Дёргая за ниточки

      Угнанный СИД-истребитель выскочил из гипера у Джакку и едва не воткнулся в громаду орденского крейсера. Поначалу Рей пришла в ужас: неужели ее успели выследить?! Или обоснованно предположили, что она вернется на родную планету?.. Как выяснилось, это было просто странное совпадение. Но лишь первый из тех многочисленных случаев, когда она — как ей казалось — попалась. Очень скоро это стало неотъемлемой частью ее жизни в бегах.       Первым делом Рей быстро наладила систему связи — и вовремя, чтобы получить сигнал с крейсера. Невозмутимый оператор сообщил, что ее корабль обогнал конвой, движущийся по гиперпространственному пути, и проинструктировал проследовать в патрульный полет к локации, обозначенной как «застава Ниима». Слегка озадаченная, Рей сочла за благо не противиться удачному стечению обстоятельств и не привлекать внимание.       Но, спустившись в атмосферу, она резко повернула на восток и приземлилась на Кладбище Кораблей. В считанные дни, знала она, истребитель поглотят пески, и с ним случится то же самое, что с имперскими судами тридцатилетней давности. Пройдет время, и его черная обшивка выгорит на солнце, и он сольется с окружающей разрухой… а заодно послужит для Рей готовым источником запчастей, которые можно будет обменять на пайки и воду.       Но радостное возбуждение быстро спало, и Рей приступила к делу. Без сожаления оторвав подол вычурного платья, она обмотала излишками ткани руки и лицо. Бледно-фиолетовый шелк — не самая практичная штука в жаркой пустыне, но ничего другого, кроме маленького набора инструментов и гидратационных таблеток с протеиновыми батончиками, у Рей не было. Рассудив, что возвращаться в старый АТ-АТ слишком рискованно, она заночевала прямо тут, среди старых обломков. За проведенные здесь годы она обнаружила немало укромных уголков, где можно было спрятаться от песчаных бурь, поэтому каждую ночь перебиралась на новое место.       От других мусорщиков Рей узнала, что присутствие Первого ордена на Джакку сводилось к минимуму. Целью орденцев было, во-первых, помешать контрабандистам использовать эту планету в качестве перевалочного пункта, а во-вторых, изгнать отсюда черный рынок. Это соответствовало идеалам Первого ордена: избавление от криминала открывало возможности законной торговли для Джакку, давало шанс жителям встать на ноги… Но для Рей перемены оказались до крайности неподходящими. Поскольку изначально она планировала добыть у местного криминалитета новые документы и накопить кредитов, чтобы начать жизнь заново, перебравшись на новое место, подальше от Первого ордена.       К счастью, борьба с преступностью на Джакку шла с переменным успехом. Весьма переменным. Местные прекрасно знали, что Первый орден приводит крейсер к орбите на два дня в неделю и высылает несколько патрулей, чтобы перехватывать прибывающие корабли контрабандистов. Но по истечении двух дней крейсер отчаливал, чтобы повторить ту же тактику на новой планете, следуя своему довольно предсказуемому графику. В результате теневой рынок Джакку расцветал на пять дней вместо семи. И все же присутствие Первого ордена возымело охлаждающий эффект. Количество кораблей на аванпосте Ниима заметно сократилось, одновременно с этим сузились возможности для Рей.       Потирая зудящий живот, она дала себе слово, что не задержится здесь надолго. Выберется отсюда. Джакку не место для беременной, тем более что — причем скорее рано, чем поздно — подручные Сноука предсказуемо заявятся сюда ее искать. Но Рей не теряла присутствия духа, убеждая себя, что Сноук считает ее не настолько глупой, чтобы снова возвращаться на Джакку. Плюс у этого удручающе бедного мира имелись свои преимущества. Рей умела здесь выживать, знала, как прятаться, и для этого ей не требовались кредиты. Даже если бы ее заметил кто-то, контрабандисты и им подобные типы, прилетавшие сюда, чтобы залечь на дно, старательно избегали любых контактов с орденскими патрулями.       