Тихо, стараясь меня не разбудить, Дима вылез из-под одеяла, встал с кровати и покинул нашу спальню. Мне же, конечно, спать хотелось, но только с ним. Последнее время мне его жутко не хватает. Он слишком много времени проводит на работе. Раньше я этого как-то не замечала, но вот после того, как я провела месяц в постоянном его обществе, его малейшее отсутствие ощущалось особо остро. Правильно говорят: к хорошему быстро привыкаешь.
Желание обнять и поцеловать его на прощание пересилило сонливость, а потому я встала с постели, накидывая поверх ночной сорочки халат, и спустилась на кухню, где торопливо делал себе бутерброд Билан.
— Доброе утро, — улыбнулась я, глядя на него. Вот опять чёрт пойми что с утра ест. «А всё из-за меня, потому что я такая ленивая, не могу встать с утра пораньше и приготовить ему нормальный завтрак!» — шепнуло мне то, что люди обычно называют совестью. И от этого сразу стало как-то паршиво на душе.
— Доброе, — удивлённо округлил глаза он, — а ты чего как рано вскочила? Иди ложись, поспи ещё.
— А ты что, не хочешь проводить своё утро в моём обществе? — тут же отреагировала я. — Ты от меня устал, может быть?
— Вот, не выспалась и несёшь чепуху, — спокойно ответил Билан. — Тебе точно не помешали бы ещё пара часов сна.
— Да что ты меня так настырно спать отправляешь? — вспылила я. — Ты как будто от меня скрыть что-то хочешь. Уложить меня спать, а самому поехать не на работу, а по бабам.
— У-у, Пелагея Сергеевна, уймите свою фантазию.
— То есть, ты даже не скажешь мне, что я одна такая единственная, кого ты любишь, да?
— А толку тебе что-то говорить, если ты сейчас цепляешься за иллюзорный конфликт? — пожал плечами мужчина. — Все проблемы чисто у тебя в голове. А ты ещё и не хочешь их со мной обсуждать.
— А теперь может и хочу!
— Ага, ровно в тот момент, когда мне нужно собираться на работу.
— Работа, работа, работа… — передразнила его я. — Чёртов трудоголик!
— Поль, я просто хочу, чтобы я, ты, и наш будущий ребёнок, который несомненно будет, жили в достатке. В хорошо обустроенном доме, хорошо питались, тепло и красиво одевались, ездили на море, путешествовали. А, извини, мы живём в капиталистическом мире, где без денег никуда, а просто за то, что мы живём на свете, их не дают.
И мне не оставалось ничего кроме как промолчать. Потому что по сути он был прав и говорил простые и известные даже малому ребёнку истины. Но почему-то какое-то отвратительное чувство поселилось в душе. Не хотелось отпускать Диму на работу, не хотелось вообще ничего.
— Я люблю тебя, — тихо выдавила я, глядя как он допивает чай. Но он, видимо, этого не услышал. Так же не поворачиваясь в мою сторону, он помыл свой бокал, поставил его на место и, вытерев руки, отправился одеваться. А я, как преданная собачонка, пошла за ним. — Вот не понимаю, зачем ты так выглаживаешь свою рубашку, если всё равно весь день ходишь в медицинском халате. Ты с таким же успехом мог бы надеть халат на голое тело, или на какую-нибудь домашнюю футболку.
— Нет уж, коли я врач, серьёзный человек, то и выглядеть должен серьёзно, — ответил молодой человек.
— Дим, — только и смогла сказать я, не понимая, какая такая перемена произошла во мне, или в нём, что сегодня мне всё кажется каким-то другим, неправильным, не таким как всегда.
— Ну чего опять? — всё-таки по-доброму улыбнулся он.
И я молча подошла к нему, обнимая за торс и утыкаясь лбом в его крепкую грудную клетку.
— Хватит разводить трагедию на пустом месте, Полюш, — спустя несколько секунд мягко опустил он мои руки. — Я и без этого на работу опаздываю.
Снова эта его чёртова работа! Мне кажется, или до отпуска он не был так зациклен на ней? Да и в выходные у нас с ним нет возможности просто побыть вдвоём. Он то и дело тащит меня куда-то, куда я идти желанием не горю. То к своим родственникам, то к друзьям. Будто бы не хочет быть со мной наедине. Будто бы таким образом разбавляет моё общество другими людьми.
Я подняла глаза, в попытке встретиться с ним взглядом. Дима-Дима, что же происходит между нами? И вот сейчас я уже, кажется, была морально готова поговорить с ним, как он этого и хотел, рассказать что его не устраивает, но в этот раз у него не было времени.
