Parallel lines

— Я тебе хотя бы нравлюсь? — Ты мне безразличен. — Тогда зачем? Твои действия в корне отличаются от слов. Зачем ты делал это все для меня? Зачем поцеловал? — Намджуна словно ногой в живот ударили, но Хосок не может никак ему помочь. — Ты выглядел жалко, а мне было несложно. Просто хотел помочь, — горло сжимает тисками, а лицо остаётся безразличным под стать словам. — Да пошёл ты. Намджун уходит, бросает его совсем одного на тёмной улице, да и вообще по жизни. Хосока раздирает истерикой, полосует ранами грудь. Он криво улыбается, а спина Намджуна впереди всё темнее и темнее. Проходят три долгих года. Три мучительных года, за которые Хосок не видит вообще ничего хорошего. Коллеги его презирают, друзей у такого быть не может вообще, про возлюбленных и упомянать не стоит. Он обходится редким случайным сексом в клубах, потому что там не обязательно говорить, а если заговоришь, тебя не услышат. Да и это ему приедается: проще дрочить дома под порнушку, чем тратить силы и деньги на секс, который по вкусу похож на пепел. Но Намджун появляется снова, одним взглядом побитой собаки вытаскивает с мясом скрепки медицинского степлера, которым Чон еле стянул на себе дыры. — Ты ведь мне врал. — Я говорил чистую правду (я врал, ни слова правды), — лицо Хосока искажается болью. — Ты меня любишь. — Нет (да). — Тогда я должен кое-что проверить. Когда мой день рождения? — Двадцатого июля (12 сентября, придурок). — Какой твой любимый цвет? — Синий (жёлтый, мои любимые вещи такие). — Где твои родители? Чон со скрипом, который пробивается сквозь тиски на горле, отвечает: — Дома. Намджун сереет. Их там давно уже нет. — А это какой цвет? — он показывает карточку с красным квадратом. — Зелёный. — Ты точно врешь, — с облегчением и скрытым восторгом. — Каждое слово, в точности наоборот. Любой твой ответ — антоним к тому, что ты хотел сказать на самом деле. Я прав? — Совсем нет! Ты глупый. Ты копнул совсем мало, плохо старался. Я тобой не доволен, я совсем не ждал! (Определённо, ты умница. Так хорошо постарался, на это ушло много времени? Ты заставил меня ждать вечность, но я так тобой горжусь…) — Я знал. Ты не мог поступить со мной плохо, ты просто не такой человек. — Да кто угодно может тебя бросить (никто бы не поступил так с тобой). — Так сложно переводить твои слова, но я научусь, обещаю, — Намджун опускается перед ним на оба колена. — Чон Хосок, ты станешь моим парнем? — Я никогда на свете не смог бы сказать тебе «да» (у меня нет ни единой причины тебе отказать).