Купить ангела

Спинка рабочего кресла скрипнула от навалившейся тяжести. Но Юнги не слышал. Он устало вздохнул, переключая на плеере новые песни, пока не остановился на одной из них в поисках вдохновения. Jaymes Young — Moondust Очередной безликий набор букв ровно до запуска проигрывания. Начинающий продюсер хмыкнул, вслушиваясь в ненавязчивый трек, и присох к месту, впитывая текст. Он не силен был в английском, но понял большую часть, задыхаясь воспоминаниями. Looking at you, like a star From the place the world forgot. Слишком больно. До рези в глазах. Он так часто по ночам, когда топило отчаяние и опускались руки, поднимал руку по направлению к луне, ловил прохладный воздух и вздыхал разочарованно. Чувствовал, всем нутром чувствовал, что где-то там есть тот, кто приглядывает за ним все эти бесконечно длящиеся дни. Годы. Есть, непременно. Где-то очень далеко. Расстояния даже не исчисляются километрами, и нет шанса отыскать. О, Юнги пытался. Перерыл всю возможную литературу об ангелах вплоть до первых упоминаний. Не нашел ни слова о том, что хотел бы знать. Ни одной подсказки. Ни единого намека. Все впустую. Только живые воспоминания помогали не потерять рассудок. Ведь вот он, Чимин — сидел прямо здесь в кресле, поджав под себя ноги и укрывшись желтым покрывалом. Ютился в уголке, не отрывая от работы, и всегда поднимал голову, встречая уставший взгляд. Приободрял ослепительной улыбкой и спрашивал:  — Не хочешь кофе? I long to hear your voice…  — Не отказался бы. И ангел, сладко потянувшись, радостно кивал и спешил на кухню. Гремел там поначалу чашками, не понимая, как и что нужно делать. Но потом приловчился и готовил уже полноценный напиток. Горький, без сахара. Все, как любит Юнги. Откуда только узнал? Да хрен его знает. Чимин знал все. Угадывал безошибочно любое пожелание, едва сложившееся в голове. Был идеальным. I’m a castaway. Men reap what they sow. Юнги видимо ошибся где-то. Сделал недостаточно, чтобы ангел остался с ним еще чуть дольше. Не заслужил. Еще бы, он ведь не видел в упор. Это сейчас, когда прокручивал в голове события давно прошедших дней, начинали всплывать детали, на которые в свое время не обратил внимания. Не видел легкой грусти на лице, в то утро, когда Чимин проснулся после долгого сна в стационаре, впервые чувствуя себя живым. Не распознал ее и позже в теплых, словно каждый раз прощальных объятиях. Списывал блестящие слезы от незначительных подарков на тихую радость. Не видел и не понимал чего-то очень важного. Того, за что ангел цеплялся до последнего. Не уходил, когда возможностей было предостаточно, ведь Юнги не запирал его никогда. Подарил свободу в обмен на ласковые улыбки и искренность. А потом Чимин не выдержал и улетел. And there’s nothing that I can do Except bury my love for you. Наушники летят на стол, с громким стуком проезжая по поверхности. В горле встал ком. Слишком. Все слишком. Плеснул в одну из скопившихся чашек виски из открытой давно бутылки. Дешевое пойло опалило горло, не принося абсолютно никакого удовлетворения.  — К черту! — одним ударом опрокинул все, что завалялось на столе. — В пизду! Достает из шкафчика все листы с пробными записями и рвет на куски, разбрасывая вокруг. Он так заебался, что сил уже нет. В голове пульсирует дурацкий текст прослушанной на повторе песни, срезая все тормоза. Юнги держался все эти три года, привык уже к своему полупустому существованию. А тут напоролся на эту песню, так неаккуратно вскрывшую старые шрамы. Невыносимо. Он даже не помнит, как обулся и закрыл ли за собой дверь. Не помнит на хрена поперся вообще на улицу. Не помнит ничего, кроме блеснувших фар подлетающего джипа на пешеходном переходе. Кроме остановившегося на мгновение пульса. Кроме зажмуренных в страхе глаз и словно парализованных конечностей. Кроме мягких, почудившихся объятий. И перышек, так забавно щекотавших нос. I buried my love to give the world to you. Очнулся уже в больнице. Отделался небольшим сотрясением и парой царапин. «Родился в рубашке». Так все говорили, что врачи, что полицейские. И никто не сказал, был ли там ангел. Никто ничего не видел и не слышал. А Юнги видел. Чувствовал, когда проснулся, как горела кожа на лбу от невесомого поцелуя. Так было каждый раз, когда Чимин целовал его. И все это наверняка было неспроста. Очередное правило, трюк. Не разберешь. Очередная порция тайн без единой зацепки. Надоело. Одно он помнил точно — черные перышки в свете фар. Сердце металось внутри в бешеном ритме, требуя правды. И Юнги пришел к единственному выводу, как стоит проверить догадку. Пусть это может стать последним, что он успеет сделать в этой жизни. Плевать. Все так надоело. Подняться на крышу больницы было трудно. Выкрасть ключ, успеть добежать по лестнице до двери, держась за стенки. Голова кружилась безбожно, но цель оправдывала все средства. Медсестры всполошились, поднимая шум. Но не успели. Замок щелкнул прямо перед носом санитаров. Юнги спокойно выдохнул, прижимаясь горячим лбом к металлической ледяной двери. За ручку дергали, что-то кричали, но шум в ушах перекрывал все остальные звуки. Холодный воздух приятно запутался в больничной пижаме, даря живительную бодрость. Решимость. Первый шаг выдался легче, чем все остальные. Потом еще один и еще. Солнце заливало город вокруг, отражаясь в окнах огромных высоток, нагревая асфальт внизу. Прямо под ногами. В шаговой доступности. Сколько бы ни было решимости, однако на последний шаг ее не хватило. Юнги набрал полные легкие прохладного воздуха, развернулся на самом краю и успел почувствовать, как спину потянуло вниз. К свободному полету. Рот открылся в немом вскрике, когда последняя опора исчезла из-под ног. Юнги не успел издать ни звука, как поперек груди перехватили сильные руки. Взволнованное дыхание опалило промерзшую кожу, а шелест крыльев перебил шумы большого города. Когда ступни коснулись поверхности крыши, ноги подкосились, увлекая с собой и ангела. Ветер шумел в распахнутых крыльях, теребя нежнейшие перья.  — Ну, и что ты творишь, Юнги-я?! — Чимин развернул к себе, цепляясь за плечи, встряхнул пару раз, добиваясь более осмысленного взгляда. Парень поморщился от неосторожных движений, голова снова начала кружится. А еще подташнивало. Но пошло все нахер, пока можно провести шершавой ладонью по теплой щеке. Пока можно вздохнуть спокойно, любуясь прищуренными взволнованными глазами-щелочками. Пока можно стиснуть в долгожданных объятиях.  — Я просто хотел снова тебя увидеть. Ангел фыркнул, даже не думая отвечать на обнимашки. Наоборот отодвинул от себя мягко и всмотрелся в глаза своего человека.  — А если бы я не успел?! Об этом ты подумал? Юнги не хотел отвечать. Он никак не мог наглядеться. Впитывал в себя каждую черточку, изменившегося за эти три года лица. Появились пара морщинок в уголках глаз, прибавилось мрачных теней, как и черных перьев в крыльях. Они теперь стали почти полностью угольными, за исключением белых вкраплений на самых кончиках. Может, ему тоже было не сладко? Чимин так и не дождался ответной реакции. Вздохнул так печально, что сердце Юнги заныло от осознания, сколько неприятностей он ему приносит. Наверняка еще и отвлек, потревожил второй раз за одни гребанные сутки. Опять накосячил, не успев толком отблагодарить. За то, что тот был рядом. Всегда. Даже, когда глаза не могли различить его в темноте и серости будней. За мимолетные улыбки и искренний смех, которые так поддерживали на плаву, когда казалось, что жизнь не вернется в прежнее русло. За неоценимую помощь. За спасенную жизнь. И не только в физическом плане. Чимин спас его еще тогда, в доме, в котором они впервые встретились. Спас от эгоистичного и похуистичного образа жизни. Показал, что есть другие приоритеты в жизни. Гораздо важнее денег. Ангел вздрогнул так, словно прочитал все последние мысли. Наклонился ближе, обнимая ладонями лицо и невесомо чмокнул в лоб, обжигая кожу непростительно ласковым теплом.  — Обещай так больше не делать, — грустно прошептал, задерживая руки чуть дольше положенного. А потом отстранился резко, будто от опасного капкана, поднялся на ноги и расправил крылья, собираясь взлететь.  — Пообещаю, если ты сначала ответишь, — выкрикнул Юнги прежде, чем ангел снова исчез из его жизни. Чимин повернулся, не веря ушам и прирос к месту, то и дело раскрывая и захлопывая рот, словно рыба, выплеснутая волной на берег. Юнги склонился к нему с немым вопросом. Преклонил колени, совсем как ангел в свое время. И смотрел с безудержной надеждой, протягивая ладонь.  — Ч-что ты делаешь? — выдохнул Чимин, падая на колени рядом. Задыхался от подступающих слез. Не верил своим глазам.  — Всего лишь хочу ответа. Правильного. Рука подрагивала от напряжения, а пульс подскочил до немыслимых высот. Он ни хрена не понимал, что именно значит все это. Но понял по реакции Чимина, что догадывался правильно. Видел это в подрагивающих ресницах и прикушенной в сомнениях губе. В напряженно хлопающих крыльях за спиной. Ангел сомневался. Терялся в собственных мыслях и решениях до последнего. А потом придвинулся ближе, коснулся ладони мимолетным движением и перепел пальцы в одном из древнейших ритуалов.  — Теперь ты не уйдешь?  — Нет. Юнги счастливо улыбнулся прежде, чем сознание отключилось, вырубая организм, работавший на пределе возможностей. Чимин поймал в объятия, не давая упасть. Он никогда не даст упасть своему человеку, который, оказалось, ждал встречи также сильно, как и он сам. Дверь вышибли, срывая с петель. Ангел зашипел на пришедших, не подпуская к Юнги даже врачей. Слушал бессвязные перешептывания, лишь фыркая в ответ. И не выпускал парня из своих рук, пока переносил его на больничную постель. Уложил бережно и лег рядом, шикая на кудахтающих медсестер.  — Ему просто нужно отдохнуть, — прошептал, жестом выгоняя всех лишних медицинских сотрудников. — Оставьте нас уже в покое. Когда в комнате, наконец, установилась невесомая тишина, прерываемая лишь стуком сердца под ладошкой, Чимин смог расслабленно выдохнуть. Позволил себе укутаться в мягкое тепло любимого тела. Обнял широкими крыльями, закрывая от всего мира. Зацикливая мир на них двоих. Nothing can breathe in the space. Colder than the darkest sea.  — Сайли? Ты снова увидела будущее? Девушка смахнула невесомую слезинку, улыбаясь счастливо и искренне. Коснулась щеки, поглаживая, целуя бегло в губы.  — Да. И я так рада, что еще у одного ангела-хранителя все сложилось хорошо, вопреки жестоким реалиям этого мира.  — Может, этот мир уже начал меняться?  — Кто знает, кто знает.