О вечном и рыжем

Лейтенант Маркус Шорт «Сладкая парочка» сразу просекла, что что-то не так, когда они вернулись в гарнизон. Кира вёл себя обычно, по нему невозможно было сказать ничего конкретного, а весь вид Маркуса буквально орал об их совместном происшествии. Он ходил пришибленный и дезориентированный. Шорту в то рождественское утро показалось, что его размазали. Исповедь Егорова была информативной, её нужно было переварить, подумать над словами беты. И Маркус был абсолютно искренним с ним. Но то, как хладнокровно Кира отбрил его, словно это он шлюха одноразовая, альфу раскрошило. Сознание отказывалось понимать, что ему отказали. Как? Такого просто не могло произойти! И кто – бета?! Но когда Кирилл ушёл в душ, оставив его одного, Шорт подумал, что заслужил. Он вёл себя, как потребитель, и не удивительно, что создал себе подобный образ, который отталкивал. Альфа тоже может чувствовать и быть серьёзным. Да, пусть он не влюблён в коллегу, пусть не до конца понимает его отношение к себе, но он точно знает, что с таким, как Кира, ему будет комфортно. Военный лучше поймёт, порой без слов, как делали это они втроём с Абелем. Было достаточно посмотреть в глаза. Кира не избалованный гражданский омега, который будет ныть и требовать к себе внимания, каким был Макс для Кэпа. Не будет осуждать, корить за занятость или пренебрежение. Уже в этом имелся огромный плюс. Маркус был молчалив, но когда Тейлор прилетел и увидел его, то тут же затащил к себе в квартиру, всучил бутылку пива в руку и застыл, внимательно смотря на друга. - Рассказывай, - спокойно. - Сложно, - выдохнул метис, потерев лоб и откинувшись на спинку дивана. – Не бей меня только, - он слабо улыбнулся. - Никто не умер, гарнизон цел, всё спокойно. За что бить тогда? - Я трахнул Киру, - признался лейтенант. - Без его согласия? – настороженно. - Такого ты обо мне мнения? – спросил Шорт, улыбаясь ещё шире, зная, что капитан несерьёзно. – Нет, он был не против. - В чём тогда проблема? - Во мне, - Маркус отпил немного пива. – Он признался, что давно неровно ко мне дышит, но отказался продолжать, быть моей шлюхой. Прямо так и сказал, словно я сутенёр, - пауза. - И я потерялся. - А чего ты ожидал? – Абель тоже сделал пару глотков из своей бутылки. – Он не малодушный омега. Он твой коллега, равный, пусть и бета. И если бы Кира был блядью, то да, проблем никаких. Я, честно говоря, удивлён, что он позволил тебе приблизиться к себе, зная, что ты трахаешь всех без разбора. - Ложь. - Да ну, - Тейлор заулыбался. – Пара или тройка шлюх в городе, одному, судя по запаху, вообще восемнадцати нет. Марк, любимый твой легковерный секретарь, - Кэп склонил голову, - Тони, помощник повара. Итого: пять человек. Немало, верно? - Отвали. - Ясное дело, что Кира не готов быть шестым. Прими его чувства, раз он признался, и отпусти, пойми, что он лучше, чище, не знаю, - капитан пожал плечами, - он достоин большего. - К алтарю его принести предлагаешь? – недовольно. - Слишком радикально, - пауза, - хотя для тебя в церковь притащиться, как поссать сходить. - Не напоминай! – Шорт скривился. – То, что я женился по пьяни в Вегасе, как любой нормальный разгильдяй, не считается. - Тебе было двадцать, и ты ушёл в увольнительную на три дня! – укоризненно. – А вернувшись, сказал, что женат! - Мой брак продержался четыре месяца, - Маркус махнул рукой. – Я видел своего мужа всего дважды: когда мы поженились и трахнулись, и когда разводились. Подумаешь, - альфа отпил вновь немного пива. - Мелочь какая, - Кэп засмеялся, а потом хлопнул друга по плечу. – Не кисни. Ты не готов дать Кире то, чего он хочет, поэтому продолжай трахать своих малышей и радуйся жизни. - Проблема в том, - Маркус посмотрел на бутылку, покрутив её в руках, - что в ту ночь я испытал нечто иное. Не просто удовольствие от секса, не просто наслаждение, что мне подчиняются, и я трахаю горячее тело под собой. Не знаю, - Шорт облизал губы и посмотрел на друга, - я чувствовал его, хотел сделать ему приятно, не думал о себе. Это я отдавался. - Я бы на твоём месте не спешил с выводами. Может быть, это был просто хороший секс, - опасливо. - Ты не раздумывая предложил Каю встречаться, просто потому, что у вас был хороший секс. Не