Дёргая за ниточки

      Независимо от причины — была ли то воля Силы или Сноука — каждый день между ними распахивались незримые врата. Верный своему слову, Бен всегда находил время обнять ее и поднять ей настроение. Он подходил к стене своих покоев, показывая отметины от светового меча — он вел календарь и хранил веру ради них обоих.       Рей, джедаю-недоучке, хватило твердости принять эту таинственную тайну Силы. Но Бен, ситх в душе, не бросал попыток обуздать связавшие их узы — тщетно, по большей части.       С самого начала они с Беном обладали способностью физически коснуться друг друга сквозь Силу. И ощущения окружающего пространства со временем только росли. В остальном же ничего не менялось, кроме частоты совместных визитов.       Бен пробовал как-то систематизировать их, предположив, что Связь работает как портал, что, возможно, ему удастся вытащить Рей из камеры к себе на «Финализатор». Они даже попытались, но ничего не сработало.       — Не думаю, что Силу можно настолько подчинить, — призналась Рей. — Это так не работает. Сила не гиперпространство.       Бен возражал:       — Если Сноук сумел воскресить себя, с этим-то я точно справлюсь.       Но Рей сомневалась на этот счет. В ней вообще было мало оптимизма насчет того, как все это рано или поздно закончится.       Раз в неделю камеру посещал доктор, и загоравшееся освещение временно ослепляло Рей. Доктор сканировала ее, проверяя состояние ребенка, затем ее выпускали, давая добро на душ и чистую одежду. Потом возвращали обратно в темную камеру.       Еженедельная проверка могла бы стать шансом на желанный побег, но снаружи было слишком много штурмовиков. После сцены в тронном зале Рей осознала, что Сноук не убьет ее, пока в ней этот ребенок. Разумеется, он не желал рисковать своим драгоценным малышом-Скайуокером. Вероятно, наверное, бластеры охранников перманентно стояли в режиме оглушения, а не поражения, но их самих было слишком много. Не поможет даже Сила. А значит, Рей придется ждать другого подходящего случая.       С молодой женщиной-врачом Рей была учтива, даже дружелюбна временами, как и со всеми остальными тюремщиками. Она старательно усыпляла их бдительность, хотя по отголоскам разговоров ей открылось, что ей, по большому счету, сочувствуют. Ее считали неудачливой беременной подружкой Кайло Рена. Им было известно, что ее схватили, когда она маскировалась под младшего офицера, чтобы тайно жить с ним на его флагмане. И если кто и разузнал о ее повстанческом прошлом, то предпочел оставить этот секрет при себе.       Одиночество подарило Рей время, чтобы подумать. Но ее занимали лишь две вещи: Бен и ребенок.       Преданность Бена глубоко тронула ее. Рей помнила, как он безрассудно ворвался к Сноуку, полный ярости и сыпля молниями, как подобает молодому принцу Скайуокеру. И в конце концов Бен поклялся умереть ради их любви. В то мгновение он был всем, к чему стремилась ее брошенная, отвергнутая душа. Он был храбрым, сильным, верным и решительным. Он вернулся за ней, наплевав на цену. Рей видела его фанатичную преданность Первому ордену, а теперь знала, что и ей он предан не меньше. Еще никогда она не чувствовала себя такой желанной. Это была любовь и признание, о которых она мечтала так давно…       А еще Бен был жестоким, склонным впадать в ярость, но, тем не менее с ней он оставался удивительно нежным. По ночам он крепко обнимал ее сквозь Связь. Гладил ее волосы. Уговаривал поесть. Как на «Финализаторе», за закрытыми дверьми, пред ней представал тихий, чуткий человек, совсем не похожий на монстра в маске, сразившего полсотни офицеров в конференц-зале. И все же обе эти ипостаси были Беном. Нельзя было игнорировать эту истину. Но, возможно, в каждом человеке скрывался свой личный монстр. И при правильных обстоятельствах у любого он мог вырваться наружу.       