Сахар и кофеин

Лос-Анджелес не вернул ему спокойствия и не отвлек от потери. Напротив, вернувшись в огромный город, в свою пустую съемную квартиру, он ощутил такое острое, щемящее одиночество, что стало физически больно в груди. Он знал, что когда-нибудь станет легче, но не сейчас. Он слишком много потерял в этой жизни. А может быть и в самом деле лучше отношения без любви и привязанности? Потому, что снова потерять будет так же нестерпимо больно, а этой боли никто не хочет для себя. Ведь даже в самых удачных и благополучных отношениях всегда есть риск потерять. От несчастного случая, болезни или старости. Всегда есть шанс остаться в одиночестве. А если ты врос глубоко корнями в человека, то это подкосит так, что можно и не оправиться. Без чувств безопаснее, легче, проще. Не лучше ли запереть свое сердце на замок, а ключ выбросить? К тому же чувства могут пройти, и ты опять же останешься у разбитого корыта. Есть вещи куда надежнее и прочнее чувств: банковский счет, контракт. Но в кого мы превращаемся, запрещая себе чувствовать? Он собирал вещи в доме Дэвида. Присел на диван, оглядываясь по сторонам. Дом был большим, просторным, очень стильным: белоснежные стены, высоченные потолки, белая мебель, минимум деталей и вещей, большой камин, облицованный камнем, огромные окна с видом на долину, на контрасте антрацитово-черная кухня. Дом был полным света и воздуха, но пустым и бездушным, словно номер отеля. И рассчитанным на одного. Какие бы ни делал попытки Дэвид вписать Билла в свою жизнь, из этого мало что получилось. Он нашел место для его вещей, но не для него самого. Им было не плохо вместе. Нужно быть честным. Сегодня Дэвид был тем, с кем была общая жизнь и общие интересы, профессия, круг общения, один большой город. Но, как ни странно, этого мало. Наверное, глупо сейчас думать о чувствах, но почему без них жизнь становится такой пресной и пустой? Билл вынимал из шкафа свою одежду, снимал с плечиков, складывал в коробки. Когда он успел накопить здесь столько барахла? Занятый своими мыслями, он не заметил, как к дому подъехала машина, а потом в гостиной раздались шаги. — Билл, ты дома? — громко позвал голос Дэвида. — Я здесь, — отозвался Билл из гардеробной. Дэвид был, как всегда, энергичен и свеж, благоухал прохладной туалетной водой, в новом модном свитере грубой вязки, словно не было у него многочасового перелета. — Ты уже вернулся? — Освободился пораньше. Не пропущу новогоднюю вечеринку. Чем ты здесь занимаешься? — Дэвид немедленно обнял, потерся щекой, чмокнул в губы. — В чистку собираешь? Билл улыбнулся, не ответил на объятия. Однако Дэвида это нисколько не смутило и не остановило. Он обнимал все жарче, запустил ладони под футболку Билла, гладил и прижимал к себе, вжимаясь пахом. — Малыш, я так соскучился, — прошептал он. — Давай я быстро в душ, и мы отправимся в кровать, покажу тебе, как же сильно скучал. Билл отвернулся и отстранил его от себя. — Нет, Дэвид. Мы не пойдем с тобой в кровать. — Ты сердишься? Ну, прости меня, что не смог приехать на похороны. К тому же я не знал твою бабушку и вообще никого в том городе. Что бы я там делал? Ты хоть представляешь, как трудно мне было заключить контракт с этими чертовыми надутыми снобами? Как я их облизывал и уламывал. Ну же, пупсик, перестань дуться. Я извинюсь еще раз, сделаю тебе приятно, будешь доволен, обещаю. Билл слушал его оправдания и словно впервые увидел Дэвида по-настоящему. То, что между ними не было настоящей близости, он давно понял, но то, что Дэвид считает его смазливой пустышкой, охочей до секса, неприятно кольнуло. Его взрослый любовник не думал о том, как Биллу больно сейчас от недавней утраты, ему нужны сочувствие и поддержка, а вовсе не кровать. Сам собой