надо мне наставительных речей тут изрекать! - У нас всё по-другому. - Почему это? – Шорт начал раздражаться. Кэп отпил пива, поставив бутылку на столик, и устало потёр глаза. - Мне кажется, что он мой истинный. Маркуса буквально приложило головой об стену. Он открыл рот и недоверчиво посмотрел на друга. - Ты серьёзно? - Да, - пауза. – Я помню истории родителей, как они почувствовали друг друга. Папа ощутил отца сразу, как только увидел, но он омега, это понятно, а вот отец мне поведал, что истинность для альфы проявляется всегда по-разному. Чаще всего, когда его партнёр беременеет. Так было с ними. Он сказал, что чувствовал меня в утробе папы, когда тот только понёс, и двух месяцев не было. Буквально слышал. Но это был не первый раз для него. Как-то отец признался мне, что ещё до беременности мужа знал, что он его истинный. Они уже были женаты, и в очередную ночь, когда занимались сексом, отец почувствовал себя будто бы внутри папы, в его сознании, теле. Он сказал, что это было очень странно, словно все нервные окончания накалились, из глаз готовы были посыпаться искры. В его голову пришли мысли о том, что он хотел быть с этим человеком навечно, умереть вместе, потому что так правильно. И виной тому необузданное желание привязать, оставить себе, защитить от всего злого, спустить внутрь и зачать ребёнка. Отец сказал, что готов был плакать от накативших эмоций. И как раз-таки в тот момент он понял, что это именно истинность, то самое единение, присущее лишь предназначенным друг другу. - И? – Маркус спросил шепотом, боясь услышать ответ. - Я почувствовал то же самое, когда мы с Каем занимались сексом у меня дома. Знаешь, - капитан посмотрел на свои руки, - это сложно описать и с чем-то сравнить. Я будто бы погрузился в него, ощутил всю любовь, которая хранится в наших сердцах. В тот момент я был уверен, что он любит меня. Как и я его. В какой-то миг мне почудилось, что я смотрю его глазами, дышу его носом, говорю его ртом. И внутри меня бомбануло. И да, я хотел кончить внутрь, запечатать нас, но мыслей о детях не было. Лишь принадлежность другому, защита. Как в полусне или лихорадке, - Абель допил пиво. – А мысль об истинности и воспоминания о словах отца стукнули мне в голову, когда мы летели обратно, и он спал на моём плече, - выдох. - Так что наши отношения немного отличаются. Да, я действовал импульсивно, когда предложил Каю встречаться, но во мне была уверенность, понимаешь? Я подсознательно знал что делать. Ты можешь сказать так же о Кире? - Нет, - Шорт приуныл. – Возможно, это был действительно просто хороший секс, ты прав. - Не тревожь ни себя, ни его, - Тейлор стал серьёзен. – Если ты разобьёшь ему сердце, то я разобью тебя! - Абель, - укоризненно. - Он любит тебя, - настойчиво. – Любит искренне и уже очень давно. Я никогда не видел, чтобы так убивались по чужому человеку. В него будто сатана вселился, когда тебя подстрелили. Он ревел сутками, и я боялся за вас обоих, - Кэп помолчал. – Если не уверен, если не сможешь отказаться от своих подстилок, то не трогай его, прошу тебя. Оставь его в покое, пусть он дальше маринуется в своих чувствах, а я помолюсь, чтобы ему на пути встретился достойный партнёр. - По всему выходит, что я не достоин, - констатировал факт лейтенант. - Нет, - Кэп был прямолинеен. – Он не портовая шлюха. К нему надо относиться серьёзно. Любить, в конце концов. Абель забрал две пустые бутылки и выкинул их. В этот момент в квартиру зашёл Кай. Он улыбнулся двум альфам, сразу чапая в душ. - Пойду, - изрёк метис. Капитан обнял друга, крепко прижав к себе, и кивнул. Маркус не пошёл сразу к себе. Он посидел на улице, ощущая морозный воздух, смотря на звёзды, которые сейчас были прекрасно видны, не то что в городе. Когда объявили отбой, альфа всё сидел, погружённый в себя. Зайдя в комнату, он встал у двери. - Кира, - позвал Шорт коллегу, - ты спишь? - Уже отбой. И тебе пора бы, - сонно. Маркус подошёл к койке беты и встал на колени, смотря на довольно широкую спину, прикрытую одеялом. - Иди спать, - отозвался Егоров, - не стой над душой. - Кира, у меня к тебе вопрос, - начал альфа, - который я должен задать. - Спрашивай. - Может, повернёшься? Егоров прокряхтел, но перелёг на