Сломают ли тебя пытки..

Урок был скучный и едва интересный. Я стучал ручкой по парте и сидел почти с закрытыми глазами. Была геометрия, нудная и ужасная.Теоремы, которые были невыносимо сложные убивали мой бедный мозг. Вбивались прямо в самые глубокие извилинки и пытались их подвинуть. Я оглядывался на остальных, они сидели так будто им было до чертиков интересно. Я уже начал слушать учителя и пытаться вникнуть в тему, только лишь потому, что экзамены сдавать надо. Учитель рисовал на доске треугольники. Писал теоремы и доказательства. Было нудно, не интересно. Все это не запоминалось. Я пытался вбить очередную теорему в голову, но она не запоминалась. Казалось, просто сложили слова в разной последовательности и создали теорему. Я тоже так могу, например. Треугольники, прямоугольного того же треугольника равны его же треугольнику икс два зета. Все дайте мне бабки, я умный блять. Но все так не работает, увы. Я не могу так просто этого сделать. Надо становиться математиком, а только уж потом писать эти теоремы. Учитель продиктовал очередное доказательство, объяснял и будто смотрел прямо на зевающего меня. Он обжигал взглядом. А я зевал и ухмылялся. — Эррор встань. — сказала она противным голосом. Я встал и начал пялится на нее. Она оглядывала меня взглядом, выдержав приличную паузу. — Чем ты занимаешься на уроке?. Ее вопрос я пропустил мимо моих «ушей». Меня очень взбесило ее такое отношение. Будто она имеет право говорить со мной так. Почему я должен выслушивать ее, отвечать на ее тупые вопросы. Блять, как же бесит. — Учусь. — сказал я и облокотился об парту. Ухмылка сразу выплыла в районе скул, а ее тупое лицо было так, бесценно. — Ты спишь на моих уроках. — начала доказывать она. — Не учишься, ничего не запоминаешь. Я ненавидел ее и специально стебал. Она была ужасной и невыносимой, как и на уроках, так и в жизни. Встречались на улице мы с ней пару раз, но она меня доставала и поучала даже там. — Не знаю как у вас в голове. Но я учусь. Раз вы слепая, то это не мои проблемы. — сказал я, постепенно взбешиваясь. У меня горело, я хотел разок ударить по ее кругленькому лицу и якобы умной лыбе. — Ты не можешь со мной разговаривать так. Я тебе не друг, я твой учитель. — довольно громко говорила она. Она выглядела как тупой овощ. Круглый, вечно злой. — Легко. А почему вы можете.? — Я твой учитель. — я перебил ее и чуть не прокричал на весь класс. — Мне насрать. Вы не капли не имеете право. Все перевели взгляд на меня и начали выпучивать свои наглые зенки. Смешки и поддержка звучали из их уст. «Давай. Так ее.» — Эррор к завучу. — Сейчас прям. — я облокотился об парту сзади и скрестил руки у груди, ноги точно так же. — Иди быстро. — Сама иди. — громко пробубнил я. — Тогда уже иди к Директору. Эррор быстро. — закричала она, все слегка повздрагивали, а я же стоял как был. Еще пару претензий ко мне, к моей жизни и прочее. Я просто ударю ей по лицу. — За, что?. — спросил я и сделал удивительный взгляд. — За то, что прервал урок. И спорил с Учителем. — заикаясь выдала она, еле сплетая слова. — Пошла нахуй. Учитель блять. Выдомойка ебаная. — сказал я, срываясь на мат. Кинув все учебники в портфель, я вышел за дверь. Но прежде, я показал два очень хороших пальца в ее сторону. Меня проводили удивленными мордами и великолепно тупым, да и возмущенным, лицом учителя. Я не собирался ни к Директору, ни к Завучу. Я поперся в туалет, чтобы умыться и смыть гнев, усталость и прочее. Направившись к двери, я открыл ее и снял портфель. Я положил его в угол небольшой комнаты, открыл кран. Набрав воды и намочил лицо. Я сам и не заметил как пару минут пялился в стенку. Думал, размышлял. Но подняв глаза на зеркало, я заметил пятно, по очертаниям похожее на скелета. Не успел я протереть глаза, и лучше разглядеть его. Как в это же время я уже был прижат к стене. Твердо и за горло. Глаза еле открылись. Это был едва знакомый мне скелет. Но он