Сошедший с ума ветер

      Её голова регулярно опускалась на его крепкое плечо каждый вечер по окончании очередной выматывающей силы и нервы операции. Искать утешение в нежных, не пошлых объятиях начальника, тот ещё бред, как думала Кошкина в самом начале. Но потом Рита открыла для себя поразительно простую истину — у Пригова тоже есть чувства, причём весьма тёплые и неоднозначные. Генерал оказался самым живым человеком, а не постоянно кричавшим на юннатов роботом. Владимир успокаивающе поглаживал Риту, нервы которой совсем сдавали сегодня. Усталая. Совсем издёргалась из-за пропадающей в катакомбах связи, вечной облачности и давно не соответствующих действительности карт подземных коммуникаций. Кошкина нервно вырывалась из островка спокойствия с недовольными упрёками, что сейчас ребята выйдут на связь, а она тут прохлаждается. Внутри себя ей, конечно, хотелось остаться тут минимум на несколько часов. В спасительных объятиях непременно начинался душевный разговор, ровно до того момента как кто-то из аналитиков по связи оповещал о наличии сигналов группы и тогда Кошкина порывисто поднималась и убегала на свои чёрных туфлях. И каждый проклинал, как это не вовремя.        Рисовать Риту по памяти Пригов мог разве что дома в редкие часы отдыха. Сначала это были карандашные скетчи в блокноте с ослепительно белыми листами: вот Кошкина улыбается, тогда ещё Уманова притащила ей букет ромашек с задания, вот Рита вытянула накрашенные губы, пародируя новую пассию Бизона, вот она серьёзно вчитывается в какой-то рапорт, быстро перебегая взглядом по строкам, как бегут волны в прилив. И ещё с десяток рисунков в привычной манере штриховки с обворожительной рыжей музой, которая об этом уже начала догадываться. Дальше шли мольберты и три отображенных на них портрета: Багира в полевой форме и с автоматом наперевес, Маргарита Степановна в штабной форме, непременно отглаженной, и просто широко улыбающаяся Рита. А вот что делать с этими работами Пригов решительно не знал, даже размашистую подпись в углу не ставил. Владимир Викторович часто прикрикивал на Смерчей ради эффекта, после чего Багира всякий раз наедине его отчитывала за этот эмоциональный порыв. Рита приобнимала за плечи руководителя и вся его задиристая горячность выдыхалась. Не мог Пригов злиться, когда по его лицу блуждал внимательный взгляд Кошкиной, которая тут же одергивала, пока генерал-майор не разразился нецензурной бранью на бойцов. Успокаивался Владимир и после зелёного чая с травами, который в свободные минутки с ним распивала Рита, причём не столько от чая, сколько от её теплого взгляда и приятного голоса.       Как-то Владимир даже выдернул Кошкину посреди рабочей недели из штаба, оставив весь КТЦ на попечение оторопевшего Булатова, и увёз на принудительный отдых к себе на дачу. Стояло знойное начало августа, когда в воздухе так и стоит пламенный жар, а солнце буквально сжигает всё на своём пути. Втроем — улыбающаяся Багира, недовольный солнцем Пригов и мольберт на деревянных ножках — расположились в своеобразном саду за домом. Рита, бросившая попытки требовать вернуть её в город и посадить в рабочее кресло, растянулась на белом шезлонге, подставляя ослепляющему солнцу кожу цвета слоновой кости. Владимир в компании кистей и красок расположился поодаль, рисуя сосновый бор, вид на который открывался из-за забора. Несколько дней в неспешном темпе жизни, наедине с природой, поглощая поспевшие овощи с грядок (откуда только у Пригова на это время?!) на свежем воздухе дали заряд энергии и бодрости на следующие пару лет без отпуска.       Багира частенько пряталась в этой комнате от тихой ночной суеты информационно-вычислительного центра, честно говоря, Кошкина и не помнила, чей это был кабинет, но ныне он пустовал. Открылась дверь и послышались тихие шаги, которые скорее всего принадлежали генералу, уж топот Булатова, вернувшегося из «полей», в его берцах был бы слышен ещё из коридора, а больше об этом её пристанище больше никто не знал. Рита мельком бросила взгляд на настольные часы — близилось наступление ночи, в такое время Пригов уже уезжал домой, если не было срочных дел. Значит зашёл попрощаться. — Подвести тебя до дома? — произнёс генерал мягким голосом, опуская руки на напряжённые плечи Риты. — Нет, спасибо. Я ещё посижу, должна же быть какая-то связь между… — Багира закопошилась в листах бумаги, разложенных в одном ей понятном наборе, на рабочем столе. — Кошкина, — лукаво оборвал её Пригов, наклоняясь ближе, но не нарушая личное пространство. — ты время видела? — И что… — буркнула Маргарита, явно не собираясь бросать начатый поиск. Не в её стиле было не доделывать дело до конца. Принципиальная. — Рита, ты мне завтра нужна полная сил и бодрости, кто, если не ты, будет вести группу? Дакар что ли? — поморщился начальник, едва уловимо улыбаясь. Кошкина, подняв голову, засмеялась, потому что то, как Владимир Викторович вечно третировал бедного Зыкова, напоминало бесконечную комедию, на которую у Багиры был билет в первом ряду. Пригов довольный её реакцией обогнул кресло, занимаемое женщиной, поверхностно обозревая бумажки: какие-то досье отвратительных внешне мордоворотов, несколько скриншотов со спутника с разными местоположениями, какие-то отчёты, где Кошкина аккуратным почерком сделала себе пометки — словом, явно не подходящая компания вечером для одинокой женщины. Рите бы сейчас замотать искристые рыжие волосы в мягкое полотенце, ведро фисташкового мороженого, которая она любит, и слезливую мелодраму, Владимир даже улыбнулся ещё шире, представив в голове эту сцену. Но нет, Багира слишком преданна делу, чтобы проводить вечера за отдыхом дома. Верная. — Ла-а-адно, вижу, что ты точно не поедешь домой, придётся оставаться и помогать тебе. — недовольно качнул головой генерал, укоряя Риту. Кошкина подняла взгляд на Владимира, который преспокойно усаживался рядом с ней. Кажется, усталость последнего дела стала немного растворяться в ночном полумраке, отгоняемым одной настольной лампой.