Да и Рей прилагала все усилия, чтобы не бросаться в глаза, и не засиживалась на одном месте. Не общалась с другими обителями заставы и не заглядывала в Нииму. Это было слишком опасно, учитывая ее последнюю стычку с Ункаром Платтом, поэтому приходилось торговать с другими мусорщиками. Такая торговля существенно сбивала цены. Там, где Платт давал два пайка, конкуренты предлагали один, пусть этого Рей и хватало, чтобы перебиваться кое-как.       Хотя Рей давно не появлялась на Джакку, никто из случайно встреченных знакомых ни разу не поинтересовался, где она была. Никто не радовался и не удивлялся, что она ни с того ни с сего объявилась в родных местах. В конце концов, это Джакку, место, где всем на всех плевать. Иногда Рей чувствовала, как чужие взгляды задерживаются на ее раздавшейся в талии фигуре, но никто не задавал вопросов, ибо на Джакку у всех свои тайны и собственное прошлое. Делиться ими с другими не принято.       Рей чувствовала, что потеряла форму для жизни в пустыне, слишком отвыкла от физической активности и отсутствия удобств. Прогулка, которая прежде заняла бы у нее минут сорок пять, теперь отнимала больше часа. Частично виной были некогда изящные туфельки, уже почти развалившиеся, и, само собой, растущий живот. Рей знала, что стала неуклюжей, и старалась вести себя осторожно, когда отправлялась добывать металлолом. Да еще прибавилась необходимость больше отдыхать, а выспаться как следует не удавалось.       Горькое возвращение на Джакку внезапно помогло ей проникнуться чувствами к нерожденному ребенку. За прошедшие дни, перешагивая через иссохшие останки в проржавевших кораблях, она вдруг ощутила жажду жизни. На Джакку ее вкус чувствовался особенно остро. Рей вновь вспомнила, как верила, что сироты-мусорщики — вроде нее — на захолустных планетах имеют право на жизнь, как и дети, похищенные Первым орденом, такие как Финн, как все простые люди, волей-неволей вовлеченные в галактическую гражданскую войну. Любая жизнь имела ценность, а значит, и жизнь этого невинного малыша. Война, нищета и лишения могут снизить эту ценность, но ничто не способно забрать ее целиком. В любой жизни есть достоинство, надежда и цель, как твердо верила Рей.       Поэтому, какие бы сложные чувства ни вызывал этот малыш, Рей решила оставить его. Из-за мысли об аборте ее мучила совесть, теперь она чувствовала, как ребенок шевелится внутри. Больше она не могла обманываться, придумывая, будто с ним не все в порядке. И если вдруг… это ребенок Бена, то он — единственное, что осталось от их любви. Даже если это дитя — чудовище, пробужденное Тьмой в Силе, что с того? Рей все равно его полюбит. Малыш не в ответе за то, как был зачат. Кроме того, он не станет первым монстром, которого она полюбила. Вдруг… поразительно, но Рей осознала, что это нежеланное дитя стало для нее еще большим поводом хотеть жить.       Открытие вызвало новые переживания. Удалось ли ей отрезать себя от Силы? Рей казалось, что да, но уверенности не было. Рядом не нашлось ни единого форсъюзера, у которого можно было бы спросить.       Потеря Силы ощущалась странно — будто неожиданно навалилась слепота. А может, и глухота вместе с ней. Словно мир, полный красок, богатых и многослойных ощущений, поблек. Она пыталась не думать об этом, но по-прежнему слишком ярко помнила, каковы были чувства, когда тело наполняла Сила. Пусть это звучало банально, но она понимала смысл поговорки про то, что ты начинаешь ценить, лишь когда теряешь. До Пробуждения она уже неосознанно обращалась с Силой, не зная, что это такое. Теперь все это осталось позади. Теперь никто заблаговременно не предупредит ее об опасности, о лжи, не ускорит рефлексы, не даст прочитать чужие мысли и не пошлет видений будущего. И Бена она больше не увидит…       А Рей хотелось бы объясниться с ним. Получить возможность попрощаться… Однако риск был слишком велик. Может, и к лучшему, рассудила она, расстаться именно так. Они никогда не смогут быть вместе таким образом, чтобы Сноук об этом не узнал. Иначе ее вновь ждет темница или что похуже. Жить свободно значит держаться как можно дальше от Бена. Страшная истина, которую нельзя было отрицать. Какой бы сильной ни была любовь к нему, Рей не могла превратиться из-за нее в заложницу. Вдобавок теперь ей предстояло думать и о будущем ребенка тоже.       