мне казался самым странным. Черное пятно на щеке, меняющиеся глаза. И черные татуировки выглядывающие из-за кофты на шее, их было едва видно. Все, что я знал — это не связывайся с ним. Если ты хоть как-то перешел ему хоть кусочек земли, то ты труп. А как я ему мог перейти хоть что-то, если мы даже не знакомы. Он пялится мне в глаза в районе двух минут. Непрерывно и почти не моргая. Я же смотрел в пол, думал как буду сваливать. — Мы плохо знакомы. — подал голос он, а я не смел поднимать глаза, встречаться взглядами с кем попало я себе не позволяю. — Что молчишь, язык прикусил.? — вопросительно кинул он, в ответ моему молчанию. Молчание не вечно. За пару минут я изучил каждую трещинку на полу, каждую царапинку. Каждое грязненькое пятнышко. — Я сказал не молчи. — он грубо сжал мое горло и прижал меня к стене вдобавок еще и собой. С довольно тихим вскриком, я ухватился руками за его кисти, и начал давить в ответ. Все-таки переводя взгляд на глаза, в паре сантиметрах от моих. После небольшой паузы, которая длилась пару минут, он покрылся еле заметным румянцем и ослабил хватку. Он отвернулся. Он что гиптофоб?. Не переносит прикосновения.? План всплыл в голове. А я то думал я гиптофоб и чокнутый, но сами то взгляните, любит душить и еще и боится прикосновений, а по хватке сразу понятно, что довольно часто душит кого-то. Я взялся кистями за руки, что еще держали мое горло и отодвинул мешающие рукава. Кости были прохладные и хрупкие. Как только я перехватил запястья, они отпустили горло. Черные татуировки покрывали все. От запястьев до основания локтей. Но это все, что я видел. Но его шея не давала покоя. Они у него везде что ли. Мысли приобрели картинки, я представил его оголенные кости. Румянец от этого стал только ярче, а скулы горели мягким, но режущим пламенем. Хозяин хрупких кистей, чуть не заорал во весь свой голос. Я взялся поудобнее, и приблизил их к своему лицу на несколько сантиметров. Яркий румянец тронул его такие же хрупкие скулы. Глаза бегали без оглядки куда попало, не смея встречаться с моим. А я уже спокойно позволил смотреть на него и оценивать. По нему и не скажешь, что он держит всю школу в страхе. Что он такой опасный, но хотя, пару минут назад он безжалостно хотел задушить меня. Румянец отбивал все плохие мысли о нем. Его нежное поведение, было таким правдивым. Он перехватил мои запястья, выскальзывая из моей хватки. Чуть выгибаясь и негромко рыча. Он прижал меня к стенке и поднял руки над головой. Румянец пропал, на замену пришла ухмылка и недовольство. Я же расслабился и перестал сопротивляться. Он вжал мои запястья в стену и приблизил лицо на пару сантиметров от моего. Нежно синий цвет его одного глаза, и другой с небесно желтой звездочкой, сейчас выглядели слишком уж мило и восхитительно. Они перестали меняться, но все же они заставили задуматься. Точно ли они меняются постоянно?. И может он менять их когда захочет.? Или вовсе по характеру. — По поводу Дрима. — сказал он, вглядываясь мне в глаза и вытаскивая меня из раздумий. Он смотрел непрерывно, от этого я чуть не забыл все, что надумал. Взгляд сразу падал вниз, я не мог смотреть кому-то в глаза так. Почему он так просто мог заставить смущаться?. Скулы сразу загорелись жаром. А руки как назло были прижаты. Молчание в ответ. Почему я так смущаюсь, я не понимал. Почему так стыдно смотреть ему в глаза?. Черт, мы даже не знакомы. — Это же был ты? — сказал он, но это звучало больше как утверждение, чем вопрос. Про что он я понимал хорошо. Но признаться в этом было бы тупо. Честно это не мои заботы, он сам поставил на кон себя. Он мог просто не играть, и тогда не был бы. Ну если вкратце, мы играли. И за каждый проигрыш пометка. Где хочешь, но в пределах разумного. Царапаешь, кусаешь, или другое. Это выбор победителя. И его действия почти не ограничиваются. А так как я неплохо играю, все неплохо да получили. Можно раздеть кого-то, засмущать, покусать, что