Купить ангела

Чимин давно уже не чувствовал себя настолько пустым. Внутри ноющий вакуум, а снаружи ядерное облако от взрыва. Может, именно от него так слезятся глаза и панически не хватает воздуха, что прорывается в легкие попутно с хриплыми всхлипами. Ангел задыхается и вряд ли тому виной личный мучитель Ким Тэхен, что не оставил ни одного живого места. Да, на шее все еще красуются следы от пальцев и полосы от ошейника, но дышать мешает ком в горле, который не исчезает уже несколько часов. Случившееся отпечаталось клеймом стыда и обиды на подкорке. Это был древнейший из ритуалов среди поднебесных. Когда ангел встречал того, кому готов был посвятить всю свою жизнь, он вставал перед ним или ней на колени, склонив голову и протянув ладошку. Всем этим отдавая в распоряжение того, перед кем склонился, свое тело, душу и чувства. Всего себя без остатка. И если чувства были взаимны, второй ангел также садился на колени и переплетал пальцы в согласии. Если же нет — касался доверчиво распахнутой ладошки и сгибал один за другим пальчими, тем самым отказываясь и возвращая чужое сердце владельцу. Чимин был готов принять любое решение, когда сидел там, перед Юнги. Сам до конца так и не понял, что подтолкнуло его к настолько значимому ритуалу, но не смог устоять перед ноющим зовом своей сущности. Ведь он и правда готов посвятить всю свою жизнь этому человеку, чьим хранителем до сих пор является. Пусть они толком незнакомы, но Чимин нутром чувствует, что этот парень хороший, и за него не жалко будет и собственную жизнь отдать. Может, именно поэтому и захотел вручить ему всего себя. Но ответа так и не дождался, брошенный наедине с разъяренным психопатом. Тэхен наверно так ничего и не понял. Оно и к лучшему. Чимин перевернулся на бок, чувствуя, как кровь снова течет из ран, содранных в неосторожном движении. Стекает горячими каплями по коже, неизменно присыхая потом к разодранной ткани рубашки. Липкая и противная, от которой так знатно срезает все тормоза у Тэхена. Ангел видел это в лихорадочном блеске глаз и маниакальном оскале. Но на этот раз почти не сопротивлялся, позволяя сравнять душевную боль с физической. А тому только этого и нужно было, чтобы выместить все то дерьмо, что скопилось внутри на ни в чем не повинном ангеле. Взаимовыгода уровня «садист — мазохист». Дверь тихо скрипнула, пропуская посетителя внутрь комнаты. Ангел даже не повернулся, четко определяя, кто этот поздний гость. Впрочем, единственный из всех возможных в столь поздний час. Наверное, пришел за новой дозой удовольствия и адреналина. Щелкнул открытый замок после набора нужной комбинации. Скрипнула дверца клетки. А затем теплое дыхание согрело продрогшую кожу в районе лопаток.Чимин даже не заметил, что замерз.  — Прости, Чертенок, — неожиданно извинился Тэхен, накидывая на дрожащего ангела тонкий плед, который стянул со своей постели пару минут назад. И нырнул следом, прижимаясь к спине. Провел ладонью по плечу, меняя режим касаний с жестоких на нежные. Сыграл на контрасте, переключая внимание на себя. Чимин быстро стер слезы с опухшего лица ладошкой. Приглушил свои пиздострадания, прислушиваясь к неровному дыханию за спиной. Ангельскую, всему живому сочувствующую сущность никуда не засунешь. Как бы этого ни хотелось.  — Не делай так больше, ладно? — болезненный шепот за спиной. — Не делай. Сердце пропустило удар, щелкая по воспаленному мозгу. Перед глазами минутно потемнело, смазывая ощущение реальности происходящего, как вдруг сознание обожгло чужим голосом внутри черепушки: «Не оставляй меня одного». Чимин вздрогнул, понимая, что вслух этого не было сказано, но голос Тэхена прочувствовался всем естеством так же отчетливо, как болезненно ноющие синяки и воспаленные шрамы, которые нечаянно задевал парень, так доверчиво прижимающийся к его спине. Нереальное ощущение. До дрожи.  — Не оставляй, — сонно пробормотал Тэ, приобнимая за талию. Он зевнул заразительно и отрубился. А Чимин расслабленно выдохнул, списывая подозрительное явление на собственное воображение и усталость. Крыша поехала от всех этих переживаний, вот и мерещится. Не мог у такого никчемного ангела вдруг прорезаться Дар. Да такой ценный. Он его не заслужил. Сон все никак не шел. Его прогнала внутренняя опустошенность, которая никуда не делась. Заняла все пространство, не позволяя успокоиться или просто отключить мозг. Зато Тэхену снилось что-то непозволительно беспорядочное. Он то прижимал сильнее, до боли, то отстранялся, и вовсе отворачиваясь. Ворочался беспокойно и слабо стонал. Ангел вздохнул, переворачиваясь на другой бок. Пусть на спине и красовалась теперь обидная кличка Чертенок, собственная природа противилась этому «званию». Чимин притянул ближе Тэхена, погладил по спине, зарываясь носом в макушку. Сглаживал болезненную шероховатость своей мягкостью.  — Не оставлю — не оставлю, — прошептал успокаивающе, и добавил мысленно: «Ты ведь сам не позволишь сбежать». Тэ как-то сразу успокоился, цепляясь пальцами в обрывки собственной рубашки на груди Чимина. А тот лишь слабо улыбнулся, тоже закрывая глаза. Сама судьба связала их двоих, так зачем противиться. Они зацепились друг за дружку израненными краями, да так и срослись, как половинки одного безумия. Наутро многое изменилось. Словно за этот остаток ночи в каждом из них что-то переключили. Сменили пластинку прежней жизни какой-то искусственной и чересчур наигранной. Чимин подчинялся почти беспрекословно, позволяя творить с собой все, что только заблагорассудиться. Разрешал слишком многое, давясь пустотой и отрешенностью, что проскальзывала все чаще во взгляде. Закрыл свои эмоции и переживания на амбарный засов. Опускался на колени, встречая каждое утро Тэхена, терпел новые всплески ярости, не прося больше ни о пощаде, ни о помощи. Стойко переносил все, кроме редких встреч с Юнги. Они пересекались в коридорах, пока развеселый ребенок — Ким Тэ вел на бездумную прогулку за собой. И ангел дрожал изнутри от внимательного взгляда, но в ответ никогда не смотрел. Знал, что Тэхен ревностно следит за каждым вздохом, едва стоит дворецкому появиться на горизонте. А потом терпел неизменную грубость, резко сменяющуюся на нежность и тихие просьбы простить. Ведь Тэхен тоже изменился. Приступы ярости случались реже и активно подавлялись стоило только взглянуть на безучастное лицо, которое не красили больше разводы крови. Он чувствовал, что что-то пошло не так и ничего не мог изменить. Пытался изо всех сил вернуть прежнего Чертенка, что так живо трепыхался в руках и грубил в ответ на приказы. Такого, чтоб искры в глазах и шипение дикой кошки. Чтоб раздирал снова своими когтями, защищаясь. Но видел только блеклую тень по утрам, что неизменно сползала с кровати на пол, вставая на колени и ожидая приказа. От этого хотелось выть и царапаться. Вгрызться в тело в надежде на хотя бы вялое сопротивление. Но каждый раз спотыкался о покорный взгляд. Видел отрешенность и неохотное признание собственной участи в потухших карих глазах и сам был готов лезть на стенку от отчаяния. От Тэхена не укрылось преступное внимание Юнги к ангелочку, едва стоило встретиться с ним в коридоре или холле. Заметил и реакцию самого Чимина. Тот оживал исключительно в такие вот моменты, увядая моментально, стоит только свернуть за угол или выйти из дома. И это бесило неимоверно, срывая каждый раз тормоза. Выбивал из сладкого голоса отчаянные хрипы, изрисовывая потускневшую кожу разводами оттенков, которые больше не приносили эстетического удовольствия. Смысл их игр затерялся на осколках безумных дней, что превратились в ненужное месиво. Никакого удовольствия лишь уныние и растерянность, что выбивала из колеи. А потом Тэхен исчез на месяц, оставляя своего Чертенка в клетке совсем одного. Так неожиданно и внезапно, заставляя обеспокоенно вслушиваться в шумы за закрытой дверью и ждать как верный пес. Каждое утро приходили служанки, оставляя завтрак у дверцы, иногда задерживаясь, чтобы прибрать комнату. Шептались, наивно полагая, что ангел спит, отвернувшись к стене. Но тот отчетливо слышал каждое слово и впитывал ненужную информацию. Так и узнал в один из дней, что его хозяин в больнице. Проходит какой-то там курс лечения, в который богатый папаша вкладывает уймы денег и надежд. Надеется вернуть своего сына к прежней, нормальной, по его мнению, жизни. От этих слов Чимину смешно. Он заливается безудержным хохотом.  — Вы люди такие смешные, — выговаривает, утирая слезы в уголках глаз. Девушки испуганно замирают, так и застывая с раскрытыми ртами. От этого становится еще смешнее. И ангел заливается новой волной хохота. Валится на спину, расправляя отросшие небольшие крылышки, и смотрит вслед выпорхнувшим испуганным служанкам. Он уже знает, что они больше не придут. Побоятся. Подумают, что безумие заразно. Пускай. Оно ведь действительно, похоже, передается от одного к другому через касания, впитываясь в кровь и проникая в ЦНС. Иначе как объяснить этот непонятный приступ? Как объяснить непонятную тоску по своему извергу? Куда спрятаться от неожиданного гостя, от которого так долго и упорно защищал Тэ? Юнги присел на корточки напротив дверцы, выбивая из легких весь воздух. Чимин снова начал задыхаться совсем как тогда. Попытался укрыться. Но где, если спина упирается в холодные прутья, а крылья путаются беспомощно, осыпаясь парочкой темных перьев. Они пощекотали нос, прежде чем опуститься на пол, отчего ангел чихнул оглушительно громко и кончился морально от звуков тихого смеха. Замер, наблюдая из-под отросшей чрезмерно челки. Глубоко и редко дышал, до трясучки наслаждаясь так полюбившимся в свое время ароматом. Чимин прикусил губу. Прошло так много времени, а он еще помнил каждую его нотку, безошибочно воспроизводя в памяти. Да и как тут забыть, если Юнги снился почти каждую ночь, отнимая мифический покой. Раньше у ангела был Тэхен, к которому можно было прижаться под покровом ночи и разделить отчаяние пополам. Но сейчас Чимин беззащитен. И в первую очередь перед своими же эмоциями и страхами.  — Я покушать принес, — глубокий низкий голос царапает не хуже Тэхенова ножа. Только кровоточащая душа не регенерирует от слова совсем. Звон стеклянных флакончиков, вереницей вкатившихся между прутьев, разорвал спокойную тишину.  — Я не голоден, — сипло ответил Чимин, отталкивая подачку. Пыжился быть холодным как лед, но смущенно покраснел, выдыхая едва слышно: — Спасибо. Юнги улыбнулся, чересчур ослепительно, и исчез все также неожиданно, как и появился. С этого дня и появилась неизменная ежедневная пытка в виде мимолетных посещений и приторных улыбок. Юнги не замечал, или просто не хотел видеть, как плющит после каждой встречи взглядами. Как бросает то в жар, то в холод от незначительной, предоставленной только в его распоряжение улыбки. Как разрывает грудную клетку в тоске между короткими встречами. Как болит в районе сердца и тянет в след закрывающейся двери. Искренно подаренная душа, как сердце и жизнь, так и валялась где-то на полу в холле. Ненужные и бесполезные. Юнги приходил только потому, что девушки-служанки отказались выполнять эту обязанность, пугаясь полубезумного питомца сына своего работодателя. От этого день ото дня перья все больше тускнели, усыпая черно-белым полотном коврик клетки. Аппетит давно пропал, но Чимин вливал в себя нектар каждое утро. Вкус давно потерялся, став серым как и все вокруг. Он угасал день за днем, прекрасно осознавая, что происходит. Но не мог ничего с собой поделать. Жизненная энергия давно истрепалась от бесполезных метаний по клетке в момент невыносимого одиночества. Оно придавливало к полу железобетонной плитой, не позволяя подняться до утра. Исчезало только под теплым взглядом все понимающих карих глаз и появлялось снова в момент прощания. На никчемное существование стал затрачиваться резерв. И когда Чимин был уже на грани, вернулся Тэхен.