Конечно, случались дни, когда Рей сожалела о побеге — совсем немного. По крайней мере, в камере о ней заботились, и она могла общаться с Беном. Сейчас же она осталась одна. Интересно, ищет ли ее Бен? В глубине души Рей немного огорчалась, что он волшебным образом не пришел за ней. Но, наверное, он тоже понимал, что это к лучшему. Может, Бен знает, что если отыщет ее, то будет вынужден сдать Сноуку. Ведь он уже однажды бросал вызов Учителю и потерпел поражение…       Поэтому со стоической обреченностью, наследием сиротского детства, Рей проглотила слезы, поглубже похоронила разрывавшие сердце чувства и продолжила бороться за существование. Слишком много лет она обманывала себя, веря в возвращение родителей, и не желала обнадеживать себя снова — нет, у них с Беном не было будущего. Их роману пришел конец, каким бы несправедливым и печальным это ни казалось, но с этим ничего не поделать. Она должна думать о будущем, а не о прошлом, и, наверное, Бен одобрил бы ее решение.       После того как Рей в течение трех недель пряталась среди обломков, она увидела, что на заставе высадилась большая группа контрабандистов. Рей понаблюдала за приземлением их транспортников и рискнула вылезти поискать работу. Ей повезло. Ее наняли подделывать документацию на краденые грузы, подарив шанс выправить необходимые документы и для нее самой. Теперь все, что ей оставалось, это найти способ выбраться отсюда.       Наниматель-контрабандист оказался вполне дружелюбным типом. Лысеющий, изрядно поседевший средних лет человек с добродушным лицом. Правда, он беспрерывно ругался, но Рей это даже нравилось — придавало ему колорит. Занимаясь своими делами, он постоянно крутился поблизости и задавал вопросы, и однажды Рей, почувствовав к нанимателю расположение, ответила на них — на свой лад.       — Как ты здесь очутилась? — спросил он, явно обратив внимание на ее порванное и непрактичное платье. Понял ли он, что оно когда-то было дорогущим? Или заметил то, как туго оно обтягивает ее объемную талию? — Не похоже, что ты здешняя, — задумчиво добавил он.       — Я была подружкой одного дельца, — соврала Рей. — Мы жили счастливо, и все было замечательно, пока я случайно не забеременела. Тогда этот мудак бросил меня здесь, — она скорчила унылую гримасу.       — Джакку не место для ребенка, — протянул мужчина, разглядывая ее.       — Знаю, — согласилась Рей. — Но с тех пор я работаю и откладываю понемногу на билет отсюда, — она удрученно пожала плечами. — Стараюсь изо всех сил, но, похоже, я застряла здесь, пока не смогу убедить кого-нибудь помочь мне. — Видя сочувствие в его глазах, Рей продолжила: — Куда вы направитесь дальше? У вашего корабля проблема с репульсолифтами. Слышно, как барахлят узлы. Вы прислушайтесь, они же почти подвывают, когда корабль садится.       — Да, так и есть, — посетовал мужчина, явно впечатленный ее замечанием. — Давно пора на ремонт, но с этим позже… Может, когда продам следующий груз, этим займусь. А пока надо заплатить старые долги.       Это был шанс, и Рей ухватилась за него.       — Я готова подлатать вас за билет отсюда, — предложила она. — Я починю репульсоры и продую гипердрайв, если подбросите меня до планеты, где можно найти приличную работу.       — Ты действительно умеешь продувать гипердрайв? — контрабандист скептически вскинул бровь.       — Без всяких проблем. Наверное, я вообще могу построить его с нуля. Раньше я работала на корабле моего парня, — вдохновенно импровизировала Рей. — Так куда, вы сказали, направляетесь дальше?       — В Ядро. На Кореллию.       — Звучит многообещающе, — сказала Рей. — Как вам такое предложение? Я управлюсь со всем еще до того, как приземлимся на Кореллии, — она задержала дыхание, сознавая, что лучшей возможности может и не подвернуться. Этот человек выглядел благонадежнее, чем все встречавшиеся ей контрабандисты. Нет, конечно, она не доверяла ему, но без толики риска и доверия никогда не обойтись.       Он обдумывал ее предложение, медля с ответом.       — У тебя необычный акцент. Ты из Ядра?       — Моя семья жила в Ядре, — покривила душой Рей.       — Куда они делись? — полюбопытствовал он. — Почему не помогут тебе?       — Их больше нет, — Рей опустила глаза и отвернулась. — Хосниан.       — Ясно. Я понял. Но все равно считаю, что говоришь ты слишком ладно, чтобы связываться с каким-то контрабандистом, — нахмурился мужчина. И прищурился, словно заподозрив ее во лжи.       — Наши отношения были ошибкой, — объяснилась Рей. — Теперь я это вижу. Поверьте, мне очень хочется начать новую жизнь. Да еще скоро ребенок родится, — она рассеянно погладила живот. — Мне нужно выбраться с Джакку. Как можно скорее.       Каждый день увеличивал ее шансы быть пойманной. Кроме того, к чему все это, если она умрет в родах, одна, в старых имперских обломках, посреди пустыни?..       Мужчина бросил оценивающий взгляд на нее: ожоги от солнца на коже, потрепанный вид и полные надежды глаза. И тяжело вздохнул.       — Ну ладно. Твоя взяла. Надеюсь, твоя работа будет стоить того.       — Будет, — твердо ответила Рей. — Вы не пожалеете.       — Хорошо, — произнес контрабандист. — Приступай. Я хочу убраться отсюда как можно скорее.       Контрабандиста звали Джим. Он подрабатывал здесь, занимаясь обычными грузовыми перевозками, легальными — по большей части. Довольный тем, что Рей сделала с репульсолифтами за полдня, он пригласил ее на борт, и они полетели на Кореллию. На корабле Рей смогла наконец получить почти забытый душ, сносную еду и нормальное место для сна. Пилот даже поделился с ней поношенной одеждой своей бывшей жены, оставленной той на корабле. Джим неловко впихнул Рей в руки сверток, бормоча, что ей следует переодеться. Его бывшая жена была довольно полной, поэтому ее платья хорошо подошли к животу Рей — и, самое главное, были чистыми, значительное лучше, чем испачканное песком, рваное фиолетовое платье из шелка. И наконец-то Рей удалось сменить разваливающиеся туфельки на добротные ботинки.       — Намного лучше, — проворчал контрабандист, пока Рей вертелась, разглядывая новое платье. — Теперь заходи в кабину, у нас скоро посадка, надо отправить документы.       Рей послушалась. Она уселась в кресло второго пилота и передала в космопорт информацию о разрешении на стыковку, поддельные таможенные сертификаты на груз и идентификационные данные прибывающих лиц. Пока длилась проверка, Рей не смела дышать, но все прошло гладко. Им разрешили приземлиться в столице.       Они с Джимом обменялись облегченными улыбками, и Рей вдруг увидела маленький амулет, висевший в кабине над приборной панелью.       — Симпатичная вещица, — заметила она, поддев безделушку ладонью. Блестящий металлический диск напоминал старую крылатую эмблему Восстания. Прищурившись, Рей прочитала надпись на обратной стороне: «Да пребудет с тобой Сила». И глянула на контрабандиста: — Сейчас такие редкость.       — Мой бывшая жена принадлежала к Церкви Силы, — просто сказал он.       — Вот как? — тихо ахнула Рей. — В наши дни это довольно опасно…       Джим кивнул и пожал плечами.       — Я пересек галактику из конца в конец. Повидал множество удивительных вещей. Однако не встретил ничего, что заставило бы меня поверить в существование всемогущей силы, контролирующей буквально все. Если Сила и существует, то я ее не видел, — подытожил он, заходя на посадку. — Но моя жена верила в нее. Верила — и в нее, и в джедаев.       — На Джакку была деревушка приверженцев Церкви Силы , — припомнила Рей. — Они жили обособленно. Теперь их нет, — закончила она смущенно. Трудно было забыть о бойне, случившейся той ночью, когда сбежал БиБи-8.       — До меня доходили слухи, — пилот говорил спокойно, но его лицо потемнело. — Лучше держаться подальше от этих верований. Если жизнь дорога.       — Да, — поспешила согласиться Рей. — Да, это так.       После посадки следующие несколько часов Рей занималась продувом гипердвигателя корабля Джима. Работа нетрудная, если знать, как это делается, но Рей заметила, что седой пилот впечатлен.       — Ты и правда мастер своего дела, Рей.       Просияв от похвалы, Рей сняла одолженные рабочие перчатки.       — Спасибо, что подвез, Джим. И за одежду тоже спасибо. Ты мне здорово помог.       