Рей приходила к осознанию, что, тем не менее, способна принять и хорошее, и плохое, и что они с Беном смогли бы быть вместе, если бы не Сноук. Именно Сноук служил непреодолимой преградой, поскольку Рей не желала жить по его указке и под постоянной угрозой. И это значило, что у них не было общего будущего. Во всяком случае, пока жив Сноук. Даже если Бен — истинный отец ее ребенка, Рей не собиралась растить его в Первом ордене.       Но эту тему они с Беном не поднимали. Они вообще почти не говорили о будущем, словно безмолвно соглашаясь, что никакого будущего у них нет. Время от времени Бен начинал рассуждать, его ли это ребенок, но Рей сразу пресекала подобные разговоры. Ей не хотелось говорить о беременности. К тому же какой в этом смысле? Если ей придется остаться в камере надолго, она в итоге узнает правду. К чему спешить. Потому что, если это ребенок Бена, все станет еще хуже. Сноук обязательно использует его в качестве способа контролировать их обоих. И горячее желание Бена узнать своего сына превратится для него в ловушку.       Когда-то все, о чем Рей мечтала, сводилось к обретению любящей семьи. Так, может, с этим нежданным ребенком ее желание по-своему исполнилось? Впрочем, обстоятельства мешали Рей испытывать любую радость. Внутри был только страх. Ужас.       Физически она не ощущала особой разницы, кроме постоянной усталости — но как иначе, если она целыми днями сидела в темном закутке? И еще порой ее охватывала вполне объяснимая тревога. Живот был по-прежнему плоским, так что беременность пока не доставляла особых неудобств.       Нужен ли ей этот малыш? Нет… Нет на самом деле. Но если ей не удастся выбраться из камеры, выбора у нее не будет. Что случится, если ребенок родится здесь? Она не знала, поэтому заставила себя заморозить чувства, как когда-то на Джакку — тогда это помогло ей выжить в пустыне. Ибо если будущее ограничено одним днем, у тебя нет долгосрочных проблем. И эта установка спасала от безнадежности — от тоски по переменам, которых не дождаться.       При удачном раскладе в один прекрасный день у нее получится убежать, удалить трекер, отказаться от Силы, и тогда она определится, как быть с ребенком. Может, начнет новую жизнь и больше никогда не увидит Бена. У нее не будет шанса попрощаться — это слишком большой риск через Связь.       В худшем случае… Рей старалась не зацикливаться на этих мыслях. Но не могла не думать о том, как она родит ребенка-Скайуокера за решеткой, а потом умрет — как отработанный материал. Когда Сноук получит ребенка, она ему уже не понадобится, будет достаточно плененной матери Бена и его предполагаемого малыша.       Сценариев было слишком много, но все они сводились к Сноуку — власть над их судьбами принадлежала лишь ему. И для Рей это было невыносимо. Жительница Джакку в ее сердце хотела жить любой ценой, мучимая жаждой вырваться на волю… И взвешивая все за и против, Рей понимала, что упирается в абсолюты: получить все или ничего. Тот же выбор, что стоял перед ней на «Старкиллере» перед побегом.       Когда на стене Бена насчитывалось около тридцати отметин, кое-что начало меняться — благодаря Лее Органе, конечно же. Мать Бена была грозной женщиной, которая умела добиваться своего.       Просто в какой-то момент в камере Рей внезапно включился свет. Смаргивая слезы от болезненной яркости, Рей увидела, что к ней входит мать Бена, за которой почтительно следует генерал Хакс. Лея Органа придирчиво оглядела камеру и перевела взгляд на Рей, забившуюся в угол, но первым слово взял ее спутник:       — У нас к тебе несколько вопросов, — объявил Хакс, сразу переходя к делу. — Больше некому оспаривать прогресс мирного соглашения, раз уж Рен перерезал всю переговорную команду. Следовательно, мы здесь, чтобы проконсультировать с тобой по ряду оставшихся прошлых вопросов. А ты или будешь сотрудничать, или столкнешься с последствиями. Все ясно?       