*
Телефон назойливо жужжит над ухом, мне хочется выбросить его в окно, но обрывки сознания утверждают, что трубку всё-таки нужно взять, ибо звонит кто-то важный. Я долго соображаю, как принять вызов, кто это звонит, и какой сейчас год. – Проснулись, улыбнулись! – радостно вещает собеседник. Я мычу в ответ что-то невнятное. – Собирайся, я зайду домой минут через сорок. Я скатываюсь с постели, недовольная и сонная. Собираюсь долго, еле соображая, пью горьковатый кофе и хмурюсь. Кто меня просил ложиться спать? Как только я застёгиваю последнюю пуговицу на рубашке, слышно, что входная дверь открывается. – Александра! С вещами на выход! – в приказном тоне говорит Калинкин, стряхивая с куртки снег. На улице морозно, сгущаются сумерки. Я смотрю по сторонам и не замечаю лёд под ногами. Конечно, поскальзываюсь, инстинктивно ухватившись за рукав Жени. Он в открытую заливается смехом и берёт меня под руку. – До метро минут пять осталось, держимся, – подбадривает меня сосед через каждые три шага, которые почти всегда сопровождаются неудачными, но изящными па. – Да ну тебя, всё нормально, я просто засмотрелась на огоньки все эти... Почему их не убирают? Новый год прошёл. – Чтоб люди радовались. Хоть какая-то радость среди всего вот этого, – жестом Женя обводит улицу, я вижу милые кучки мусора, слякоть и грязь. – Ну, да, логично, – я смеюсь и вытаскиваю из кармана проездной, увидев метро, – Куда держим путь? – Есть и пить много горячего кофе!*
В кофейне уютно и тепло, пахнет корицей и тёплым хлебом. Я улыбаюсь, глубоко вдохнув чудесный запах, и прошу Женю взять мне американо, а сама сажусь за стол напротив большого панорамного окна. Залипаю на гирлянды, пока Калинкин не приходит с кофе и какими-то булочками. – Я подумал, что ты голодная. – Спасибо, – парень кивает и улыбается в ответ, – Так, стоп! Где твои железки? – А вот, – смеётся он, демонстрируя зубы. С нижней челюсти сняли брекеты, – Я только из клиники. – Мои поздравления! – радостно говорю я. – За это нужно выпить! Кофе. – Только не до дна, пожалуйста, – Женя салютует картонной чашечкой и отпивает пару глотков. До темноты мы сидим в кофейне, снова обсуждая всё на свете, хотя после прошедшей ночи мне казалось, что мы обсудили просто всё, не оставив на потом никаких тем. Как ни странно, мы никак не можем остановиться, беседуя. В конце концов Женя начинает зевать и клевать носом, и я принимаю решение отправляться домой и укладываться спать. – Жень, знаешь... Ты вообще не ассоциируешься у меня с зимой, – вдруг констатирую я, взглянув на него. – В смысле? – Идёшь ты передо мной в куртке, шапке, шарфе и перчатках. А для меня это выглядит как-то неестественно. Снег на тебя падает, и он тебе не идёт. – Возможно, дело в том, что я терпеть не могу зиму и всё, что с ней связано: куртки, шапки, шарфы, перчатки, снег, гололёд. Нового года мне выше крыши хватает, чтоб насладиться атмосферой. – Ты же с севера, насколько я помню. Должен любить весь этот холод, и прочее... Разве не так? – В Москве другая зима. Дурацкая какая-то. Холодная, но неправильно холодная – на севере иначе. Хотя... В Питере хорошая зима. На осень очень похожа. – Я никогда не бывала в Питере, – глаза Калинкина округляются,– не спрашивай, я сама не знаю, как живу! – Тебе обязательно нужно съездить. Мне, кстати, тоже давно туда пора. Никак не соберусь с этой работой. – Трудяга, – ухмыляюсь я, вспоминая его рассказы о работе: вместо коллег – близкие друзья, вместо стандартного офиса – креативное пространство, где постоянно какой-то движ. – Только не надо иронии! – восклицает парень. Мы засыпаем в вагоне метро, доезжаем до конечной, нас расталкивают смотрители станций. Смеёмся на всю платформу и садимся на обратный поезд. Дома без лишних разговоров выкуриваем по сигарете и расходимся по комнатам. Я листаю новостные сайты, ленты во всех социальных сетях, роюсь по беседам в мессенджерах. Через сорок минут тупого Интернет-сёрфинга мне приходит сообщение. «Спать!» – приказывает Калинкин. «Ну пап» – отвечаю я, но почему-то покорно откладываю смартфон. Телефон несколько раз жужжит, но я просто ставлю режим «в самолёте», не проверяя, что же мне пришло. – Сладких снов! – доносится до меня голос из соседней комнаты, и я ухмыляюсь, не найдя в себе сил ответить.