Сошедший с ума ветер

      Пыль вместе с песком летела из-под массивных колёс внедорожника и подхваченная сильным ветром била мелкими песчинками в стёкла. Лица, сидящих в машине людей, от липкого пота были похожи на восковые. После Санкт-Петербурга и его области Хазаристан казался настоящим адом на земле не только по причине воинственно настроенных террористов, но и из-за удушливой и южной погоды. Вообще-то работа Бизона и Авроры была закончена, и они уже направлялись к аэродрому, который доставил бы их обратно на базу. Ехать по полупустынным районам страны утомляло хуже знойной жары, и Борис уже подумывал о том, чтобы поменяться с Марией местами, и проехать какое-то время на пассажирском сидении, но госпожа Судьба решила сделать по-своему. Сначала автомобиль просто стал терять скорость, а потом и вовсе с глухим хлопком заглох посередине дороги. — Этого нам ещё не хватало! — Бизон выругался, сопровождая собственные слова ударом по рулю и бесполезными попытками завести машину. — Корыто на колёсах! Тарасов вышел на выжигающее пекло, которое буквально плавило воздух вокруг, и, поднимая капот, закашлялся от густого дыма, повалившего оттуда беспорядочными темно-сиреневыми клубами. Зарецкая невольно улыбнулась гневной тираде в отношении поддержанного автомобиля, но ничего не сказала — если влезть в раздраженный монолог командира, можно и получить за излишнюю разговорчивость. Судя по тому, как с каждой минутой краснело напряжённое лицо Бизона, устранить поломку на месте не представлялось возможным. — Приплыли… — не слышно для Бориса подвела итог Аврора, заметив, как, беспокойно расхаживая, он связывается с центром. После разговора по спутниковому телефону командир вернулся к машине не в самом хорошем настроении. Мужчина пригнулся, положив предплечья на дверцу с полностью опущенным окном, и посмотрел на Аврору, занятую изучением схемы автомобильных дорог. На фоне светло-песочной кожи в салоне тёмная фигура выделялась отчетливо. Пушистые волосы, собранные в аккуратную причёску, лишь бы не развивались от вечного ветра, сосредоточенное выражение лица. Тёмно-ореховые глаза внимательно скользили вслед за тонким пальцем по одной из бесчисленных дорог, аккуратный нос был неподвижен и создавалось впечатление, что Мария задержала дыхание, а обветренные кремово-коралловые губы были предельно сомкнуты. Борис насилу перевёл взгляд от силуэта девушки на обшарпанный руль. — Я связался с центром, но… — Бизон сделал паузу, чтобы проглотить несколько очевидно матерных выражений, и посмотрел куда-то за плавную линию горизонта. — Но? — переспросила Аврора, оборачиваясь на Тарасова, который вдруг оказался так близко к ней. Его гладко выбритое лицо было буквально на расстоянии вытянутой руки, а сам он недовольно щурился то ли от ветра с пылью, то ли от всей ситуации. — Они не смогут нас быстро эвакуировать. — продолжил мужчина после тяжёлого вздоха, неосознанно выпрямляясь под цикавым и даже строгим взглядом. — Так что какое-то время нам придётся проторчать здесь. — Мда… — резюмировала Зарецкая, откладывая карту на пустующее водительское кресло. — Это в мои планы точно не входило. Действительно, застрять на пару часов, а то и до вечера, когда завтрашний день грезит вожделенным выходным после упорно разрабатываемой операции, в планы этих двоих не входило. Мало того, что на военный борт до Питера к остальным Акулам они уже опоздали, так ещё и неизвестно, когда за ними прилетит вертолёт. Мария вышла из душной машины на убивающее пекло и, сделав из ладони козырёк, посмотрела в сторону горизонта. Аврора не сразу заметила, что Борис уселся на обочине и смотрел в даль, где соприкасаются насыщенно голубое небо и отвратительно бесцветная земля. — И что же в планах старшего лейтенанта Зарецкой? — полушутливо поинтересовался Тарасов, внимательно уставившись на неё голубыми глазами. — Хотела поехать к морю с друзьями, понырять. — тонкие плечи девушки