Сборник.

Ионе было не так много месяцев, когда она впервые увидела солнце. В памяти раскалённым лезвием вырезало, выжгло, клеймило сиянием тиары и теплотой каре-зелёных глаз. Где-то в темноте стоял отец, но к веянию смерти и запаху крови отцовских рук маленькая Иона привыкла сразу же. Слышала колыбельные, которые пел вечно голодный клинок Смерти, но тёплые руки солнца были другими. Роднее рук матери. Иона была слишком юна, чтобы запоминать лица. Солнце она тоже вскоре забыла, оставив в памяти лишь сияющую тиару и цветастое пончо. В следующий раз солнце пришло, когда Ионе стукнуло шестнадцать. Ну, как пришло, скорее - прискакало. Верхом на молочно-белом жеребце по имени Иао. Само солнце, как оказалось, зовут Керкирой. Она смотрела долго, словно вспоминая и сравнивая, потом на древнегреческом сказала, что скучала и рада видеть дочь Железнокрылого. Иона пропускает это мимо ушей, делая вид, что не понимает, что солнце ошиблось. Конечно ошиблось, ведь Иона - дочь Аида, это все знают. Кира смотрит своими тёплыми каре-зелёными глазами и понимающе щурится. После весь вечер в доме Харона горит свет и доносится ругань, мешая спать. Кира уезжает на рассвете: растрёпанная и злая. Иона смотрит на дочерь солнца, спрятавшись в темноте штор. Но следующей же ночью богиня возвращается обратно. Без слепящего диска, в темноте выдавшевого бы её сразу. Кира настойчиво стучит, чуть не сбивая дверь с петель. Говорит: "Хайре, Иона." Заходит, быстро задёргивает шторы, оставляя узкую щель, и всматривается в ночную тишь. Бросает через плечо хлёсткое, не терпящее возражений: - Собирайся, только быстрее. Я отвезу тебя к отцу. Иона на минуту зависает в недоумении, не отказывается, но распаляется праведным раздражением: - Откуда ты знаешь? - Это моё предназначение. Знать, имею ввиду. Иона идёт налегке: рюкзак и копьё. Этого хватит. Кира ведёт её прочь из лагеря, через лес, где ждёт молочно-белый байк. Видимо, превратившаяся в машину колесница из того же разряда, что и превращающийся в байк конь. Девушки запрыгивают 'в седло' и Иао с рёвом и тряской пробирается сквозь лес к шоссе. - Почему ты это делаешь? - Ионе правда интересно. Под колёса с шипением ложится ровный асфальт. - Я должна Танату. Это мой способ отплатить долг, - богиня молчит совсем немного. - Третья смерть никому не нужна, но если ты погибнешь..не знаю, что станет с миром. Убийца страшен в гневе. Иона тоже молчит. Воют вдалеке койоты, сияют звёзды на небе. - Раз ты богиня, почему ты не на олимпе? Киру передёргивает и байк, буквально взбесившись, на несколько мгновений теряет управление. Иона вжимается в сидение и спину водительницы. Когда железный Иао успокаивается, Кира не отвечает. Иона не переспрашивает - она не бессмертная, а тартаров байк с таким нравом не страшен только олимпийцам. До входа в Аид они доезжают в молчании уже к полудню. Иона осматривает горизонт в поисках погони, слежки или чего-то такого, от чего её тайно увезли ночью, пока Кира колдует над Иао, превращая его из машины в мясо. Когда жеребец, взбивая копытами пыль, уносится вдаль, Иона всё-таки смотрит ему вслед. - Его браконьеры или службы отлова не поймают? - Пусть попытаются, - насмешливо фыркает богиня. - Жеребца Гелиоса простому смертному укротить не под силу. Она оглядывается вокруг и бесстрашно шагает в пропасть подземного мира, как к себе домой, утягивая Иону за руку следом. На полпути оборачивается: - Тебе лучше снять перчатку хотя бы с одной руки. Нам обеим тут будут не особо рады, но, в отличие от тебя, я практически бессильна. Иона кривится: - Меня не тронут. Ты же сама говорила, мой отец страшен в гневе. Кира хмыкает и ведёт дальше, к Харону и его переправе, не затыкаясь ни на секунду. - Ой, Убийца, я её в лодку посадил, - хрипяще пародирует она перевозчика. - А она как встала и как сиганула в Стикс, я и глазом моргнуть не успел! - Кира замечает хмурый взгляд полубога, насмешливо щурится. - Это Аид, дитя, зла тебе тут не желаю только я, твой отец и Владыка. - А Аид почему? - Иона морщится, но перчатку с левой руки всё-таки стягивает. - Я думала, он одинаково ненавидит всех полукровок. - Они с Танатом друзья. Давно. Ещё с Титаномахии. Он тебя не тронет, в отличие от Персефоны.