другой бок, открыв один глаз. - Ты начал верить в бога? – недоверчиво. - С чего ты взял? - Потому что ты на коленях. - Кира, - Маркус взял ладонь беты в свою, смотря на их пальцы, - если я откажусь от всех, если перестану блядствовать, ты будешь со мной? - Шорт, иди спать, - обречённо. - Я серьёзно, - мужчина посмотрел в светлые глаза. – Тебя сделает это счастливее? - Нет. - Почему? - Потому что ты не изменишься, - Кира зевнул. – Чего ты добиваешься? - Я хочу попробовать быть с тобой, как пара. - Не получится, - спокойно ответил бета. - Почему? – как идиот, повторился Шорт. - Да всё по тем же причинам, - раздражённо. – Представь, ты только со мной, ебёшь только моё тело, целуешь лишь меня. Пару месяцев всё будет прекрасно, но потом тебе наскучит, ты захочешь разнообразия, поскольку я стану предсказуем, и ты пойдёшь опять к тем, кого имел до меня, - Кира цокнул. – Я впаду в депрессию, и хрен знает, чем это кончится, - бета выдохнул и медленно моргнул. – Не хочу себе такой участи. Иди спать! - Но почему ты так уверен? – почти что с нескрываемым отчаянием спросил альфа. - Я знаю тебя хорошо. Исход прогнозируем. - Ты чёртов фаталист. Каждый достоин шанса. - Но не ты, - Кирилл убрал свою руку под одеяло, вырвав её из хватки Шорта. – Знаешь, как говорят: ничего не ожидай и не надейся – не будешь разочарован. А теперь вали спать или я, клянусь, вмажу тебе со всей дури прямо в глаз! Шорт последовал совету. Он очень тихо разделся и лёг, думая о том, что Егоров должен пойти в жопу. Беты не стоят того, чтобы гробить на них годы, доказывая им свою правоту. Омеги-то не все достойны. Через какое-то время Шорт дал себе мысленного пинка, подумав, что он имбецил. Только дурак будет злиться на правду, а Кира был прав. Наверное, Маркус такой, каким видит его лейтенант. Осталось лишь доказать самому себе, что долбанный русский ошибается, и завоевать его, осадить, как город, взять штурмом и нахрен поработить, заставив поверить, что люди меняются. Капрал Дерен -Диги- Дигинсли В начале февраля погода преподнесла некоторые сюрпризы: ночью было крепко около пятнадцати градусов по фаренгейту, а днём температура воздуха поднималась до тридцати восьми. Рано утром до полудня вся рота чистила гарнизон от снега неудобными техническими фенами, которые тарахтели, словно столетние пикапы. Егоров, который будто с цепи сорвался, гонял свой взвод, как стадо коз по узкому перешейку. У него явно был недотрах, потому что ещё ни разу он не позволял себе грубости, но Дерен умел выводить, поэтому руководитель в какой-то момент психанул (в другой ситуации просто бы наорал) и назначил ему отработку с синтетиком по чистке всех крыш в гарнизоне! Диги натурально завыл, возмущаясь, что они с подогревом, и начал объяснять элементарные законы физики, на что лейтенант ещё больше взбеленился, рявкнув, что этот самый подогрев ради Диги выключит и тому всё равно придётся чистить долбанные крыши! Дерен опять заныл, жалуясь, что он прокопается до Дня независимости, на что Егоров, будто бес, оскалился и улыбнулся, сказав, что не надо косячить, ведь Диги не Золушка и бал ему не светит, хотя и та была замечена в непослушании мачехе. После чего он проорал, что весь взвод будет Золушками, а он - злой мачехой, если ещё хоть один выскажется против воли лейтенанта. Дигинсли крыл его таким отборным матом, что у Егорова должны были как минимум рога отрасти. На удивление, Пайн вызвался добровольцем, чтобы помочь Диги в чистке крыш. Лейтенант дал добро. Они возились почти до ужина, изредка болтая ни о чём. Дерен даже подумал о том, чтобы пожаловаться Кэпу, если бы на следующий день тот не удивил всех самым неприятным образом. Вместо утреннего построения они с Хитоном придумали утренний тетрис, где солдаты должны выстраиваться в фигуры. В конце занятия по синтетикам инструктор показал тетрамино как в головоломке, сказав, что каждая из них состоит из четырёх квадратов. Задача солдат запомнить нумерацию фигур и вставать на плацу так, будто бы ими действительно играют в тетрис. Если и были те, кто прихренел от этого, то виду они не подали. Два дня ничего не получалось, солдаты пытались двигаться синхронно, зная принцип, но строить фигуры как в игре не получалось. Тогда