Деликатная проблема.

Облокотившись на дверь, я попыталась унять бешеное сердцебиение, однако, оно не поддавалось никакому контролю. Он здесь. Он рядом. Он нашёл меня. А это говорит только об одном — я ему не безразлична. Он хочет что-то мне сказать. А хотя, я, например, ещё час назад растворялась в его объятиях с твёрдой уверенностью в том, что таким образом я подвожу завершающую черту во всей этой истории; может быть, и он просто хочет, чтобы последнее слово осталось за ним? Скинув обувь и зимнее пальто, я прошла на кухню и поставила чайник. Чай, а особенно зелёный, всегда меня немного успокаивал, а это сейчас просто необходимо. Плакать уже от чего-то не хотелось, за рулём наплакалась вдоволь. Да и зачем, в принципе? Ведь всё идёт по моему сценарию, как я и хотела. Сейчас он ещё побьётся в мою дверь, отчается и уедет восвояси, а я останусь одна, в тишине и спокойствии. И это даже как-то не пугало. Наверное, мне действительно просто нужен отдых в тишине. Кстати, о тишине. За всё время, что я дома — ни одного стука в дверь, даже малейшего. Выходит, он даже пытаться не стал? И ради чего за мной по всей Москве гонялся? Ради того, чтоб развернуться и уехать назад? А может, всё куда сложнее, и у него есть какой-нибудь хитроумный план? Осторожно я подошла к окну, стараясь, чтобы он не заметил мою физиономию за слоем стекла. Там, у дома, разворачивалась престранная картина. Билан сидел на дороге и силился что-то сказать. Однако, окна в этом доме были отличными и прекрасно заглушали весь шум с улицы, поэтому что он там хотел мне сказать — дело десятое. Вернувшись к чайнику, я выключила его, заваривая себе ароматный, а самое главное — успокаивающий напиток. Всё хорошо, спокойно. И Билан на улице. Может, случилось что? Нет, Поля, вдруг это очередной его хитроумный план, он же у нас мастер по всем направлениям, гениальный психолог и стратег. А если нет и ему действительно нужна моя помощь? Ведь случись что — я себе этого однозначно не прощу и буду винить до конца жизни. Да и даже если это какая-то хитроумная его ловушка, выкрутимся. Поговорить хочет — так поговорим, вопиющее спокойствие позволяет. Поэтому, оставив чай на столе, я вернулась в прихожую, снова надевая зимнее пальто и сапоги, и выходя к тому, от кого старательно убегала.  — Поля, — почти прохрипел он, глупо улыбнувшись, когда увидел меня. — Ты меня не бросила.  — Головой что ли ударился? — не удержалась я.  — Нет, — всё тем же, то ли замёрзшим, то ли сорванным голосом ответил он. — Ногой. Встать не могу.  — Боже мой, — только и ахнула я, только сейчас замечая, что сидит он посередине замёрзшей лужи. Я-то знаю что тут к чему, привыкла уже, а он с неопытности умудрился поскользнуться. — Надеюсь, это не перелом.  — Очень радует, что ты надеешься, — улыбнулся он, от чего хотелось проверить, не ударился ли он головой и в самом деле, потому что так вести себя будет только полнейший идиот.  — Так, давай без резких движений, — напрягая память и стараясь выудить из неё всё, что когда-то изучала на безопасности жизнедеятельности, — вроде бы, даже при вывихе лучше обеспечить повреждённой части иммобилизацию.  — Вау, вот это знание дела, — не упустил он возможности в очередной раз пошутить, от чего на мгновение захотелось повредить ему и вторую ногу на всякий случай.  — Ты вообще врач, что ж ещё не поставил себе диагноз? — не осталось в долгу я.  — Какой диагноз? И как его поставить? Как психолог, или как гинеколог?  — Боже, — закатила глаза я, — сам же говорил, что вас всех сначала учат одинаково.  — Приятно знать, что ты запоминаешь мои слова, но тут чтобы знать наверняка, нужен рентген.  — И что ты предлагаешь? — недоверчиво покосилась на него я.  — Будь добра, помоги мне встать и вызвать такси, надо съездить в травматологию.  — На такси? Ты серьёзно?  — Нет, блин, поеду на собственной машине, когда у меня не понятно что с ногой и я на неё даже наступить полноценно не могу, не то что нажать на педаль, — возмутился мужчина.  — Так я и не об этом, — фыркнула я. — Посиди пару секунд. Быстро забежав в дом, я схватила сумку со всеми самыми нужными в жизни документами и прочим содержимым, и, закрыв дверь дома, вернулась к нему.  — Ключи от машины давай, — почти приказным тоном потребовала я.  — Они тебе зачем? — не понял мужчина.  — Чтоб тебя, дурня этого, отвезти к врачу, — фыркнула я. — Хотя, будь моя воля, ты отправился бы не в травматологию, а в психиатрию.  — Серьёзно? — только и смог спросить мужчина, глядя на меня с улыбкой едва ли не до ушей.  — А что тебя удивляет? То, что я хочу тебя в психиатрию сдать, или что помочь хочу? Так вроде бы не чужие люди, — я пожала плечами, не понимая, откуда же научилась так мастерски скрывать эмоции.  — То что ты со мной разговариваешь, для начала, — пожал мужчина, протягивая мне ключи от своего автомобиля. — Ну и то, что ты готова везти меня на моей машине.  — А она мне тут нужна около моего дома? Только место занимает, — я протянула ему руку и помогла опереться на себя.  — Так это твой дом? — удивился он.  — Ну да, — раскрыла все карты я, помогая ему сесть на пассажирское сидение с минимальным уроном для ноги. — Неожиданно, правда?  — Да не совсем. Во внешнем фасаде чувствуется твой вкус и твоя рука, — снова улыбнулся он, когда прекратит-то, господи? Но всё-таки, это было приятно — знать, что он всё ещё помнит о моих вкусах и предпочтениях в архитектуре.  — Не страшно тебе доверять мне свою машину? — спросила я, усаживаясь за руль.  — После того, что я наблюдал сегодня — очень, — наконец-то без тени улыбки ответил он. — Только вот зачем, если в конечном итоге мы всё равно оказались в одном замкнутом пространстве?  — Не знаю, — тихо ответила я, стараясь на него не смотреть. Потому что моя броня начала давать трещину. Потому что вот-вот из глаз покатятся непрошенные слезинки.  — И всё-таки, от разговора ты не убежала, — констатировал он, от чего я просто стукнула по рулю, не желая что-то говорить. — Нет, Поль, выслушай, пожалуйста. Нам обоим это нужно, нельзя же вечно бегать от самих себя? Я не прошу тебя меня прощать, просто послушай.  — Ну валяй, — процедила, неразмыкая зубы я, всё ещё надеясь, что смогу не заплакать.  — Да, Поль, я очень сильно перед тобой виноват. Непомерно, — начал мужчина, от чего в сердце вдруг предательски что-то защемило. — Надо было самому и куда раньше рассказать тебе, что несмотря на все горести прошлого, с Лялей я сохранил весьма хорошие дружеские отношения.  — Рада за вас, — буркнула я, надеясь, что он всё-таки прекратит мучать меня своими речами. Да, он был мне небезразличен. Да, я смогла поставить его здоровье выше собственных обид и даже не жалела об этом. Но он явно хотел поставить точку. И что, я пару часов назад тоже хотела, только проблема в том, что теперь уже не хочу.  — И да, она действительно приезжала в Москву на несколько дней, чтобы проведать своих родителей, — будто бы не слыша меня, продолжал он. — И да, она беременна.  — Сын или дочь? — глухо спросила я, украдкой смахивая слезу.  — Какая тебе разница? — искренне удивился Билан.  — Так мы не чужие люди, — шмыгнула носом я. — Мне интересно, счастливым отцом кого ты станешь.  — Это ты мне однажды сама расскажешь, — хмыкнул он, заводя меня ещё в больший ступор. При чём тут я? — Научись пожалуйста слушать, Поль. Она по-прежнему замужем и уже давно снова в Америке, с любящим мужем.  — То есть, я у тебя запасной вариант, да? — вспылила я, — как Ляля в Америке, так обо мне вспоминаешь.  — Какая же ты дура, а! — не выдержал он. — Она мне объяснила, как ваш женский мозг работает, а я всё отрицал, думал что ты умная и всё поймёшь. Оказывается, зря. Помолчи и послушай, пожалуйста. Да, Ляля беременна. Это первая её беременность, а она, между прочим, практически моя ровесница. И её очень волновало то, как её ребёнок перенесёт переезд, насколько вообще безопасно сейчас приезжать к родителям, будучи в положении. Так как взять с собой своего американского врача она не могла, всё-таки, не VIP-персона какая-нибудь, она по старой дружбе попросила меня проконтролировать как протекает её беременность, пока она будет в Москве. И я, зная, как это для неё важно, согласился.  — Подожди, — медленно складывая всю полученную информацию воедино, пробормотала я, резко съезжая на обочину и посмотрев ему прямо в глаза, — то есть, ребёнок не твой?  — Конечно не мой, а этого её Питера, или как там его, запамятовал, — ответил мужчина.  — И она впервые станет мамой…  — Ну не совсем, — загадочно ответил Билан, — у неё есть приёмная дочь — пятилетняя Лидия. Они отчаялись настолько, что пошли на такой ответственный шаг, как усыновление. Думали, никогда у них своих детей и не будет. А тут вот такой подарок судьбы.  — Я бы тоже переживала, — прошептала я, не понимая, как теперь мне жить с этой информацией. Выходит, никакой измены не было? Была просто просьба по старой дружбе. А я навела панику, скрылась на месяц, не разобравшись во всей ситуации… Забыв, что нахожусь в чужой машине, я положила голову на руль и тихо всхлипнула.  — Эй, ты чего, — тихо позвал меня Дима, невесомо коснувшись моей руки. — Лялю жалко? У неё всё хорошо, и, кстати, будет сын, так что, не волнуйся.  — Нет, Дим, — пискнула я. — Ты… я… проще говоря… прости, я натворила околесицы.  — Поля, — ласково улыбнулся он, подавшись вперёд и чуть приобняв меня, — мы оба хороши, нет чтоб поговорить, так сразу крайние меры принимаем.  — Дим, я такая ду-ура, — громко всхлипнула я. Эмоции вернулись и, кажется, это новая истерика.  — Ты мне главное машину в болото не преврати, а остальное неважно, — устало улыбнулся он. — Если тебе станет от этого легче, то знай: я тебя ни в чём не виню. Почти…  — Почти, — чуть улыбнулась я, вытирая слёзы. — А почему я должна тебе верить?  — Мне набрать Ляле, чтоб она тебе подтвердила каждое моё слово? — нахмурился Билан, доставая из кармана пальто телефон.  — Нет-нет, что ты, нет, — тут же отреагировала я. — Просто… это странно. Я не могу принять эту информацию, не знаю как реагировать…  — Это нормально, — улыбнулся он, устраиваясь поудобнее, но тут, видимо, потревожил больную ногу, от чего резко болезненно скривился. — Лучше расскажи, как так вышло, что у тебя шикарный дом, а я об этом вообще не знаю.  — О, это ты ещё внутри не был, — отшутилась я, хотя всё ещё не распознала весь спектр испытываемых эмоций.  — Надеюсь, ты меня когда-нибудь пригласишь? — спросил он, практически без улыбки. Это он так флиртовать разучился, или серьёзно думает, что я могу его в этот дом не пустить?  — Посмотрим на твоё поведение, — загадочно ответила я, всё ещё надеясь, что это просто лёгкий флирт, а не серьёзный разговор по душам.  — Ты всё ещё сомневаешься на счёт моих слов, — вдруг заметил он, не сводя с меня внимательного взгляда.  — Дим, я попросила прощения. Мне действительно сложно это принять и нужно всё обдумать! — повысила голос я.  — Над чем ты там думать собралась? — вкрадчиво поинтересовался он. — Не слышала, что есть такая штука, вроде бы, доверием называется? Или всё, я навсегда его для тебя потерял?  — Да нет же, это сложно!  — Упрости! — резко повысил голос он. — Мне надоели твои прятки и догонялки, надоело ломать голову в догадках: как ты там, что делаешь, жива ли, и есть ли у меня право когда-то в жизни хоть прикоснуться к тебе.  — Дим… — только и смогла выдавить я.  — Я с восемнадцати лет Дима, и ты это знаешь, — отозвался он. — Хочешь, расскажу тебе одну вещь? Я всегда тебе доверял. Даже когда ты ещё была замужем. Когда отправилась решать вопросы с разводом в одиночку. У меня и мысли не закрадывалось, что ты можешь меня не любить, что с другим мужчиной ты можешь не только поговорить. Ни на одну секунду я в тебе не усомнился, потому что верил тебе. Всегда. И ты в этом не виновата, это моё решение. А теперь твой выбор: ты можешь поверить мне, а можешь просто отвезти до больницы, как собиралась, и вернуться в свой чудесный дом, не думая обо мне.  — Дима, что ты такое говоришь? — всхлипнула я. — Я до сих пор тебя люблю. Он вымучено улыбнулся и покачал головой в ответ, вынуждая меня снова свернуть с дороги, в этот раз, в какой-то тихий двор. С горем пополам припарковавшись, я отстегнула ремень безопасности, чтобы не мешал, и повернулась к нему, взяв за руки.  — Я хочу тебе верить, Дим. Правда. Пойми, почувствуй, — я приложила его руку к своей груди, предположительно туда, где билось моё сердце. — Только я на протяжении месяца упорно внушала самой себе, что не люблю, что смогу без тебя. Эта стена, что я так упорно пыталась возвести, не может рухнуть в одну секунду, потому что создавала я её усердно и старательно. Я люблю тебя, — обхватив его лицо руками, я коснулась его губ. Нежно и трепетно, не углубляя поцелуй.  — Я снова тебе верю, — с каким-то отчаянием в голосе ответил он, касаясь лбом моего лба, — только знаешь, моя нога по-прежнему болит, а мы так и не доехали до травматологии.  — Ах, да, конечно, — спохватилась я. Я старалась смотреть на дорогу, однако всё время чувствовала на себе взгляд Димы. И мне до безумия хотелось взглянуть на него в ответ и улыбнуться. Всё снова, кажется, было хорошо. Однако, я не знала, как мне быть. Я действительно целый месяц перестраивала свою жизнь на новый лад и делала это так усердно, что вернуться к старой теперь точно не смогу. Точнее, может и смогу, но снова прилагая усилия. С одной стороны, мне было так хорошо, что хотелось летать, а с другой, между нами всё ещё присутствовала какая-то недосказанность. Мы снова были как будто бы наполовину чужими. Восстанавливать отношения — это странно. Это неловко. Это как-то не так, как хотелось бы.  — Спасибо, кстати, что не бросила меня замерзать, Поль — прервал тишину Билан.  — Ты серьёзно думал, что я настолько бессердечная, что брошу нуждающегося в помощи человека умирать? — удивилась я.  — Ну-у, ты достаточно времени провела в своём доме, не предпринимая ни одной попытки посмотреть: уехал ли я, или что ещё. Это заставило меня несколько усомниться.  — Вот, значит, ты обо мне какого мнения? — устраивать шуточные разборки сейчас было куда легче, чем пытаться разобраться в собственных чувствах. — Тогда, пожалуй, мне стоило бы соответствовать ожиданиям.  — Я рад, что они не оправдались, — тихо вымолвил Дима и больше не задал мне ни одного вопроса. А мне вообще разговаривать не хотелось. Я чувствовала себя абсолютно потерянной. Вот знаете, будто стою в руинах своего мироощущения, среди гор разломанных кирпичиков, из которых старательно выстраивала защитные стены, и просто не знаю: что дальше. Куда идти, где скрываться? Стоит ли возвести стены вновь, или отправиться искать кого-то, кто великодушно предоставит мне свои? Плакать над руинами, или строить новый мир? А сил нет ни на то, ни на другое. Хочется просто выключить весь мир, всех, набрать полную ванную с какой-нибудь ароматной пеной, погрузиться в неё и пролежать часа два, тщательно обдумать всё, что произошло, может, даже, немного поплакать в тишине. Но, кстати, тишину мне вполне предоставили и сейчас, ведь Дима просто сидел тихо и мирно на пассажирском сидении, не проронив ни слова. Наверное, просто как психолог понял, что пока мне нужно понять саму себя, а потом уже разговаривать с другими людьми.  — Дай мне пожалуйста руку, — подал голос Билан, только когда я припарковала его машину у центра травматологии.  — Ничего не перепутал? — спросила я, отстёгивая ремень безопасности. — Может, всё-таки мне нужно выйти из машины, а потом уже помочь тебе с твоей больной ножкой доковылять до кабинета врача? И вот, кстати, что бы ты делал, если бы поехал на такси, горемычный?  — Придумал бы что-нибудь, — отмахнулся мужчина. — Но я пока не за этим. Просто дай руку. И я беспрекословно протянула ему правую руку, наблюдая за тем, как он касается её своей и переплетает наши пальцы. Это было странно и волнительно.  — А сердце, Поль? — спросил он, глядя прямо мне в глаза и ни разу не улыбнувшись, от чего я сразу же забыла как дышать.  — Ч-что всё это значит? — чуть дрожащим голосом спросила я.  — Я не собираюсь сейчас пользоваться своим положением, не хочу вынуждать тебя что-то отвечать. Просто хочу, чтобы ты знала, — он расстегнул пальто и достал из внутреннего кармашка ту самую коробочку, о которой мечтают многие девушки. — Купил за пару дней до инцидента с Лялей. Всё ждал момента, чтобы сделать это красиво: не после трудового дня, уставшим и измотанным, а когда-нибудь в выходной, в необычной обстановке, чтобы запомнилось на всю жизнь. Чтобы не вгонять тебя в панику, что ты не знакома с моими родственниками и друзьями, с которыми я так спешил тебя познакомить только ради этого. А сейчас понимаю, что жизнь непредсказуема и, чтобы сбросить этот непомерный груз с себя, отдаю тебе это, — он вложил мне коробочку в руку. — Да, я правда носил её всюду с собой с того самого момента, как встретил тебя в том супермаркете, надеясь на удачу встретить тебя. Жизнь слишком коротка и динамична, чтобы пытаться простроить её наверняка и по единому сценарию. Я даже не буду спрашивать сейчас. Просто, забери себе как напоминание о том, что я тебя люблю. Что я готов стать с тобой одной семьёй. Теперь оно твоё, а что с ним делать — решать тебе — он вложил коробочку мне в ладонь, затем смыкая мои пальцы в кулак.  — То есть… — опешила я, чуть царапая ноготочками красный бархат.  — Месяц назад это было бы оно, — опережая мой вопрос, ответил Билан. — Но нормальная жизнь и всё как у всех — это не для нас. Так что, можешь считать, что это просто красивое колечко, подарок к новому году, например. — Он усмехнулся. — Я обязательно сделаю тебе нормальное предложение, когда буду уверен, что ты не сбежишь от меня через пять минут — это во-первых, и если ты этого захочешь — во вторых. Чуть прикусив губу, дабы не разрыдаться, я медленными движениями убрала коробочку с кольцом в свою сумку, даже не посмотрев, что же за ювелирный изыск выбрал для меня Билан, после так же медленно встала, будто в тумане обогнула машину и любезно помогла Диме выбраться и опереться на здоровую ногу и меня. Тяжесть его тела почти не чувствовалась, однако вот сумка, в которой теперь лежало колечко, казалась непреподъёмным грузом, от чего сразу становилось понятно, что оно так же давило и на него самого. Однако, все другие мысли в сторону! Сейчас необходимо решить проблему с его ногой, а руки и сердца пока подождут.