Лея Органа совершенно проигнорировала эту речь, дав понять, что вопросы Хакса — лишь предлог для визита.       — Рей, как ты? — обеспокоенно спросила она, пока Рей поднималась на ноги. — Выглядишь ужасно. Они хотя бы тебя кормят? — Но не дав ей и секунды на ответ, принцесса уже высунулась из камеры, обращаясь к охранникам у двери: — Она беременна! Вы знаете, что эта заключенная беременна? Вы должны кормить эту девочку хотя бы ради ребенка!       — Они знают, — спокойно пояснила Рей. — Доктор приходит проверять меня раз в неделю.       — Это неприемлемо! — повысила голос мать Бена. — Ей нужны хотя бы подушка и одеяло. И освещение должно постоянно работать!       — У нас есть приказ, — отозвался начальник охраны, нервно поглядывая на Хакса. Понятно, что ему не особо хотелось иметь дело с бывшим лидером Сопротивления, которая из-за странного поворота событий превратилась в важную гостью Сноука.       — Ну, это мы еще посмотрим! — рявкнула Лея Органа и вернулась к Рей. — В заключении нет ничего хорошего, уж я-то знаю. Много лет назад мне самой довелось побывать в имперской тюрьме. Но ты держись, Рей, мы тебя вытащим.       — Мы здесь, чтобы обсудить мирное соглашение, их с Реном совместную затею, — пренебрежительно фыркнул генерал Хакс. — А не обсуждать условия ее содержания.       Мать Бена обернулась к нему.       — Заткнись! — коротко приказала она, напомнив в этот миг своего сына. И снова посмотрела на Рей. — Ты ужасно выглядишь.       — Я же в тюрьме, — вздохнула Рей. — Куда уж тут.       — Тебя выпускают на прогулки? — поинтересовалась Лея Органа.       — Один раз в неделю мне разрешают помыться и переодеться, когда приходит доктор.       — Но как насчет возможности немного размять ноги? — Принцесса прищурилась, оглядывая крошечную камеру. — Здесь отвратительно тесно.       Рей помотала головой.       — Нет. По крайней мере, пока.       Пожилая женщина нахмурилась.       — Насчет этого мы тоже еще посмотрим.       — Бен бывает здесь благодаря Связи каждый день, — созналась Рей. — Несколько минут.       — Да? Рада слышать. Во всяком случае у тебя есть хоть какая-то компания. Как он? — мимоходом бросила Лея Органа, слишком небрежно, чтобы ее равнодушие выглядело искренним. Она встретила взгляд Рей. — Эти молнии были ужасны, хоть он ушел и на своих ногах.       — Он оправился. Бен… Бен… Он такой же, как и всегда, — добавила Рей. Как еще описать моральное состояние Кайло Рена? Он исходит злостью, у него депрессия. Еще более экстремальное состояние по сравнению с его обычным.       — Хочешь сказать, он сердится? — предположила Лея Органа.       — Это уж как водится, — хмыкнул генерал Хакс.       Не обратив внимания на насмешливую реплику, мать Бена снова обратилась к Рей:       — Скажи Бену, что я спрашивала о нем, — ее взгляд был беспокойным. — Я волнуюсь за вас обоих. Ситуация складывается… нехорошая. Для всех.       Рей кивнула.       — Ты нормально себя чувствуешь? Как малыш?       — Мне сказали, все в порядке.       — Рей, мне так жаль, что ты влипла в эти неприятности.       — Ага… мне тоже.       — Мы явились допросить заключенную, — снова прервал их нетерпеливый генерал. — Можем мы, наконец, заняться делом?       Принцесса послала ему раздраженный взгляд.       — Вы когда-нибудь сидели в тюрьме?       — Ну разумеется нет, — Хакс явно был оскорблен вопросом.       — Печально, — подытожила Лея. — Небольшая доза тюремного смирения пошла бы вам на пользу. Научила бы гуманному обращению с пленными. И помогла бы вам стать лучшим лидером в результате. Порой толика эмпатии по отношению к противнику творит чудеса.       