Все это началось с незатейливой идеи поехать на природу, отдохнуть от серости осенних будней, подышать свежим воздухом. Отцу на тот момент дали выходной, чему Кенма очень обрадовался. Уже тогда он понимал всю тяжесть взрослой жизни. Мать не работала официально. Но зато каждый день она старалась принести в дом уют, готовила еду, убиралась, целовала сына в щеку после школы и мужа после работы. Прекраснейшая женщина с темным каре, отливающим при ярком свете синим оттенком, большими карими глазами и огромным любящем сердцем.
— А мы куда? — задал вопрос Козуме, разглядывая пейзаж за тонированным стеклом. Пестрые листья проходили через весь спектр оттенков оранжевого и красного цветов. Даже при дуновении ветра они танцевали причудливые танцы, кружась в воздухе. Дорога была усыпана этими яркими лоскутками, что взлетали, стоило только машине промчаться мимо. Облака плыли низко по небу и, Кенме казалось, будто сейчас они обрушатся на землю с характерным звуком, с тем самым, когда из ковра выбивают долголетнюю пыль. А после этого весь город накроет белой пеленой, похожей на муку. Вот уже вдалеке виднелись очертания горы.
Кенма не любил выходить на улицу, но для того были свои причины: холодная погода, обилие людей, яркие, режущие глаз деревья, да и просто делать нечего. Всему этому он предпочтет прочтение книги, игру в приставку или, что ни на есть самое банальное, домашнюю работу. Однако даже он сейчас был увлечен видом. Парень, не отводя взгляд, смотрел на мелькавшие деревья, дорожные знаки, изредка людей и думал о чем-то своем.
— Неподалеку есть хорошее местечко. Там раньше был парк, но сейчас его не посещают. Именно там я познакомилась с твоим папой, — женщина мечтательно вскинула голову и тепло улыбнулась, медленно переводя взгляд на мужа.
Она до сих пор помнит тот день. На тот момент молоденькая школьница сидела на скамейке и скучала, наблюдая за проходящими мимо людьми и всматриваясь в тонкости динамики движения, складки на одежде, эмоции на лице, и делала наброски в альбоме с плотными листами. К ней подсел паренек с взъерошенными волосами и глупой улыбкой. Он нагло стал пялиться на альбом и шаркающий по покоробившейся белизне грифель мягкого карандаша. Девушка заметила чужое присутствие и отвела взгляд. Намереваясь уйти,школьница стала собирать вещи. «Могу попозировать», — раздалось сзади. Юная особа улыбнулась и, хихикнув, попросила парня встать в нужный референс. Так и протекло их знакомство, после перерастающее в отношения и создание семьи. А сейчас они хотят показать это место своему любимому ребёнку.
Машина остановилась, и мальчик вышел, оглядываясь и чуть ли не открывая рот от удивления. Было очень красиво. Макушки пушистых деревьев тянулись ввысь, стараясь обогнать друг друга и переплетаясь стволами, будто даже корни где-то в глубине земли сражались за пропитание. Асфальтированные дорожки путались между собой, разными путями приводя в одно и тоже место, обвивали многочисленные ажурные скамейки, клумбы с давно засохшими цветами, милые статуи ангелочков. Посередине красовался неработающий маленький трехъярусный фонтанчик из камней. Чуть дальше — деревянный мостик, ведущий по тропинке через лес в небольшую деревеньку.
Козуме плутал по дорожкам, осматривал засохшие хрупкие цветы, прикасался фалангами пальцев к их листьям и ощущал глубоко внутри себя какую-то тоску и печаль. Грустно, что такое красивое место вот так оставили. Несмотря на довольно теплую погоду в осенний период, Кенма ежился от каждого дуновения ветра, утыкаясь носом в воротник своего свитера.