напрашивался простой вывод: оставшись с Дэвидом он никогда не найдет ни того, ни другого. Дэвид не был негодяем, умышленно причиняющим обиду, он просто был таким: чувствам и близости не было места в его жизни. Мужчина, рядом с которым Билл провел столько времени, не видел в нем человека с его потребностями и слабостями. Человек в нем не был нужен никому, как неудобный и неуместный. Лучше понять это поздно, чем никогда. Дэвид не оставлял своих попыток, но Билл отстранился, отошел на пару шагов. — Давай поговорим. — Давай не сейчас, — отмахнулся Дэвид. — Я устал, хочу в душ, а ты подумай еще разок и жди меня, я скоро. Дэвид подмигнул, развернулся и отправился в сторону душевой. — Вернись, пожалуйста. Я хочу тебе кое-что сказать, — твердо сказал Билл. Дэвид удивленно обернулся, остановился, сунул руки в карманы. — Если ты настаиваешь, — недовольно согласился он. Билл вздохнул и прямо сказал: — Нам нужно расстаться. Мы не можем больше быть вместе. Дэвид сверкнул белозубой улыбкой, возвел глаза к потолку. — Какие только глупости не лезут в твою красивую голову, — с жаром заявил он. — Зачем нам расставаться? Ты меня устраиваешь, тебя устраивают мои связи и положение. Что еще нужно для нормальных отношений? Что опять не так? Я уже извинился, и не заставляй меня теперь чувствовать себя виноватым до конца своих дней. — Я не собираюсь тебе устраивать сцен или упрекать. Я просто ухожу. Совсем, — глядя ему в глаза, произнес Билл. — Подожди-ка, — остановил его жестом Дэвид. — Дай угадаю. Ты там встретил своего провинциального бывшего женишка. И что? Вспыхнули былые чувства, жаркий трах, да? — Не суди по себе, — устало ответил Билл. — Неужели ты думаешь, что я бы ринулся в чью-то кровать, когда самого дорого мне человека только что засыпали землей? В день похорон не я тусил в клубе до утра. Просто я понял, что мы с тобой не подходим друг другу. Не могу как ты — ни о чем не думать, не жалеть, не париться. Возможно, ты прав, я как был провинциалом, так и остался. — Билл, Билл, прошу тебя, — скривился как от зубной боли Дэвид. — Не продолжай эту сентиментальную чушь. Включи мозги и подумай хорошенько. Зачем тебе этот кондитер или кто он там? Что ты будешь с ним делать теперь, как жить, о чем разговаривать? Как ты его людям покажешь? Ты же застесняешься его и сам сбежишь через неделю. Что он будет делать возле тебя? Варить кофе и печь булки? А дальше что? Как это поможет тебе в карьере, в дальнейшем успехе? Пойми же ты, наконец, ты не в школе и не в заштатном городишке. Здесь другие законы и совершенно другая жизнь. Ты умный мальчик, посиди вот тут и подумай, а потом согласись, что я идеальный партнер. Никто не сделает для тебя больше, чем я. Я по-своему люблю тебя и ничего от тебя не требую взамен, мне нравится быть с тобой, нравится наш секс. Ты тоже недовольным не бывал. Поверь, этого более чем достаточно для долгих и крепких отношений. Ты хочешь любви, но нет ничего более эфемерного, чем любовь. Она пройдет, и что тебе останется? Расчет и взаимная выгода куда надежнее, поверь мне. Билл выслушал эту хлесткую речь, пожалуй, он был готов к таким словам. — Дело не в нем, Дэвид. Вовсе не в нем. Дело в том, что мы не любим друг друга. Вот так просто. Ты неплохой человек, и, возможно, еще найдешь того, ради кого будешь готов отменить любые дела, чтобы утешить и поддержать его. Я не хочу занимать это место, оно не мое. Давай просто отпустим друг друга и сохраним то хорошее, что между нами было. Дэвид присел на край дивана, устало сгорбился, прикрыл лицо руками, посидел так некоторое время. — Когда-то я тоже считал, что нет ничего важнее любви и близости. В моей жизни был парень, за одну улыбку которого я отдал бы все на свете. Но он пожертвовал