— Не грусти, — наконец подошёл он ко мне, легонько щёлкнув по носу. — Высыпайся, набирайся сил, отдыхай от меня, я ведь знаю, что далеко не подарок.
— Я хочу отдыхать с тобой, а не от тебя, — выпалила я, прежде чем подумала.
— И такое тоже будет, — рассмеялся Дима. — Пообещай мне не загоняться по пустякам, пожалуйста.
— Обещаю, — полушёпотом ответила я, отправляясь вслед за ним в прихожую, чтобы закрыть входную дверь.
— Вот и славненько. А то твои эти неожиданные перепады настроения наводят на мысль, что ты давно не сдавала анализы, и тебе пора бы это сделать, — улыбнулся мужчина, на прощание касаясь губами моей щеки.
Закрыв за ним дверь, я коснулась кончиками пальцев того участка кожи, на котором, как мне казалось, осталось ощущение его поцелуя. И от чего-то верилось во всё хорошее. Например, действительно хотелось в очередной раз сдать анализы, а вдруг Дима прав и нас и впрямь скоро будет трое?
Решив не пренебрегать советами возлюбленного, я юркнула назад под одеяло, прикрывая глаза.
Когда же я, как Вий в одноимённой повести Николая Васильевича Гоголя, подняла веки, я оказалась в каком-то незнакомом и абсолютно пустом помещении, где из всех предметов были только окна до пола, полностью зеркальная стена и дверь, к которой я, собственно говоря, и ринулась первым же делом, оказываясь в узком коридоре с множеством развилок и поворотов. Недолго думая, я пошла на поводу у своих ощущений, и… вышла все в ту же комнату, из которой так стремилась сбежать. На этот раз за огромными окнами разбушевалась буря, от чего находиться в помещении было ещё более некомфортно. Внезапно резкий порыв ветра распахнул окна, даже разбивая при этом стёкла. С жутким звоном осколки посыпались на пол, а в комнату влетела стая ворон, громко каркающих и предвещающих что-то однозначно нехорошее. И не понимая что же делать, я подняла глаза к отражению в зеркале в поисках ответа. То, что я увидела там, выглядело, мягко скажем, неутешительно. Белое льняное платье, похожее на русский народный костюм, в каком обычно рисуют девушек, веселящихся на Ивана Купалу, было безнадёжно испачкано. Волосы растрепались так, что кружащие надо мной вороны запросто могли бы свить там гнездо. Однако, внезапно я услышала звук входящего звонка, от чего птицы мгновенно куда-то исчезли, да и сама комната начала медленно таять.
Распахнув глаза, я с облегчением осознала, что я по-прежнему нахожусь дома, в нашей с Димой кровати. И пусть где-то за окном всё небо было затянуто серыми тучами и шёл дождь, я всё равно чувствовала себя в безопасности. Так, звонок. Так понимаю, он мне не приснился, а наоборот вытащил из этого кошмара.
Я протянула руку к тумбочке и взяла с неё телефон. Часы показывали, что я спала не более получаса с тех пор, как проводила Диму. Вот и как за какие-то полчаса подсознание смогло сгенерировать такую жуть? А может, эта жуть на самом деле к чему-то хорошему? Не долго думая, я нажала иконку браузера, вводя нужный запрос. В сонники я, конечно, не верила. Чушь это всё собачья, как и гороскопы. Однако иногда, после вот таких вот кошмаров, прочитав, что на самом деле это всё к богатству и счастью, я начинала этому верить и больше не возвращалась мысленно к этакой жути.
Однако на этот раз результаты отнюдь не радовали и все сайты как один твердили мне:
Пустая комната — разочарование, связанное с предательством или изменой.
Смотреться в зеркало — к появлению соперницы.
Вороны — предрекают расставание с любимым, намекают на интриги, плетущиеся вокруг меня.
Лабиринт, поиски выхода — душевные муки.
— Да ну, бред какой-то, — сказала я сама себе, снова положив телефон на тумбочку, откинувшись на подушку и прикрыв глаза. Ещё в сонники не хватало начать верить. Я хоть и не психолог, но знаю, что самовнушение — вещь сильная, сейчас буду думать о том, что всё плохо, так ведь и малейшую неудачу припишу к тому, что это мне предвещал злой рок судьбы.
Однако телефонный звонок прервал мои размышления. И в этот раз я не спала. Протянув руку к смартфону, я с удивлением заметила, что звонили не мне.