— Козуме, — позвал ласковый женский голос. Подросток обернулся и увидел в руках родителей корзиночку, накрытую голубым пледом. С интересом посмотрев на нее, Кенма медленно подошел поближе и приподнял умело вязаную материю, заглядывая под нее. В миг после этого он ахнул и приставил обе ладони ко рту, не веря своим глазам. Последовали вопросы «а откуда?», «а где?», «как?» и «неужели?», на что лишь лаконичное и смешливое «Да». Подросток полностью поднял плед и увидел маленького котенка. Он был белым с черными и рыжими пятнами, розовым носиком и аккуратной мордочкой. Кенма давно хотел себе питомца, за которым можно ухаживать и любить, а сейчас он готов расплакаться от счастья. Обняв родителей, он взял корзинку и погладил котенка.
— Как ты его хочешь назвать?
— Я… не знаю еще. Это слишком неожиданно, я не придумал… — мальчик замялся, топчась на одном месте и не отводя взгляд от мирно спящего пушистого создания.
— Ничего, потом назовешь, как придумаешь, — улыбнулся отец. Семья еще некоторое время погуляла по парку.
Родители рассказывали сыну о своих отношениях, случаях, ситуациях, что произошли в их молодости. Но все внимание Козуме было приковано к корзинке и ее обитателю. Он все ждал того момента, как приедет домой, нальет котенку молока, потрогает подушечки на лапках, улыбнется и первый раз назовет его по кличке. Мать эти намерения понимала, поэтому слегка намекнула мужу, что пора ехать домой, за чем последовал спокойный кивок.
Кенма не совсем понял, что произошло, но услышал резкий быстрый шум, который в пустом помещении отдался бы эхом и свел с ума.
— Акеми!
Подросток обернулся и увидел отца, подхватывающего падающую мать. Паника овладела организмом в полной мере, когда Козуме заметил кровь, идущую из левой груди. Страшно было смотреть на испуганное лицо отца, который так любит свою жену. Он подхватил ее и быстро двинулся к машине, открыл заднюю дверь и аккуратно положил женщину на два сиденья, приказав Козуме быстро лезть вперед. Мальчик, чуть ли не падая, обогнул машину и быстро сел в салон, положив корзинку на колени. Мужчина нажал на газ, и машина двинулась вперед. Кенма то и дело судорожно оборачивался назад, дергая глазом, трясясь во всем теле, так как ему было очень страшно за маму. Они толком не разобрались в том, что случилось. Все было слишком быстро, да и времени мало, чтобы колебаться. По щекам подростка градом потекли слезы, он пытался сдерживать свою истерику, сдавленно всхлипывая, тяжело дыша ртом и крепко держа корзину. Вдруг машина начала замедляться, подросток кинул вопросительный и жалобный взгляд на отца, который вел себя подозрительно спокойно.
— Ч-что-то случилось? Почему мы едем медленно?! — на эмоциях чуть ли не закричал Козуме, оборачиваясь назад, на маму, потом посмотрев в окно. Отец молчал. — Я с тобой разговариваю! Почему ты такой спокойный? Ты… ты… - Кенма нервно сглотнул, с опасением смотря на отца, который, как ни в чем не бывало, крутил руль и нажимал на педаль, — Папа, давай быстрее! Мама же может…
— Я знаю, закрой рот, — огрызнулся мужчина.
— Это ты закрой рот, придурок! — Козуме взвизгнул и, привстав в коленях, положил корзинку между сидениями и ринулся влево, переставляя свои ноги на отцовские, чтобы самому нажать за злосчастные педали и таки поехать быстрее, чтобы успеть. Он ударил мужчину локтем в грудь и, убрав его руки, взялся за руль. За этим последовала моментальная реакция: Кенма старший попытался скинуть с себя сына, чтобы тот не мешал ему вести машину и в порыве гнева ударил его в лицо и грубо подвинул на место пассажира. Подросток взялся за глаз, рыдая и пытаясь снова нажать на педали.
Акеми Кенма умерла, а монстр, убивший ее, тихо спрятал пистолет от чужих глаз.
***
После смерти матери все пошло наперекосяк. Бесконечная давка со всех сторон загоняла в депрессию, а отец тому не утешение. Отнюдь, стал пропадать на работе, приходить очень поздно, пить и почти не разговаривать. А если и разговаривать, то грубо, насмешливо. Совсем не похоже на счастливую семью.
