Деликатная проблема.

Как только я, зайдя в кабинет, увидел в нём ту, которая занимала буквально все мои мысли, я решил, что рехнулся окончательно и теперь она мне мерещится. Однако нет, она была настоящая, живая, и в этот раз такая дерзкая, что вводила меня в ступор каждым новым своим движением. И всё же, я верил в то, что мне удастся до неё достучаться, не в первый же раз говорим по душам. Однако месяц разлуки не только не сломил мою девочку, а напротив, закалил её и теперь я видел перед собой не потерянную скромницу, а уверенную в себе даму, что берёт от жизни всё, что только её сердцу угодно. Видимо, именно такого эффекта она добивалась, стараясь вести себя максимально стервозно, однако из-под этой оболочки периодически выглядывала та самая Поля, которую я когда-то полюбил. Мне буквально сносило крышу от того, что она сейчас просто рядом, и мне невероятных усилий стоило сдерживаться. И она, видимо, прекрасно это понимала, стараясь всеми доступными путями вывести меня из состояния полного самоконтроля. И когда она, полуобнажённая, затянула меня в очередной поцелуй, все мои психологические установки просто испарились, как вода при высокой температуре. И были только мы. Я и она, податливая, страстная, любимая. И никаких сомнений в том, что после мы наконец поговорим и разрешим этот глупый конфликт, у меня не было. Однако эта девушка решила напрочь сломать все мои представления о жизни, быстро приведя себя в порядок и выпорхнув за дверь.  — Серьёзно? — только и смог прокричать ей вслед я, печальным взглядом рассматривая рубашку, с её лёгкой руки лишившуюся половины пуговиц. Нет-нет-нет, такого просто не может быть. Выходит, всё что сейчас было — это просто своеобразное прощание со мной? Точка в нашей незавершённой истории? Ну уж нет. Мы все ещё со школьной скамьи знаем, что точку очень просто исправить на запятую, в то время как запятую на точку уже не исправить. А значит, все её точки я буду превращать в запятые ровно до тех пор, пока сам не почувствую необходимость завершить всю эту историю. Действовать нужно было быстро, поэтому я кое-как заправил полы рубахи в брюки, радуясь, что это хоть какая-то фиксация для неё, слабая альтернатива оторванным пуговицам. Накинув сверху этого всего своё зимнее пальто, я буквально побежал вниз по лестнице, замечая, как столь необходимая мне особа направляется к выходу от гардероба. Не сдержав улыбки, я последовал за ней. Не упустил. Найду. Она очень быстро тронулась с места, не оставляя мне выбора вообще. Точнее, выбор есть всегда и в моём случае он был между возвращением в кабинет и очередной попыткой её догнать и наконец-таки объясниться. И, наверное, не стоит уточнять, что же такое я выбрал в итоге, учитывая то, что она сегодня была твёрдо настроена попрощаться со мною навсегда. Поэтому уже спустя пару секунд я находился за рулём собственного автомобиля, молясь всем божествам мира, чтобы все светофоры на её пути загорелись красным светом, а пешеходы переходили дорогу со скоростью черепахи. Иначе она вновь канет для меня в Лету и теперь уже с концами. И то ли молитвы сработали, то ли я отличный водитель, но нагнать её у меня получилось практически без каких-либо усилий. Если честно, мне вообще не приходилось лицезреть её за рулём. В любой нашей поездке хоть куда она всегда великодушно отдавала мне все бразды правления, обычно устраиваясь на пассажирском сидении, рассматривая всё вокруг и подпевая артистам, чьи песни крутились по радио. Поэтому её манеры вести машину я не знал, но будь я проклят, если она не проходила курсы какого-нибудь экстремального вождения. Потому что так резко повернуть, учитывая, какой на дорогах гололёд, и быть уверенным в том, что останешься жив — это что-то из разряда фантастики. Я повторять её манёвры не рискнул, а потому она вновь оторвалась от меня, только ненамного. И вся эта гонка-преследование до жути напоминала мне какую-нибудь сцену из очередного криминального сериала, что крутят денно и ночно по какому-нибудь НТВ. И от этой глупости и клишированности в реальной жизни плеваться хотелось, однако больше у меня не было никакого выхода, если я, конечно, хотел сегодня с ней поговорить. Ещё пару поворотов и наша беглянка, кажется, несколько расслабилась и перестала нарушать все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. Интересно, с чего бы? Решила, что я уже отстал? Разучилась смотреть в зеркало дальнего вида? Или же просто приняла меня как данность и тоже пришла к выводу, что нам просто жизненно необходимо поговорить? О, как бы мне хотелось, чтобы причиной на самом деле было последнее. Я не знал что ей сказать и как объяснить, знал, что вся правда будет похожа на жалкую попытку оправдаться перед Полей, но, как говорится, не попробуешь — не