Он коротко кивнул — молча. Перед тем как их пути разошлись, Джим неожиданно протянул Рей карту с деньгами.       — Вот. Возьми. Здесь не Джакку, тебе пригодятся деньги.       Рей изумленно смотрела на него.       — Спасибо… Не знаю, что сказать, — растроганно проговорила она, непривычная к бескорыстной щедрости, неведомой на Джакку.       — Ты их заработала. Благодаря тебе, я сэкономил на походе к техникам. Удачи, Рей, — Джим скользнул взглядом по ее животу. — В одиночку тебе придется нелегко. — И поделился с ней жизненным опытом: где на Кореллии искать работу и дешевое пристанище, а каких мест лучше избегать. — Да пребудет с тобой Сила, Рей, — сказал он на прощание.       В том, как он произносил это традиционное благословение из эпохи Старой Республики, звучало искреннее почитание. И это его выдало.       — Ваша жена была не единственной, кто принадлежал к Церкви Силы, верно? — негромко спросила Рей.       Джим улыбнулся — слабо и почти робко.       — Нет. Только никому не говори.       — Не скажу. Спасибо, — повторила Рей. И ушла навстречу новой жизни.       Пожалуй, она выбрала хорошее место для того, чтобы начать все сначала. Военное время способствовало кораблестроению не меньше, чем мирное. Галактическая гражданская война привела к уничтожению большого числа гражданских судов, и теперь нужно было строить новые. Вернувшись к нормальной жизни, компании-перевозчики размещали крупные заказы не только на строительство, но и на модернизацию существующих судов, вследствие чего Кореллия, столица верфей Ядра и давний конкурент Куата, процветала.       Это был индустриальный мир, стойкий, не идущий ни в какое сравнение с другими планетами Ядра. И он находился за много световых лет от Джакку. Следуя полученным советам, Рей поехала на бесплатном общественном транспорте в штаб-квартиру КМК — «Кореллианской машиностроительной корпорации». Молва гласила, что им требовалось огромное количество рабочих. Нехватка рабочей силы после массовых эвакуаций перед вторжением Первого ордена в Ядро стала проблемой при возросшем числе заказов и нетерпении акционеров. Критичность ситуации заставляла компанию все чаще нанимать работников, не особо вдаваясь в детали их биографии, даже таких сомнительных соискателей, как Рей. Это также означало, что КМК предлагала приличные льготы и преимущества — в том числе сотрудникам низшего звена.       Рей подала на рассмотрение свои поддельные документы и поведала выдуманную печальную историю о молодой вдове, вынужденной бежать от войны. Звучало правдоподобно — жалостливая история, каких миллионы. По обе стороны войны, по всей галактике семьи гражданских и военных понесли тяжелые утраты.       — Это то, что я думаю? — спросил кадровик, опустив взгляд на ее талию. Рей бережно прижала ладонь к животу и склонила голову в знак согласия.       — Да, я беременна, но готова работать.       Кадровик ушел совещаться с коллегой. Рей знала, что если ее наймут, то она будет механиком низшего звена, но зато ей предоставят оплачиваемое общежитие для мигрантов, где жили такие же, как она. Там даже имелся детский сад, хотя в корпорации не было оплачиваемых декретных отпусков. В КМК на первом месте стояла производительность труда, и через пять дней после родов Рей вновь предстояло приступить к работе.       Вернувшийся сотрудник спросил, справится ли она с такой нагрузкой. И Рей ответила «да». Да, она должна была справиться.       Рей направили в корпоративную клинику, где ее осмотрели, констатировали недостаточную массу тела и небольшое обезвоживание, но сказали, что в остальном состояние приемлемое для женщины на шестом месяце беременности. В целом услышанное принесло облегчение, особенно после экстремального месяца на Джакку. Рей прописали инъекции витаминов и выдали официальный допуск к работе, после чего направили за рабочей экипировкой. Она приступила к своим обязанностям в тот же день.       Внезапно все словно встало на свои места, подарив невыразимое облегчение. Она справится. Обязательно справится.       