Сошедший с ума ветер

      Шатенка вышла из ванной и, минуя тесный коридор квартиры, зашла на кухню, которая пропахла оружейным маслом и кофе. Олеся поморщила и укорительно посмотрела на Бориса, который чистил оружие, развалив инструменты на кухонном столе. На таком милом глянцевом столике, за котором нормальная бы пара устроила романтический ужин и на котором такое свидание недвусмысленно продолжилось бы. Девушка прикусила нижнюю губу от мыслей, плавно перетекших в воспоминания вчерашнего дня, но звук металла вернул её из жарких грёз обратно на кухню, по которой распространился запах едкой химии. — Сколько я просила делать это не на кухне? — раздражённо спросила Уманова. Тарасов поднял взгляд на вошедшую, её худую фигуру обнимало белое полотенце, а с тёмных волос, задерживаясь на бархатной коже, бежали капли воды. Мужчина нервно сглотнул, возвращаясь к оружию, а девушка, словно дразня его, медленно прошла мимо и села в кресло, подтянув к себе колени и обнажая накаченные бедра. Накручивая прядь волос на палец, Олеся пристально следила за каждым его движением, как Борис открывает пенал и, прикладывая силу, достает плотно лежащие в нём протирку, отвёртки и ершик — все эти предметы были очень хорошо знакомы девушке. — Сделай мне кофе. — капризно попросила Уманова, по-царски располагаясь на кресле. — Возьми за мной. — ответил Борис, кивая себе за спину.       Он знал каждую её привычку, тайные значения всех взглядов, любой жест, читал её как открытую книгу, написанную в жанре боевика с элементами романтики в виде постельный сцен с ним. Олеся недовольно фыркнула, поднимаясь со своего места. Край полотенца задрался и открыл вид на упругие ягодицы, которые, конечно же, привлекли внимание Бориса, отвлекшегося от оружия. Девушка чувствовала превосходство своей фигуры, но поспешила поправить ткань. И тут же услышала, как Тарасов гремит сзади железками, определённо собирал шомпол, одной сильной рукой взявшись за протирку, другой закручивая звенья на резьбе. На сильных руках выступали бугорки вен, и Олеся закусила губу, из-за сладких воспоминаний пробуждавшихся в её голове. Взяв кружку с ещё не успевшим остыть напитком, девушка вернулась в своё излюбленное кресло, подтянув ноги к телу. Олеся подушечкой пальца потрогала поверхность напитка, чтобы проверить его температуру, это была странная дурная привычка, за которую Борис всегда ругался, аргументируя, что руки в их деле чуть ли не основной инструмент, на что она ловко парировала, что одними руками человека не убьёшь. Но сама знала, Борис Тарасов, спецназовец в отставке, и голыми руками убьёт кого требуется, разумеется, если за это заплатят.       Уманова недовольно поморщилась и шикнула, потому что обожгла его о свежий кофе. Мужчина повернулся и укорительно покачал головой. Девушка же на его глазах медленно провела большим пальцем по своим губам и ловко пропустила его в рот, остужая ожог в холодной слюне. Борис нервно сглотнул, из его руки упала оружейная отвертка, гулким стуком об пол напоминая вернуться в реальность. Тарасов поднял её и уловил, что его дыхание чересчур участилось, что не укрылось от его домашней валькирии, восседающей на кресле. Ещё один кинутый взгляд на кресло и мужчина буквально видит, как от мокрых ног по креслу расплываются тёмные пятна воды. Рассудок затуманился и Тарасов, чтобы не потерять остатки контроля над собой, отвернулся к разложенному на столе оружию. Словно поддразнивая Бориса, Олеся назло мотнула влажными волосами, с которых посыпались капли. Девушка знала, он точно смотрит на неё, даже когда делает вид, что занят разбором винтовки. После взмаха тёмных прядей, хрустальные капли стремительно стекали по атлетичным плечам, по острым ключицам прямо в ложбинку груди, скрытой полотенцем, по стройным ногам, падая на светлый пол.       Игра в кошки-мышки в комнате, где вся атмосфера трещит искрами.       Пара людей, которые до невозможности разные, но при этом запредельно близкие.       Дуэт противоположностей, разных полярностей, полных контрастов, несовместимых антиподов, разниц во всём.       Их слова — антонимы, позы — контрапосты, чувства — разноименные заряды.       Борис отвёл жадный взгляд, которым «выжигал» на привлекательном теле дыры, хмыкнул и взял шомпол, второй рукой прижимая к себе винтовку. Уманова увлечённо следила за движениями сильных мускулов, которые завораживали взгляд. Просунув длинный стержень в ствол оружия, Тарасов начал делать поступательные движения взад-вперёд, и у Олеси перехватило дыхание. Воображение начало бурную работу и рисовало аппетитные картины в голове девушки. Если абстрагироваться от разложенных на столе ядохимикатов и приборов для чистки, то в остальном всё выходило слишком соблазнительно. Уманова ощутила сухость во рту и жар в груди, определённо вызванные зрелищем. Весьма двусмысленные движения сильных рук с грубыми пальцами будоражили сознание девушки, которая прекрасно знала, что ещё могут эти руки. В общем жаре комнаты смешалось всё — чувства, желания, запахи. Борис резко вытащил шомпол из винтовки, снимая с него почти чистую ватку и выкидывая её в мусорное ведро. Вдруг Тарасов соизволил обратить внимание на девушку, полулежавшую на кресле в позе ленивой греческой богини, и сделал несколько шагов к ней. Олеся подняла на него затуманенный взгляд и закусила губу, внутренне ликуя, что Борис сдался так быстро. Тарасов склонился к ней, изучая лицо девушки, будто видя его впервые. Чем дольше длился зрительный контакт, тем меньше крепла уверенность каждого, что он выдержит эту пытку. Наконец Борис подался вперед, целуя девушку так, как целовал только он — жадно, ласково, возбуждающе, прикусывая Олесины губы. Умановой словно не хватало его, и она уверенно тянулась навстречу. Тарасов сделал паузу, чтобы ещё раз заглянуть в глаза девушки, в которых читалось немое согласие и томительное ожидание. Проведя грубым большим пальцем по нижней губы, медленным и отточенным движением от края до края, вызывая при этом у девушки томительный спазм внизу живота, Тарасов выпрямился и вернулся к столу. — Мне пора. — беззаботно улыбаясь, заявил Борис и подхватил со стола винтовку. — Не скучай! Олеся рвано выдохнула, когда дверь за мужчиной захлопнулась, и поерзала на кресле. Тело отказывалось принимать такое резкое окончание сладостной сказки и противилось попыткам девушки настроиться на рабочую волну. Может сегодня он победил, но ещё не вечер.