Шорт предложил направить на плац камеру, а изображение вывести на экран. Так и поступили, каким-то образом умудрившись это всё согласовать в штабе. Когда солдаты смогли видеть себя, то начало получаться. Кто-то из лейтенантов или «родителей» выкрикивали номер фигуры, подчинённые тут же выстраивались, а затем быстрыми, но мелкими шажками приближались к прочерченной линии на асфальте, и если собирался ряд, то они бросались врассыпную. Лейтенанты (два всадника апокалипсиса) были довольны, как слоны. Солдатский тетрис очень быстро прижился. К концу февраля Кэп «придумал» домино. Здесь уже было невесело. Рота смешалась с роботами, и нужно было доверять не только людям, но и синтетикам. Они цепью падали друг на друга, максимально напрягая все мышцы тела. После первого раза Диги подумал, что он пробежал марш-бросок, а не просто полежал на холодном асфальте. Домино лейтенанты устраивали реже, понимая, что ушибов не миновать, да и роботы, поваленные на солдат, были не пушинками. К слову сказать, Кэп с Хитоном продолжили посылать друг другу открытки в виде пенисов или жопок с крыльями, а когда по прогнозам у омеги была течка, руководители выкинули их на хребты близ Бруин Пойнт, куда они добрались ещё до рассвета. Шорт, рожа самодовольная, объявил начало тактических учений. Рота разделилась на взводы, отрабатывая тактику боя друг на друге. Егоров орал так, что Диги захотелось его пристрелить, жаль, что в калаше патроны были холостые. Солдаты толком не ели, у них кончилась вода, поэтому после наступления темноты они были никакие. Лишь небольшая горстка выносливых парней выполняли команды. - Диги, Вы либо поднимаетесь немедленно, либо я звоню в штаб, и Вы завтра же летите обратно к своему папе, - строго сказал Егоров, поправив каску. - Лейтенант, - хрипло, - я могу на Вас подать рапорт, ведь это не по-людски! - Ради бога, Дигинсли, - Егоров жутко улыбнулся, - только кто Вам сказал, что это моя или Кэпа инициатива? Это учебный план. Вы получили его копию, когда подписывали контракт. Так что советую Вам всё же отодрать свою задницу от земли и присоединиться к товарищам. - Я не могу, - тихо, стыдливо признался Дерен, сглатывая. - Вы, как и я, бета, - Егоров сел на корточки рядом с солдатом. – И это не значит, что мы оба физически слабее альф, только потому, что так решило мировое сообщество, но если Вы слабы духом, Диги, мой Вам совет – переводитесь, - лейтенант кивнул. – Мы в элите, Кэпу нужны выносливые и преданные. Пока Вы соответствуете, но стоите на краю, - Егоров приблизился и заговорил ещё тише. – Только двадцать пять солдат из восьмидесяти шести попадут на доску почёта. Вы не будете в их числе, я гарантирую, но у Вас, Диги, есть выбор: остаться и отвечать ожиданиям капитана или сдаться, уехав. Я приму ваше любое решение, но Вы обязаны принять его в ближайшие десять секунд. Диги собрал всю свою волю и силу в кулак, приказав себе встать, а когда поднялся на ноги, готовый рухнуть от усталости, Егоров по-доброму хлопнул его по плечу, улыбаясь. - Вы в моём взводе, потому что я увидел в Вас потенциал, Диги, а сейчас, если Вы не против, мы надерём всем солдатам Шорта зад. Дерен с криком бросился вперёд под удивлённые взгляды сослуживцев. Рядовой Брайт Диги словно подменили. Он стал чаще молчать, последний норматив сдал, войдя в десятку. Родригес даже поддел его, хотя к солдатским страстям был равнодушен. Не утерпев, сказал, что теперь он влюбился не только в Кэпа и Лэйтона (это было слишком очевидно), но и в Егорова. Дерен смотрел тяжело и ничего не отвечал, но стало заметно, что он поменял своё отношение к руководителю, начав слушать его внимательнее, и не перечил (что повергло абсолютно всех в шок, Шорт даже прикололся на эту тему). Теперь Диги располагался в первом ряду на йоге, почти напротив лейтенанта и инструктора. На занятиях по синтетикам задавал вопросы исключительно по теме, не отвлекаясь ни на что постороннее. Брайт улыбался. Он поймал себя на мысли, что с наступлением весны все будто бы расцвели. Историю со Стэмпом уже больше никто не вспоминал, словно этого и вовсе не было. Лэйтон держался особняком и почти всем нравился за свою молчаливость. Он стал лучшим в роте по нормативам. Хитон не то чтобы