Изгнание

      Прошла неделя. Я уже и думать забыл о Лонтаре. Я гулял, ловил рыбу с друзьями, охотился и не думал ни о чем плохом. Даже периодические стычки с Витом не портили мне настроения. Он, кажется, спустил пар и больше меня почти не трогал. И все было хорошо. До той роковой ночи.       Я даже не понял сразу, что меня разбудило. Просто что-то вдруг выдернуло меня из сна и потянуло вперед, заставляя встать. Я подчинился и нашарил в темноте пояс с оружием, вытаскивая оттуда длинный тонкий кинжал. Он удобно лег мне в ладонь, и я бесшумно выскользнул за дверь. Отец и сестра даже не проснулись.       Я шел и сжимал в руке нож. Какой-то голос в голове приказывал мне и нетерпеливо тянул вперед. Я должен был остановиться и скинуть с себя это оцепенение. Но как это сделать?..       Я подошел к нужному дому и открыл дверь. Мой враг лежал на кровати, и лунный свет освещал его спокойное лицо. Он даже не знал, какая опасность его подстерегает, а у меня не получалось предупредить его. И, как я неожиданно осознал с ужасом, мне не хотелось этого делать. Я должен был убить его. Я хотел убить его. Это желание захватило меня, заполнило все мое существо, и сопротивляться ему было нельзя. Я занес кинжал и ударил. Прямо в сердце.       Неожиданно это дикое желание исчезло, и я в ужасе отступил от кровати. Не может быть! Что я наделал?! Кинжал выпал из моих ослабевших пальцев, и мои колени подогнулись. Вит был мертв. Месть Лонтара свершилась.

* * *

      Когда меня нашли, я был словно в каком-то оцепенении. Я стоял рядом с телом Вита и не мог даже пошевелиться. В голове все перемешалось, и у меня никак не получалось понять, что только что случилось. Вит, кажется, был мертв, но мне не хотелось в это верить. Я помню, как тряс его и что-то бормотал, пытаясь заставить его очнуться. Ведь не может этого быть! Не может быть, чтобы все закончилось вот так!       Кажется, через какое-то время кто-то силой поднял меня и вывел из комнаты. Помню, мне дали воды и начали о чем-то спрашивать. Я пытался все рассказать, но губы меня не слушались: я дрожал и никак не мог поверить, что это происходит на самом деле.       А потом меня просто заперли в каком-то подвале до суда. Я сидел там, обхватив себя руками, и пытался наконец-то взять себя в руки. Мне это удалось далеко не сразу: тяжело успокоиться после первого в своей жизни убийства, особенно когда не можешь понять, как именно оно произошло.       Завтрашний суд не подбавлял оптимизма. За убийство по нашим законам полагалась казнь, и вряд ли у меня получится отвертеться от этого. Тем более что за такой подлый удар любой заслуживал смерти. Но... я ведь не хотел! Несмотря на ненависть к Виту, я никогда не желал ему смерти и в жизни бы не пошел на такое в здравом уме!       И вдруг меня словно молния пронзила. Ну конечно же! Кто-то заколдовал меня! Кто-то заставил меня проснуться посреди ночи, встать, взять нож и отправиться к Виту! Это не было случайностью, и я бы непременно догадался об этом раньше, если бы не был так потрясен случившимся.       Но кому это было нужно? И… кто мог это сделать? Среди нашего народа магов не было, а значит, оставался один-единственный вариант. Тот человек, который поклялся мне отомстить… Только ему было под силу сотворить со мной такое!       Я прижался к стене подвала и вздрогнул от холода. Подвал не был предназначен для размещения пленников, поэтому в этих ощущениях ничего удивительного не было.       Я медленно переплел пальцы, пытаясь успокоиться. Смягчится ли старейшина, если услышит о Лонтаре? Конечно, в убийстве виноват я и никто другой, но, быть может, вмешательство человека смягчит мое наказание?..       …Ага, как же! Плевать они хотели на мои оправдания! Они вывели меня на постамент и сразу же зачитали приговор. Изгнание. Пожизненное изгнание из племени. Я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. Нет! Это же значит, что… что я никогда больше не увижу родных… что мне придется уйти… Навсегда. Нет! Только не это!       — Тебе вынесли приговор, — раздался голос старейшины. — Ступай.       — Но ведь я не виноват! — неожиданно выкрикнул я во всю мощь своих легких. — Человек… Это тот человек — Лонтар — подчинил меня!       — Лонтар? — хмурясь, переспросил старейшина.       — Тот маг, которого я разоблачил! — зачастил я. Ох, как же хотелось, чтобы мой голос не казался таким надрывным и испуганным. — Он поклялся мне отомстить, но я… я не думал… А теперь Вит мертв, и… Это он подчинил меня своей воле! Я бы сам никогда… — Я запнулся, чувствуя, что мне больше нечего сказать. Я оправдывался, как сопливый мальчишка, которого поймали на краже. Он знает, что наказание неминуемо, но все равно надеется что-то изменить. Так и я… Мои оправдания звучали ужасно по-детски, но сейчас мне было все равно. Только бы пронесло, только бы мне поверили… Ну пожалуйста, я все сделаю, только не прогоняйте меня!       Но когда я снова услышал суровый голос старейшины, то понял, что все напрасно. Никто здесь не сделает мне поблажек.       — Твои оправдания понятны, но бессмысленны, — строго сказал он. — Если бы ты не хотел совершить убийство, никто бы тебя не заставил. Между прочим, за такое преступление полагается казнь, а тебя ждет всего лишь изгнание. Мог бы и вспомнить об этом, а не устраивать тут сцену.       Я опустил голову. Да, старейшина был прав, но все внутри меня бунтовало от этих мыслей. Я не хотел себе такой судьбы!       — Уходи! — снова услышал я. — Уходи и никогда не возвращайся!       На этот раз я не посмел ослушаться и сошел с постамента, чувствуя боль и разочарование. Вспомнит ли меня кто-нибудь здесь после моего ухода?       И тут, словно отвечая на мой вопрос, ко мне бросилась сестра. Она обняла меня и горько разрыдалась. Я машинально обнял ее в ответ, не зная, что говорить и что делать. Мне и самому хотелось найти ее в толпе и попрощаться, но она это сделала раньше.       — Почему? — очень тихо спросила Эльвира, поднимая на меня заплаканное лицо. — Почему все так случилось?       Я сжал ее крепче в своих объятиях. Что можно было ей сказать? Как утешить?       Я вздохнул, рассеянно поглаживая волосы сестры. Не таким должно было быть мое расставание. Не так должен был уходить ее старший брат…       Впрочем, так или не так, а оставлять Эльвиру в подобном состоянии было нельзя. Поэтому я опустился на корточки и отстранил от себя сестру. Она дрожала от рыданий, и я мигом пожалел, что довел ее до такого. Но разве можно было что-то изменить?       — Эльвира… — сестренка никак не отреагировала. — Эльвира, успокойся, пожалуйста, — мягко сказал я. — Со мной все будет в порядке. Не веришь? Зря. Я не пропаду. — Я попытался было улыбнуться, но губы меня не слушались. — Да послушай же меня! — выкрикнул я наконец, потому что сестренка никак не могла успокоиться. К счастью, мой окрик возымел эффект, и Эльвира мигом подняла на меня пронзительные голубые глаза.       — Послушай меня, — повторил я. — Я не пропаду. Буду работать и… — Я запнулся, не зная, что сказать дальше. — В общем, найду чем заняться, — быстро добавил я. — Ну не плачь. Тут уже ничем не поможешь. Нам придется попрощаться. Но в этом нет ничего страшного. — Во мне все взбунтовалось от этих слов, но я лишь твердо повторил: — Ничего страшного не случилось. Придет время, и мы встретимся снова. И тогда ты сама удивишься, что так плакала.       Я понимал, что несу бред, но ничего поделать с этим не мог. Главное было успокоить сестру, а там уже будь что будет. И, кажется, мне удалось достичь своей цели. Эльвира вдруг утерла слезы и слабо улыбнулась.       — Я не буду плакать, — сказала она. — Но пообещай мне, что вернешься. И что будешь осторожен.       Я кивнул.       — Обязательно. Не волнуйся за меня.       