нами ради карьеры. В результате карьера его не состоялась, проект с ним быстро закрыли. Не важно… Но я с тех пор не встречал никого, кто бы так же трогал мою душу, пока не встретил тебя. Просто когда-то, давно, я договорился сам с собой, что мое сердце, жизнь, время, деньги, весь я принадлежат только мне одному, потому, что я единственный, кому это можно доверить. Я слишком давно в шоу-бизнесе, чтобы сохранить хоть каплю сентиментальности или иллюзии. Ничего тебе сейчас не скажу больше, Билл. Иди домой, подумай столько, сколько тебе понадобится. Я подожду, сколько будет нужно. Спроси себя, чего же ты хочешь, в чем ты нуждаешься на самом деле. Дай себе честный ответ. А я подожду. Билл поднялся и направился к выходу. Он остановился у огромной дизайнерской кухни, положил на камень столешницы связку ключей от дома: — Я пришлю кого-нибудь за вещами. Билл курил, сидя на подоконнике кухни, глядя на город внизу. У них с Дэвидом были почти одинаковые виды из окон. Он смотрел на далекую автостраду и ползущие по ней огоньки автомобилей. На светящиеся окна башен делового центра. Зимой темнеет рано, без долгих сумерек. Еще не поздно, но уже совсем темно. Огромный город внизу жил своей жизнью нисколько не заботясь о том, что где-то там, на голливудских холмах, на темной кухне одного из домов, сидит молодой человек, пытаясь принять важнейшее решение своей жизни. И ничто и никто не мог сейчас помочь ему в этом выборе. Дэвид был уверен, что расчет и в самом деле возьмет верх, поэтому не прощался. Но он же нечаянно напомнил Биллу слова, которые не раз он слышал от бабушки: спроси себя, чего ты хочешь на самом деле. Вот сейчас Билл пытался дать себе ответ на этот вопрос. Он понимал, что эти двое — Дилан и Дэвид, они ведь правы. В их словах, полных эгоизма и цинизма, есть большая доля истины. Уже завтра с самого утра жизнь, та самая, которая есть сейчас, явится на порог и потребует вспомнить о ней: вернуться к работе, вспомнить об обязательствах, контракте, поклонниках, новом альбоме, скором новом туре. Есть ли среди этого всего место для личной жизни? На что он обречет Тома, если сдернет его с места, а потом он будет месяцами сидеть на этом самом подоконнике и ждать, когда, наконец, у Билла выдастся время побыть дома. Заслуживает ли Том такой участи? Наверное, они упустили свой шанс, стоит это признать и оставить все так как есть. Телефон, лежащий рядом с пепельницей, тренькнул входящим сообщением. «Как долетел? Как ты вообще?» — смс от Тома. Пока Билл думал, что ответить, телефон тренькнул еще раз. «Я скучаю по тебе». Такие простые слова. «Я скучаю по тебе. Скучаю с тех пор, как мы расстались у задней двери кофейни. С тех самых пор, как уехал из дома. Скучаю по тебе каждый божий день» — думал Билл, глядя на экран телефона. Так какого же черта слушать всех этих людей, которые ничего не знают и знать не могут о том, что связывает их с Томом. Какого черта он поддался мороку и поверил в то, что любви больше нет места в его жизни? Один раз он уже потерял самого дорогого человека ради мечты. Кто-то там, наверху, был необычайно добр и щедр, дав еще один шанс, а Билл едва снова не совершил самую большую глупость в жизни. Через полчаса Билл, одетый в дорогу, торопился в аэропорт, наговорив в трубку ассистенту, что он немедленно должен вернуться по семейным делам в свой городок, и пусть он передаст это Палмеру. Палмер потом может его прибить, но это сейчас совершенно не важно, потому, что сейчас даже ураган или цунами Билла не остановят. Он в последнюю минуту успел на рейс, упросив работников аэропорта не отказывать ему в посадке, дав взятку в виде пригласительных на концерт. Всю дорогу он молился только о том, чтобы Том не передумал, пока он летит к