Он ненавидит его. Ненавидит всем сердцем за то, что тогда он ударил его; за то, что специально медлил; за то, что изображал волнение, страх за семью; за то, что дал ложные сведения полиции и за то, что не присутствовал на похоронах.
Никто из одноклассников не знал, поэтому все вели себя, как обычно. И Козуме старался вести себя подобающе, да только все время хотелось сорваться, убежать в туалет, заплакать и громко закричать. Хотя, такое происходило. На уроке истории он просто начал хныкать, не обращая внимания на смотрящих на него одноклассников и учителя. Чуть стоило попытаться с ним заговорить, как он начинал раздражаться, порой кричать. Кенма в первый же день после случившегося пошел в школу, лишь бы не видеть ненавистную ему рожу. Он приходил домой, кидал сумку в коридоре и шел в свою комнату. Там играл в приставку под одеялом, совсем позабыв о домашней работе. Отец приходил поздно, когда подросток уже спал, а ложился он специально раньше обычного, чтобы избегать таких встреч.
Но одной из них избежать не удалось. Кенма вскочил с кровати из-за сильного грохота. Отец, шатаясь в стороны, яростно открыл дверь и направился к Козуме. Мальчишка закричал от страха и натянул на себя одеяло, ибо мужчина был в стельку пьяным. Неизвестность пугала, мальчик не знал, что может выкинуть этот человек. Кенма уже смирился с потенциальным получением синяка или разбитой губы. Он внимательно наблюдал за действиями отца, который на секунду остановился и посмотрел на своего выродка. Спустя время он подошел вплотную к кровати и взял парня одной рукой за отросшие волосы, потянул куда-то вниз, а другой расстегнул ширинку. Козуме закричал и стал вырываться, но крепкая хватка за волосы не давала ему освободиться.
Массивная рука переместилась на подбородок Кенмы, а указательный и большой пальцы с силой сдавили щеки, последовал сдавленный стон, и рот парня раскрылся. Через секунду он почувствовал в своем рту «это» и, завизжав, стал вырываться изо всех сил, за что получил хлесткий удар по лицу и несколько грязных оскорблений. Мужчина опять захватил его за волосы и, задавая направление, двигал голову вперед-назад. Кенма плакал, истошно стонал, захлебывался, задыхался, но никак не мог этому противостоять. Он был таким жалким и беспомощным против унижения.
Почувствовал солоноватый с нотками горечи вкус во рту, густо стекающий по стенкам гортани, мальчик закашлялся, взявшись обеими руками за шею и сплюнул эту гадость, когда мужчина дал ему шанс передышки. Парня вырвало. Грубо развернув Козуме задом, мужчина стянул ему до колен домашние штаны вместе с бельем и потянул на себя за волосы, заставляя выгнуться. Кенма понял, что сейчас случится самое ужасное, что могло бы. Он и представить не мог, что все пойдет под откос в один день, когда они с семьей поехали в этот чертов безлюдный парк. И именно сейчас он понял, что же тогда случилось. Дождавшись, пока сын отвернется, этот ублюдок сам пристрелил мать. Ловко спрятав свое оружие, мужчина стал делать вид человека, испугавшегося за жизнь своего близкого. Парк не был оснащен камерами, а посему и доказательств нет, но чутье не врет. Ненависть переросла в желание убить этого человека.
Его тело вздрагивало от каждого толчка, вдалбливающего его в ужасно прогибающуюся и скрипящую кровать. Разодранные стенки анала кровоточили, парню было адски больно. От впал в истерику, хотя сил уже не оставалось, он просто хныкал, сжимал одеяло, края подушки, тянулся руками вперед, чтобы ухватиться за спинку кровати и подвергался сильнейшему позору в своей жизни, да еще и со стороны родственника. Мужчина сбился на бешеный ритм, работая под разными углами и доставляя Кенме еще большую боль. Голова гудела, все тело ныло, и мальчик в буквальном смысле не хотел жить.
