Целомудрие и крайности

Наын никогда не бегает. Не несётся сломя голову, играя в догонялки с подружками, не бежит, если опаздывает на встречу. Наын никогда не бегает и на это есть множество причин. Во-первых, бегать не красиво, не женственно и совсем не изящно. Во-вторых, у Наын никогда не было желания оказаться где-то настолько немедленно, чтобы ускорить свой обычно грациозный, как у северной лани, шаг. Но вот она несётся, просто летит и не чувствует ног, настолько ей легко и свободно. Бежит в одних домашних тапочках и пижамных шортах. Даже в мыслях не было тратить время на такую ерунду, как переодевание. Удивительно, что не спотыкается, она же совсем не смотрит под ноги, а даже если бы и посмотрела, то ничего и не видела бы. Наын сейчас видит лишь его одного. Улыбка счастья и надежды не сползает с того самого момента, как девушка выбежала из квартиры, пронеслась по лестнице вниз, и оказалась на предзимней стуже. Наын бежит не разбирая дороги, покрытую тонким слоем снега, не чувствуя сбитые лёгкие и отмерзшие щеки. Глаза не смотрят никуда кроме как вперёд, на человека, стоящего на тротуаре у подъезда, ждущего её, почти такой же безумный от счастья как она. Наын бежит, и чем ближе она становится к нему, тем больше ей хочется смеяться и плакать. Плакать от того, что скучала, и смеяться от того, что наконец увидела. Её длинные, шоколадного цвета волосы развиваются из стороны в сторону и каскадом падают на милое лицо, когда Наын кидается ему в объятия. Она хохочет и кричит, когда парень начинает кружить её в избытке счастья, крепко прижимая к себе, чтобы ненароком не упустить хотя бы секундочку их прекрасного. Он останавливается и подкидывает хрупкое, девичье тело чуть ввысь, закрепляя сильные руки вокруг тонкой талии. Наын снова заливается смехом, наклоняясь к любимому лицу, давая длинным волосам спасть на одну сторону, чтобы открыть красивое лицо. Оголённые руки обвивают мужскую шею, тонкие пальцы зарываются в густые волосы, глупая улыбка, словно в зеркале, отражается у обоих. Наын утыкается носиком куда-то ему в щёку, которая так мило поднимается, когда он смеётся или искренне улыбается, и водит им из стороны в сторону, наполняясь несусветной теплотой. — Малышка… — шепчет он так нежно, что нежность эта, вырываясь из его уст, наполняет его глаза, будто разбавляя их, как разбавляют пушистым молоком тёмный, застывший кофе. Потом целует, коротко и любовно, со всем имеющимся при нём обожанием. А Наын расцветает. Просто на глазах расцветает, сверкая и наливаясь сиянием, как самый распрекрасный бутон в зимних снегах. — Малышка моя… Перезвон свадебных колоколов был слышен на всю ближайшую округу. Тяжёлые, протяжённые звуки церковной церемонии разносились повсюду, оповещая всех вокруг, что в этот день состоится чья-то свадьба, что в этот день свяжутся две души, две семьи, два любящих друг друга человека. Так оповещают и так думают. Возле церкви собирались гости, шумно болтая и приветствуя друг друга, обсуждая дела насущные или последние новости, свежие сплетни. Настроение у всех было прекрасное, ведь свадьба обещала быть пышной и дорогой, с интересной программой и качественными подарками напоследок. Люди сновали туда-сюда, пока толкучка у самого входа медленно протискивалась внутрь. Главный зал, в котором должна была пройти сама церемония превратилась в самую настоящую оранжерею, украшенную невероятной красоты цветами, самых нежных оттенков. Сиденья для гостей стояли раздельно для стороны жениха и для стороны невесты, на которые гости уже постепенно рассаживались. — Что ты там ищешь? — недовольно пробурчал Юнги, смотря на девушку, которая уже минуты три копошилась в маленькой сумочке. Они пришли одними из первых и уже сидели на своих местах, на стороне жениха и дожидались начала. — Телефон, — ответила Юра, нервно убирая завитую прядь волос за ухо, продолжая греметь содержимым сумочки. — И ключи тоже не могу найти. Юнги вздохнул и вынул из кармана телефон, протягивая его и с укором взирая на рассеянную спутницу. — Ты снова оставила его в машине, — сказал парень, отдавая Юре её мобильный. — А ключи у меня есть. — Я хотела заехать в одно место после окончания, — сказала Юра, с опаской поглядывая на парня и поставила телефон на беззвучный режим. Будет ужасно, если её сотовый зазвенит во время произнесения клятв. Впереди них уселся пузатый мужчина с чёрной бородой и высокая, тощая женщина с огромной лиловой шляпой. — Ты же устанешь под конец, я могла бы сама ненадолго съездить. Юнги недовольно нахмурился, слегка поворачиваясь к девушке корпусом. Немного отросшая чёлка упала на его прищуренные глаза и Юра убрала её лёгким движением изящной руки. Мужчина впереди них громко кашлянул и чуть привстал поправляя пиджак. Стул под ним жалобно заскрипел. — Куда это? — хмуро уставился Юнги, не моргая. Уф, этот взгляд, когда Мину приходит в голову, что от него что-то скрывает его любимая девушка. — Да так, — слишком