И солнце взойдет над озерами

      5 декада осени, 399 г. Р.Э. Озёрный остров       Похвастаться полноценным портом Озерный остров пока не мог: бухта, в которой швартовались корабли Иерархии, напоминала больше блокпост, окруженный несколькими деревянными сторожевыми башнями. Острый глаз Фаах Аю подметил на их стенах темные следы сажи и копоти. Кажется, им уже довелось пережить пару поджогов. Но сделать что-то с пропитанной особыми составами древесиной было не так уж просто, если, конечно, в дело не вмешивался колдовской огонь. А местные заклинатели им, как он слышал, владели. За сторожевыми башнями и чертой выжженной земли высился лес. Аю остановился, рассматривая высокие незнакомые деревья с широкими темно-зелеными листьями. Высоко поднявшееся солнце ярко освещало все вокруг, но разглядеть что-то, кроме темной массы, никак не удавалось — издали лес казался монолитом. Единым, застывшим в ожидании организмом, наблюдавшим за ним тысячью настороженных, враждебных глаз. Аю смотрел и смотрел на него, на самом краю сознания он различал едва уловимый шепот. Младший иерарх как завороженный сделал шаг вперед и вдруг остановился, встряхивая головой и сбрасывая наваждение. По пальцам левой руки пробежали колючие искры, будто нечто впилось мелкими зубами, прогрызая плоть до самой кости, болью отделяя реальность от видений. Аю повернулся к лесу спиной и решительно зашагал к выстраивающемуся каравану: сегодня им еще предстоял долгий путь вглубь острова, в какой-то момент ему показалось, что кто-то окликнул его по имени, но он лишь ускорил шаг. Ощущение пристального взгляда было физически осязаемо.       Если бы кому-нибудь пришло в голову составить список вещей, которые младший иерарх Фаах Аю терпеть не мог, и тех, что он находил сносными, то первый получился во много раз длиннее второго, и верховая езда занимала в нем далеко не последнее место. Отношения с лошадьми у Аю не задались ровно с того момента, как он еще в пятилетнем возрасте впервые оказался в отцовском седле. Стремена находились где-то бесконечно далеко (дальше них располагалась только земля), поводья крепко удерживали чужие руки, а норовистая тварь под седлом ржала, шевелилась и вообще делала все, что приходило ей в голову. Ощущение полной потери контроля над ситуацией Аю запомнил надолго и с тех пор к лошадям подходил с тщательно скрываемой внутренней дрожью, приходя практически в бешенство от того, с каким восторгом его сестра Дае отзывалась о верховых прогулках. Фаах Дае превосходно держалась в седле, с легкостью укрощая самых норовистых лошадей, и не уставала повторять, что если женщина не сможет справиться с лошадью, то ей нечего и думать о том, чтобы совладать с собственным мужем. Короткий хлыст в ее руках смотрелся при этом удивительно органично, а выражение лица и вовсе делало Дае похожей на их мать, отдающую распоряжения садовникам с видом генерала, управляющего армией.       Для Аю лошади оставались злом в равной степени неизменным и неизбежным, раз уж Тан до сих пор не создал более быстрого и удобного средства передвижения. Досадное упущение со стороны такого могущественного существа, внушающее изрядные сомнения в продуманности самого акта творения. Потому к коновязям он подошел уже весьма раздраженном расположении духа, мрачно глянул на предназначенную ему серую кобылу, на что та ответила не менее мрачным и злым взглядом, всем своим видом демонстрируя, что тоже не в восторге от будущего седока.       — Вы поосторожнее, она того… кусается, — напутствовал Фаах Аю конюх, передавая из рук в руки поводья.       — Превосходно, — Аю резко дернул уздечку, перехватывая ее повыше, так, чтобы у вредной твари не осталось возможности попробовать его пальцы на вкус. Впрочем, пока кобыла вела себя удивительно мирно, оставляя смутную надежду на удачное начало сотрудничества.       — Вы там до плетня дойдите, удобней будет, — продолжил раздавать ценные советы конюх, разом напомнив о второй причине, по которой Фаах Аю предпочитал передвигаться пешком или, в крайнем случае, в карете: создавая лошадей, Тан допустил еще одну существенную ошибку — он сделал их слишком высокими, изрядно затруднив людям нормального роста процесс покорения этой вершины. Будь Аю один, не постеснялся бы воспользоваться ценным советом, но краем глаза он уже успел приметить внимательно смотрящего на него Шалве Таю, потому только высокомерно фыркнул.       Естественно, стоило Аю поставить ногу в стремя, как кобыла решила двинуться куда-то без него, он рефлекторно вцепился рукой в гриву, торопясь оказаться в седле раньше, чем ситуация станет окончательно непоправимой, вот только вместо относительно безболезненной хватки на холку, пальцы его сжались ниже, что не добавило лошади хорошего настроения.       — Осторожнее, — попытавшуюся взбрыкнуть лошадь кто-то остановил, и Аю удивленно вскинул голову, услышав полузнакомый голос.       — Ию?! — целое мгновение он потратил, чтобы соотнести хранящийся в памяти образ давнего друга и человека, поглаживающего по носу в миг успокоившуюся лошадь. Южное солнце вызолотило его кожу загаром, практически спрятав веснушки, и высветлило русые волосы, паладинские доспехи добавили стати, но улыбался Ию все также солнечно, а выбившиеся из высокого хвоста прядки сводили на нет всю строгость облика. Аю понял, что молчание затянулось много дольше положенного любым этикетом, лишь когда Ию заговорил снова:       — Я тоже рад тебя видеть. Во всяком случае, будем считать, что «тоже» тут уместно, — он коротко свистнул, и Фаах Аю со смутной завистью мог наблюдать, как гнедая лошадь, будто преданная собачонка, спешит на зов. У Фалве Ию всегда был талант договариваться даже с самой строптивой живностью. Как когда-то неудачно пошутила матушка, перед этим обаянием не устояли даже фаахские куницы. Что совершенно не соответствовало действительности.       — Я вижу, слухи о тяготах паладинской службы слишком преувеличены, — с тщательно скрываемым неудовольствием произнес Аю, отмечая, что тревожная необходимость задирать голову, чтобы увидеть лицо собеседника, возникшая к их с Ию совместному выпуску из семинарии, за прошедшие два года приобрела просто катастрофические масштабы. И дело тут отнюдь не в лошадях. Пожалуй, Аю согласился бы потерпеть этих животных при условии, что кое-кто остался на земле.       — А тяготы службы в Канцелярии изрядно преуменьшены, — Ию задорно улыбнулся, и только многолетняя практика позволила Аю с высокомерным видом фыркнуть и надменно вскинуть подбородок. Накопившееся с утра раздражение растаяло без малейшего следа.       Дороги от блокпоста не было, во всяком случае считать за таковую тропу, по которой с трудом могли разъехаться две лошади, Аю отказывался. Ветви деревьев переплетались где-то высоко над головой, с трудом пропуская солнечный свет, и младший иерарх чувствовал себя откровенно неуютно. Смутное чувство тревоги накатывало волной, от него хотелось передернуть плечами, а лучше укрыться за чем-нибудь надежным. Будто прямо промеж лопаток кто-то нарисовал мишень. Фаах Аю сдавил коленями бока лошади, подгоняя ее, и поравнялся с едущим впереди Ию.       — Что здесь происходит на самом деле? А то, если верить последним отчетам, Острова готовы свалиться нам в руки не сегодня, так завтра, — лучше уж занять себя полезным разговором, чем поддаваться тревогам. Злой же взгляд Илеше Лаю, сверлящий ему спину, Аю предпочитал не замечать. Если уж Фаах Аю предпочел Илеше Лаю компанию паладинов, то это роняет достоинство исключительно самого Илеше Лаю.       — Скорее они готовы свалить нас. Не сегодня, так завтра, — Ию отвечал, не поворачивая головы, а взгляд его не отрывался от зарослей вокруг. Аю отметил, что все паладины выглядели так, будто в любой момент ожидали атаки. — Такое чувство, что мы схватили голой рукой змею, а она извивается и норовит ужалить. Вот только головы у нее как минимум две.       — Вы ждали подкрепление, а не дипломатов, — Аю поймал себя на том, что бессознательно поглаживает кольца: прохлада аметистов действовала на него успокаивающе. — Ты бы надел шлем, что ли, — неодобрительно заметил он.       — Если я пропущу начало атаки, никакой шлем уже не спасет.       — Как знаешь, — переубеждать в чем-то Ию всегда было делом долгим и неблагодарным, а спорить в дороге на виду у всех Фаах Аю считал неприличным. — Как тебе Орден?       Идеей военной службы Фалве Ию загорелся чуть ли не раньше, чем получил имя, и все свое обучение направил на превращение мечты во вполне достижимую цель. Но представления — это одно, а реальность — совсем другое, в этом Аю убедился на собственном опыте, но все же надеялся, что Ию повезло чуть больше. Впрочем, учитывая особенности характера его друга, последнее предположение веяло откровенной наивностью.       — Терпимо, — жаловаться Ию не умел в принципе, потому даже такого размытого определения было более чем достаточно, чтобы насторожиться.       — Все так плохо? — осторожно уточнил Аю, припоминая разом все свои прогнозы, касающиеся ожидающих Ию трудностей: от несоответствия аристократического имени совершенно простонародной фамилии до едва не прилепившегося еще в семинарии сомнительного звания выскочки. Положение сына ювелира Фалве Ию не слишком отличалось от положения сына аптекаря Шалве Таю, но, в отличие от последнего, Ию не мог похвастаться не то что излишней, но даже необходимой почтительностью. Абсолютно не умеющий льстить, молчать и подстраиваться, Фалве Ию ухитрялся наживать врагов и находить неприятности быстрее, чем успевал представиться. Редкое же сочетание ума, таланта и упрямства только усугубляло ситуацию, и если на севере за спиной Ию всем желающим ненавязчиво мерещился хищный оскал фаахских куниц, то в Ордене он был целиком предоставлен сам себе.       — Ты был во многом прав.       — Я всегда прав, ты мог бы уже это заметить, — привычно отозвался Аю, но мысли его занимало совсем другое.       — Ты не меняешься, — Ию против воли улыбнулся, ощущая как окончательно расползается поселившийся было в груди ледяной комок.       «Все меняется. Сын золотаря может считаться другом сына лорда, только пока они не вышли из детского возраста. Немного времени порознь — и эта блажь пройдет», — расчетливые слова Фаах Тае, матери Аю, звучали у него в голове все эти два года. Пусть времени на размышления у Ию было совсем немного, но раз за разом сталкиваясь с высокомерными взглядами и откровенным пренебрежением молодых аристократов, которых в офицерском корпусе Ордена Паладинов занимали неоспоримое большинство, он возвращался мыслями к Фаах Аю. Высокомерия в последнем хватило бы на весь Орден и еще осталось бы про запас, но пренебрежения от него Ию не ощущал никогда: будто весь холод и яд, адресованные миру, обходили его, заключенного во внутренний незримый круг. И, окликая сегодня Фаах Аю по имени, Фалве Ию больше всего боялся оказаться за пределами этого круга: сколько бы Аю не говорил, что он совершенно не чувствует нюансы, Ию прекрасно понимал, что их встреча здесь, практически на краю земель, говорит лишь об общем весьма шатком положении. Не то время и не то место, чтобы козырять сомнительными знакомствами. Но Аю это все словно бы и не касалось: наследник Фаах по-прежнему смотрел на мир так, будто тот принадлежал ему по праву рождения. А значит уже успел перессориться со всеми несогласными с такой позицией.       Ию тихо вздохнул, подумав, что это еще выйдет боком им обоим, и принялся внимательно обшаривать взглядом свой сектор: островитяне были мастерами засад и ориентировались в здешних лесах не в пример лучше паладинов. Он чуть придержал лошадь, пропуская Аю вперед: просить держаться рядом было бессмысленно, да и неудобно с учетом местных дорог, а накрыть Покровом¹ зону впереди он сможет при любом раскладе. Ию мазнул взглядом по едва заметно шевелящимся зарослям вдоль тропы и снова посмотрел вперед. Разум еще фиксировал некоторую странность в том, как Аю неуловимо быстро наклоняется к шее лошади, будто его что-то толкнуло в спину, а инстинкт уже бросил вперед его самого, заставляя рвануть вверх пристегнутый к седлу щит и оттеснить чужую лошадь от показавшихся вдруг такими опасными деревьев.       — Поднять Покров! — он не думал о том, кто еще среагирует на команду, только чувствовал, как в ощущение тепла вместе с пульсом крови рванулось в стороны и вверх, и старался растянуть его как можно дальше. Его голос слился с отчетливыми щелчками тетивы. Покров растягивался, смыкался с другими, создавая прочную и нерушимую стену.       — Змеи! — чей-то крик слился с испуганным конским ржанием. Лошадь резко взбрыкнула, вставая на дыбы и молотя копытами в воздухе, и Ию с трудом удержался в седле. Растянутый Покров сжался, резко уплотняясь и целиком сосредотачиваясь вокруг одного человека. Во все еще поднятый щит ударили стрелы, пара чиркнула по пластинам доспехов.       — Спешиться! Это иллюзии! — зычная команда вернула подобие порядка, но общий Покров уже дрожал и рассыпался, превращая линию обороны в разрозненные куски. Ию спрыгнул с седла, давя внутреннюю гадливость: вся земля под ногами была покрыта извивающимся змеиным ковром, и тот факт, что существовали гады исключительно в собственном воображении, спокойствия не приносил. Среди сотни иллюзий вполне могла притаиться парочка настоящих.       — Ты цел? — он не потерял Аю в суматохе исключительно потому, что натянутое полотно Покрова тянуло к нему точнее любого компаса.       — Как видишь, — Фаах Аю, прижавшись спиной к толстому стволу дерева, напряженно всматривался куда-то вдаль, будто его глаза могли различить что-то в стремительно сгущающихся сумерках. — Что это?       — Местные шаманы, — Ию нервно оглянулся по сторонам, усилием воли сбрасывая накатывающее ощущение ужаса: темнота, смутные голоса, какой-то внутренний звериный страх — все это служило оружием в руках служителей островных богов. Внести смуту, посеять панику, разбить на мелкие группки и уничтожить. — Нельзя разделяться, нужно вернуться к остальным.       Где-то там, скорее всего, уже собрали лошадей и выставили в круг щиты: предпринимать активные действия, имея за спиной гражданских, было весьма неразумной идеей, так что сейчас Ордену приходилось обороняться.       Внезапно темноту прорезали алые искры и откуда-то донесся далекий тягучий рев, землю ощутимо тряхнуло, и Ию схватился за ствол дерева, чтобы удержаться на ногах. Из леса на тропу медленно выплывало нечто. Тяжелое щупальце ударило совсем рядом, едва слышно зазвенел Покров, принимая на себя основной удар, а на земле осталась солидная проплешина.       — Что-то не похоже на иллюзию, — голос Аю дрожал, а расширившиеся до предела зрачки почти затопили радужку. Ию и сам чувствовал, предательскую дрожь в коленях, а уж это точно было не первое порождение жутковатой магии островов, что он видел. Хотя ни одно из них до того не было настолько откровенно реальным. Со стороны тропы доносились крики и отчетливые звуки боя. Вот только с кем сейчас сражался Орден: с людьми или чем-то иным?       — Это ведь оттуда, да? — закушенная до крови губа и лихорадочный блеск в глазах Фаах Аю наполнили сердце Ию нехорошим предчувствием.       — Даже не вздумай!       — Прикрой меня, — Аю плавно отступил в сторону, и Ию понял, что совершенно глупо таращится в пустоту.       — Авантюрист, — зло прошипел он, понимая, что никакого выбора на самом деле нет: бросить одного сумасшедшего Фаах в толпе еще более сумасшедших шаманов казалось откровенно непривлекательной идеей, — в озере утоплю! Собственноручно! — мрачно пообещал он пустоте и как мог тихо пошел вперед, ориентируясь на неприятно царапающее кожу ощущение чужой силы.       