поднялись вверх и тут же опустились, словно показывая очевидность ответа. Не найдя варианта лучше, Маша опустилась на землю рядом с Борисом, стараясь не подавать виду, насколько противны прикосновения к горячему песку. Аврора вглядывалась в тончайшую полосу горизонта, находящуюся за тысячи километров от них, в полной мере ощущая себя в одиночестве. Не спасало даже нахождение рядом Бизона, что наоборот усложняло ожидание. Если в прочие дни можно было с лёгкостью переключить внимание на боевую операцию, то сейчас… Зарецкой старательно приходилось не замечать рядом глаза любимого оттенка голубого, прозрачные капельки пота, сбегавшие по гладко выбритому лицу и в целом игнорировать тепло, шедшее от командира, ещё больше распаляющее градус вокруг. — Я вот всё спросить хотел, почему фридайвинг? — вновь заговорил Тарасов, возвращаясь к прошлой теме. — Потому что… — Маша задумалась, закусив нижнюю губу. — Он воспитывает. — Вот так просто? — хмыкнул Борис, явно ожидая долгой речи, усыпанной красочными эпитетами и случаями. Какой-нибудь длинной истории, рассказанной её медовым голоском, которая бы объяснила её выбор. — Вот так просто. — улыбнулась Аврора, щурясь на нещадном пекле и лезущем в глаза резким солнечным светом. — Глупее будет только спросить, почему ВМФ или зачем я пошла в военно-медицинскую академию. — Ну вот, — досадно хмыкнул Бизон, притворно сводя брови к переносице, отчего его лицо становилось совсем серьёзным, подчеркнуто командирским. — Тогда больше вопросов у меня нет. — Значит, мой черёд? — девушка заинтересовано бросила взгляд на командира, пожавшего плечами. Возможность залезть в душу такому диковинному пациенту под кодовым псевдонимом Бизон представлялась впервые. От этого было лишь интереснее. Факультатив, носивший в академии гордое название «физиогномика», и основы психологии делали для Авроры остальных бойцов группы «Акула» открытыми книгами. Тонкими букварями с яркими, почти детскими картинками. Но Борис Тарасов… Он не поддавался ни одной профессиональной уловке, обходил их за версту, как дикий зверь обходит человеческий костёр, и поэтому оставался для Зарецкой тёмным томиком с толстым переплетом и любопытным названием, выведенным витиеватым шрифтом. Маше, как и остальным, приходилось слепо полагаться на командира. Бизон вытащит, спасёт и прикроет спину. И ведь ни разу Тарасов не дал повода усомниться в себе: и вытаскивал, и спасал, и спину прикрывал не единожды. С доверием к Борису дело шло куда лучше, хотя личных вопросов было предостаточно, но как назло сейчас не было ни одного подходящего. — Расскажи мне о себе, — задержать маску равнодушия на подзагоревшем лице Авроре не удалось, в тёмных глазах то и дело проскакивали огоньки любопытства. — Рассказывать особо нечего, мореходка, армия, ФСИН… Куда ни плюнь, в общем, — задумчиво ответил Бизон, разводя сильные руки в разные стороны. — А потом пошёл спецназ, знакомство с Булатовым и Ритой, остальное военная тайна! — Вот как, — засмеялась Маша, повернувшись к Тарасову и бесстыдно изучая его лицо. — Очень информативно. Ветер отчаянно завыл, гоняя золотистые песчинки из стороны в сторону. Солнце подогревало землю, делая Хазаристан всё более похожим на пустынную Сахару, а Бизона и Аврору на незадачливых туристов, сбившихся с пути. Напряжение и злость от сложившейся ситуации отошли на второй план, освобождая голову для других мыслей. Возникшая так внезапно пауза в расписанных поминутно жизнях сбила с толку и дала долгожданную передышку. — Знаешь, — начал было Борис, словно пытаясь не дать разговору затухнуть на корню. — мне это смертельно надоело… Старею я, что ли… Вот не ожидал такого от себя. — Надоела служба или мы? — усмехнулась Зарецкая. Последний месяц группе приходилось работать в тесном контакте с командиром, временно оставившим штаб. Настолько постоянно и близко, что парни взвыли от этого уже на второй день, пока Аврора наслаждалась этим