высоким голосом пропела Юра, стараясь придать себе как можно беззаботный вид и поправила идеально выглаженный подол желтого с белым кружевом платья. — Надо с работы кое-что забрать. Юнги недовольно выдохнув, откинулся на спинку стула, принимаясь рассматривать расписание предстоящей свадебной программы, которая все это время находилась у него в руках. — Ну Юнги, — повернулась к нему теперь уже сама Юра, недовольно хлопнув ладошкой по его коленке и обиженно надула розовые губки, покрытые персиковым бальзамом. — Ты была там на прошлой неделе, — пробубнил парень, продолжая внимательно рассматривать брошюрку. С недавних пор Юнги запретил девушке работать и посещать заведение, в котором она проработала долгое время и её это совсем не устраивало. — Я не всё успела забрать. Немного вещей осталось в моём шкафчике. Духи, кофта, ещё сумка с шапкой… Юнги захлопнул бумажку, убирая под сиденье и выдохнув, скептически посмотрел на недовольную девушку. Парочка впереди обсуждала и прикидывала сколько стоили эти впечатляющие цветочные аранжировки, сравнивая с украшениями, которые видели на предыдущей свадьбе прошлой осенью. Женщина критично осматривала букеты, тыкала пальцем то на один то на другой цветок, что-то говорила мужу, тот лишь кивал, не комментировал и с интересом посматривал на столик с выпивкой. — Нет. Скажешь водителю, он сам заберёт что надо, — Мин выдержал паузу и внимательно посмотрел в глаза напротив. — Если конечно, ты не врёшь. Юра чуть вскинула подбородок и поджала губы, часто заморгав, всем видом стараясь не выдать тот факт, что её застали врасплох. — Хорошо, — высоким тоном согласилась Юра, выпрямив спину и уставившись прямо перед собой. Юнги усмехнулся, чуть трясясь от смеха и покачал головой, по-доброму улыбаясь. — Эй, ребята, — шикнул тихо, взявшийся из ниоткуда Намджун, в чёрном смокинге, корсажем в нагрудном кармане и в очках в чёрной оправе. Гости вокруг уже начинали медленно собираться, рассаживаясь по местам, и многочисленные голоса смешивались, мешая хорошо расслышать, что пытается сказать их друг. — Не могу найти жениха, вы его не видели? — спросил он, осматриваясь по сторонам. — Скоро уже начало, а его нет на месте. — Да придёт, не боись, — беззаботно промычал Юнги, складывая одну ногу на колено и снова взялся за свою брошюру. — Может в туалет вышел, — предположила Юра, тоже осматриваясь по сторонам. — Ещё есть время, наверное приводит себя в порядок или нервничает. Намджун устало выдохнул и кивнув, собирался ретироваться на своё законное место. — Ой, подожди, — остановила его Юра, чтобы поправить воротник пиджака. — Вот. — Спасибо, — поблагодарил парень и покинул друзей, занимая место у алтаря. — Думаешь, с ним всё нормально? — озабоченно поинтересовалась Юра. Юнги согласно промычал, кивая головой, не особо интересуясь обстановкой. Стоящий гул начинал потихоньку утихать, а пустующих сидений уже совсем не осталось. Маленький оркестр уже начинал играть вступающий ансамбль, оповещая о начале церемонии. — Где эти двое шляются? — недовольно шикнул Юнги, посмотрев на пустующие рядом сиденья. В тот же момент, в входные двери тихонько прошли двое людей, осторожно озираясь и как можно тише, под общий шум и галдеж, протопали к своим местам возле Юнги и Юры. — Простите, — виновато извиняясь, парочка протискивалась между сиденьями, чтобы занять свои места. — Вы где были? — сразу начал бросать недовольные взгляды Юнги. — Церемония уже началась. — Пришлось заезжать в школу, — запыхаясь, объяснялся Чонгук, садясь на стул и застёгивая пуговицы на пиджаке. — Минджу отказывалась сдавать эссе в другой день. — Мне бы очень сильно снизили оценку, — добавила Минджу один очень важный аргумент, присаживаясь рядом с Чонгуком. — Юра, держи, я нашла твои ключи. — Где? — В своём шкафчике, ты одалживала мне их когда… — Всё, т-с-с… — призвал всех к тишине Юнги, когда началась знакомая песня. — Начинается. Девушка стояла перед зеркалом, вглядываясь в своё отражение. На себя в свадебном платье и букетом цветов, которые она не выбирала; чтобы выйти замуж за человека, которого опять же, не выбирала. Невеста смотрела в отражение своих бездушных, пустых глаз и пыталась понять, что именно сейчас происходит. Не постановка ли это или страшный сон? — Милая, ты выглядишь превосходно, — вскинула руками бабушка, восторженно глядя на внучку. — Просто восхитительно, и платье шикарное, так тебе идёт. — Спасибо, — тихо, без эмоций, зато учтиво и вежливо. — Наконец-то наступил день, которого мы с твоими родителями так ждали, — воодушевлённо сказала пожилая женщина, не переставая радоваться. — Милая моя, Наын, подойди ко мне. Девушка ещё секунду смотрела на себя и послушно повернулась, чтобы подойти к своей бабушке, вырастившую её в строгости и полном диктаторстве. Наын не имела никаких тёплых чувств к своей родительнице, только полное смирение и повиновение, иногда страх, до сих пор оставшийся с детских лет. — Что