которого плясали озорные чёртики.  — Дим, ну я же знаю, что я не пушинка!  — Ещё какая пушинка, — улыбнулся он. — Да и нам идти недалеко…  — Всё, хватить эту ваниль сопливую разводить, а? — фыркнула я.  — Ну у нас же вечер банальностей, забыла? — рассмеялся мужчина. — Хотя-я, твоя выходка на пляже неплохо так разбавила это всё.  — Не ожидал, что я так могу, да? — попыталась приподнять одну бровь я. Но это, увы, было фирменным мимическим движением Билана и, наверняка, у меня не вышло так мастерски, аккуратно и загадочно.  — Если честно, я уже всё что угодно ожидаю, — выдохнул Дима. — И впрямь, наша с тобой история богата такими поворотами, что такая эмоция как удивление невольно забывается и становится нечтом повседневным: как зубы утром почистить. Но если совсем честно, то такого поведения с твоей стороны я и предположить не мог. Он выглядел вновь почти спокойным, разве что дыхание сбилось и то, скорее всего от того, что он вынужден нести меня на руках. А вот я всё никак не могла унять сердцебиение, участившееся от его близости. Да и как тут унять, если его руки бережно прижимают меня к себе? Хотелось протянуть руку, коснуться его щеки, прижаться ближе, поцеловать… И от предвкушения кровь, казалось, бурлила и кипела. Было абсолютно плевать на то, какими взглядами сопровождают нас люди. Хотелось взять и крикнуть им: да, смотрите и завидуйте, такой мужчина да ещё и меня на руках носит!  — Дим, я сама дойду, — попросилась я, понимая, что ещё немного и вся эта ситуация выйдет из-под моего контроля и подчинится эмоциям и инстинктам.  — Куда? — хмыкнул он, и только тогда я поняла, что мы уже практически у дверей отеля.  — В номер, — пожала плечами я, таки почти спрыгнув с его рук, но поддаваясь очередному порыву, обняла его и прямо в губы прошептала, — спасибо, что бы я без тебя делала? — и невозмутимо двинулась дальше, правда спиной вперёд, не разрывая зрительного контакта и замечая, как с каждой секундой с него спадает эта его невозмутимость. Дрожащими руками я достала ключ, но не успела открыть дверь в номер, так как была прижата к ней одним слишком знакомым телом.  — Открою тебе небольшой секретик: я обожаю, когда в тебя, такую нежную и стеснительную, вселяется этот озорной чертёнок, — прошептал Дима, требовательно и напористо целуя меня. С трудом вывернувшись, я открыла наконец эту чёртову дверь и, скинув босоножки, снова повернулась к мужчине лицом, не разрывая зрительного контакта, но отступая куда-то глубже в номер и одновременно с этим пытаясь расстегнуть молнию на платье, которая, к сожалению, вообще никак мне не поддавалась. Дима же, едва заметно качнул головой, тоже скидывая обувь и медленно приближаясь ко мне.  — Дим, не поможешь с молнией? — решила невинно попросить я, похлопав ресницами.  — Конечно, — вкрадчиво произнёс он, мягко разворачивая меня в своих руках. Мужчина положил руки мне на плечи, затем медленно перешёл к застёжке платья, и невыносимо слабо потянул за собачку. Казалось, замок расстёгивается со скоростью один миллиметр в минуту. Ждать было невыносимо, но этот гипнотический темп завораживал. Наконец платье упало к моим ногам, а Дима всё так же мучительно медленно провёл пальцами по линии моего позвоночника, порождая волну мурашек на моей коже.  — У тебя новая мания, заключающаяся в том, чтобы облапать мою спину как только можно, да? — даже в такой ситуации не упустила возможность съязвить я.  — А будто ты против, — флегматично ответил Билан, после чего резко прижал меня к себе так, что ягодицами я почувствовала всё его желание, — ты одна моя большая мания, пойми. Все его движения были всё-таки какими-то лёгкими и невесомыми, и это позволило мне выскочить из этих объятий, снова развернувшись к нему лицом и посмотрев ему в глаза, а после продолжить своё стратегическое отступление, на ходу расстёгивая бюстгалтер.  — Не понял, — ошарашено выдохнул мужчина, когда я, кинув в него ненужную вещицу, скрылась за дверью ванной комнаты. А мне было интересно, как поведёт себя этот непредсказуемый человек в такой ситуации? Справится с наваждением и снова будет изображать равнодушие, или же нет? И только оказавшись в ванной, я поняла, как же всё-таки я замёрзла от всех этих шалостей в море. Кожа вновь покрылась мурашками, только теперь неприятными и колючими, которые бывают от холода. Быстро нырнув в душевую кабину, я сначала на полную включила горячую воду и лишь потом принялась настраивать её температуру. Услышав звук открывающейся двери, я не смогла сдержать улыбку. Пришёл. Не выдержал.  — И как прикажешь это понимать? — спросил он, глядя прямо мне в глаза. О боги, снова злой, но какой же он сексуальный, когда его карие глаза буквально мечут молнии! И я буквально была готова запрыгать по мокрому полу душевой кабины от радостного предвкушения, когда он с невероятной скоростью принялся расстёгивать пуговицы своей рубашки, не разрывая зрительного контакта. Мгновенно вновь стало жарко. И вовсе не от тёплых струй воды, а именно от этой ситуации, от напряжения между нами, от его карего взгляда, в котором полыхал пожар. Всё так же не отводя взгляда, он стянул с себя брюки и боксеры, в два шага оказываясь рядом со мной, прижимая меня к холодной стене и жадно целуя меня. Жар и холод одновременно. Контраст чувств, буйство эмоций.  — Спину не больно? — внезапно спросил он, отрываясь от меня, — совсем забыл, о твоей бедной загоревшей коже. И я не могла не улыбнуться. Дима такой Дима, всё-таки. Ещё пять секунд назад казалось, что он готов испепелить меня на месте, загнать в угол и съесть, а сейчас заботливо интересуется: не больно ли мне он сделал. Он заметил это и улыбнулся в ответ, затем снова целуя, только теперь более нежно и аккуратно. Ну нет же, так не интересно.  — Не болит, — выдохнула я, когда Билан перешёл с поцелуями на мою шею и ладонью коснулся груди. Будто бы надеясь, что это хоть немного изменит ситуацию и ко мне не будут относиться как к дорогому фарфоровому блюдцу. Мужчина посмотрел на меня, приподнимая одну бровь своим фирменным и изящным движением. И честно признаться, я обожала это его выражение лица.  — Я вот всё не пойму, чего ж ты весь день от меня добиваешься — хмыкнул он, обеими руками накрывая полушария моих грудей, сжимая соски, от чего я не смогла ничего ему ответить, только сдавленно простонала. — Может этого? — он опустил одну руку ниже, заменяя её ртом: сначала целуя, потом мучительно медленно обводя языком ореол соска, а после слегка его прикусывая. — Чёрт, Поля, ты ледяная же, — снова пробормотал он. Докупалась ночью в море, да? Нужно срочно тебя согреть?  — Мне казалось, ты уж греешь, разве нет? — пожала плечами я, положив обе руки ему на грудь и медленно, не уступая ему в темпе, повела одну вниз.  — Иди сюда, под горячую воду, — прижал он меня к себе, снова целуя и руками исследуя моё тело, прижимая к себе так, будто боялся, что я убегу. Хотя, я и не собиралась. Но эти долгие прелюдии и поцелуи мне уже порядком поднадоели. Да, я безумно ценю Диму и его забота обо мне не менее бесценна, но сейчас я хочу его. Полностью. Всего, без остатка. Наконец дойдя руками до его члена, я чуть надавила на головку, от чего мужчина то ли прорычал, то ли простонал нечто невнятное.  — Хватит медлить, Билан, — прошипела я, обхватывая его орган рукой, на что получила лишь пару отрицательных колебаний его головы. Загадочно улыбнувшись, он снова сжал одной рукой мой сосок, чуть скручивая его, а второй добрался до моего лона, мучительно медленно коснулся клитора и всё в том же темпе скользнул во влажную глубину. Ну что ж, будем играть по его правилам. Стараясь подражать его темпу, я провела ладонью по всей длине его члена, надеясь, что он точно так же сгорает от желания, как и я. В ответ на это он просто перехватил мои руки, легко развернул меня спиной к себе и прижал к своему телу, одной рукой продолжая удерживать мои руки, второй продолжая мучительно медленно вводить в меня палец, и в то же время губами припадая к моей шее.  — Ай, — воскликнула я, когда он слишком сильно прикусил участок кожи и без того пострадавший от лучей солнца.  — Прости, — мигом отреагировал он, — вновь забыл, — и тут же извиняясь нежно поцеловал больное место.  — Дим, пожалуйста, — воспользовавшись ситуацией, развернулась к нему лицом я, — твои ласки великолепны, но я хочу почувствовать тебя в себе.  — А это тебе за плохое поведение, — хмыкнул Билан, всё-таки выполняя мою просьбу, давая мне почувствовать восхитительную наполненность. Но, чёрт возьми, сохраняя этот медленный гипнотический темп, который стал моим проклятьем этой ночью.  — Сильнее, пожалуйста, — всхлипнула я, целуя его в губы, дабы распалить страсть и он таки сдаётся, сменяя темп на более быстрый.

***

Когда мы наконец вышли из ванной, чистые, довольные и до безумия удовлетворённые, природа уже готовилась к пробуждению, а мы-то ещё даже не ложились. Заворожено глядя на алеющий над морской гладью рассвет, я вышла на балкон.  — Ну куда тебя опять несёт, а? — услышала я, можно сказать, риторический вопрос позади себя. Только после душа, а ведь ночь, прохладно, простудишься ещё.  — У тебя ещё одна мания, — флегматично отметила я, не поворачиваясь к нему лицом. — Хотя, это скорее фобия.  — Ну, а что поделать? — спросил он, обнимая меня со спины, — после того случая с горной рекой я очень боюсь, что ты вновь заболеешь.  — Но ты же меня вылечишь, — улыбнулась я. — Вон только что профилактика была.  — Если бы я знал, что настолько тебя испорчу — никогда бы не стал с тобой общаться, — тихо рассмеялся Билан. Кстати, помнишь наши разговоры на берегу? Рассвет мы таки встретили, правда, уже на балконе нашего номера, но, кажется это не сильно меняет ситуацию.  — Тогда, получается, весь план выполнен и теперь можно идти спать? — так же тихо спросила я.  — Если вы изволите, мадам, — сделал шутливый реверанс мужчина.