Быть Богом (Не) Легко

      *Клац*. - Сухо щёлкнула слегка западающая кнопка воспроизведения на стареньком, повидавшем виды и, судя по всему, поистине неубиваемом плеере, спрятанном для дополнительной гарантии в милитаризированного вида чехол болотного цвета на поясе. Сквозь прозрачную вставку-иллюминатор из толстого пластика, оставленную в чехле из практичных побуждений и ради какой-никакой эстетической ценности, видно как закрутились катушки с магнитой лентой. При детальном рассмотрении можно было бы заметить, что вставка чехла сделана с довольно щедрым разлётом, так что через неё кроме катушек можно также увидеть и часть тёмно-синего корпуса плеера. Ту часть, на которой белым широким шрифтом нанесена маркировка SDAT. Что, в свою очередь, для взгляда знатока могло бы выдать в данном чуде японского доударного бытового технопрома плеер не очень знаменитой, но довольно качественной марки “Stationary magnetic head Digital Audio Tape (player)” от фирмы Sony. Никак не подписанная на пустой красной наклейке, аудиокассета повышенной ёмкости отматывается назад - согласно привычной, заранее установленной в настройках плеера опции случайного выбора, послушного алгоритму псевдослучайных (а потому иногда весьма судьбоносных) чисел. Спустя пару секунд плеер остановил отмотку, и начал, наконец, воспроизводить содержимое кассеты:              - “...Ja videl ee na ulicah, sredi sadov i ograd, osvesshennyh zahodjashim solncem. Pahlo grozoj i stepnymi cvetami. Lozhilsja ja pozdno, - krepkij, rodnikovyj son byl legok...”              Мужчина на классическом немецком чёрном хромированном крузер-байке с низкой посадкой вырулил с очередного поворота трассы “Нью Йокосука - Токио 3” и прибавил газу, выезжая на “финишную прямую” до города, что в самом ближайшем будущем претендует на титул новой столицы Японии. Мотор с привычным рёвом набрал обороты, а рука одетого в тёмное ездока снова потянулась к плееру на поясе - на этот раз увеличить громкость воспроизведения настраивающего на лирический лад аудиоматериала на редко слышимом здесь языке - русском.              Синдзи              Жарковато сегодня… на родине. Давно на ней не был. Четыре года? Надо было вместе с командой, заранее обустроится в бывшем Хаконе, а не как обычно, всё в последний момент. Вот жеж брат с его конспирацией...       Пыльное марево на дороге вдали, словно горячий воздух над сковородкой. Пригород, ход отличный, ровный. Пейзаж спокоен, даже немного уныл. Но по сравнению с отстойниками, где приходилось ездить и жить совсем недавно - вполне уютно, зелено и благоустроено. И не скажешь, что тут, как раз перед моим рождением, были катаклизмы из-за Второго Удара и близкого моря. Тогда пол-побережья Японии смыло, но мои соотечественники не такие люди, к которым я больше привык в виду работы. За пятнадцать лет силами местных можно было сделать многое… и многое сделано, судя по “скрытым” подвесным оружейным платформам, что я только что проехал.       Симатта, как же жарко… хорошо хоть сейчас с ветерком поеду, по прямой. Наушники меж тем всё также цитируют “Романтиков” Паустовского, а сознание преображает хорошо знакомый русский в родной японский:              - “Мы живем, как живут тысячи, - в кругу обедов, болезней, службы, смертей и чада. Мы боимся ярких слов. Пафос пугает нас больше, чем револьверный выстрел.”              Тут я бы с ним поспорил. Пафос я, может, и не люблю, но вот револьверные выстрелы разные бывают. И принципиально делятся они в первую очередь на два типа: в тебя, или не в тебя. От этого совершенно “незначительного” момента зависит... многое. Впрочем, сто лет назад, несмотря на то что люди сами по себе в целом не очень-то со временем и меняются, кое-что, вроде отношения к ценности жизни, всё же наверняка было несколько другим. И тем не менее, я его понимаю. Начал понимать, когда прочитал и прослушал несколько автобиографий тех времён от разных авторов, что смотрели на одни и те же вещи с разных сторон и через разные призмы общественных положений с соответствующими им воспитаниями.       В который раз я занимаюсь подобным “погружением”, чтобы перебить свои воспоминания, всплывающие из-за недостатка загруженности мозга работой? Штаты времён восемнадцатой поправки к тамошней конституции, в период “сухого закона” и рассвета гангстеров. “Родная” Япония с её самураями в эпоху Эдо. Бурлящая британская Индия в моменты сатьяграха Ганди. Мюнхен в годы первой активности Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei под Дрекслером...              - “...Но иногда в этот привычный мир входит тоска и раскалывает сердце. Тогда я думаю о белых ночах - не затасканных вдоль и поперек ночах Петербурга, а об иных, совсем особенных ночах, когда огни полощутся столбами в широких и туманных заливах. Они должны быть, эти ночи, когда в белом молоке едва видны зеленые звезды, сырые паруса обвисают на мачтах, губы женщин становятся влажными, а гавани и города погружаются в великое безмолвие, одеваются в серебряную седую печаль.”              Нда, гавань с которой я сошёл, возвращаясь в “родные” края, похвастаться штилем и туманной грустной погодой не могла. Не тот климат. Да и шумно нынче в Новой Йокосуке, как никогда. Грузы под суровой охраной опытных кадровых военных целыми составами едут в Токио-3. Как раз по железной дороге, рядом с которой и проходит эта трасса. Даже моё крайнее место назначения (как бы я не любил избегать подобного словосочетания) находится у вокзала, где меня встретит и проводит куда нужно весьма, судя по фото, колоритная провожатая.              - "Странствия - лучшее занятие в мире. Когда бродишь - растешь, растешь стремительно, и все, что видел, откладывается даже на внешности. Людей, которые много ездили, я узнаю сразу из тысячи. Скитания очищают, переплетают встречи, века, книги и любовь. Они роднят нас с небом. Если мы получили еще недоказанное счастье родиться, то надо хотя бы увидеть землю".              Хорошо сказано. Где мне только не пришлось побывать, сколько дорог объездить… но последнее, всё же скорее хобби. И пусть меня сейчас можно было бы визуально спутать с каким-нибудь американским байкером (с той лишь разницей, что они больше по чопперам, вроде?), но таковым я не являюсь. Ну… по крайней мере, в полной степени. Всё же для меня чуждо отождествление мотоцикла и свободы. Что это за свобода, которую теоретически можно сломать или обнаружить угнанной? Нет, свобода для меня нечто иное… и не она определяет у меня смысл жизни.       Но вот такая относительно неспешная езда, даже по этой короткой пыльной трассе, затягивает и успокаивает, да. Я бы ещё сказал, что помогает справиться с мандражом, но его нет и так. Право слово, какой мандраж? Обстановка совсем не рисковая… пока что. Ощущения несколько необычные, это да - всё же мой следующий, надеюсь, работодатель - весьма влиятельный человек. И по совместительству мой “прототип”... мой отец. Но это единственное, что отличает сегодняшнюю работу от всех прочих. Это, и ещё то, что по словам брата, мне придётся принимать участие в ликвидации огромных монстров.       До сих пор не могу до конца во всё это поверить. План-то я со своей командой составил грандиозный, да и по их последним отчётам шансы на всё про всё довольно неплохие, как бы не повернулись обстоятельства, но… в общем, поживём - увидим.              Синдзи              ***              Подъезжая к одному из шлагбаумов пропускного пункта, который раньше, видимо, использовался в качестве точки учёта проезда по широкой платной трассе, мотоцикл с мужчиной сбавил скорость и в конце-концов остановился. Рядом с будкой уже ожидали люди в форме патрульной полиции: один молодой, в фуражке, несуразно смотрящейся на его угловатой из-за причёски голове, и второй пожилой, с цепким взглядом и явной армейской выправкой, сохранившейся несмотря на его годы. Молодой суетливо подошёл к мотоциклисту, и со всем присущим вежеством, почёсывая затылок и сбивая тем самым фуражку вперёд, попытался развернуть мужчину обратно туда, откуда тот ехал. На вполне логичный вопрос “почему?” был дан не менее лаконичный ответ: “чрезвычайное положение, тревога”.       Пожав плечами, человек в тёмном байкерском костюме откинулся на поднятое вертикально пассажирское второе сиденье и похлопал по груди ладонями в районе карманов, одновременно тихо пробурчав что-то маловразумительное вроде “...куда же она его положила?”. Не найдя в карманах искомого, развернулся в пол-оборота и открыл одну из двух вместительных кофр по бокам от заднего колеса, после чего пошарил в ней и таки достал конверт с какими-то бумагами. Пока молодой “бдительный страж врат и городского покоя” придирчиво перечитывал документ-пропуск высокого уровня, пожилой и более опытный, уже успев из-за плеча коллеги обежать бумагу глазами, пошёл в будку - поднимать шлагбаум.       ...На данной довольно прозаичной и повседневной ноте город и впустил в себя своего героя, призванного его сегодня спасти… по крайней мере, на это сейчас надеялись те немногие, из числа посвящённых в тайны японского отделения NERV.              ***              Мисато              - Тикусо! Какой бакаяро оставил этот ******ый грузовик поперёк дороги?!              Аргх… надо что-то сделать со своей привычкой выражаться в голос в такие критические ситуации. Плевать на подчинённых: мужланы в основном одни. Но я же за несовершеннолетним сыночком командующего еду… Мне ж от стыда сепукку придётся сделать, если он при отце что-нибудь из моего лексикона повторит! Правда, до этого ещё дожить надо будет - и мне, и ему. А это, при бушующем в пяти километрах отсюда Ангеле, задача несколько нетривиальная. Надеюсь этот маленький засранец хотя бы нашёл возле оговоренной железнодорожной остановки надёжное убежище. Если я в центральную догму вернусь с его останками в небольшом пакетике из-за прилетевшей к нему на голову шальной ракеты… в общем, лучше мне в таком случае вообще не возвращаться. Особенно если мои догадки о том, зачем именно командующий вдруг решил дёрнуть сына из-за границы сюда, окажутся правдой. Или, правильнее сказать, не “зачем”, а “в качестве кого”.              *Бах!*              Ну? Тц! Доломалась таки магнитола, даже похлопывания не помогают... Но всё же, ********! Нашли няньку! Мне что, нечем сейчас больше заняться, чем по сплошным колдобинам от взрывов на дороге колесить на своей Ласточке? Это сборище (де)генералов-кусотарэ от JSSDF в любой момент может решить умыть руки и спихнуть командование защитой Токио-3 со связанной с этим ответственностью на наш НЕРВ, а я - *** знает где, а не в тактическом зале на командном мостике, где мне положено быть в такие моменты! Что за...       ...       Ой, мамочки!!!              *БА-БАХ! БДЫЩЬ!*              ...       Фух, пронесло…       Вот же криворукие кретины! Именно в момент, когда я объезжаю чуть ли не дворами все эти завалы из машин на дорогах, им надо **нуть совсем рядом со мной залпом прибрежной артиллерии?! Ангел же в пяти километрах, как можно было НАСТОЛЬКО промазать по нему системой с АВТОМАТИЧЕСКИМ наведением?       ...       Вопрос снимается. Ангел метрах в трёхстах. Показался из-за “щитового” дома и сбивает подлетевшие вплотную конвертопланы, как мух. А громадный-то какой вблизи! Ой, что-то мне резко на нужник присесть захотелось… Ксо, там же остановка! И Синдзи! Эх, где моя не пропадала! Держись, пацан!!!              Мисато              ***              Синяя спортивная машина с визгом тормозов лихо развернулась на повороте, ближайшем к прямому автомобильному заезду к служебным воротам железнодорожной остановки. Сосредоточенно схватившаяся за руль, словно за рукоять с цевьём автомата, эффектная брюнетка в платье и солнцезащитных очках тут же вырулила влево, чтобы обогнуть возникшее впереди неожиданное препятствие - нижнюю конечность Ангела, что аки большущим столбом только что раздавила полыхающие остатки фюзеляжа упавшего YAGR-а. Канонада непрекращающихся взрывов сверху заставила Мисато резко затормозить, а крышу авто нещадно прогнуться под камнями и падающими осколками. Однако увидев сразу за ногой Ангела какую-то фигуру в тёмном рядом с мотоциклом, девушка снова решительно вдавила педаль газа, надеясь проскочить рядом, впритирку с Ангелом. Впрочем, уже через секунду гигантская стопа без пальцев исчезла, будто её и не было: Ангел в яркой вспышке света взмыл в воздух, в поисках новых целей. До мелких, не представляющих собой опасность букашек снизу ему явно не было никакого дела. Обрадованная Кацураги сделала торможение-поворот ручником, прямо на ходу открывая уже успевшую пострадать от оставившего глубокую вмятину камня пассажирскую дверь. И хотела уже не глядя прокричать гневный приказ для Икари-младшего садиться (а кто бы ещё додумался стоять столбом прямо посреди улицы, после всего этого шума и объявления тревоги, которое он явно не слышал, видимо приехав совсем только что?), но крик утонул в ещё одном близком взрыве: что-то в раскуроченном конвертоплане, оставленном позади, в очередной раз рвануло. Скорее всего