захочешь. Но так как у него был парень, мне пришлось слегка пощадить его. Ну да и у других они были, просто не настолько они были такие как его парень. Говоря нормальным языком, мне сказали его парень чокнутый, и убьет того кто пометил его половинку. А я почти выебал его. Чувствуете разницу? Хотя он сам нарывался на то, чтобы его выебали. Лез, целовался и сам подставлял шею под укусы. Пока я думал, я почувствовал боль в районе правой ключицы. Я простонал и убрал руки которые уже были свободны и над моей головой. Глаза моментально закрылись от этой боли. Я не мог их открыть, ощущения выбивали все попытки. Клыки впивавшиеся мне в ключицу, и даже слегка выше, почти в шею. Теплая кровь уже стекающая по плечу. Ощущения не давали думать здраво. Глаза не открывались. Я перевел руки на, что-то гладкое. Я провел поэтому. «Это» закруглялось и было похоже на, череп. Гладкий и приятный череп моей смерти. Не успел я открыть глаза как тут же застонал. Он впился глубже. Все, что я увидел — затылок того, кто укусил меня, и продолжает дальше. Его попытки вытянуть из меня ещё пару стонов провалились крахом. Я не стонал, а покорно ждал, поглаживая череп со всех возможных сторон. Честно я еле держался. То около лба, то задевая рядом со скулой, или же в самом верху черепа. Но я забывал, что не могу так делать. Мы даже не знакомы, и тем более не встречаемся. Я вообще не могу даже лапать его. Он не мой. Но он позволил себе укусить меня, а почему я не могу, что-то вроде такого же. Хотя я сам и виноват. Я настолько расслабился, что не заметил как мы оказались в незнакомой мне комнате. Но рассматривать ее времени не было. Он залез мне на колени, не отрываясь от своего занятия. Продолжая кусать. Он облокотился руками об мои плечи и пытался толкнуть меня на кровать. Но я так нагло перевел кисти на его бедра. От неожиданности он промычал что-то невнятное. У меня все горело, от основания шеи до кончиков кистей, я весь горел. От того, что он упирался об меня, да и сидел на моих ногах. Складывалось такое впечатление, что он специально делает это. Дразнит меня. И я бы сказал довольно успешно. Толчок в районе плеча сразу ударились в мыслях, вдобавок резкий вздох послышался над ухом. Его частое и прерывистое дыхание утомляло. Я и сам не мог подумать, что все приведет к этому исходу. Он положил руки на мои плечи. Его взгляд сразу порезал душу. Этот взгляд был как нож по венам, как петля на шее. Он душил и резал меня изнутри. Задевая каждую клеточку. Кисти сами потянулись к ребрам. Задевая кофту я потянул их прямо туда. Ребра были гладкие. Теплые, и даже горячие. Он вздрогнул, как только я запустил туда обе руки. Я легко поглаживал их, слегка задевая кофту. Он порыкивал и сдержанно стонал. Закусывая несуществующие губы. Да сдерживаясь, чтобы очень громко не застонать. Он выгибался и рычал. Я приподнимал кофту и пытался снять. Да он был явно против этих действий. Но потом он выпрямился и положил кисть мне на скулу. Он провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Я не удержался и взял ее, и провел повторно. Он прерывисто дышал и открывал свой ротик. Я не удержался и с наглым и самоуверенным мнением впился в него. Он мычал и стонал прямо в поцелуй, с наглым и тем же выражением лица. Я же изучал его, касаясь неба и искусывая его «губы» от нехватки этого чувства. От нехватки все этого. Этого ощущения. И чего-то знакомого. Будто мы были знакомы всегда, но и в тоже время нет. Будто я его знаю, и знаю все его шаги, но он опережает меня. Здравые мысли пропали, думать стало невозможно. Пока мы изучали все, что могли, я же неожиданно для себя, прошёлся по комнате. Интерес взял верх. Она была, как и у нас с Кроссом. Шмотки хозяев валялись везде. Кто был соседом я так и не смог понять. Другая кровать была забросана таким количеством одежды, что ее бы хватило на всю школу. Блестящий и обворожительный нож лежал на куче одежды, ярко