Я еще раз прижал ее к себе, и тут мое сердце ушло в пятки: передо мной стоял отец. Он строго смотрел на меня, и я неожиданно понял, что никакого снисхождения от него мне ждать не приходится. Я медленно поднялся, не отпуская Эльвиру и с неожиданной горечью понимая, что в этот день роли поменялись. Отец не станет меня защищать, а мне придется учиться жить самостоятельно. И, кажется, я ничего не смогу с этим поделать. Но у меня все еще оставалась отчаянная надежда на то, что моя догадка окажется ошибочной и отец сейчас обнимет меня и скажет что-то ласковое на прощание. А может, он даже сможет как-то изменить решение старейшины? Глупая мысль, но мне почему-то так хотелось в это верить…       — Ступай, Эльвира, — строго приказал отец. — Я хочу поговорить с твоим братом наедине.       Сестра помялась. Она явно не знала, что ей делать: ослушаться прямого приказа отца она не смела, но и оставлять нас наедине ей явно не хотелось. Эльвира понимала, что отец сердится, и одни боги знают, что он сейчас скажет или сделает. Но все же… условности и обычаи слишком сильно тяготили сестру, поэтому она наконец сделала один шаг в сторону от меня. Я не стал ее удерживать: мне не хотелось, чтобы отец на нее сердился. Но неожиданно он сам разрешил этот вопрос. Он дружелюбно кивнул Эльвире и сказал:       — Ну иди же. Ничего с твоим братом не случится.       Сестра все еще колебалась, но в конце концов вздохнула и еще раз на прощание обняла меня.       — Возвращайся… — выдохнула она. — Я буду ждать.       Я сжал ее маленькую ручку в своей.       — Я вернусь, — пообещал я. — Обязательно.       Тогда еще нельзя было сказать, получится ли у меня сдержать это обещание. Но я знал, что постараюсь. Чего бы мне это ни стоило.       Сестра кивнула и побрела, не оглядываясь, к селению. Я остался один на один с отцом.       Он долго молчал, и я опустил взгляд, разглядывая обувь. Наконец отец произнес:       — Ну что, ты доволен?! — его голос был невысоким, но он звенел от гнева. — Ты вообще представляешь, что ты натворил?!       Я сглотнул. Что тут можно было сказать?       — Своим поступком ты обесчестил не только себя, но и всю нашу семью.       Я удивленно вскинул глаза на отца. Серьезно?! Он так и будет говорить об убийстве и бесчестии?! Да, я знал, что виноват, но неужели ему больше нечего мне сказать?!       — Убийство! Да не кого-нибудь, а соплеменника! Да такой позор вовек не отмоешь! — продолжал бушевать отец.       — И это все?! — неожиданно выкрикнул я. — Это все, что ты можешь мне сказать?! И тебя совершенно не волнует, что со мной будет дальше?!       Отец смерил меня долгим пронзительным взглядом.       — Уже нет, — наконец холодно сказал он, и эти слова камнем упали на мою душу.       — Но я же твой сын! — вырвалось у меня. — Ты же сам меня предупреждал… Говорил о людях, о мести! Так почему ты…       — Потому что того, кто преступил наши законы, я не могу назвать своим сыном, — резко прервал меня отец. — И причина здесь не имеет значения!       — Но это же несправедливо! — из последних сил выкрикнул я. Мне хотелось куда-то убежать, заткнуть уши и полностью отгородиться от этого мира. Потому что это не может быть правдой… Последняя соломинка, за которую я хватался, ломалась на глазах, и у меня больше не было никакой опоры в этом мире. Только Эльвира… Но она ведь еще совсем девчонка. Что она может сделать?!       — Несправедливо?! — отец прищурился, не отводя от меня взгляда. — А жизнь вообще несправедлива, Эльвинг. И скоро, очень скоро ты это поймешь.       С этими словами он резко развернулся и отправился обратно, к центру селения. А я стоял, глядя ему вслед и глотая слезы отчаяния и бессилия. Отец так ни разу и не обернулся.       Я вытер слезы тыльной стороной ладони. Хватит распускать нюни! Да, конечно, такого удара я не ожидал, но… но теперь уже ничего не поделаешь.       Я вздохнул и отправился прочь, навстречу солнцу. Старая жизнь осталась позади. Пришло время учиться жить по-новому.