— Ну всё, шизофрения, — подвела черту я. — Телефонные звонки мерещатся, сама с собой разговариваю — все признаки.
И так как трель звонка всё не унималась, я отправилась на звук и с облегчением выдохнула, заметив на комоде телефон Димы, который он, видимо, забыл, так торопясь на свою драгоценную работу.
И это было не самым интересным. Имя абонента, что так усердно пытался дозвониться до моего мужчины, повергло меня в шок. Звонила никто иная, как какая-то «Лялька». И, конечно же, первым делом в памяти всплыла та самая его девушка из прошлого, о которой ходят легенды, о которой все, вплоть до самого Димы говорили, что к ней была безумная и сумасшедшая любовь. Только вот, чего бы ей спустя столько лет названивать Диме, да и ему самому к чему поддерживать с ней связь?
Эта самая «Лялька» всё не унималась, и я, терзаемая самыми разными догадками, решила-таки ответить на звонок.
— Димочка, привет, — протараторила она, — понимаю, что тебе может быть неудобно говорить, но всё-таки, я сообщаю, что прилетела в Москву. Предложение встретиться всё ещё в силе?
И я, кажется, забыла, что такое дышать. Сердце бешено забилось в груди, безрассудно затем рухнув куда-то вниз. Судя по всему, это была та самая Ляля и Дима до сих пор поддерживал с ней общение. Мало того, они собирались встретиться сегодня! Так вот, значит, какая у него работа? Вот почему он практически не бывает дома!
— Дима? Алло? — забила тревогу девушка на том конце воображаемого провода, вынуждая меня со злостью нажать на кнопку отбоя.
Всё сразу встало на свои места. И его отговорки про работу, и эти постоянные поездки куда-то в выходные, чтобы поменьше быть со мной наедине и реже смотреть мне в глаза. Билан, он же, сука, честный, но такой деликатный. Объявилась его горячо любимая бывшая, так он и врать мне не может, но и травмировать не хочет. И не зря. Потому что больно. Очень больно. Я ведь и впрямь его полюбила. Так, как не любила никого. А сейчас как будто бы изящная женская рука с наманикюренными ноготочками залезла в мою грудную клетку, вырвала сердце и с упоением разорвала на части.
Борясь с рыданиями, я попыталась ввести пароль на его телефоне. Всё те же четырнадцать — ноль семь, не сменил. Доверял, или надеялся, что я никогда не полезу в его телефон? Скорее, второе.
Переписка с этой Лялькой была немногословна. Однако звонков было совершено немало, как ей, так и им. И, к сожалению, узнать о чём они говорили, я не могла. А диалог в одном из популярных мессенджеров был немногословным.
Лялька:
Приветик)) Думаю, скоро буду в Москве, имею ли право попросить тебя об одной услуге?
Да, конечно. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
Лялька:
❤️
Красное, сука, сердечко. Бесконечные звонки друг-другу. Это её «наверное тебе неудобно разговаривать». Чёртовы Штирлицы, старающиеся скрыться! Я-то верила, надеялась, что у нас всё будет хорошо. Искренне его любила, восхищалась им. Думала, что он такой единственный и неповторимый, оригинальный, да и вообще, мужчина-мечта. А на деле, самый обыкновенный кобелина, заботящийся только о себе и собственном хуе! Спасибо, сняла розовые очки. Да не просто сняла, они растоптаны нахуй их ногами, как и моё сердце. Надо же, вот и сон сбылся, а я-то всё в сонники не верила.
Находиться в этом доме мне стало просто невыносимо. Обстановка давила со всех сторон. Везде чувствовался почерк Билана, будь он проклят, вместе со своей Лялей!
Хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы он пожалел, что вытер ноги о мою любовь, но было уже поздно. Так, чтобы оставить на нём эдакий шрам утраты. Привить бесконечное чувство вины, чтобы страдала не я одна. Чтобы он понял, как больно сделал мне.
И недолго думая, я приняла единственное, как мне казалось, верное решение. Находя листок и бумагу, я написала ему пару «ласковых» слов, на секунду замирая. Нет, он в любую секунду может понять, что забыл телефон и вернуться, ведь как иначе он будет связываться со своей дорогой Лялькой, а потому медлить никак нельзя.
Не заботясь об аккуратности, я пёстрым ворохом сваливала свою одежду в чемодан. Скорее-скорее бежать отсюда, где всё кишит напоминаниями о Билане.
Говорили все вокруг, что недолго быть нам вместе
Осенью в дождливый день пришли дурные вести