выделяясь на фоне барахла. И странно было лишь то, что большинство одежды было испачкано черной штукой. Она была почти везде на этой одежде. Но отвлекаться мне нельзя. Пока я отвлекся, меня использовали. Кусали, оставляли засосы и царапали когтями. Он спустился до ребер, и бешено покусал их. Но в то же время он так сладко скулил, и просил его потрогать. Он стонал, то ли нарочно, то специально. Но выглядел он замученным. Глаза он корчил как котенок, а язык же высовывал до основания, точно специально. Почему он вел себя так странно, я не понимал. Но внимание ему очень нужно было. Шея была бешено искусно до крови. Бордовые засосы, и яркие царапины говорили о том, что он еле сдерживается. Я бы прекрасно его понял, если был бы его позиции. Да, быть сверху постоянно сложно, но как он сдерживался до этого, я не знаю. Он менял позицию почти каждую минуту. То он покорно давал себя трогать, то рычал и опрокидывал меня на кровать с недовольным лицом. Кусал, царапал, то скулил и терся об меня. Его странное поведение только больше возбуждало. Будто он пытался перешагнуть через себя, в мою сторону. Так длилось недолго. Минут пятнадцать. Я подумал, что пора уже переходить дальше. Узнать, так сказать получше друг друга. Он снова толкнул на кровать. Уселся сверху и начал лапать меня. Он поднял толстовку и начал гладить ребра. Было конечно приятно, но из-за синяков это было больно и противно. Он задевал синяки, царапины, древнейшей давности. Резко хватая ребра он давил на них и дергал в разные стороны. Пытаясь сломать парочку. Но опомнился, переходя к другому. Он наклонился и начал облизывать ребра, не сказать что это противно, значит просто ничего не сказать. Отвратительно и мерзко. Слюни оставались на моих черно-красных ребрах. Белая отвратительная жидкость, что была слюнями, мешалась с красно бордовой кровью. Раны болезненно открывались и кровоточили. Он кусал ребра, безжалостно прокусывая почти что насквозь. Боль была невыносимой. Мои стоны мешались с криками. Было больно, но и нотками даже приятно. Я вжался в кровать и облокотился руками об косяк. Дрожь пробежала по костям, везде. Болезненные вскрики не покидали комнату. Я выгибался на кровати как мог, пытаясь найти позу в которой можно будет перетерпеть болючие укусы. Выгибая спину я клал руки под спину, под голову, экспериментировал проще говоря. Я чувствовал себя сучкой, кажется больше чем он. Он кусал ребра, прокусывал шею. Но и зализывал эти места. Нежно проходил по бордовым засосам и свежим порезам своим языком, по открывающимся ранам и прочему. Я уже полноценно лег на кровать. А он лег сверху. Часто елозия по моим ногам. Как не странно это меньше заводило, чем его скулеж. Как только он стянул шорты, я почувствовал облегчение. Ведь терпел я довольно долго. Пока он скулил и кусал я еле, сдерживался от поспешных действий. Сдерживался, чтобы просто не завалить его и быть крайне жестким. А он, от острых укусов на моих ключицах. Часто вздыхая горячим дыханием на ребра. Опаляющее горячее дыхание сносило голову. А его острые зубки, которыми он кусал не настолько глубоко, сводили с ума. Магия образовалась моментально, всего-то от мимолетных прикосновений и легкой ласки. Немного нежных поглаживаний и я уже был готов к разрядке. Кисти на члене вызывали негодование и вспыхнувший румянец, а не приятные и возбуждающие ощущения. Его прикосновения казались обжигающими и поляризующие. Быстрыми и слишком даже попадающими в цель. Но его такие легкие движения, стандартные вверх и вниз, а я был готов. Холодные фаланги даже не дрожали, но оставались холодными и будто обмерзшими. Пару минут и он устал. И в ход пошел рот, я сел на край кровати, а он на пол. Легкие и неумелые ласки были началом. Покусывания и те же ласки стали усиливаться. Превращаясь в неразборчивые укусы и неумелые лезки. Язык ходил везде без разбора. От основания головки до самого низа. Кусал он в районе середины и