relationships 101

                           — Сегодня мы бухаем! — за этими словами много пиздеца.       Изначально, никакой гулянки не планировалось, просто Тэхён нежданно-негаданно вспоминает, что приезд Миён они так и не отметили, а ещё переезд Чонгука — тоже (как-то мимо проходило, и в итоге решили захватить и это в список причин для бухалова). Чем больше причин — тем лучше.       Чонгук ничего против поначалу не имеет, радуется немного, а потом вспоминает, что в качестве со-жильца ему придётся весь бардак убирать за гостями. Ладно, чёрт с ним, главное — хорошо отдохнуть в коллективе.       Они зовут всех своих друзей, которые смогли прийти. Чонгук даже Намджуна приглашает, который вроде как его работодатель, но адекватный. Ему тоже не помешает перевести дух. А Джин хоть и является большим боссом для Тэхёна, больше фигурирует как друг и мать (на последнее Сокджин ругается дольше всего, но под конец всё же улыбается, и, возможно, потому, что ему догадываются всучить бокал его любимого вина, чтоб заткнулся). Никто не добавляет, что он будто отчитывает своих непослушных чад, иначе разверзся бы второй заход и пришлось бы давать второй бокал вина в другую руку. «Обойдётся», — решают хозяева.       Все дружной компанией усаживаются в гостиной, занимая удачные места вокруг столика (Юнги хитрец: он разваливается на кресле как царь). Когда Тэхён видит мило общающихся Намджуна с Сокджином на кухне, он пихает Чонгука в бок, привлекая внимание к себе, а после кивая на улюлюкающую парочку у стойки. Парень постоянно хрюкает от смеха, когда заметил, как Джин теребит свою мочку уха — первый признак смущения. Голубая душа беснуется от этого зрелища.       — Боже, я сваха!       — Хватит подглядывать, — Чонгук врезает ладонью по животу, заставляя Тэхёна открыть ачивку: «Лучший актёр-пиздабол в жанре страданий».       В попытках показать свои мучения, Тэхён падает головой на колени Чонгука, и когда тот смотрит вниз, парень улыбается, подмигивая, и проговаривает «привет снизу», как нечто обыденное. И идиотские покушения на прикосновения к Чонгуку скоро и впрямь станут обыденными. Но Тэхёну интересно слушать истории друзей лёжа на накаченных бёдрах, чем банально сидеть на жопе ровно.       А потом Чимин всё портит, напомнив Чонгуку об экзамене в автошколе. Может, никто и не замечает, как сразу же хорошее настроение парня подходит к концу, потому что тот не показывает это лицом, но Тэхён чувствует напрягшиеся бёдра, и он имеет малое представление, что же произошло всё-таки в школе вождения. Ким не привык лезть в душу, а Чонгук не привык эту душу раскрывать, сказал лишь, что маленькая неприятность, и на этом всё. Всё так всё.       И после напоминания друга сосед разыгрывается не на шутку. Он не даёт повода усомниться в его весёлости: смеётся как обычно, шутит, оттягивает Тэхёна от бедного Чимина, который за весь вечер наворачивает всего один бокал вина и пытается не реагировать на приставучего светловолосого. Но за всей этой бравадой Тэхён замечает, как Чонгук раз за разом опустошает банки с пивом, а когда те закончиваются — переходит на вино, которое он не особо жалует. И всё становится ясно: Чонгук хотел забыться.       И, наверное, он слишком забывается, когда на очередную пошлую шутку Тэхёна, он реагирует. Любой другой посчитает это открытой дверью для возможности что-нибудь сотворить с этим невероятным парнем. Для Тэхёна это кнопка быстрого реагирования, призыв помощи и очевидный признак растерянности.       Он оттаскивает своего друга к себе в комнату для того, чтобы поговорить по душам, или, если тот не настроен на разговоры, — уложить спать. Но Чонгук вместо двух вариантов выбирает третий — самый рискованный: он врезает Тэхёна в стену, и, замешкав всего на секунду, тянется к губам, но его встречает подставленная щека.       — Ты пьян, Чонгук, ложись спать.       