у тебя с лицом? — резко и громко сделала замечание женщина. Былой нежности как не бывало. — Что за недовольное выражение? Сегодня твоя свадьба, убери эту кислую мину! Наын сморгнув пару раз чужие крики, улыбнулась, слегка приподняв уголки губ и чуть-чуть наклонила голову в бок, как делала тысячи раз до этого, когда от неё требовали определенное настроение. Отрепетировано, выдрессирована. — Вот так, намного лучше, — довольно заулыбалась женщина, погладив внучку по щеке, взяв потом за подбородок, слегка сжимая в морщинистых пальцах. — Не разочаруй меня. Дверь захлопнулась и невеста наконец осталась одна. Наын повернула лицо к зеркалу, уже смотря на полные печальной тоски глаза, постепенно начинающие тлеть и угасать. Девушка прикрыла грустные веки и приложила руку к груди, пытаясь привести чувства и мысли в порядок. Замуж. Она выходит замуж. Её жизнь, никогда не принадлежавшую ей, теперь вконец отобрали, буквально вырвали из хрупких, слабых рук и приказали смотреть на это со стороны. Наын зажмурилась и рвано вздохнула, пару раз стукнув себя по ноющей груди. — Не хочу, а надо, — проговорила себе самой девушка, слова, которые ей твердили с самого детства. «Нет слова "хочу" Наын, есть только "надо". Повторяй за мной…» — Не хочу, а надо, — низко, тоном ниже рыданий, повторяла она, глубоко дыша. — Не хочу, а надо. Рука схватилась за край мраморного камина, чтобы помочь как-то удержать равновесие, голова уткнулась в холодный камень, а губы всё повторяли выученную мантру. — Не хочу, а надо. Слезы стекают по прекрасным щекам, нежный голос дрожит. — Не хочу… — первый всхлип смешанный с болезненным стоном, стоном душевной агонии, в которую её загнали. — А надо… Не хочу-у! — рука бьет по твёрдой поверхности в порыве гнева и негодования, и самого глубокого несчастья. — Не хочу, не хочу, не хочу! Наын теперь трясётся в самых настоящих рыданиях, громко взвывая, спрятав лицо в лежавшей на камине руке. Оголённые плечи трясутся, комната сжимается и становится тесной и невыносимой. Всё вокруг теперь становится абсолютно невыносимым. Нет ничего грустнее, прекрасной девушки, в самом красивом свадебном наряде, продающая свою душу и сердце глупому тщеславию и чужой выгоде. Намджун беспокойно оглядывал большое количество людей, сидящих на своих местах и бурно обсуждающих тему задержавшейся церемонии. Парень нервно закусил губу и вытянув руку, посмотрел на часы, озабоченно выдыхая и снова озираясь по сторонам. Он посмотрел на сидящих впереди друзей, на слишком беззаботного в такой ситуации Юнги и явно скучающего Чонгука, который запрокинув голову, кажется считал камешки на люстре. Прямо за ним сидел Чимин, немного рыжий и немного в телефоне. Хосока Намджун нашёл у стола, расположенного вдоль стены и даже почти не удивился. Его беспечный друг жевал капрезе, запивая шампанским и совсем не заботился о важности не начавшейся церемонии. Намджун разочарованно вздохнул, и ещё раз осмотрев зал, прошёл к тому же столу, направляясь к своему другу. — Хосок, — позвал он, похлопав того по плечу. Парень развернулся, удивленно уставившись на друга и засунув одну руку в карман брюк. Он принял расслабленную стойку и делая глоток шампанского, до конца прожёвывал еду. — Да? — спокойно спросил Хосок, посмотрев на беспокойного, нервного Намджуна. — Ты почему до сих пор не на месте? Дай сюда, тебе запретили пить хотя бы до начала банкета, — строго отчитал парень, забирая у приятеля бокал с шампанским. Косо взглянув на жидкость и немного посомневавшись, Намджун опрокинул бокал, залпом осушив его до дна. — Так не началось же ещё, — озвучил очевидное парень, не понимая к чему эти упреки. — И жениха даже нет. — Ты нигде его не видел? — спросил Намджун, не переставая волноваться. — Джин не сказал тебе куда ушёл? — Нет, — покачал головой Хосок, расслабленно переступая с одной ноги на другую, выставляя начищенные до блеска туфли. — Будь другом, поищи его, пожалуйста, — хлопнул того по плечу Намджун прежде чем вернуться на своё место. Хосок цокнул, протяжно вздохнув и посмотрев на входную дверь, взял со стола кусочек мини-сэндвича и направился туда, чтобы отыскать блудного жениха. Он прошёлся по коридорам, спрашивая прохожих и здешних работников, посмотрел туалеты и даже вышел на крыльцо парадного входа, но Джина не нашёл. Решив проверить комнату ожидания на втором этаже, Хосок направился к лестнице из белого камня, как внезапно одна из дверей вдоль стены открылась, чуть не заехав парню в нос. — О, — удивился парень неожиданной встрече. — Невеста! Ты что тут делаешь? Тебя давно ждут. Наын, только что вышедшая из комнаты ожидания, смотрела то на Хосока, то оглядывалась вокруг, хлюпая маленьким носиком, и парень только сейчас заметил раскрасневшиеся, мокрые глаза. — Эй, ты чего? — пригнулся Хосок, чтобы заглянуть в растерянное лицо и легонько уложил руки на хрупкие плечи, время от времени вздрагивающие. — Что случилось? Кто-то обидел? Джин? Наын