Сошедший с ума ветер

      Что мы знаем о пароксизмах? Они всегда возникают, когда ты ждёшь этого меньше всего и пытаются тебя убить. Удушливые приступы, каждый раз начинающиеся с одного и того же… Пароксизм удушения из-за спазма мышц в гортани глотке — личный кошмар старшего лейтенанта Зарецкой. Спящим призраком он не проявлялся уже достаточно долго, чтобы Маша могла подумать, что он у неё прошёл, оставив несколько болезненных воспоминаний. Не проявлялся уже достаточно долго, до сегодняшнего дня.       В воздухе отчётливо чувствуются запахи пороха и гари, вместе с выстрелами свидетельствующие о том, что ведётся бой. Группа «Акула», была лучшей в своём деле и по совместительству довольно известным в узких кругах элитным подразделением, проводит зачистку базы террористов. Каплей Валин и старлей Зарецкая привычно работают в одной двойке и обходят пустую палатку с разных сторон. В общей суматохе Витязь не сразу слышит странные шорохи и сдавленные хрипы со стороны, которую обследовала Маша, а когда понимает в чём дело, пулей летит к ней. Картина выглядит патовой со всех сторон: смуглый бандит душит тщетно вырывающуюся Аврору, тогда у Виктора срывает крышу и он, чётко выверяя траекторию выстрела, стреляет в террориста. Точного ранения в руку хватает, чтобы пошатнуть равновесие бандита и тот падает на землю с глухим стоном, где его уже скручивает Ворон. Валин успевает выдохнуть, но тут же с замиранием сердца следит, как не устоявшая на ногах Зарецкая падает на колени, выставляя ладони вперёд, стирая нежную кожу о землю, которая мучительно царапает. Всё перед глазами Маши расплывается с невероятной скоростью и последнее, что видит, даже скорее чувствует девушка, как тонкие пальцы командира расслабляют ворот её форменной куртки. Потом Аврора едва ощущает прикосновения холодных — они у Валина всегда такие — пальцев к своей коже, что кажется чем-то обжигающим. Потом Витязь буквально сдергивает с неё куртку и девушке кажется, что градус температуры вокруг подскочил настолько, что ртутный градусник разбился бы. Происходящее вокруг буквально горит в воздухе и плывёт в глазах от недостатка кислорода в лёгких. — Непр-р-р… — бубнит Аврора, пытаясь сказать такие очевидные слова, но из горла вырываются лишь свистящие выдохи. — Не… Так… Её ощущения лишь усиливаются — слух обостряется до невозможности, обоняние выделяет из общего запаха жизни вкус огня и пороха, а пальцы чувствуют буквально каждую песчинку горячего песка. Самообладание у Витязя ни к чёрту, если в критической ситуации, когда его подчинённая фактически задыхается, он путает положение рук при оказании первой помощи при удушье. Маше не страшно умирать, пока её касается Витя. Только отчаянно не хочется оставлять его с собственными кошмарами один на один. Как будто где-то совсем далеко, Зарецкая слышит возгласы Мастера, такого непривычно громкого и машущего руками, а после этого Валин меняет положение рук на верное. Вот только ей это не сильно помогает и мышцы гортани не желают работать. Лекции по кислородному голоданию, прослушанные в академии, для Авроры теперь обретают красочные дополнения в виде собственных ощущений на тонкой грани жизни и смерти. Последнее, что смутно видит Маша, это взволнованное лицо Валина, наклонённое к ней. — Твою мать! — с чувством матерится Витязь, теряя остатки самообладания при виде закрывающихся карих глаз. — Аврора? Маша! Буквально на уровне ощущений, девушка чувствует, что Виктор делает ей искусственное дыхание, уже безошибочно, словно следует инструкции. Права ошибиться сейчас у него нет, как нет права потерять своего бойца, тем более Зарецкую. Страх подстёгивает Валина, который обычно ведёт себя спокойно, к резким и смазанным движениям, но этого хватает. Острой волной кислород врывается в лёгкие, обжигая их, и девушка громко вдыхает, начиная громко и надрывно дышать. Чтобы не поддаваться своим чувствам, Витязь тактично отодвигается от лица Авроры, к которому слишком близко склонился. — Потерять врача было бы… Обидно. — кажется, это максимальная степень сочувствия, которую можно услышать от Ворона, и Виктор морщится. — Я тоже тебя ценю, Коль. — фыркает Зарецкая, не очень-то переживая, насколько хрипло звучит её голос. Валин поднимается с колен, стараясь не смотреть на раскрасневшуюся Аврору, пытающуюся привести дыхание в норму, и подхватывает лежащий рядом автомат, собираясь направиться к связанному террористу. Пока остальные были заняты созерцанием девушки, которая пару минут назад едва цеплялась за жизнь, он собирается сделать вещь совершенно противоположную спасению Авроры. Затвор отзывается привычным щелчком, привлечённый звуком бандит поднимает голову и в его сощуренных глазах отражается животный страх при виде вооружённого спецназовца. Витязь поудобнее перехватывает автомат, даже особо не целясь, ведь его мишень находится буквально в паре шагов от него, тихо поскуливает от страха и, кажется, молится по-арабски. Самое страшное в командире, что ни один мускул на его лице не дрогнет, даже если на него попадут алые кляксы чужой крови. — Он того не стоит, Вить. — где-то над ухом говорит Зарецкая, приобнимая командира за сильные плечи. Витязь шумно выдыхает, оборачиваясь на девушку, и улавливает в её тёмных глазах тревогу. Зарецкая внимательно вглядывается в его худощавое лицо, наверняка в пыли. Смотрит, производя свой типичный медицинский анализ, вот только на лице у Виктора гробовое спокойствие, наверняка с таким же холодным выражением лица граф де ла Фэр приводил в действие приговор леди Винтер. Валин отводит взгляд на Мастера и Ворона, стоящих поодаль, а, когда вновь смотрит на Аврору, замечает во взгляде девушки осуждение едва не произошедшего самосуда. Но пока Маша за него беспокоится, Виктору рано попадать на гауптвахту, ему ещё предстоит разобраться с её приступами, которые, как ему показалось, не дают ей жить.