верха. Да и руки не были в стороне. Гладил он все, что попадалось под руки. Мой член, тазовые кости и задевал позвоночник. А я уже уставал от бездействий, подключая руки и делая что хочу. Открывая вид на черные полосы, я увидел их везде. На каждом сантиметре его тела, до каких я смог добраться. Пока он брал в рот, я снимал его кофту. Но было крайне некомфортно, поэтому только до плеч. Дальше он не давался, да и кофта была без замка, с неудобным капюшоном. Такие кофты как правило хрен снимешь. Я уже был готов завалить его на кровать, и просто разорвать кофту в клочья. Но он пошел другим путем. Засовывая член в рот до конца, до основания горла. И что-то мыча себе под нос. Я чувствовал как упираюсь в глотку, от этого я возбуждался сильнее. От того, что он засовывает его себе еще глубже, а я даже не заставлял его делать это. От того, что он ведёт себя как сучка, та которая мало кому дает. Мало, с кем целуется. Кому не подставляет жопу. И сдерживается, чтобы не стонать. Кусает губы и дразнит своей неприкосновенностью. Но у него, не получается вести себя так. Он еле сдерживается от всего этого. Спустя пару минут моих рассуждений я и не заметил сладкого оргазма, что накрыл меня с головой. Я потонул в нем по уши как только вернулся из мыслей. Чувство сладкого ощущения оставалось на языке, как конфета. Ощущения были смешанные. Приятно, отвратительно, сладко, горько. Приятно от самих ощущений, того, что он тянет удовольствие, как и я, не выпуская члена изо рта. Отвратно, только из-за чувств. Что это был просто секс, без чувств. Страстный и приятный, может заботливый, только на время. Сладко, потому что в этом было может, больше чем просто удовольствие. Чем просто прихоть и способ размножения. Горько, из-за той же бесчувственности. Нет, не той заботы и тех прелюдий. А только потому, что это просто «секс» и больше ничего большего. И это не перерастет в любовь и заботу, только без того же секса и удовольствия от него. Еле сдерживаясь я посадила его на свои колени. Резко и быстро. Его лицо выражало непонимание, тревогу. А я был занят своими мыслями, похлеще его. Первым стал поцелуй. Жадный и грубый. Я просто поцеловал его, проскальзывая языком за щеку. Задевая неба другими языками, что я ненавидел. Их было в районе трех, а могло быть и больше. Их бывает по-разному, видимо от настроения. Я постоянно оставлял один, единственный. Для меня самого это было отвратным, залезать тремя или того больше языками в рот. Фу как противно, но при едком возбуждении я не мог их особо контролировать. Один мог залезть в глотку, другой ласкает стенки рта, третий облизывает скулу, и так далее. Поэтому я пытаюсь контролировать большую их часть. Два, и это только если их три. А сейчас все было крайне неплохо. Они держались во рту и были не так капризны. Да и руки скрипевшие меня вокруг шеи, вызывали большую тревогу. Ему нравится? Блять как же мне противно. Языки начали сцепляться с его языком. Он же в это время умудрялся дразнить меня даже во рту. Облизывая стенки моего рта. Кусая несуществующие губы и постанывая в поцелуй. Милым это нельзя было назвать. Руки уже гладили мой череп. Проходя под глазами и заостряя внимание на синих полосах. Он смотрел прямым взглядом прямо мне в глаза, а я смотрел вниз. Он же поднял мою голову руками и заставил смотреть ему в глаза. Мы расцепились и он мило и страстно прошептал мне: — У тебя красивые глаза. Щеки загорелись невидимым и жарким пламенем. Глаза моментально закрылись от смущения. А я был морально убит, да и так тоже. — Красивые глаза, да, такие уродские глаза у меня с рождения, спасибо. — все, что я мог ответить в ответ. Но пробубнил я его только себе. Я чувствовал себя странно, мне сделали комплимент и все такое. А я даже спасибо не скажу. Ведь я был убит и больше не мог нечего сказать в ответ. А он ждал, покорно и без ухмылок. Видно устав ждать он по новой завел меня в поцелуй. Жадно кусая и хватаясь за