КМК выпускала всевозможные звездолеты, но в основном специализировалась на крупных кораблях. Их собирали на верфях, дрейфовавших над поверхностью планеты, похожих на гигантский экзоскелет. Гул верфей не смолкал ни днем ни ночью, рабочие в синих комбинезонах трудились в четыре шестичасовые смены. Рей сразу же вызвалась добровольцем в ночную смену — там платили побольше.       Работа оказалась простой по сравнению с тем, к чему Рей привыкла на Джакку. Она была изобретательным механиком, умевшим находить обходные пути и модифицировать некомплектные части, чтобы заставить засыпанные песком механизмы работать. Та возня с металлоломом требовала таланта, терпения и изобретательности, но в КМК в этом не было надобности. Новая работа заключалась в банальной сборке деталей с помощью идеально подходящих инструментов, и Рей могла этим заниматься с закрытыми глазами — что радовало, поскольку ей нужно было время, чтобы приспособиться к ночной смене. Из-за беременности она уставала сильнее обычного, и у нее болело все тело.       Тем не менее условия все равно были лучше, чем на Джакку. Рей ела три раза в день в корпоративном кафетерии, где все жаловались на все — все, кроме нее. Как можно жаловаться, если ей повезло спать сытой в настоящей постели, и хотя в женском общежитии было трудно найти уединение, после одиночества в камере и на Джакку Рей нравилось общество. А еще у нее был горячий душ до и после смены. Поэтому она считала, что ей более чем повезло.       Рей держалась дружелюбно со всеми коллегами, норовя поменьше распространяться о себе. Однако, проводя долгие часы бок о бок с кем-то, это довольно сложно, да и люди за пределами Джакку были куда любознательнее по природе. Разумеется, всех первым делом интересовал ее акцент. Четкий корусантский выговор, который она усвоила в детстве из голонета, придал ей классового лоска. Это выглядело иронично и в корне неправильно, но Рей быстро поняла, что люди считают ее более образованной из-за этой особенности. Ее принимали за молодую вдову, много и усердно работающую. Рей нравилось всеобщее расположение — приятно было сознавать, что другие радуются твоему успеху. На Джакку такого никогда не случалось.       Честно говоря, Рей нуждалась в моральной поддержке. Каждый день приближал ее к материнству, и она еженедельно посещала клинику. Мысль о предстоящих родах волновала ее, а если точнее, приводила в настоящий ужас. Ей хотелось, чтобы Бен был рядом, хотя бы при рождении их сына, особенно памятуя о том, что случилось с его злосчастной бабушкой. Рей снились кошмары о штурмовиках, которые вламываются к ней и вырывают из рук новорожденного сына. Она боялась, что Сноук знает, где она, что он просто выжидает, когда родится ребенок… Но пока ничто не свидетельствовало о том, что за ней кто-то следит.       Ребенок появился на свет на два дня раньше срока. У него была копна темно-каштановых волос, длинный нос и забавные оттопыренные ушки. Если он был зачат Силой, то Сила, должно быть, выглядела в точности как Бен. Это действительно ребенок Бена, поняла Рей, и это открытие вызвало у нее мучительное чувство вины, доведя до слез. Ведь она лучше чем кто-либо знала, каково это — расти вдали от родных. Будь все иначе, ее мальчик получил бы надежную семью, с настоящим отцом. Ее сын подрастал бы со всеми преимуществами, которые можно купить за кредиты, но в нынешних обстоятельствах это было невозможно. Рей надеялась, что однажды, когда сын вырастет и узнает правду, он поймет, почему она так поступила. И простит ей ложь. Она не хотела прятать сына от отца, но была вынуждена это сделать. Ради себя и сына. Порой жизнь просто не оставляет хороших вариантов, но выбираться так или иначе приходится. Это был как раз такой случай, знала Рей, но все же… все же это причиняло боль.       От стойкого цикла — потерянные дети и ложь — семейства Скайуокеров веяло безысходностью. У каждого из поколений до Рей имелись свои причины, они тоже считали, что действуют во благо. Но благом это никогда не заканчивалось. И теперь Рей, чувствуя себя немножко Шми Скайуокер, Падме Амидалой, Беру Ларс и Леей Органой, испытывала сомнения по поводу своего выбора. Бен был бы против, знала она, поскольку сам рос в атмосфере лжи — сначала ему лгали дядя и родители, а потом Сноук. К сожалению, понимала Рей, если ты Скайуокер, тебе нельзя отмахнуться от прошлого. Однажды прошлое все равно явит себя, и правда откроется, но до тех пор, пообещала себе Рей, она будет стараться изо всех сил.       