нему. О том, что хотел сказать Билл, не говорят по телефону. Такое нужно говорить только глядя в глаза. Рождество уже прошло, еще пара дней и все украшения кофейни нужно будет убрать. Сегодня с утра они казались Тому глупыми и уже неуместными. Наверное, он уберет сегодня все, после закрытия. За окном сияло слепящее зимнее солнце, заливая светом кофейню через огромные окна, освещая каждый уголок. Том пытался заставить себя включиться в работу, руки совершали привычные действия, разливая готовый кофе утренним завсегдатаям, а на душе было сумрачно, как самой темной и морозной зимней ночью. Вчера он написал Биллу пару смс, но тот даже не ответил. Это означало только одно: все кончено. Билл принял свое решение и надеяться больше не на что. Что ж, Том не вправе сердиться на него за это. Значит теперь нужно будет как–то жить дальше. Том натирал полотенцем и без того сверкающую стойку, чтобы хоть чем-то себя занять. У входа звякнул колокольчик, впуская очередного посетителя, высокого мужчину в темном пальто. — Что вам предложить, — не глядя на вошедшего, спросил Том. — Предложи мне еще раз руку, сердце. Том поднял глаза. Перед ним по ту сторону прилавка стоял Билл, с тревогой глядя на него, чуть сдвинув брови. Том растерялся от неожиданности. — Или лучше давай я тебе кое-что скажу, Том Трюмпер. Я тоже скучал по тебе. Все это время, каждый день. Не было дня, чтобы я не вспоминал тебя. И буду последним дураком на свете, если сейчас просто отступлюсь и снова выберу не тебя. В этот раз я предлагаю тебе руку, сердце и мой дом в придачу, если они тебе нужны. Мы же с тобой созданы друг для друга, словно сахар и кофеин. Я выбираю жизнь с тобой, в болезни и здравии, в богатстве и бедности. Это я сейчас обещаю тебе верность и преданность. Обещаю любить тебя всегда и выбирать именно тебя, всю жизнь. Что скажешь, Том? Посетители кафе сидели, замерев, открыв от удивления рты. За спиной у Тома стоял Дилан, возникший из кухни с подносом пирожных в руках, красный как рак. Том во все глаза смотрел на Билла, смотрел в его лицо, пытаясь найти ответы. — Что ты скажешь, Том? — еще раз спросил Билл. Том посмотрел вокруг, на всех, кто был сейчас свидетелем такого неожиданного предложения. Облегченно выдохнул, светло улыбнулся и ответил: — Ну как же сахар и кофеин могут существовать отдельно друг от друга? Я согласен, Билл Каулитц. На все, что ты мне тут наговорил. — Горько, — сказал кто-то из посетителей и все засмеялись. Билл шагнул ближе к прилавку, Том перегнулся ближе к тому, кого так ждал, и поцеловал теплые губы своего парня, а он поцеловал его в ответ. Посетители кофейни сопроводили их поцелуй радостными криками и аплодисментами. — Скоро будет свадьба! — воскликнул мистер Патерсон, салютуя шляпой. — Я увольняюсь, — послышался сзади злобный голос Дилана. Он бросил на прилавок пирожные и удалился прочь. Никто не стал его останавливать. Том оторвался, наконец, от своего любимого, вышел из-за прилавка, обнял порозовевшего Билла и обратился к собравшимся: — Простите, дорогие, но на сегодня кофейня закрыта по семейным обстоятельствам, нам нужно много чего обсудить. Мы слишком давно не виделись. Но вы все приглашены на свадьбу. Посетители поздравляли их, обнимали, забрали свои стаканы и удалились, совершенно счастливые, чтобы обсудить со знакомыми и соседями новость. Том проводил последнего гостя, повесил табличку «Закрыто», запер двери и повернулся к ожидавшему его Биллу. — Как же ты будешь без всего этого? — спросил Билл. — Ну, ты же говорил, что в Калифорнии совершенно не умеют варить кофе. Пришло время южанам узнать, что такое настоящий капучино, — улыбался совершенно счастливый Том. — Я даже знаю как будет называться наша новая кофейня: «Сахар и кофеин».