Чужой и откровенно враждебный лес вокруг не добавлял спокойствия, но то и дело вспыхивающие перед глазами нити подсказывали верное направление, а необходимость сосредоточиться на поддержании Покрова здорово подавляла страх. Фаах Аю всегда знал, что он и в половину не так силен, как его друг, да и их с Ию способности лежали в абсолютно разных сферах. Если мощный защитный Покров Ию без труда отразил все стрелы, а потом подхватил Аю, слетевшего с взбрыкнувшей лошади, то его собственный Покров мог лишь спрятать самого Фаах Аю от посторонних глаз, и это если не вспоминать тех усилий, которые для этого пришлось затратить! Вероятно, послушаться Ию и вернуться к общей группе было разумным решением. Но мелькнувшая перед глазами цветная вспышка узора вероятностей подсказала ясно — у него имелся хороший шанс подтолкнуть чашу весов в сторону Ордена, пусть для этого и пришлось пойти на небольшой риск. Это лучше, чем трястись от страха, скорчившись за чужими щитами, и если Ию в нужный момент успеет прикрыть его — все кончится хорошо.       Глаза слезились, а веки неприятно дергало, будто Аю и правда приходилось напрягать зрение, чтобы удержать в голове четкий образ нитей: они то и дело норовили исчезнуть, а стоило сосредоточиться на них чуть сильнее, как начинал опасно потрескивать Покров. Разделять свое внимание на два предмета, да еще и следить за тем, куда ставить ноги — Фаах Аю сам себе казался жонглером, по недоразумению решившим прогуляться по канату над вольером с голодными тиграми. Но вместе с природной осторожностью, призывавшей то и дело замирать, отклоняться от изначального маршрута, а то и вовсе обниматься с очередным деревом, до пятен перед глазами задерживая дыхание, когда кто-то проходил совсем рядом, по жилам горячей волной разливалось азартное предвкушение, болезненно-сладкое ощущение опасной грани, раз за разом толкающее вперед и не дающее слишком сильно испугаться возможных последствий.       До слуха Фаах Аю уже отчетливо доносилось чужое бормотание, язык казался знакомым, но вместе с тем он не мог толком разобрать смысла услышанного, только уловил ровный повторяющийся и явно стихотворный ритм. Танцующий, затягивающий в себя вместе с боем барабанов. Нити перед глазами вспыхнули особенно ярко и четко, и Аю резко отклонился назад, запоздало понимая, что пропустил момент, когда Покров рассыпался, делая его вполне видимым и осязаемым. Они замерли друг напротив друга: Фаах Аю, неизвестно когда успевший выхватить рапиру, и высокий темнокожий воин, на лице которого отразилось странное узнавание вперемешку с суеверным страхом:       — Злой дух! — он поднял руку, совершая какой-то ритуальный жест, и Аю понял: сейчас или никогда. Одно мгновение до того, как копье оборвет нить его жизни. Рапира взлетела в академически четком выпаде, который воин принял на древко своего копья, а кинжал для левой руки вонзился точно под ребра, Аю интуитивно повернул его и отпрыгнул назад. Островитянин медленно осел на колени, он силился что-то сказать, но горло забивала кровь, пузырилась на губах, стекала по подбородку… Фаах Аю отступил еще на шаг назад, ощущая как сердце колотится где-то под подбородком, а руки начинают ощутимо дрожать. Нельзя. Нельзя-нельзя-нельзя! Он заставил себя медленно выдохнуть, осторожно приблизился, глядя уже в затягивающиеся мутной пленкой глаза, и потянул на себя кинжал. Оружие ему еще пригодится. Лезвие выходило медленно, а от запаха крови хотелось задержать дыхание, в какой-то момент Аю померещилось, что воин вздохнул, и он сам не понял, как опять оказался в нескольких шагах от завалившегося на бок тела. От одного взгляда на покрытое бурыми разводами лезвие к горлу подкатывала желчь. Аю кое-как вытер его о листья куста и сосредоточился, стараясь вернуть Покров. Времени оставалось совсем немного.       Если в этом мире были какие-то запасы удачи, то сегодня они целиком и полностью просыпались на него — в этом Фалве Ию был совершенно уверен, потому как это единственное объяснение тому, что он смог пробраться так далеко и избежать любых нежелательных встреч.       