выделял его, но часто говорил комплименты. Стив лишь кивал и принимал это как должное. Кэп продолжал светиться счастьем, порхая, словно фея, потому что рота согласно учебному плану выполняла нормативы и сдавала все тесты в зелёной зоне. Тейлор упомянул, что если они продолжат так же стараться, то он отпустит всех на День независимости по домам аж на три дня. Это был прекрасный стимул, на самом деле, а для тех, кто останется в гарнизоне, закупит целый контейнер фейерверков и хлопушек и разрешит «шалить» даже после отбоя в честь праздника. Но на пути к прекрасному времяпрепровождению стоял апрельский генеральский норматив. Лейтенант Кирилл -Кира- Егоров Кира старался не загоняться лишний раз, но его душа была истерзана. Секс в Рождество с Маркусом снился ему время от времени, тревожа и раня. Бета порой не мог сдержать тоску и нёсся к Каю, который обнимал и слушал, гладя по спине или голове. Он всё понимал, старался утешить, но не всегда получалось. Как-то раз они так сильно погрузились в свои переживания, что оба ревели друг у друга на плечах. Порой Кира был просто не в состоянии отвести глаз от метиса, буравя взглядом его широченные плечи и крепкие руки. Вечерами он думал, что гордость не так важна, если на кону хрупкое счастье, но потом бета будто выныривал из воды и весь сжимался, кляня себя за слабость. Должен же быть где-то тот бета, который предназначен ему, который сможет выжечь в груди Киры всю любовь к альфе, но этого мужчины на горизонте не было видно. Собирая по крупицам моральные силы, он продолжал улыбаться, быть для взвода хорошим руководителем и лишь наедине с собой позволял течь скупым редким слезам. Егоров считал, что это слабость, но куда большей слабостью будет отступить от собственных убеждений. Это как в бою: всегда легче сдаться, чем обороняться. И если бы Шорт продолжил оставаться собой, то Киру бы не мучили эти мысли. Дело в том, что Маркус больше не пах шлюхами. Он лишь однажды был в увольнительной, когда забирал лазерный экран для тетриса. У него не хватило бы времени на свидание. Даже если был быстрый перепихон или минет, Шорт всегда приезжал вонючий и мылся в общей душевой. Но от него не пахло никем. Кира с замиранием сердца ощущал природный, ни с чем не смешанный запах метиса, смотря, как он ел ужин и рассказывал, что часть дороги замело. Иногда ловил на себе взгляд карих глаз. Если это была не грусть, то глубокая задумчивость. Маркусу подобное поведение не свойственно. И он не уставал доказывать своему коллеге, что имеет место некая приятная тенденция. После тактических учений досталось всем. Кира вернулся в гарнизон, заработав нехилый синяк почти на половину бока. - Тебе надо в лазарет, - серьёзно сказал Шорт, когда увидел область будущей гематомы и искривившееся лицо друга. - Пустяк, - Егоров измученно улыбнулся. – Заморозка и охлаждающий пластырь. Сто раз уже через это проходили. Маркус подошёл и посмотрел на ушиб, оценив ущерб. - Рёбра болят? - Нет, - ложь. - Ну конечно, - альфа усмехнулся. – Снимай майку, я тебе помогу. Он достал из шкафа аптечку, заставил Егорова повернуться к себе повреждённым боком и тронул в участок посредине пальцем. У Киры из глаз искры полетели, и он жалобно застонал. - Нет, в лазарет надо идти, - покачал головой лейтенант. - Не пойду, я спать хочу. Прижги мне чёртов синяк и налепи пластырь! Маркус спорить не стал. Он обильно распылил заморозку, чтобы та покрыла всю гематому, а потом резко поцеловал бету. Кирилл распахнул в ужасе глаза и через несколько секунд взвыл в поцелуй, потому что альфа стал разглаживать по его боку пластырь. Егоров зашипел, вцепившись в Маркуса, словно сейчас в обморок упадёт, и открыл рот. Метис этим сразу же воспользовался, углубляя поцелуй, глуша болезненные стенания, продолжая наклеивать пластырь. Он отстранился, только когда закончил. - Спасибо, - прокряхтел бета и лёг. - Кира, - тихо, - не ставь на мне крест, прошу тебя, - альфа оказался рядом и чмокнул его в макушку, сразу же уходя. – Спокойной ночи. Егоров молчал, закусив губу. Бок болел, да, но сердце кровоточило нещадно. Как бы он хотел, чтобы оно перестало чувствовать или остановилось на какое-то время, дав ему такую необходимую спасительную передышку.