***
Локи с трудом разлепил веки. Очевидно, вчера была знатная попойка. Тор ещё не заявился, но ведь кто-то его тряс за плечо? — Ваше Высочество, — рядом стоял один из воинов. — Ваше высочество, вы просили разбудить вас как можно раньше. Пора на охоту. Принц нехотя поплёлся умываться, отмечая, что день погожий, солнце прекрасно, а под окнами пасётся отменный чёрный конь - подарок послов Альвхейма. он хлопнул в ладоши и подозвал слуг, чтобы подавали ему завтрак и припас, те покорно кивнули, а Локи наклонился над тазом для умывания, посмотрел на своё отражение. Голова закружилась, и чтобы не упасть он схватился за стену.***
На руках осталась тёплая неприятная влага, кусочки плесени, а в воздухе повисла вонь. Он вскрикнул и снова открыл глаза. Ничего в его положении не изменилось. Тот же полузаброшенный подвал с крысиным дерьмом, те же чуть тёплые отопительные трубы. Стыль и гниль кругом. промозглый, пробирающий до костей холод и отчаяние. Голода уже давно нет. Он исчез под натиском другого рода. Изгвазданной рукой Локи нащупал свою самую большую ценность сегодняшнего дня — пластиковый одноразовый шприц со следами его крови внутри. Сколько раз он его использовал, он не мог сказать, но наркотики стали его проводником в дивный мир Асгарда. Мир, где он был принцем. Мир, где ему не надо было думать о выживании, где его уважали, и где осталось так много тепла и солнца. Он закашлялся, харкнул кровью, пытаясь попасть на пол, в итоге уделал себе ещё и без того несвежую и вонючую футболку, и привычным движением вонзил себе шприц в ускользающую вену. Грубо, безо всякого жгута, не заботясь о том, что может внести инфекцию, он вытянул из истощённого тела ещё немного крови. «Раствор для инъекций» был готов, осталось только добавить «порошок».***
Это был прекрасный пир. Громовержец праздновал очередную победу. Локи сидел по правую руку от него и брезгливо кривил губы, разглядывая как Вольштагг наворачивает баранину. Впрочем, скоро он нашёл более привлекательный объект. Бойкая служанка строила ему глазки. Именно ему, а не Тору. Они рухнули на кровать в спальне, смеясь и задыхаясь. Локи подарил властный поцелуй-укус, но что-то пошло не так. Руку пронзило болью, а рот наполнился горько-солёным привкусом крови. Локи снова очнулся. Он прокусил запястье, и кровь текла ему в рот, пачкая лицо и делая его похожим на нежить. Он заплакал от злобы и бессилия, снова закашлялся и уставился в подвальный потолок, покрытый потрескавшейся старой штукатуркой. Здесь в Мидгарде он не прижился. Его не подобрала никакая учёная, он долго слонялся по улицам городка, у которого он упал. Сначала пытался обаять мэра, но оказался в участке с подозрением на мошенничество. Был избит. Потом пытался подрабатывать, но был настолько зол и надменен, что не удержался на одном месте и трёх дней. В итоге зайцем, в товарном вагоне он перебрался в другой город, где встретил Энди Дюффрейна. Выдающегося наркомана и философа, а попросту толкача. Тот предложил ему порошок, который избавит от всех проблем, и Локи попробовал. Он сделал это от отчаяния, от желания забыться и от ненависти ко всему живому. Именно после него он стал видеть Асгард. Его снова величали принцем. Снова были битвы, пиры и охоты. Снова он был уважаем и известен, и не было подворотен, ночёвок на трубах теплотрассы и драк за еду. Последние, впрочем, он выигрывал всегда, но это не продлилось долго. Он стал толкачём низшей категории. Снабжал наркотиками всех торчков в округе и с этого имел одну дозу. Поначалу, ему хватало, но дальше стало труднее. Доз нужно было больше, но Энди давал только одну. За попытку украсть дозу Локи сломали запястье. Срослось неправильно и дико болело от холода. Короче всегда. Жестокий Мидгард обнажил все слабые стороны низверженного божества. Жуткий индивидуалист по природе он не смог выжить без общения. В итоге он влился в компанию таких же как он — совсем пропащих. Те, иногда, делились дозами. Стало легче. Через несколько недель после очередной встречи Локи заболел. Его рвало, был понос и жуткая ломота в суставах. Он тогда кое-как оклемался. А сейчас он лежал и думал, что лучше бы его убили. Наркоман со СПИДОМ. Это выяснилось неделю назад. Именно СПИД. Ему осталось недолго, так, кажется сказала та девушка из службы помощи бездомным. Она предложила ему приют, где он может отдохнуть, то есть просто сдохнуть спокойно, не мешая никому. Он отказался. Блестящая и яркая жизнь кончилась так бесславно. Снова его накрыл дикий кашель. Он отхаркнул прилившую в рот кровь, и потянулся к шприцу. Рука дрогнула, иголка осталась в вене, впрыскивая свой последний яд, а Локи откинулся на стену. Он грезил своими покоями, купальней с горячей водой, нормальной едой и солнцем. Он бы с радостью выбрался на улицу, посмотрел бы на небо, но сил не было.***
Очнулся он только к ночи. Дикий холод сковывал тело. Локи понял, что сейчас он без изодранных кроссовок и старой куртки. Шакалья стая почувствовала, что он умирает, и кто-то из таких же, как он уже наведался сюда и прибрал всё, что может пригодиться. Дрожащими руками Локи полез в карман брюк. Доза была, но не было шприца. Игла так и осталась в вене. Рука в месте прокола начала чернеть и распухать, и вот теперь он завыл: горько, отчаянно и безысходно. Он плакал от страха, боли и обиды. Он проклинал Одина и Тора, звал Фриггу, кричал, что отомстит. Так продолжалось несколько часов, пока обессиленный он не рухнул на пол, рядом со старой батареей и не потерял сознание. Холод не отступил даже в темноте. Это начиналась ломка. Вот и ноги стало крутить судорогами, а следом в животе скрутился тугой узел, заставив заорать от боли. Голос был хриплый, похожий на воронье карканье. Искалеченное запястье заныло, из носа пошла кровь, и, не зная почему, Локи тихо-тихо, отчаянно зашептал: — Папочка, мне так холодно, укрой меня, — как давным-давно в безоблачном детстве, когда он мёрз в походах и Один укрывал его своим плащом. Здесь в этом мире не было тепла. Стыли на лице последние слёзы. Локи покидал этот мир и готовился на встречу с Хель, но сквозь ускользающую реальность и последние крохи тепла, ему показалось, что на измызганные плечи, на суставы, скованные льдом, но так остро чувствующие боль, легли тяжёлые ладони. А дальше всё заволокла чернота.