От парня разит алкоголем, даже подвыпивший Тэхён умудряется это учуять, а ещё того пошатывает, что не удивительно — столько выпить.       — Тогда я тем более должен это сделать, — он поворачивает тэхёново лицо на себя и вновь тянется вперёд, уже не решая что-то в уме, а целуя. Он отчаянно идёт на таран.       В груди что-то нещадно дерёт. Это, наверное, здравомыслие и такой любимый принцип Тэхёна «не пользоваться людьми по пьяни», особенно если они твои друзья. И желание, что идёт вопреки уму, не даёт покоя: он так давно хотел узнать, каково это — целовать Чонгука, строптивого натурала.       Вряд ли Чонгук вспомнит окончание вечера на утро, его встретит лишь дичайшая головная боль и желание самоликвидироваться, но никак не воспоминания. Увы, Тэхён вряд ли подобное сможет забыть, даже если захочет.       Положить ладонь на чонгукову заднюю часть шеи и упереться тому в лоб, лишь бы не соприкасаться губами, — таково тэхёново тактическое отступление (его попытка).       — Ты удовлетворил любопытство?       — Да. И мне нравится, — он приближается и шепчет в чужие губы, а затем чувствует, как на них расцветает усмешка.       — Нравится, да? — Тэхён хватает нижнюю губу Чона и тянет, прикусывает ласково зубами и слегка посасывает. Будь его воля, будь желание Чонгука настоящим, они многое могли бы сейчас сотворить. Но…       Из Чонгука вырывается судорожный выдох.       — Да, нравится, хоть это чувство и странное…       Да, Чонгук слишком перебрал. Но ощущение, будто он должен закончить так и не завершённое дело, не проходит до сегодняшнего момента. И пускай до этого он не имел дел с парнями в плане… отношений, или любых тактильных связей, проделать подобное с Тэхёном не кажется настолько шокирующим, как будь на его месте тот же Чимин.       Ему хочется наконец позабыть утро в комнате отдыха и успокоить зудящее чувство в груди. Однако, за этим чувством возрождается что-то иное, пока неизвестное Чонгуку. Оно зудит не меньше.       Тэхён укладывает не сопротивляющегося друга на свою кровать, накрывает бережно одеялом и ложится рядом, подпирая голову рукой. Он внимательно следит за Чоном. За его блестящими от хмеля глазами, любыми случайными движениями — в них он выдаёт своё истинное состояние; Тэхён просто ловит момент понаблюдать, пока они находятся в такой близи.       — Скорее всего, я буду жалеть на утро…       — Тогда нам лучше прекратить, — Тэхён хочет подняться с кровати, чтобы дать Чонгуку спокойно заснуть и забыть сегодняшнюю ночь, но парень хватает ускользающую ладонь в свою и тянет обратно.       — Но мне хочется сейчас. Просто… вдруг это всё… — он осматривает комнату, в попытке отделаться от неловкого ощущения. Долгое время молчит, пытаясь подобрать подходящее слово под своё чувство, сковывающее страхом грудную клетку. Но даже если он и найдёт такое, это обидит Тэхёна в любом случае. — Неправильно.       Но в разрез представленному фрагменту разочарования в голове, в реальности Тэхён тянет губы в понимающей усмешке и треплет чонгукову чёлку, пытаясь того расслабить.       — Ты думаешь мне не было страшно? Это нормально, Чонгук, ты человек, а не робот.       — Со мной такого не происходило ещё, — его глаза всего на секунду округляются, но он пытается скрыть это от Тэхёна, быстро переводя взгляд на что-то другое, чем открытость парня, в упор наблюдающего за ним.       — Ты паникуешь? — тепло улыбается Тэхён, находя в текущем Чонгуке прошлого себя, переживающего за правильность выбранной дороги. Но между Тэхёном и Чонгуком всегда будет та самая преграда, разделяющая их: Тэхён принял себя несмотря на негативное отношение родителей к его выбору, Чонгук же не вспомнит, что он когда-то такой выбор намеревался сделать. Любопытство вкупе с алкоголем затмевает истинность чувств.       