Хакс выглядел не слишком довольным, выслушивая нравоучения от бывшего оппонента из Сопротивления.       — Нам необходимо допросить пленницу… — пробубнил он снова.       — Хорошо. Приступайте к делу.       У Хакса было много вопросов, касавшихся подробностей и перспектив мирного договора. Думали ли они о том, что думали об этом, что значила формулировка, почему они не поступили эдак? В самый разгар допроса Лея Органа прервала его:       — Достаточно.       — Но мы еще не закончили! Нам нужно кое-что прояснить, — возразил Хакс. — Я даже не добрался до самых важных вопросов.       — Мы обсудим их завтра, генерал, — твердо постановила Лея Органа. — Не стоит переутомлять пленницу. Она беременна, если вас не подводит память. Мы посетим ее завтра, — мать Бена подмигнула ей на прощание и, поторапливая генерала, ушла. Дверь камеры закрылась, и свет снова погас.       Но через мгновение включился.       Камера открылась, и внутрь заглянул охранник.       — Кто это сделал? — непонимающе пробормотал он, пока его подчиненные спешили опровергнуть свою причастность.       — Никто. Это была Сила. Здесь девушка Кайло Рена, — зловещим тоном напомнила Лея Органа. — Не отрицайте Силу и не искушайте судьбу, — предупредила она и величественно двинулась прочь.       И отныне, хотел того Сноук или нет, свет в камере Рей горел. Каждые несколько дней Лея Органа навещала ее, хотя бы ненадолго, задавая настойчивый вопрос, на который могла ответить только Рей. И она была благодарна Лее за заботу, за то, что принцесса первым делом осведомлялась о ее здоровье и сердечно сочувствовала. Утомленный этими встречами Армитаж Хакс, который поначалу вмешивался в разговоры, теперь предпочитал молчать.       Сейчас Рей видела, что Лея Органа очень похожа на своего сына. Когда хотела, она запросто была такой же требовательной и вспыльчивой, и обладала тем же стальным командным голосом. У Бена он звучал скорее упрямо, а у Леи - пронизан уверенностью, словно ей все по плечу. Это было недалеко от истины, учитывая ее прошлое. Но, порой такая же нетерпеливая, как сын, Лея Органа пользовалась всеобщей любовью. Она вдохновляла, внушала уважение, ей были верны даже те, кто оспаривал ее решения. Эта харизма резко контрастировала с положением ее сына — которого боялись и которому не доверяли даже собственные люди. Наверное, осознала Рей, мать и сын не могли поладить, потому что во-многом слишком похожи. И все же в деле руководства Лея Органа могла бы дать сыну пару советов. Правда, вряд ли он стал бы их слушать…       Для Рей до сих оставалось загадкой, почему старый Сноук арестовал свою внучку — давнего противника — и сразу вручил ей ключи от нового галактического Сената. Возможно, чтобы два генерала, бывшие по разные стороны войны, вместе создавали необходимую мирному законодательному процессу конкуренцию подходов… Или обладали умением и знанием создавать его видимость. В конечном счете, Лея Органа принадлежала к семье Скайуокеров, и править галактикой было для нее семейным делом. И поэтому она получила видное место, несмотря на то, что сражалась на стороне проигравших.       Рей обдумывала дела семьи Скайуокеров поздно вечером, лежа в объятиях Бена. Связь действовала, и они прижимались друг к другу со всем пылом.       — Ты когда-нибудь хотел стать нормальным? — спросила она наобум. Ей стало любопытно: думал ли когда-нибудь Бен о том, что можно обрести счастье, не имея статуса и власти, могущества Кайло Рена.       — Нормальным? — усмехнулся Бен. — Это как? В моей жизни нет ничего нормального.       — А мне всегда хотелось быть нормальной, — тоскливо призналась Рей. В детстве она часами могла любоваться обычными людьми по голонету — простыми людьми с хорошей работой, счастливой семьей, настоящими кредитами и проточной водой. Быть нормальной — вот все, к чему стремилась девочка-сирота, живущая в АТ-АТ. Она никогда не представляла, куда в итоге свернет ее жизнь, и, вспомнив те времена, Рей вздохнула: — Кажется, так хорошо быть нормальной.       Бен скривил губы.       — Нормальность — это не то, на что ты любовалась в голонете. Нормальность куда менее совершенна и увлекательна.       — Да, наверно. Мне просто хотелось. — Хотелось до сих пор на самом деле.       — Потому что эта нормальность выгодно выделялась по сравнению с твоей жизнью на Джакку. Но если ты — Скайуокер, нормальность для тебя — вечное падение.       — Так ты никогда не думал об этом? — снова спросила Рей.       — Нет, — Бен был, как обычно, прямолинеен. — Хочешь сказать, нормальным как большинство? Как типичные папаша, мамаша, выводок детей в каком-нибудь домике с подержанным спидером в гараже и парочкой домашних дроидов?       — Звучит неплохо, — пробормотала Рей.       — Хочешь сказать, если бы мы с тобой жили в Кольце, работая допоздна, и вечно жаловались, что мало платят?! Сидя на кредитных картах без сбережений? И ты бы пилила меня все выходные, потому что я бы лежал на диване с пивом и смотрел гонки на подах, вместо того чтобы помогать тебе по дому? Это по-твоему «нормально»?!       Рей улыбнулась при мысли о жизни по уши в таких незамысловатых бытовых проблемах. Жизни, где не было бы ни галактического Сената, ни споров о месте Дарта Вейдера в ситхской иерархии.       — Мы были бы вместе, — тихо произнесла Рей. — Это кое-что да значит.       — Недостаточно, чтобы компенсировать бессмысленность и скуку такого существования, — фыркнул бывший наследный принц Альдераана. — С чего бы мне этого хотеть? Пусть младшие чины о таком мечтают. Хотя, поверь мне, они все стремятся к большему. Никому не хочется быть посредственностью, Рей. Все жаждут лучшей жизни.       — Может, дело не в том, чтобы получить то, что хочешь, а в том, что важно, — проговорила Рей. — У меня никогда ничего не было. Материальные блага ничего для меня не значат. Никогда не значили. Я всегда хотела другого. Я хотела вернуть семью.       — Я понимаю, — задумчиво кивнул Бен. — Я тоже тянулся к людям. Я требовал много внимания, когда был ребенком. Вероятно, мне требовались другие люди в качестве родителей. Но семью не выбирают, — вздохнул он. — Прошлое не исправишь       — Со мной то же самое, — Рей была согласна, что у Бена была ужасная семья. Ну, за исключением Хана Соло. Тот ей нравился. И Лея Органа казалась хорошим человеком, несмотря на проскальзывающую иногда излишнюю властность. Рей улыбнулась. — Что случилось со всеми этими разговорами об уходе от прошлого?       — Это работало, пока прошлое не вернулось и не бросило тебя за решетку, — буркнул Бен, вид у него снова стал удрученный. — Наверное, глупо было верить, что я сумею оставить прошлое позади. В моей семье это невозможно. С ним приходится считаться.       — Но если бы ты мог оставить все позади, ты бы это сделал? — не успокаивалась Рей. — Если бы мог сбежать от Сноука и Первого ордена навсегда?       Бен покосился на нее и моргнул.       — Имеешь в виду, отказаться от власти? — его презрительный тон говорил сам за себя.       — Да.       — Конечно нет, — хмыкнул Бен. Рей ожидала такого ответа. — Я стремился к ней с самого детства. Препятствия и сложности сделали меня таким, какой я есть.       — То есть твоя семья и Сила?       — Да. Я — Скайуокер, — гордо объявил Бен. — Я Избранный. Рожденный править галактикой и принести равновесие в Силу. — Он дернул плечом. — Это моя суть, нравится мне это или нет. Нельзя сбежать от судьбы. Только дураки бросают ей вызов.       