узнаешь. Вдруг нам всё-таки удастся выслушать друг-друга, понять и простить? Тем временем, моя (надеюсь) беглянка уже выезжала куда-то за пределы Москвы. Значит, решила затаиться в Подмосковье, при чём в максимально далёком от моего дома районе, практически в лесу. Интересно-интересно, кто же из её знакомых решил её приютить? А вообще, на что я надеялся, когда искал её? Ведь на нас столько всего свалилось, мы постоянно разбирались с какими-то проблемами: отношения в её семье, её беременность, психологические противоречия, принятие собственных чувств, миллионы выборов, опирающихся на мораль, несложившиеся отношения с моей мамой, вопрос развода, потеря ребёнка, психологическая реабилитация после всего этого; что, казалось, забывали просто жить: ходить в гости, знакомиться с нашими не общими друзьями. То, что я был знаком только с Катей и Полиной ни в коем случае не означало, что она общается только с ними двумя. У неё наверняка тьма-тьмущая знакомых. Ну что ж, о ком-то из них мы с вами сейчас и узнаем. Боже, это прозвучало как заставка из какого-то детского мультфильма, название которого крутилось на языке и не было хотело вспоминаться. Тем временем, уже до боли знакомая машина свернула куда-то едва ли не в лес. Ещё немного и, кажется, будут актуальны шутки о том, что мою любимую приютили какая-нибудь баба Яга, или Леший. Но нет, остановилась она у аккуратненького небольшого дома с собственным участком. Затем вышла из машины и быстрым шагом направилась к этому самому дому. Было в нём что-то… характерное её вкусу. Готов голову давать на отсечение, что тут с дизайном внешнего облика хозяевам сея чудного домика помогала та, что теперь в нём прячется от меня. Уж слишком знакома мне была эта «однотонная стильная лаконичность» — как всегда называла подобное сама Пелагея. Понимая, что сейчас, или никогда, я выскочил из машины, громко хлопнув дверцей, от чего блондинка тотчас же обратила на меня внимание, вздрогнув от резкого звука. Видимо, и впрямь подумала, что оторвалась и я её больше не найду, потому что в её взгляде читалось неподдельное удивление. Около пары секунд мы просто буравили друг-друга взглядом, не в силах шевельнуться и что-то сказать. Во всём её выражении лица читалась какая-то отчаянная мольба, только вот чего она просила? Судя по всему, что произошло за сегодня — просто оставить её в покое. А хотя, какое оставить в покое, если она так охотно отвечала на мои поцелуи, если позволила мне касаться её тела? Ведь она далеко не из тех, кто отделяет секс от любви. Первой опомнилась она, быстро отведя взгляд и направившись к дому. Я ещё пару секунд в ступоре наблюдал, как она дошла до входной двери и принялась что-то искать в своей сумочке. Интересно, хозяева доверили ей ключи, или это вообще её собственный дом? Ведь как-то давно она говорила, что у неё была мечта жить в лесу, может быть, она сбылась? И только когда заветная связка звякнула в её руке, меня будто бы кипятком ошпарили: ведь если она скроется за дверью, мне до неё уже не добраться. И придётся быть участником слезливой драматичной сцены, как в сериале: она по одну сторону двери, он по другую, обязательно оба на эту дверь облокотились и стоят, думают друг о друге в соплях и слезах. И тогда я кинулся к ней, надеясь, что успею. Внезапно я понял, что моя левая нога, полностью игнорируя силу трения, легко проскользила по замёрзшей поверхности. Чёртов лёд! И раньше, чем я успел понять, как же теперь удержать это чёртово равновесие, я почувствовал резкую боль и распластался по земле. В тот самый момент щёлкнул дверной замок: Поля вошла в дом и закрыла дверь. Я попытался подняться, однако малейшая попытка пошевелиться отозвалась невероятной болью в ноге. Что ж, отлично, теперь я неизвестно как ещё и встану, и встану ли вообще. Да даже если и встану, как доберусь до дома, если малейшее движение ногой дарит мне просто адскую пытку? Единственная моя надежда, единственный выход — Пелагея, которая уже, наверное, скинула с себя верхнюю одежду, устроилась поудобнее где-нибудь на просторах этого дома, и спокойненько сидит себе, думая, что я не решился с ней заговорить и уехал восвояси. Расчитывать на её помощь было глупо, да и как её оповестить? Сидеть и ждать до завтра? Ну, честно говоря, учитывая холод, что стоял на улице, завтра она найдёт вместо меня обмороженный труп. Что ж, попытка — не пытка, а вот добраться до дома, или остаться тут замерзать — однозначно да. Поэтому, набрав в лёгкие побольше воздуха, я во всю мощь своего голоса позвал ту, что могла бы сейчас стать для меня спасительницей.  — Пелаге-ея! Поля! Однако, никакого результата. Не слышит. Я попытался ещё раз. И ещё. Чуть было не сорвал голос вообще, к чертям собачьим. Однако, ответа по-прежнему не было.