Кончив внутрь, мужчина развернул подростка за волосы и, несколько раз ударив кулаком по лицу, сказал, что тот ужасен, и что он повторит это не одиножды. Кенме некуда бежать, у него нет родственников, которые могли бы помочь, так что теперь он официально игрушка в руках этого монстра.
Отец забрал свою одежду и, гневно захлопнув дверь, вышел из комнаты, оставляя парня лежать на кровати. Жалкий, беспомощный кусок дерьма с разбитым носом и фингалом, плачущий навзрыд в своей крови, рвоте и сперме. Он действительно не думал, что отец способен на такое. Хотя, его нельзя назвать отцом, он ублюдок, заслуживающий лишь смерти.
Внутри Кенмы что-то хрустнуло, будто стеклянный мозг разлетелся на множество острых кусочков, царапающих разум и делая из него сплошную кашу. Он перестал что-либо чувствовать, тяжело дышать и плакать, утыкаясь лицом в подушку. Его мир разделился на «до» и «после». Парень больше не помнит лицо своего отца. Того, что радовался успехам сына в учебе, в интересах и хобби; того, что поддерживал подростка во всем, чтобы он не делал; того, что не показывал свою усталость и загруженность, делая семью счастливой; того, кто действительно был отцом. Жалкое его подобие хочет полностью подчинить себе Козуме, играться с ним, удовлетворяя себя.
Парень встал только спустя час, еле переборов ужасную боль во всем теле. Приподняв домашние штаны, он взял чистую одежду и направился в ванную, когда перестал слышать шарканье ног и шум и был уверен в том, что по пути ему ничего не угрожает. Мир окрасился в серый, заставляя чувствовать себя лишь пылинкой, никому ненужной, той, на которую всем плевать, ведь есть еще тысячи таких же. Однообразно, неинтересно. Медленно перебирая ногами, Кенма доковылял до ванны.
Струи теплой воды в темпе стекали по худому телу, волосам. Слёз не осталось, понурые глаза, не отрываясь, смотрели на слив, куда воронкой бежала вода чуть алого оттенка. Выйдя из душа, Кенма протер волосы полотенцем и посмотрел в зеркало. Отвратительное, покрытое синяками тело, что тупо болит.
Быстро накинув на себя чистую футболку и шорты, подросток поспешил в свою комнату. Он поменял постельное белье, кинул одеяло в стирку, а под простыню подложил пледы, чтобы не ощущать неприятно мокрый матрас. Заснул Кенма быстро, не желая ни о чём думать Он лишь пообещал себе, что не потерпит такое отношение. Его психика окончательно сломалась.
***
Раздался звонкий смех
Посмотри, в кого меня ты превратил:
Подобный тебе монстр, но в том моя отрада.
Все тот же Кенма Козуме, родной твой сын,
И мне досталась минувших дней награда.
Кенма налил котенку молока, погладил по голове, пачкая белую шерстку грязно-красным цветом крови. Котенок был напуган, но с гордостью пил предоставленное ему угощение. Подросток поднял одну из лапок зверька, играя с розовыми подушечками, искренне улыбнулся.
— Фукушу-у*, — протянул Козуме и, взял котенка на руки, крепко обнял. Его друг рядом. А больше ничего и не нужно.
С тех пор прошло четыре года.
***
— Сестрица Саеко, дай порулить! — Нишиноя прыгал вокруг невысокой девушки, пытаясь выпросить у нее усесться на кресло водителя.
— Нет, Юу, ты же не умеешь, хах. Вдруг еще разобьемся, — хмыкнула блондинка, теребя мальчишку по волосам.
— С твоим вождением мы разобьемся куда быстрее, — Рюноске хрустнул шеей и, сложив руки на груди, уставился на сестру.
— Сейчас получишь! — Танака рассмеялась, подняв руку вверх и сделав пару выстрелов в небо из старого доброго револьвера. Последовал ответный смех.