Рей замерла. Это не то, что ей хотелось услышать в порыве безнадежных мечтаний сбежать от Сноука и Силы. Сбежать от судьбы и самой решить, какова будет ее жизнь и цели.       — Но как ты узнаешь, что это судьба, а не козни Сноука? — удивилась она. — Как поймешь, что это не просто череда решений, похожих на судьбоносные?       — Сила, — торжественно ответил Бен. — Сила выбирает тебя. Это означает, что твоя жизнь будет значимой, независимо от твоего желания. — Он усмехнулся. — Добро пожаловать в мой мир, Рей.       У них всегда все возвращалось к Силе. Поэтому Рей хотела убраться от нее подальше. Ей не хотелось стать очередной женщиной, родившей Скайуокера и трагически погибшей впоследствии. В роду Бена слишком много плохо кончивших матерей…       — Я никогда не просила о Силе, — пожаловалась она. — Мне хотелось быть нормальной, обрести семью.       — Я знаю, — сочувственно отозвался он. — Но у тебя нет выбора. Сила так или иначе втянет тебя в борьбу. Таков удел Одаренных. Даже мой дядя не сумел оставаться в тени вечно.       «Да, но Люк был Скайуокером, — подумала Рей. — Сила — все для его семьи». Но не для Рей. Она никто из ниоткуда, она не имеет никакого значения. И все-таки она должна задать самый главный вопрос. Ей не удержаться. Нужно узнать.       — Мог бы ты когда-нибудь отказаться от Силы?       Бен засмеялся — словно услышал хорошую шутку.       — Это невозможно.       — Но если бы мог, — настояла она, — ты бы это сделал?       — Зачем кому-то делать такое?       — Потому что от Силы слишком много проблем. — Рей всегда была практичной. — Мне кажется, я ее ненавижу.       Он хмыкнул.       — Только не говори такого при Сноуке. Для него это богохульство. Которое подлежит искуплению Молниями. Как правило.       Рей не знала, шутит он или нет.       Но Бен уловил суть ее вопросов, поэтому прямо сказал:       — Рей, мне эта ситуация нравится не больше, чем тебе. Но нельзя перестать быть Скайуокером, нельзя уволиться с поста Верховного лидера. Это невозможно. И кроме того, ты знаешь, что я верю в цели Первого ордена. С твоей помощью я принесу мир, свободу и безопасность в галактику. С нашей с тобой помощью прогресс ждет не только Ядро, но и такие миры, как Джакку. Ты еще увидишь. Война закончилась, но настоящая работа только начинается. — Бен поморщился. — Хотел бы я, чтобы Сноук тебя отпустил. Я созываю кабинет министров. Я бы сделал тебя своей помощницей. Мне бы пригодился твой свежий взгляд на чистку Кольца. Ты бы могла внести свой вклад, это помимо твоей Силы.       Но Рей казалось, что это несбыточные надежды. Она опустила голову.       — Сноук никогда не отпустит меня.       — Ты не знаешь наверняка.       Рей проглотила рвущийся ответ, предупреждая возобновление споров. К чему они, если никуда не ведут. Все жизненно важные темы имели отношение к туманному будущему. А у них с Беном не было этого будущего. Бен не хотел это признавать, но Рей оставалась реалисткой в таких вещах. С пустыми мечтами не выжить на Джакку. Она шла навстречу опасности с открытыми глазами. К тому же время, проведенное вместе, было слишком драгоценно для них, чтобы тратить его на грызню. Лучше просто отпустить это.       Они одновременно ощутили, что Связь вот-вот захлопнется.       — Поцелуй меня, — прошептал Бен. — Поцелуй меня и скажи это.       Это стало их привычкой. Поцелуй и слова любви на случай, если другого шанса не представится. Потому что это могло случиться. Однажды Сила замолчит. Однажды Рей может попытаться сбежать и погибнет. Или сбежит, отказавшись от Силы и Бена. Ощущая горькую сладость своих слов, Рей произнесла то, что значило так много:       — Я люблю тебя, Бен. — Она умолкла на миг и добавила древнее благословение: — Да пребудет с тобой Сила.       Ибо ее темный принц из легендарной семьи галактики любил не только ее, но и свою Силу.