покачала головой, всхлипывая и совсем потерянная, то и дело оглядываясь по сторонам, будто она совершает какой-то непростительный проступок. Она в первый раз плакала перед кем-то, обычно пряталась. — Тогда что не так, а? — бережно поинтересовался парень, пытаясь прочесть в красивых глазах какое-то объяснение, но не найдя в них ничего кроме страха и растерянности, недовольно цокнул. — Нельзя ведь чтобы такая красивая невеста плакала в день своей свадьбы. — Мне страшно… — тихо призналась Наын, наконец посмотрев ему в глаза, ища какого-то рода спасение. — Страшно? Ну это нормально, — успокоил Хосок, убирая прогретые руки и выпрямляясь во весь рост. — Всем страшно в день своей свадьбы. Не то чтобы я сам об этом знаю, но видел постоянно, — хохотнул он, замечая, что Наын немного успокоилась. — А Джин ведь хороший парень, и вы любите друг друга, ведь так? Наын уронила взгляд на мраморный пол и снова почувствовала, как реальность ускользает от неё куда-то сквозь зажатые пальцы. — Хэй, — окликнул он её, вытягивая из раздумий, и взял её руку в свои большие, тёплые ладони, заботливо успокаивая. Наын даже немного растерялась. — Всё будет хорошо, не переживай. Я уверен, Джин будет хорошо о тебе заботиться и обязательно сделает тебя счастливой. Девушка посмотрела в задорные, беззаботные глаза и слабо кивнула, почему-то успокаиваясь совсем. — Не плачь, хорошо? — попросил он мягко, словно разговаривая с ребенком. Хосок вынул из нагрудного кармана платок и вместо того, чтобы вручить его девушке, аккуратно вытер застывшие на нежных щеках горькие слезы. — Вот и всё. Я пошёл, и тебе тоже пора, гости ждут, — улыбнулся Хосок, обнажая белоснежные, ровные зубы. Парень отошёл от невесты, направляясь дальше к лестнице, обернулся на полпути, теперь игриво, но по-доброму усмехаясь. — Наын, — обратился он к ней напоследок, прижав руку к груди. — Ты правда, самая красивая невеста, из всех которых мне доводилось видеть. Наын ещё долго смотрела ему вслед, с застывшими в глазах слезами и чужим шёлковым платком в согретых руках. — Ну где он там застрял, — процедил сквозь зубы Намджун, начиная терять терпение. — Мы здесь, мы здесь! — заявился в зал, на всех парах Хосок, за которым бежал горе-жених. — Наконец-то! — вскинул руки Намджун. — Надеюсь ты застрял в параллельной вселенной, другой отмазки я не приму. — Извини, я совсем потерял счёт времени, — оправдывался Джин, вставая рядом с другом жениха, и переводя дух. — Все давно ждут. Твоя мама уже начала на меня давить, — жаловался Намджун, тихо переговариваясь с другом. — Я боюсь эту женщину. — Тогда тебе повезло, что ты не её сын или муж, — сказал Джин, и стал отыскивать в толпе глаза своего брата. Чонгук сидел, немного скучающе раскачиваясь, пока Минджу не одёрнула его, шлёпнув по руке. Парень начал болезненно кривится, хватаясь за руку, а потом разорвался тихим хохотом, нагибаясь к её лицу и невинно целуя в сморщенный носик. Джин грустно улыбнулся и будто решил для себя что-то заново, вздыхая и набираясь сил. Он сделает это ради него. Затем его взгляд перешел к Юнги, который всё это время неотрывно смотрел на своего друга. Парень многозначительно кивнул, давая понять, что поддерживает, а так же, что с Чонгуком всё в порядке и он ни о чём не подозревает. Джин кивнул в ответ и перевёл взгляд на раскрытые двери, когда оркестр начал играть ту самую музыку. Все присутствующие поднялись со своих мест, когда в проеме показалось белое, пышное платье и вышла сама невеста, спокойная и улыбчивая. Наын медленной поступью вышагивала по вельветовой дорожке, чувствуя, как в ней всё обреченно прощается с той маленькой толикой свободы, которая оставалась у неё раньше. Музыка всё звучала, играла, пока невеста грациозно шагала, слегка приподняв голову и встретилась глазами со своим будущим мужем. Он ободряюще ей улыбнулся, и Наын чувствует, что мимо. Не попадает ей в сердце. Девушка шла и тысячи мыслей крутились в её уже гудящей голове. Она смотрела на Джина и понимала, что ей всё-таки очень спокойно смотреть на него, хоть и тоскливо. Наын понимала, что будь её сердце занято, была бы она не дай бог, влюблена, то ей пришлось бы в сто раз тяжелее. Тогда она бы не смогла. Наын дошла до алтаря и когда Джин встал напротив неё, смиренно сложив руки перед собой, она вдруг впервые задумалась. А насколько тяжело самому Джину? Есть ли у него кто-нибудь дорогой его сердцу? От чего он отказался, женившись на ней? Страдает ли он так же сильно? Джин очень хорошо скрывал свои эмоции и чувства и понять его было очень сложно. Это было одной из причин, которая мешала двум молодым людям сблизиться и понять друг друга. Священник говорил что-то о прелестях настоящей любви, о том, что любовь прощает, любовь придает сил и меняет мир, а Наын слушала и рвано вздыхала, подавляя рвущиеся наружу рыдания, что со стороны могло показаться как томные вздохи нетерпеливой влюблённой. Они надели кольца, теперь