И как Чонгук не хочет того признавать, да… он боится своих действий. Но если делать серьёзный шаг, стоит ли сначала убедиться в правильности своего выбора? В правильности выбора этого человека…       — Я могу тебя спросить? — когда друг слегка кивает, Чонгук переводит взгляд обратно, желая видеть хотя бы отголоски эмоций на свои слова: — Почему ты так не хочешь отношений? Тебе разбивали сердце?       Кажется, Тэхёна это даже не удивляет, он кривит уголки губ вниз и пожимает плечами, изначально не зная, что сказать. Но видя, что от него ожидают любого ответа, произносит:       — Я бы никому не позволил со мной такое сделать. Просто… Миён была влюблена уже несколько раз, и каждый раз она горько плакала. Я не желаю самостоятельно прыгать в капкан. Не понимаю эту фишку мазохизма.       — У влюблённости, я слышал, есть и плюсы, — Чонгук неловко улыбается, мычит протяжно, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. — Регулярный секс! И-и… всё, в принципе. Я больше не знаю плюсов, но они вроде как есть.       — Отвратительный способ показать мне прелести любви. Регулярный секс может быть и без отношений.       — Да… — Чонгук старается скрыть в голосе отголосок разочарования, потому быстро переводит тему: — Как так получилось, что ты стал геем?       — Ты правда хочешь знать?       Чонгук неуверенно кивает, не зная, что его может ожидать в случае такого вопроса. Но он хочет знать, и уверенней кивает ещё раз, чтобы убедить и себя и друга.       — Меня совратил мой учитель химии, — на первую же реплику Чонгук хмурит брови, а Тэхён заходится смехом, видя такую реакцию. — Мой первый секс был в его подсобке на старом, задрыпанном диване. Повсюду стояли, знаешь, такие… склянки, и был стойкий запах чистящего. Мне тогда было четырнадцать, и я хотел попробовать в жизни многое, подростковый максимализм во мне бил ключом. Что я точно помню, так это он был старше меня на одиннадцать лет. Опытный мужчина, — Тэхён в открытую усмехается, рассказывая о своём неприличном прошлом. Его это забавляет.       — И ты позволил? — тихо интересуется Чонгук, не находя такого же энтузиазма.       — Ну, я хотел этого. Хотел попробовать. Сейчас у него симпатичная жена, не красивее меня, конечно, — он высокомерно улыбается, пытаясь сократить процент напряжения, — есть дети, и он, вроде бы, счастлив.       — А ты?       Тэхён тормозит, не ожидая этого вопроса. Счастлив ли он? Смотря откуда посмотреть. Он не может сказать точно, что он чувствует, поэтому говорит, что считает более нужным.       — Я тоже счастлив.       Налегает тишина: не удушающая и не сковывающая. После того, как они поговорили, они кажутся друг другу ещё ближе, чем были до этого со всеми своими подколами и ребяческим поведением.       — То, что произошло сегодня… Об этом никто не должен знать, — Чонгук протягивает ему мизинец, ожидая того же в ответ.       Чон не имеет в виду что-то плохое на счёт поцелуя или, упаси боже, этого открытого разговора по душам, которого у него не было уже очень давно (в чём он сам виноват, закрываясь от своих друзей каждый раз). Он хочет, чтобы это осталось их, лишь в этой комнате, в памяти его и Тэхёна.       — Клянусь своим набором дилдо, — они соединяют свои мизинцы и закрепляют обещание большими пальцами. И даже после этого они не отпускают рук друг друга, так и расслабляясь.       — Я начинаю привыкать к твоим шуткам.       — Кто сказал, что это шутка?       Чонгук мягко улыбается, вяло моргнув, его наверняка тянет в сон, и всё же тот тихо шепчет:       — Ты меня портишь.       — Это я ещё не начинал, — подложив под чонгукову голову подушку, Тэхён гладит по каштановым волосам. — Спи. Завтра тебе будет очень херово.       Перед тем, как заснуть, Чонгук бормочет, что друг не очень утешил. Когда тот засыпает, он не выпускает из своей руки тэхёнову, из-за чего парню приходится лечь в более удобную позу. Видимо, сегодня будет их совместный ночной сон.