мою толстовку руками. Доминируя и уничтожая во мне того кто взял его и хотел от трахать, но получив комплимент о «красивых» глазах, подох на полдороге. Но он очень жадно целовал, с каждым поцелуем все грубее и властнее, показывал наверно только свою очередь. Да он был неплох. Но я не могу так просто дать ему. Да и я должен был быть тем кто будет принимать ласки своей сучки, но не совсем такой его ласки. Блять я его знать то не знаю. Якобы страшила всей школы, учится в моем классе. Собрал самую большую банду, хорошо оттасканных и злых. Держит класс, нет, целую школу в страхе. Все хотят его, но он занят у него есть вторая половинка «Дрим» или как его там, я конечно плохо знаю. Сейчас жадно целуется со мной. Обнимая меня и покрывая меня комплиментами, стонами, всем что хочешь. Задрав планку я начал бесцеремонно лапать его в районе таза. Проводя кистями по шортам и постепенно стягивая их. Скулеж лишь удвоился когда я, стянул этот его, мешающий элемент одежды. Он отступился и снова включил сучку. Но удивило меня только то, что татуировки у него были и там. Он выглядит как зебра с этими татуировками. Черные полосочки выглядели мило и довольно небрежно. Каждая набита боком или наперед. Неаккуратно и лишь это меня и бесило. Я легко провел фалангами по тазу. Он слегка сжался и простонал. Дойдя до позвоночника я также легонько погладил его. Снова стон в ответ. Начиная водить в такт татуировкам, я легко проводил по контуру, задевая его точки, тем самым заставляя его стонать. Он держал меня за плечи и даже умудрялся останавливать меня. Но мне надоело это его своеобразное — Нет. Я задрал кофту и удивился, татуировок там было много, даже слишком. Почти на каждом свободном месте. Все было поголовно забито. Его легкие попытки меня оттолкнуть лишь сильнее вызывали желание еще потрогать. Я снова провел фалангами по ребрам, он промычал. Чем выше я лез, тем больше чувствовал царапины и сколы на ребрах. Больше чувствовал как тот болезненно мычит, как он отталкивает меня. Мы даже чем-то похожи. Раны, что лечиться слишком долго, ненависть людных мест, и та же гиптофобия, хотя сейчас она не как не проявляется не у меня не у него. Странно да. Я начал откровенно давить на него. Нагло пялясь и раздвигая его ноги. Он же сопротивлялся и мычал, что-то себе под нос. Но сопротивление было слабым. Просто как я понял ему нужно еще чуть-чуть внимания, и он сломается. Легко раздвигая его ноги, я спокойно полез на произвол судьбы. Легко расположившись там, я начал целовать его скулы, гладить под кофтой. И даже начинать приближаться к шее. Легко кусая за скулы я облизывал их только потом. Руки уже гладили ребра и позвоночник. Он приятно мычал и сдержанно стонал. Но случилось то, что я меньше ожидал. Как только я пошел по шее. Он стал стонать и пытаться свалить. И я начал держать его, и облизывать шею. Он громко и еле сдерживаясь стало глухо постанывать. Как только я укусил его за ключицу, он простонал и кинул недовольный взгляд в мою сторону. Я будто извиняясь ласково облизал ключицу, потом и вторую. Прошелся по шее вдоль укушенной ключицы, и слегка куснул. Тот сдавленно промычал и во время второго укуса, выкрикнул мое имя. Ласково и заикаясь прошептал еще раз, подразнивая тем, что знает его. — Сттой. Он легко обвил руки вокруг моей шеи. И начал стонать мне все прямо под «ухо». Заикаясь и прося остановиться и перестать кусать его шею. Мыча и рыча он умолял перейти к черту, дальше. И я перешел. Отрывая его от себя, я грубо раздвинул его ноги. И жадно и постепенно начал вводить. Он брыкался, но после он схватил меня за шею. Он был довольно мокрый и влажный во всех смыслах. Ярый толчок дошедший только до половины, сказался на нем уж слишком. Он замычал, закричал и даже задрожал. Я успокаивал его как, мог, но все было в бесе толку. Он вжался мне в грудь, начал кусать. Я останавливался, потом снова резко толкался. Он был узким и еле проходимым. Я