связывающие их и взялись за руки, смотря глаза в глаза, даже в такой момент совсем не понимая друг друга. — Можете поцеловать невесту. Фата, скрывающее прелестное лицо, открывается и Наын решает, что не будет смотреть на него, иначе будет слишком больно. Встретить режущее душу равнодушие в момент, которого она так долго ждала. Ещё с самого детства, зарывшись под одеяло, представляла, рисовала, слушая сказки о прекрасных принцах и принцессах, где всё так идеально и замечательно. И так нереально. А когда чуть подросла, представляла себе в маленькой головке какими любящими будут его глаза, когда он нагнется к ней, и как она ответит ему с улыбкой и счастливым смехом. В самый счастливый момент в её жизни… Наын закрывает глаза и почти зажмуривается, как только его лицо начинает наклоняться. Чужие руки берут её лицо, мягко и бережно, но до такой степени, что просто учтиво, просто вежливо. Наын чувствует тёплое, размеренное дыхание и мягкие губы на своих, просто касающихся, так, чтобы ранить её как можно меньше. Зрители разрастаются в овациях и поздравлениях, все ликуют и радуются, а Джин незаметно вытирает скатившуюся по девичьей щеке слезу, перед тем, как оторваться от дрожащих губ и разворачивается к гостям, пряча хрупкую фигурку жены за спиной, чтобы её несчастья никто не видел. Банкет продолжался и сейчас находился в самом разгаре. Молодёжь отрывалась вовсю, веселясь и танцуя под громкую музыку. Минджу приземлилась возле своей сестры, обдувая себя, пытаясь остудить раскрасневшееся лицо. — Уф, — вздохнула она, выпивая стакан с соком почти залпом. — Как же жарко. — Чонгук отжигает вовсю, — заметила Юра, поглядывая на танцпол и забавляясь энергичными движениями парня. — Он даже не пил, — сказала Минджу и раскрывает рот в восторге, когда к Чонгуку присоединяется особо энергичная девушка, похоже тоже хорошо знающая танец, и теперь из них образовалось завидное дэнс-дуо, собирающая немало оваций. Сестры залились весёлым смехом, наблюдая за происходящим и переглядывались между собой, проводя хорошо время. — Надеюсь, кто-нибудь заснимет это на видео, — сказала Минджу, теперь обдувая лицо с помощью меню банкета. Площадка снова разрослась в ликованиях и посвистываниях, когда Чонгук стал выворачиваться в брейк-дансе. Минджу лишь покачала головой, улыбаясь. Её взгляд затем плавно перекочевал на молодоженов, которые учтиво прощались с некоторыми уходящими гостями. Минджу смотрела на прекрасную невесту, в волшебном свадебном платье, стоящую возле своего новоиспеченного мужа и тут же подумала о своей сестре и о том, что ей тоже ведь предстоит в скором времени примерить на себя роль невесты, а затем и жены, связать себя узами брака и распрощаться со старой жизнью. Юра теперь от неё отдалится и будет всецело отдавать себя своей новой семье, справлять с ними праздники, уезжать в поездки. Минджу теперь останется совсем одна. — Завтра мы идём смотреть квартиры, помнишь? Юнги уже нашёл риэлтора, — напомнила Юра, поворачиваясь в сестре, будто прочитав её мысли о предстоящей самостоятельной жизни. — Юнги тоже пойдёт? — спросила Минджу, кривя лицо. — Конечно. Минджу протяженно вздохнула, постукивая каблуком по полу. — Мне так неудобно, Юра. — Я знаю, — соглашается девушка, также вздыхая. — Мне тоже. — Но я просто не могу отказаться, — качала головой Минджу, хлопая ладонями по коленям. — У Сыльги стало просто невозможно с тех пор как Айрин приехала. Каждый день спорят и ругаются. К их столику, за котором сейчас сидели только они двое, подошёл молодой парень и посмотрев на Юру робким, неуверенным взглядом, галантно подал руку, приглашая на танец. — Ой, нет извините, я… — Она занята, — грозно раздалось позади, и паренек боязливо подпрыгнул и извиняясь, унёсся прочь. Юнги, только подошедший к столу, заскрипел зубами и раздраженно повёл челюстью, пыхтя от злости. Юра встала с места и подошла к нему, виновато кусая губы, чуть толкая, чтобы они смогли отойти на некоторое расстояние от сидящей рядом Минджу. — Где твоё кольцо? — прошипел парень, замечая отсутствие подаренного им украшения на безымянном пальце. — Оно у меня, — тихо ответила девушка, боясь, что кто-нибудь может их услышать. — Почему ты его сняла? — не переставал злиться Юнги, прожигая девушку яростным взглядом. — Я… Здесь так много людей, — нервно оправдывалась Юра, оглядываясь. — Они бы все увидели, а я не готова пока рассказывать… Юнги раздраженно выдохнул, раздувая ноздри и поджал бледные губы. — Если бы ты носила, никто бы к тебе не приставал. Все бы знали, что ты не свободная девушка, а помолвлена и занята, — начинал повышать голос парень. — Юнги, успокойся, — пыталась утихомирить его девушка. — Не кричи, пожалуйста. — Ты не можешь требовать чего-то от меня, если сама не в состоянии выполнять мои просьбы. — Хорошо, прости, — начала извиняться она, беря Юнги за руку и порываясь чуть вперед, нежно поцеловав его куда-то в подбородок. Юнги выдохнул и закрыл