Рей смотрела на красное личико кричащего младенца, и ей захотелось назвать его в честь Бена… Но это было слишком большим риском, поэтому она остановилась на Энакине. Рей подумала, что его отец одобрил бы. Кроме того, это было имя такого же ребенка из пустынного мира, ребенка без отца, зачатого, если верить Сноуку, Великой Силой. Когда медсестра похвалила ее выбор и спросила о происхождении имени, Рей честно призналась, что выбрала его в честь прадеда малыша. И перед глазами немедленно встала жуткая расплавленная маска, которой Бен изливал душу в минуты сомнений.       «Если вы наблюдаете за нами из Силы, — подумала Рей, — пожалуйста, благословите нас, Лорд Вейдер. И, пожалуйста, помогите Бену. За нас не беспокойтесь, у нас все будет хорошо. Я умею выживать, и мой мальчик — Скайуокер. Только, пожалуйста, присмотрите за моим Беном».       Ее мольба шла от сердца. Почему-то Рей чувствовала, что у них с Энакином все будет в порядке. Роды оказались гораздо более обнадеживающим и вдохновляющим опытом, чем она ожидала. Сквозь дымку гормонов и дискомфорта Рей впервые за долгое время ощущала себя счастливой. И несмотря на неопределенное будущее и шаткое финансовое положение, пообещала вслух:       — Я всегда буду оберегать тебя и никогда тебя не оставлю.       Она станет для Энакина всем, о чем мечтала, думая о своей семье. Бен всегда утверждал, что их свела Сила, что их любовь — судьба. Теперь Рей понимала, что это дитя и было причиной тому, что случилось.       Иногда жизнь дает тебе желаемое, но не так, как ты это представляешь. Рей хотела быть чьим-то ребенком, а не родителем, ей хотелось, чтобы кто-то заботился о ней, а не взвалил на нее ответственность за другого и заботы о нем… В своих мечтах Рей всегда представляла свою семью в далеком будущем, рядом с любящим мужем и заботливым отцом. Но сейчас, когда Рей видела спящего на ее руках малыша, ее внезапно захлестнул прилив любви. Она осознала, что Энакин мог быть ответом на ее мольбы. Ответом, что исцелит ее от собственного неприглядного прошлого. Любовь к этому ребенку может явиться способом исправить то, что разбилось после разлуки с Беном. Этот новорожденный мальчик стал неожиданностью, не тем, о чем она мечтала, но он стал ее настоящей семьей. Рей поклялась подарить Энакину всю любовь и внимание, которых не хватало обоим его родителям. Ибо лишь подарив ему свою безоговорочную любовь, Рей могла искупить ложь, в которой ей предстояло растить сына. Тьма или Свет, с Силой или без, Рей была полна решимости любить своего малыша, несмотря ни на что!       Вскоре в палату снова заглянула медсестра. Пожилая, по-матерински заботливая женщина.       — У тебя точно нет родных, которых следует уведомить? — спросила она, наверное, уже в третий раз.       — Моя семья погибла, — тихо отвечала Рей, покачивая головой. — Его отец тоже.       — На войне?       — Да, — солгала Рей.       — Они принадлежали к Первому ордену?       — Его отец был из Первого ордена, — ответила она новой полуправдой, — но члены моей семьи были по обе стороны войны.       — Ох, прямо как у меня, — сочувственно покивала медсестра. — Ну тогда, значит, все уже здесь. До чего милый кроха, — улыбнулась она Энакину и склонилась над ним, чтобы поправить одеяльце. — Может, хоть ему доведется прожить жизнь, не зная войны. Мое поколение повидало многое, — вздохнула пожилая женщина. — Пожалуй, слишком многое. Остается надеяться, что нас ждет эпоха мира и порядка, как сказал Верховный лидер Рен.       Медсестра наклонила голову, и выражение ее лица смягчилось при виде улыбающейся Рей и спящего малыша.       — Еще одна новая жизнь, пришедшая в мир сегодня, еще одно новое начало для галактики. Если будущее будет таким славным, как обещает Первый орден, интересно, кем суждено стать этому мальчику.       — Я просто хочу, чтобы он был счастлив и любим, — прошептала Рей. — Для меня нет ничего важнее.