пытался помочь ему, но он не давался. То мычал и просил большего, то затихал и вздрагивал от каждого толчка. Я не знал когда боль пройдет. Поэтому я ласково нашептывал, что скоро все пройдет. Он же не в первый раз, должен потерпеть. Сам виноват в этом. Надоело. Я прекратил и сжал его бедра. Громко простонав он затих. Я недовольно приподнял его и заставил обхватить плечи. Он взялся и начал постепенно садиться. Спустя пару попыток он начал быстро двигаться. И я не был в стороне. Я помогал ему, приподнимая за талию. Он начал сносить мне голову после минут десяти, что прошли очень болезненно для него. Стоны срывались с его губ. И мое имя он тоже не обходил стороной. Но больше все же было — «Быстрее. Пожалуйста. Давай». Я просто не мог отказать. Срываясь на ярые толчки и пошлые хлюпанья. С моих губ тоже срывались стоны наслаждения. Странное чувство. Толкаясь я пытался помочь, поглаживал, целовал, облизывал, но все не помогало. Часто переворачивая его в разные стороны, я искал способ войти глубже. Но так и не нашел, в итоге все остались довольны. *** Их захлестнула волна оргазма. Вместе простонали, будто в унисон и захлебывались. Воздух стал важным прямо сейчас. А то, что они толком и друг друга не знают, им не помешало. Объятия стали спасением, а воздух необходимым. Они отрубились и проспали как минимум час. Первым встал Эррор. Пытаясь понять где он находится. Он встал и поплелся смываться. Ведь выебать школьного бондаря и потом уйти не получится, а тут такой шанс. Он спит, а Оши по-тихому уйдет. Но он не заметил, что разбудил его. И это было ошибкой. Сейчас натягивая шорты и выискивая потерянную толстовку, Оши заметил два заинтересованных глаза. Что уставились на растерянного Ошибку. — Свалить хочешь? — почти прошептал свой вопрос соня. Явно громкие стоны, почти сорвали его бархатный голосок. — Да нет!. — восклицательно возразил Эррор. Демонстративно размахивая руками. Он встал и уставился на кровать. — Это ищешь? — снова вопросительно кинул один из хозяев этой комнаты. Он помотал в воздухе потерянной толстовкой. Оши подошел к кровати и залез на нее свесив ноги. Потянулся за кофтой, но был обломан. Толстовка спряталась за широкими плечами и стройными ребрами. Что так просили пощады, израненные и бедные. Скрючив довольную гримасу он повалил его на кровать. Начиная проходится вдоль ребер и других не менее важных костей. Слегка подразнивая он начал мучить жертву ужасной щекоткой. Скользя горячими кончиками по шее. Пока он отвлекся и глухо стонал. Толстовка вернулась в руки к законному хозяину. Победно улыбнувшись он обнял его и жадно облизнул скулу. Недовольно крикнули ему в ответ и схватили за шею. Показательно облизывая губы. Ласки продолжались долго. И когда настало время прощаться, то никто и не возникал. Оба прекрасно понимали, что быть им вместе совсем не суждено. Да и такое наслождение было единичным в их жизнях. Эти чертовски ласковые слова им никогда так некто не шептал. Такое развлечение и такая милость была единичной. Видно судьба дала шанс, на самую близкую сексуальную близость. Самую восхитительную из всех, что когда-либо была у них. Прощальные обнимашки не заканчивались. Все шло своим чередом. Объятия становились прижиманием к стенке. А это в свою очередь переходило в поцелуи, даже слишком уж жадные. Проходившиеся везде. Руки блуждавшие по уже задранной толстовке лезли в чертовы шорт. Стягивали их и без прелюдий жестко царапали нежные бедра. Но черт когда он нежно оттолкнул. Но спалиться все-таки Айм сори. Я Опять вас огорчил, и не написал продолжение. Честно хотел написать это ваше продолжение, но не сложилось. Идеи выпали из дырявой как у Хоррора бошки и потерялись под диваном. А долго потому что школа, каникулы, проблемы, может депрессия и усталость, не, не, не знаю. Не удивляйтесь если в скорее я начну бухать, курить и резать вены, и вообще к хренам удалю все работы и свой профиль, или забуду о нем.