глаза, чтобы смахнуть с себя внезапно накатившуюся злость. Юра уткнулась ему подбородком в плечо, вглядываясь в постепенно успокаивающиеся глаза и поглаживала его руку от локтя до кисти, чтобы парень совсем утихомирился. — Не злись на меня. — Я не злюсь, — сказал Юнги, растирая глаза. — Я просто… — Ревнивый. Он усмехнулся, поворачивая голову, чтобы уткнуться ей в лоб и коснуться её тонких пальцев. — Поехали домой? Уже совсем поздно, — произнёс Мин полуправду, на самом деле, тайком желая отвести девушку подальше от слишком внимательных взглядов. Юра согласно кивает, затем улыбается, и просит подождать минуточку, чтобы попрощаться с Минджу. — Уже десятый за сегодня, — довольно улыбался Чимин, махая телефоном в руке. Его парадный пиджак давно висел на спинке стула, рукава белой рубашки закатаны до локтей, а улыбка… Эта обольстительная, покоряющая миллионы сердец белоснежная улыбка, сверкала и завораживала. В этом парне будто была вживлена какая-то искорка, какое-то неописуемое свечение, которое лучилось изнутри и освещалось через него всего. Через его глаза, гладкую кожу, улыбку, даже голос. От Пак Чимина невозможно не затаивать дыхание и не давиться собственной слюной, когда тот бессовестно включает габариты на полную.  — Эх, люблю свадьбы, — вздохнул теперь рыжий Пак, плюхаясь на стул рядом с Намджуном. — А ты чего? Сидишь тут целый вечер. Никто не приглянулся? Намджун вздохнул, оглядывая зал, полным людей и покачал головой, снимая очки, чтобы помассировать уставшие глаза. — Что-то я устал от этого, Чимин-с. Думаю, пока отдохну от бесконечных поисков. — А зачем искать? — не понимал Пак. — Вон, сами все слетаются, еле успеваю номера записывать. — Это не то совсем, — задумчиво кусает пухлые губы Намджун, постукивая столовым ножом по кремовой скатерти. — Мне не это нужно. — Ну вот, будешь так всё усложнять, ничего и не получится, — подытожил Чимин, разваливаясь на стуле. — Вот кто никогда ни о чём не беспокоится это вон тот парень. Намджун проследил за насмешливым взглядом, чтобы узреть самого заядлого тусовщика во всей красе. Хосок танцевал от всей души, кажется даже ни разу не присев за весь вечер, развлекаясь с девушками, заинтересовавшиеся привлекательным танцором. Парень громко подпевал под музыку, то и дело что-то выкрикивая, чтобы расшевелить толпу, махал длинными руками в воздухе и просто уходил в отрыв. — Он бы наверное и в честь апокалипсиса закатил вечеринку, — прокомментировал Намджун и кинул сочную оливку в рот. — Что в этом плохого? — пожал плечами Чимин. — А я тебе скажу, — опираясь о колени друг жениха нагнулся поближе. — Сегодня ты везёшь его домой. Очередь подошла, ты после Чонгука. Чимин закрыл глаза и издал страдальческий стон, вскинув руки к потолку. — Похоже твоим десяти номерам сегодня не светит, — издевательски улыбнулся Намджун уже с тарелкой оливок в руках. На небольшой сцене, на которой за этот вечер произнесли немыслимое количество тостов, хороших и постыдных, теперь стояла музыкальная группа, разыгрывающая размеренную мелодию, хорошо подходящую для медленных танцев. Несколько пар кружились на месте, предаваясь романтической атмосфере и жених с невестой (теперь уже муж и жена) были одними из них. Они танцевали не в центре, как сделали это один раз по обязательной программе, а чуть поодаль ото всех, ближе к выходу и сцене. Молодая, невероятно красивая и величественная пара, со стороны выглядела будто нарисованная друг для друга. Будто художник подобрал в голове идеальные образы мужчины и женщины, соединил их, поставил вместе, но что-то забыл добавить и никак не мог понять — что именно? Чего-то явно не хватало, подумал бы художник, почесывая подбородок и критично разглядывая свою работу. Не хватает любви. Вы забыли добавить любовь, господин художник. Но какая разница? Никто и не заметит. Только зоркий на такие вещи глаз создателя, которому наверное придется оставить все как есть. Наын уже очень устала за этот вечер, но не подавала вида, особенно перед своими родителями и бабушкой. Ей приходилось улыбаться гостям и принимать поздравления, слушать душевные тосты, иногда переходящие в смешные истории из детства. Наын улыбалась и кивала, а сама и понятия не имела о чём они рассказывали. Так, только из тостов она например узнала, что в девять лет Джин спас котёнка, застрявшего в капоте машины и пришёл домой полностью перепачканный в масле, зато невероятно счастливый. В пятнадцать, впервые подрался с одноклассником, а в старшей школе заработал себе на велосипед, который непоседливый Чонгук затем сломал. Наын и правда было интересно обо всём этом слушать и узнавать о своём муже чуть больше. Жизнь Джина была совсем не такой, как её. У него было много хороших друзей, на её взгляд слишком много и слишком хороших, ведь у женщин такое не видано. Тёплые отношения с младшим братом и самая обычная жизнь с победами, ошибками, хорошими и плохими воспоминаниями. А когда Наын