Всего в нескольких шагах от тропы, скрытые густыми зарослями, трое шаманов сидели вокруг небольшого бездымного костерка. Взгляд Ию приметил двух воинов со знаками Хранителей Озер — только у этих были копья с настоящими стальными наконечниками, да еще настолько хорошего качества, что без труда пробивали доспехи паладинов. На тропе все еще шумел бой, над барабанами вились странные дымные следы, видимо, именно отсюда управляли той странной тварью. Стоило признать, что и цель и момент Аю выбрал идеально. Осталось понять, где в этот момент был он сам.       Ию напрягал зрение, стараясь хоть что-то разобрать в окутывающим поляну полумраке, когда его внимание привлек тихий хрип: он увидел, как один из шаманов ткнулся лицом в свой барабан, дымные следы заметались быстрее, а двое других разом закричали:       — Чужак здесь! — один из них обернулся, взмахнув рукой, с которой посыпался какой-то порошок, мгновенно очертивший фигуру с занесенным кинжалом. Тот еще опускался, когда Хранители Озер синхронно повернулись и метнули копья.       «Дза-н-н-нг» — тихий звук, с которым копья столкнулись с взметнувшимся Покровом, прозвучал в ушах Ию громовым раскатом. Ему ни разу не приходилось поднимать Покров так резко и так далеко от себя. Успел. Аю между тем даже не обернулся, будто пронесшаяся совсем рядом смерть его совсем не касалась. Кинжал опустился, вонзившись куда-то над ключицей не успевшего подняться шамана.       Последний оставшийся в живых шаман уже был вне досягаемости, надежно отгородившись спиной одного из воинов. Он приложил ладони ко рту и издал громкий протяжный крик, а Ию с внезапной ясностью осознал — совсем скоро здесь будут все воины, что сейчас ведут бой на тропе. Он бросился вперед, принимая на щит удар копья, подныривая под него и нанося быстрый удар коротким мечом. Там впереди еще слышалось мерное гудение его Покрова, позволявшего Аю как-то держаться. Впрочем, геройствовать тот больше не спешил, осторожно отступая ему навстречу.       — Есть идеи, как их отвлечь? — ощущение такого знакомого присутствия за спиной тем не менее не принесло покоя: на них наступали оба Хранителя Озер, и пусть один из них был ранен, это вряд ли станет серьезной помехой, особенно когда подкрепление совсем близко, а шаман рядом завел какой-то речитатив.       — Тебе не понравится, — очень тихо откликнулся Аю, — сейчас!       Ию не видел, что именно произошло у него за спиной, но даже так отчетливо увидел зарево: что-то громыхнуло, воин впереди прикрыл рукой глаза, и рассуждать тут было пустой тратой времени. Он забросил за спину щит, схватил за руку отчего-то замешкавшегося Аю и пихнул его в сторону ближайших зарослей. На мгновение обернувшись, Ию увидел, как небольшой костерок полыхает практически на уровне нижних веток деревьев, шаман и Хранитель Озер поднимаются с развороченной земли, а с другой стороны на поляну высыпают островитяне. Короткими перебежками они вернулись к тропе.       — Сказано же было — не расходиться! — для того, чтобы отвесить Фалве Ию подзатыльник, рыцарю-паладину Лаар Исаю пришлось приподняться на цыпочки, но он никогда не считал подобные мелочи нарушением своего достоинства. — Семинарии мы позаканчивали, а как уследить за одним единственным гражданским…       — За ним уследишь, — тихо пробормотал Ию, наблюдая за тем, как Фаах Аю с крайне высокомерным видом, дивно сочетающимся с бледно-зеленым лицом, идет к своей лошади. Что-то выговаривающий ему Илеше Лаю был проигнорирован с истинно королевским достоинством.       — Вот и следи теперь, персональное задание, — Лаар Исаю ехидно улыбнулся, и Ию понял, что того уже успели просветить, каким чудным подарком облагоденствовала их всех Канцелярия.       — Служу Тану, — напустить на себя приличествующий случаю скорбный вид Фалве Ию не удалось, но подавить неуместную улыбку он все-таки сумел.