Глава 2: Когда это я был обычным, Сириус?
7 июня 1994 года, раннее утро. Стоунхендж, юг Британии.
Если бы этим утром мимо величественного сооружения британских друидов проходил кто-нибудь из волшебников, то ему или ей довелось бы лицезреть донельзя странную сцену. Мужчина средних лет и мальчик-третьекурсник Хогвартса лежат на траве неподалёку от центра круга без сознания, а над головой мужчины в воздухе покоится камень размером с крупный арбуз в форме идеального тетраэдра, испуская в окружающее пространство еле заметные, толщиной в волос, щупальца, словно сотканные из тьмы. Неискушённый человек лишь подивился бы такой безупречной симметрии и пошёл дальше, но любому волшебнику, хоть немного знакомому с артефакторикой и нумерологией, было бы ясно одно — то, что сейчас спокойно плавало в воздухе, было ни много ни мало Краеугольным Камнем Рода. Он был тем связующим звеном, которое позволяло магам, принадлежащим к этому Роду, пользоваться особыми дарами, позже названными родовой магией. Но такое определение было не совсем верно — родовая магия как таковая была лишь определённым набором предрасположенностей к тому или иному направлению в магии, и она не могла заменить природный талант и тяжкий труд. Так, хоть род Певерелл в своё время прославился как один из сильнейших некромантских родов Магической Британии, их периодически затмевали полукровки из других семей и магглорождённые с врождённым даром к такому направлению, которые, не имея поддержки Рода, развивали свой талант ежедневными тренировками и стремлением к знаниям. Но чистокровные волшебники, будучи в большинстве своём созданиями ленивыми и гордыми, активно подавляли эту информацию, выдавая родовую магию чуть ли не за «дар богов нашему Роду» и «благословление чистокровных семей». Со временем, процесс вытеснения чистого таланта родовой магией только ускорился, особенно с принятием Статута о Секретности и отделением Британии магической от Британии магловской. Такая же тенденция, хоть и в намного меньших масштабах, наблюдалась чуть ли не во всех странах Европы и Средиземноморья, где влияние наследия Римской Империи было наиболее сильным, ведь именно древние римские маги были первыми, кому удалось создать артефакты достаточной силы для прямого соединения мага и его потомков с Магией. Эти артефакты и были предшественниками Камней Рода, ныне так распространённых в Магической Европе. Но как труд сделал из обезьяны человека, так и препятствия, которые были созданы чистокровными семьями, только лишь закаляли магов, решившихся пойти против них. Всё чаще известнейшими изобретателями, зельеварами, артефакторами и, чем чёрт не шутит, даже Тёмными Лордами становились именно полукровки и магглорождённые. Для чистокровок эта тенденция была подобна плевку в лицо, и, скооперировавшись, ими были созданы магические правительства. Оперируя по принципу фильтра, они утверждали всё больше и больше законов, ограничивавших нечистокровных магов в правах и знаниях. Своей цели они отчасти добились: среди «целевой аудитории» резко упало количество талантливых волшебников, способных на что-то, кроме цирковых трюков. Но, к сожалению, чистокровным магам был неизвестен закон, открытый магловским учёным Исааком Ньютоном: всякая сила действия в ответ рождает силу противодействия. И этой силой противодействия стали Тёмные Лорды. Только за два столетия — с 1780 по 1980 в Европе появилось около двух сотен малых Тёмных Лордов, три десятка Лордов среднего класса и два Лорда международной опасности: Гриндевальд и Воландеморт. Из них всех только восемь могли похвастать чистокровностью. Чуть менее четырёх процентов от общего числа, и все они относились к малому классу! Казалось бы, последствия налицо. Но вследствие преобладания догматов и пропаганды чистокровности подавляющее большинство из них выставляло себя чистокровными, утаивая свои магловские корни либо со стыда, либо с целью привлечь больше сторонников. … Но мы отвлеклись. Тем временем мужчина, в котором никто бы даже при желании не смог бы узнать Сириуса Блэка, встал, слегка покачиваясь, словно от ветра. Его глаза были расфокусированы, придавая его пронизывающим синим глазам оттенок мягкости, а голова была наклонена на правое плечо. Через пару секунд его взгляд снова стал осмысленным, а спина чуть выпрямилась, вызывая у наблюдателя ощущение царственности и превосходства. Он, не теряя времени, подбежал к другому телу, лежавшему на траве и начал выводить в воздухе замысловатые узоры палочкой. Удовлетворившись тем, что увидел, он присел на смятую траву рядом с мальчиком и начал гладить его по голове, нашёптывая что-то себе вполголоса. На его щеках появились дорожки слёз. — Я ведь мог потерять тебя, Сохатик. Честное слово, не будь меня тогда там с тобой, я бы тебя точно потерял, — Сириус мягко бормотал про себя. — Сперва Джеймс, потом Лили. Теперь вот и ты. Они бы тобой гордились, я это точно знаю… Мальчик лежал без движения, но Сириус ясно чувствовал, прислонив свою ладонь к его груди, что сердце Гарри бьётся, и достаточно резво. Опасность миновала, и впервые с момента своего безрассудного и, чего уж там скрывать, откровенно глупого, побега из Азкабана Сириус смог наконец свободно вздохнуть. А после создания своего Рода, чего, к слову, не происходило вот уже лет триста минимум, к нему вернулась его былая сила — этот филиал ада на земле имел свойство ослаблять своих узников, и чем дольше те пребывали