вспоминала свою жизнь, она чувствовала холод и пустоту, одиночество, одним словом. У неё никогда не было друзей, нет сестер или братьев, а жизнь у неё прописана поминутно, как чьё-то расписание или список дел. Наын никогда не ходила на вечеринки или дружеские посиделки, всё, что ей было дозволено посещать — это светские вечера и деловые ужины, на которых от неё требовалось молчать в тряпочку. Наын поддавшись изнемогающей усталости и немалого стресса, медленно опустила голову на мужскую грудь, утыкаясь ушком в его самое сердце, которое билось ровно и чётко, не сбиваясь ни на секунду. Её голова лежала на тёплой крепкой груди, но Наын ни капельки не расслабилась, и не могла, как бы не старалась, потому, что он чужой. Потому что его сердце бьётся слишком равномерно. Она смотрела куда-то в сторону зала, замечая знакомую пару, держащихся за руки и кажется спешащих домой. Бледный, привлекательный парень с прищуренным, пронизывающим взглядом и красивая девушка с добрыми глазами и приветливой улыбкой зашагали в сторону выхода. Парень на ходу помахал Джину на прощанье, на что тот ответил тем же, сразу возвращая руку на женскую талию, а девушка очень лучезарно улыбнулась невесте, чуть помахав ручкой, слишком заразительно, так, что Наын слегка улыбнулась в ответ, хотя ей казалось, что уже не может. — У тебя хорошие друзья, — тихо пробормотала Наын, вспомнив и Хосока. — Да, это правда, — согласился Джин. — Мне очень с ними повезло. Наын некомфортно и хочется поднять голову, но тогда придется смотреть ему в глаза, а этого она пока не научилась делать. Она закрыла глаза и сделала вымученный вздох, всё ещё ни капли не расслабляясь и на секунду задумалась о чём-то своём. — Спасибо, что прошёл со мной через всё это, — тихо вымолвила Наын слова благодарности, слушая подходящую к концу живую музыку. — Без тебя я бы ни за что не справилась. Джин слегка улыбается и смотрит куда-то вдаль, тоже предаваясь размышлениям то ли о будущем, то ли о прошлом и слегка улыбается, когда видит Чонгука беззаботно смеющегося в дальнем углу зала. Они вышли из такси, подъехавшего к самому входу высотного здания. В темноте ночи, оно освещалось жёлтым светом из множества окон, больших и чистых. Наын вышла из машины, хлопнув дверцей и задрала голову, впервые осматривая место, где должна будет провести ещё долгое время в паре с мужем. Девушка придерживала воротник меховой шубки, проводила взглядом по зданию ещё раз и выпустила клубок горячего пара в прохладный ночной воздух. Джин вышел из другой двери, обошёл машину и встав возле Наын, приподнял локоть, предлагая жене взять себя под руку. Пока они поднимались по многочисленным, очень маленьким ступенькам, Наын с большим облегчением подумала, что правильно сделала, решив переодеться до того, как уехать, иначе бы, подниматься по этой бесконечной лестнице было бы тем ещё мучением. Они зашли внутрь, водитель следовал за молодоженами, с багажом в руках, стараясь поспевать. Им пришлось снова подниматься по ступенькам, потому, что лифт был ещё не до конца достроен. Здание новое, пустующих квартир полно, никто не торопится. — Давайте, я помогу, — предложил Джин, и прежде чем мужчина мог отказаться, взял у него один чемодан и пошёл вперёд, оставив девушку позади. Наын посмотрела ему вслед с упрёком. Не потому, что он оставил её одну, она знала, что Джину воспитанности и галантности не занимать. Её скорее возмущало то, что он так возился с прислугой. Зачем выполнять чужую работу, за которую, как положено платят? Наын взялась за поручни, сделала несколько шагов вверх по ступенькам, постукивая каблуками. После пятой ступеньки, она остановилась, подумав, что ещё не поздно сбежать. Но пошла дальше не простояв и минуты, отчётливо представив не очень радужные последствия. Ещё пять шагов и Наын точно ощутила, как закрывается за ней дверь, закрывается выход. После того, как она снова остановилась в нерешительности, Наын решила, что если перешагнёт двадцать пять ступенек, то назад точно не вернётся. Двадцать пять ступенек и Наын забудет о возможности счастья, на которое она так нелепо рассчитывала. Двадцать пять ступенек и она решит больше не оглядываться. Наын перешагнула двадцать шестую не колеблясь. Наверное, таким образом, она хотела совсем не оставить себе выбора. — Я смогу, — тихо прошептала она сама себе, следуя в открытую дверь новой квартиры. Выбирала квартиру не Наын, ни даже Джин, поэтому осматривались они долго и с любопытством. Квартира была более чем просторная, спокойно вместила бы в себя шесть-восемь человек, необжитая, но на удивление уютная. Наын улыбнулась, заметив большое окно, на всю стену и распростёртый пейзаж за ним, в виде ночного города. Она уже представляла, как будет проводить долгие часы перед ним, по утрам, только проснувшись и по вечерам, перед тем, как лечь спать. Джин поблагодарил водителя, дал чаевые и учтиво попрощавшись, запер дверь. — Тебе нравится? — поинтересовался