вниманием. Командир выдержал выразительную паузу после вопроса, отчего девушка рассмеялась и кивнула театральному намёку. Такие безобидные шутки в сторону Акул для Тарасова были в порядке вещей и могли свидетельствовать о его хорошем настроении. Ребята поначалу не имели смелости, чтобы достойно отвечать капитану 1-го ранга, но затем обнаглели до нужной меры и отвечали на той же волне. — Служба-служба. Вы своими проделками хоть как-то скрашиваете рабочие будни в унылом мобильном штабе. — губы Бизона неожиданно растянулись в улыбке, видимо вспоминая какие-то проделки бойцов. — Неужели всё настолько плохо? — полюбопытствовала Маша с дотошностью, которой бы позавидовал любой врач. — Делаешь пациенту психологические разбор, а, Зарецкая? — дружелюбно пожурил Борис, в задумчивости хмыкая. — Пытаюсь помочь, — уклончиво заметила Аврора, проглатывая часть правды, чем на самом деле вызвано её любопытство. — Если это не моё дело, то… — Просто я не чувствую того, что было раньше… — судя, по его словам, Тарасов уже давно поставил сам себе диагноз. — Видимо засиделся в мягком кресле, столько в экран пялюсь иной раз, что глаза потом ночами болят. А раньше всё по-другому было, даже «Смерч» возьми, иду с ребятами на операцию, и внутренняя смелость сил придаёт: я сам могу повлиять на ситуацию, увидеть, услышать и дать хороший приказ, да и прикрыть своих ребят — это дорогого стоит! А сейчас что… — Ты здорово нас выручаешь даже из центра, — после некоторой паузы ответила Зарецкая, чувствуя резкую необходимость поддержать его. — Наши глаза и уши! — Ага, а для некоторых и мозг. — невесело усмехнулся Борис, в задумчивости водя указательным пальцем по грубому песку. — Шучу. Вот как только «повзрослеете», уйду на пенсию, куплю домик рядом с дачей Багиры и каждое утро буду ходить на рыбалку. Сердце Маши пропустило удар, а во рту наступила болезненная сухость от вероятности расставания с командиром, тонкие пальцы сами собой сплетались в причудливые узлы и с рваной лёгкостью разделялись обратно. Тело девушки непроизвольно напряглось в металлическую струну, выдавая нервозность, что не укрылось от зоркого взгляда Тарасова. — Ты чего? — спросил Бизон, обеспокоенно оглядывая зажатую фигуру девушки. — Ничего, — едва слышным голосом соврала Аврора, машинально облизывая губы, и поспешила заверить командира. — Всё хорошо. — А если правду? — напряжение Бориса чувствовалось во всём: в тембре голосе, в напряжённых тёмно-молочных скулах, в посерьёзневших глазах. — Просто кое о чём подумала, — отмахнулась Зарецкая, надевая маску напускного спокойствия и зарывая пальцы в песок. Тёплые песчинки были прекрасным антистрессом и девушка чувствовала себя спокойнее, просеивая их между пальцев. Ожидание утомляло, вгоняя в откровенную тоску. Неожиданно на ладонь девушки легла чья-то не менее тёплая рука, отчего Маша невольно улыбнулась, обернувшись на мужчину. — Может расскажешь? — улыбаясь в ответ, предложил Тарасов. От этой улыбки у Авроры потеплело на душе и захотелось выложить абсолютно всё, что только что закралось в мысли. — Я вдруг представила, что ты исчезнешь из моей жизни… — честно призналась Зарецкая, смущаясь. — И стало так пусто и тоскливо. Ты меня считаешь глупой девочкой, да? — Если хочешь, то я никогда не пропаду из твоей жизни… — придвинувшись неприлично близко к её лицу, тихо произнёс Бизон. — Хочу! — вперёд мысли и начинавшему проступать на щеках розоватому румянцу выпалила Маша. Девушка на всякий случай зажмурилась, боясь насмешки Бориса, как громкого выстрела в самое сердце, но ощутила совсем другое, как мужчина подался вперёд и поцеловал её. От новых ощущений у Авроры прошлись мурашки по всему телу и сбилось дыхание, как если бы кто-то перекрыл подачу воздуха из кислородного баллона. Этот поцелуй был одновременно таким пленительно нереальным и отрезвляюще настоящим. И, кажется, что на фоне они отчётливо слышали приближающийся стрекот военного вертолёта.