пролившееся топливо, ведь если бы взорвался неизрасходованный боекомплект, история для подростка и одной молодой женщины тут же бы и закончилась. А так лишь авто ощутимо тряхнуло, его открытую дверь развернуло ещё больше, почти выламывая ту с петель, ну и пролетело мимо “ласточки” пару осколков, бывших когда-то частями корпуса летающей машины. Внезапно ожила магнитола Мисато, не желавшая до этого работать даже под угрозой рукоприкладства со стороны девушки. Что будто бы заставило ту отставить панику и войти в полностью рабочий лад. Так и не начавшаяся истерика быстро развеялась, рука девушки потянулась снять очки, а оптимистичная, ободряющая улыбка наползла на лицо… чтобы спустя секунду застыть в скорее неуместно недоумевающем выражении, дополняя при этом расширившиеся глаза и взметнувшиеся вверх брови.              Разве у меня на кассете была эта композиция?              ...Пронеслась на задворках её сознания непрошенная мысль под заигравшую в салоне мелодию Джорджа Торогуда “Bad To The Bone” (https://youtu.be/OlwRNCnsbUg), в то время как полный о*****вания взгляд окинул предполагаемого четырнадцатилетнего подростка с ног до головы.              - I broke a thousand hearts...        Before I met you.        I'll break a thousand more, baby...        Before I am through.              Вольготно прислонившийся к припаркованному у стенки на боковую подножку хромированному мотоциклу, ”подросток” на поверку оказался неожиданно хорошо для своего возраста сложен. Взгляд девушки не задерживаясь прошёлся по вытянутым скрещенным ногам в армейского образца берцах с толстыми подошвами и металлическими носами, по непонятно-тёмного цвета штанам с разводами и нашитыми наколенниками из чёрного пластика, и… на секунду остановился на солидного размера защитном гульфике, напоминающем по форме и цвету только что увиденные наколенники.              - I make a rich woman beg...        I'll make a good woman steal.        I'll make an old woman blush,        And make a young girl squeal!              Засмотревшаяся было девушка резко дала себе мысленного пендаля, без особых усилий успев удержать себя от оценивающего взгляда и закушенной губы. Сказалась богатая практика подавления собственных порывов предательской гулящей натуры. Которую Мисато давно и прочно научилась держать в узде, пообещав себе больше никогда не опускаться до того эпатирующе-развратного поведения, которым она “славилась” в университете. Армия и получение относительно высокой, ответственной должности в этом деле её неплохо закалили.               - Now when I walk the streets        Kings and Queens step aside.        Every woman I meet...        They all stay satisfied.              Выше низкопосаженного широкого металлизированного пояса Икари начинались первые странности... “Первые”, это если не считать необычное средство защиты, видимо, довольно ценимого молодым человеком репродуктивного органа. Так как пояс на штанах парня, как оказалось, соединён при помощи карабинов со стропами идеально подогнанной тактической разгрузки, надетой поверх байкерской кожаной косухи с многочисленными ремешками. Мисато дважды моргнула, пытаясь отогнать наваждение: с обеих боков талии Синдзи красовалось по довольно объёмной жёсткой кобуре открытого ношения… пустой. В то время как у ключиц в районе плечей (и снова же у обеих) закреплены чехлы для немалого размера ножей. Чехлы также оказались пусты. И всё же все ячейки для оружия смотрелись столь органично, что кажется так и просили вложить в них соответствующие орудия какого-нибудь матёрого убивца. Однако несмотря на столь явное впечатление, как ни крути, придраться ни к чему не получится даже у самого параноидально настроенного служителя закона - оружия нет от слова совсем… ну, или по крайней мере, его не видно. Кроме всего прочего и сама куртка оказалась непростой: приталенная и каким-то образом закреплённая у пояса, она не только отлично подчёркивала фигуру, но ещё и имела явные “бронированные” элементы - защитные вставки из того же чёрного пластика, сегментные наплечники, и твёрдые но подвижные гофры в наружных районах локтей. На левом наплечнике девушка заметила какую-то яркую эмблему, с такого расстояния и угла неразличимую. Косуха была её владельцем расстёгнута по погоде - до середины груди, из-за чего стало понятно, что куртка надета на голое тело.              - I'm here to tell ya honey...       That I'm bad to the bone.              ...Кацураги отвесила себе ещё одного ментального пинка, заставив убрать взгляд с широкой, накачанной груди, и в этот раз уже реально мысленно на саму себя разозлилась. За пусть и не размышляемые на полном серьёзе, но всё же несвоевременные блудные мысли по отношению к… несовершеннолетнему мальчишке(?) Мысленно решив для себя, что с ней играет шутки адреналин в крови от пережитого только что страха, девушка продолжила свой беглый осмотр диковинного гостя Токио-3.       Левая ладонь Синдзи покоилась своим локтём на шлеме-модуляре цвета хрома, подвешенного на втором сидении, а правая держала на весу фильтром вверх некую отдалённо похожую на сигару, зажжённую “сигарету”-переросток. Обе ладони красовались тонкими безпальцевыми перчатками с тускло отблескивающим на них металлом “костяшек”.       Вполне себе обычное лицо… вылитого очень молодого командующего, изображало лёгкую степень интереса. Глаза с отчётливо красной радужкой цепко изучают её, Мисато, в ответ. Пепельно-серые, с едва различимым светло-бежевым оттенком, волосы беспорядочно торчат в разные стороны.              - Bad to the bone!        B-B-B-B-Bad...        B-B-B-Baa-a-a-a-w-w-w…              Как на заказ, именно этот момент окончания “осмотра” выбрала побитая магнитола Мисато, чтобы зажевать аудиокассету и заглохнуть - окончательно и навсегда, не выдержав свалившихся на бедную “ласточку” девушки превратностей судьбы. Кацураги тоже словно бы и сама очнулась от “плена” песни, после чего неуверенно спросила у парня, вроде бы и так зная ответ:              - Икари Синдзи?              Тот с лёгкой улыбкой кивнул и затушил “сигарету”... об пластину вставки из чёрного, теперь уже точно понятно что не пластика, на внешней стороне предплечья левой руки, попутно вставая с мотоцикла во весь свой немалый для якобы японца рост.       А Мисато тем временем вновь ненадолго застыла, обратив внимание на “малюсенькую” такую деталь - на глубоко вбитую острой гранью в стену в каком-то жалком метре от головы парня дымящуюся сорокасантиметровую бронепанель от пилона YAGR-а. На которой даже сохранилась надпись “UN”, проставляемая там из-за того, что производство ударных реактивных конвертопланов строго контролируется Союзом Наций…              Он что, так и просидел на мотоцикле все взрывы с осколками и Ангелом в десяти метрах от него, спокойно пыхтя своим куревом?! Да у паренька, должно быть, яйца даже покруче чем у командующего!              - Гхм-кхм! Давай, садись и поехали! - Имея ввиду второе кресло у себя в машине, как можно более дружелюбно крикнула Мисато молодому человеку.              - Веди. - Лаконично отозвался Икари-младший, споро снимая свой байк с подножки, заводя и усаживаясь на него.              Кацураги нахмурилась, так как совершенно не была уверена в водительских навыках уже её подопечного, за которого она, по инструкции, теперь несёт ответственность. Одно дело ехать по ровной прямой дороге, а другое - вилять бешеным зайцем под шальным огнём с неба, огибая при этом возникающие препятствия и выбоины на дороге. Она сама, на машине, и то еле справлялась - и это с её-то опытом! А Синдзи ещё и несовершеннолетний, хоть и выглядит… вот так.       Однако обстоятельства решили за Мисато, грубо вмешавшись в процесс принятия ею какого-либо удобного своего решения. Вдалеке снова прогремели взрывы, напоминая, что они вообще-то жёстко ограничены по времени. А спорить с тем, кто мог в худшем случае пойти характером в Икари Гендо… да ещё и спорить с таким человеком придётся в условиях возможного возвращения сюда в любой момент Ангела, которому может прийти что угодно в его дурную “голову”... Нет, это был сюрреализм воды почище чем выглядящий взрослым подросток, всё же как-то успешно добравшийся в этот город на мотоцикле из ближайшего порта, а значит хоть на что-то способный.       Движок байка нетерпеливо взревел, и вместе с тем Мисато махнула на все странности рукой, решив сначала хотя бы отъехать подальше от “места боевых действий” с Синдзи на хвосте. После чего взяла резкий старт с места под шум гневно прокручивающихся об асфальт задних колёс и, бойко обогнув упавшую на дорогу тумбу разбитого торгового автомата, умчалась вперёд, иногда поглядывая в зеркало заднего вида.