парень, прошагав к девушке. Наын коротко кивнула, внимательно осматривая стены и картины, украшающие их. Она прошлась по коридорчику и заглянула в кабинет, ванную комнату, гостевую и нашла главную спальню. Девушка боязливо шагнула внутрь, чувствуя мягкость ковра, запах новой мебели и свежих простыней. Спальня была обставлена для двоих: общий шкаф, большущий, занимающий всю стену, экстравагантные, тяжелые на вид шторы, небольшой стол в углу и большая кровать. Наын задержала на ней взгляд и внезапно почувствовала волнующий страх и заново родившееся желание сбежать. — Наын, я пойду в душ, — оповестил внезапно появившийся в комнате Джин, заставив девушку вздрогнуть. — Что-нибудь нужно? — Нет, — коротко ответила она и поспешила отвернуться, чтобы он не успел заметить беспокойства на её лице. — Иди, я тоже скоро лягу. Джин исчез в ванной комнате, которая находилась в коридорчике, оставив ванную при спальне девушке. Наын стала озабоченно бегать глазами по комнате, чувствуя нарастающую панику. Она сорвалась с места и побежала в ванную, тут же выбежав из неё, чтобы притащить свой чемодан в комнату. Покопавших в своих вещах, Наын кое-как отыскала всё нужное, набрала бесконечные тюбики и баночки в руки и снова побежала в ванную, будто куда-то опаздывала. — Так… — осмотрелась девушка, заперев за собой дверь. — Так, так… Наын очень старалась не терять самообладание и рассудительность, но предстоящая ночь заставляла её пробиваться холодным потом и стонать от ужаса и волнения. Девушка стала вышагивать по тёплому, нагретому кафелю босыми ногами, нервно играя с волосами и искусывая розовые губы. — Господи, что делать? Наын была так озабочена мыслями о самой свадьбе, что совсем забыла о том, что следует в ночь после неё. Девушка оставалась невинной по сей день, просто потому, что за этим тщательно следили и строго настрого запретили думать о таких вещах до самого замужества. А сейчас этот момент настал и Наын волновалась всё больше и больше, всем сердцем желая, чтобы всё это поскорее закончилось. Девушка перестала маячить по комнате и остановилась у зеркала, внимательно посмотрев в своё отражение. Красивое лицо дышало беспокойством, губы покраснели и опухли. — Успокойся, — сказала она самой себе, внимательно глядя себе в глаза. — Он будет нежным, осторожным. И ты не должна думать о плохом. Ты просто должна это сделать. Отражение девушки будто и вправду ответило, согласно кивнув и сглотнув, скрылась в кабинке душа. Джин вышел помытый и посвежевший, заметно вымотанный за день. В белой футболке и спортивных штанах, парень прошаркал на кухню, чтобы налить себе стакан воды. Он быстро наполнил стакан, также быстро осушил его и звонко поставив на стол, опёрся руками о столешницу, подумав, что стоило бы и Наын принести что-нибудь попить. Рука его потянулась к чайнику, чтобы заварить травяной чай, но застыла на полпути, в нерешительности. Джин вдруг вспомнил, что совершенно не знает, какой именно предпочитает Наын, а учитывая её вкусы, она должно быть, придирчива в выборе чая тоже. С сахаром или без? Фруктовый? Мятный? Может она вообще не любит чай, а предпочитает воду или стакан тёплого молока. Джин стоял в раздумьях ещё какое-то время и налив в чистый стакан прохладную воду, направился в спальню, уже на половине пути, беспокоясь, что стакан слишком холодный. — Я принёс тебе попить, не знал, что ты… — Джин не закончил, удивленно уставившись на девушку, которая услышав его, резко встала с кровати, — любишь… — на ней было изящное, персиковое кружево, поверх которой красовалась ночнушка такого же цвета. Слишком нарядная для обыденного сна, даже для Наын. Сама она стояла сцепив перед собой пальцы, не решаясь смотреть ему в глаза, даже слегка краснея, что было совсем ново для него. Джин всё понял сразу. Сначала удивился её послушанию, тому, как покорно она переступила через себя, затем его захлестнула жалость и обида. — Ты действительно подумала, что я стал бы принуждать тебя к этому? Наын не ответила, опустив глаза. Беспокойство отступило, уступая место смущению и благодарности. Джин поставил стакан на прикроватную тумбочку, но остался стоять в дверях. — Спокойной ночи, Наын, — сказал Джин, закрывая за собой дверь, но перед тем как закрыть её, снова просунул голову в проём. — Наын, — позвал он осторожно, заставив её поднять на него глаза. — Ты молодец, — он замолчал, будто раздумывая ещё о чём-то. — Ты очень сильная. Дверь закрылась, и Наын осталась совсем одна у огромной кровати. До неё только сейчас дошло, что Джин ушёл ночевать в другую комнату. Как ни странно, она немного огорчилась. Хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом, совсем не хотелось быть одной. Наын присела на край кровати, уставившись куда-то в пол. Рука потирала оголённое плечо, будто пытаясь согреться. Стало как-то одиноко и холодно. Она не была сильной, совсем не была. Просто умела дожидаться момента, когда никто её не видит.