там, тем выше был шанс остаться навсегда бессильным сквибом. Сзади послышался шорох потревоженной травы, и Сириус среагировал на чистом инстинкте, вбитом ему в голову ещё тогда, когда он с Джеймсом работал в отделе мракоборцев. Палочка уже была у него в руке, а на кончике сиял невербальный бордовый Ступефай. Но заклятью не было суждено сорваться в полёт, ибо Сириуса буквально придавило к земле непонятной силой, а пальцы как будто сами разжались, отпуская палочку и гася красный огонёк. — Похвальные рефлексы, Сириус Орион Тенебрис. Я впечатлена. От звука этого голоса у него встопорщились волосы на шее, а все инстинкты хором заорали об опасности, моля его убежать, куда глаза глядят. Усилием воли, собрав свою Гриффиндорскую храбрость, он повернулся туда, откуда шла наибольшая угроза. Перед ним снова стояла она. Таинственная женщина, которая неожиданно появилась во время его отречения от рода. Сириус прищурился — теперь, когда у него в голове окончательно прояснились мысли, он почувствовал силу, растекающуюся от неё, и внутренне поёжился. Такого он даже от Дамблдора не ощущал, а тот по идее был самым сильным волшебником в Британии, даже сильнее Сам-Знаешь-Кого. — Кто ты такая? Что тебе надо от меня? Она лишь слегка улыбнулась, смерив его таким взглядом, будто он был не взрослым магом, а дворовой шавкой, на которую жалко смотреть. Такого отношения гордость Сириуса стерпеть ну никак не могла. Пусть он и не был больше Блэком, но это не значило, что на него можно было смотреть свысока! И в его глазах, когда он встретился взглядом с этой женщиной, без всякой легилименции явственно читались все его мысли о том, куда она может засунуть своё к нему отношение. Из горла Сириуса вырвался сдавленный хрип, когда эта… это… выпустило всю силу своей магии. Нет, не всю, поправил себя Сириус, содрогаясь. Где-то треть, или, того хуже, четверть. На задворках его разума активно заскреблась паника вперемешку с ужасом — ведь стоит ей только слово сказать, и от его бывшего крестника, лежащего сейчас у него за спиной, останутся в буквальном смысле рожки да ножки! Давление на его тело исчезло так же внезапно, как и появилось, и Сириус по инерции подался вперёд и вверх, что закономерно привело к тому, что новоиспечённый лорд молодого Рода впечатался всем лицом в землю. Над его ухом раздался сдержанный смешок, и тот почувствовал, как его лицо начинает молниеносно краснеть. Как он встал и отряхнулся, он уже не помнил, но чувствовал на себе взгляд женщины, в котором плескалось неприкрытое веселье. Бросив беглый взгляд себе за спину, Сириус удовлетворённо кивнул — его сын всё ещё спал, и не видел его позорного падения «в грязь лицом». Но, вспомнив, что у него ещё остался незаконченный разговор с неизвестной женщиной (что-то в памяти слегка кольнуло, что-то про первородность), он придал своему красному лицу бесстрастное выражение. Но тщетно — после следующих слов таинственной фигуры оно бесследно испарилось, заменившись на крайнюю степень неверия и офигевания. — Сириус Орион Тенебрис, глава рода Тенебрис. Я, Первородная, клянусь волей Магии, по законам Её и правилам защищать и хранить Род твой. По праву Хранителя Рода, дарую ему Камень Краеугольный, дабы наделял тот силой Род хранимый и вассалов его. Да будет так, как Я сказала, отныне и до смерти Рода твоего! Волна чистой силы словно пронзила тело Сириуса, завершая процесс принятия клятвы Хранителя Рода. В тот же момент, когда контракт был заключён, Первородная словно растворилась в воздухе, и ничто не могло сказать о том, что тут находился кто-то кроме Сириуса и Гарри. Очнувшись от секундного замешательства, анимаг понял, что здесь им делать больше нечего, да и в любой момент на такие всплески магии могли стянуться силы мракоборцев. На бегу хватая ладонь приходящего в сознание Гарри, он повернулся в пространстве, аппарируя в Гринготтс, где их, как представителей первого нового рода за три столетия, уже заждались гоблины. И что-то подсказывало Сириусу, что день без кровопролития не закончится… ╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦Через час, в кабинете Дамблдора.
Вокруг директорского стола впервые за двенадцать лет яблоку было негде упасть. Последний раз, вспоминал директор, такое сборище вломилось к нему в кабинет на следующий день после падения Воландеморта, с целью узнать, кто, где и когда убил Тома. А теперь… Дамблдор вздохнул, смахивая слезинку, потёкшую у него по щеке. Теперь причина была совсем другой, хоть и косвенно связанной с той злополучной ночью октября. — Этого не может быть… — проговорила Минерва МакГонагалл, во все глаза разглядывая Книгу Учеников Хогвартса и не находя имени Гарри Поттера в ней. — Он что, в самом деле… Мёртв? Это слово пронеслось над головами присутствующих, словно молния, вызвав очередной припадок безудержных рыданий у Гермионы Грейнджер, которая никогда так не была близка к нервному срыву, как сейчас. — Альбус, что происходит? Что опять натворил этот несносный мальчишка? — в кабинет вошёл Северус Снейп, и, оглядевшись по сторонам, сощурил глаза на директоре, всем своим видом выражая презрение и искреннее непонимание происходящего. Дамблдор снял свои очки-половинки с носа, задумчиво протёр их, и, не отрывая отних взгляда своих синих глаз, тихо проговорил: — Гарри Поттера больше нет в живых, Северус. Он умер час назад. Тот встал, как громом поражённый, и его глаза слегка расширились. Получить такую реакцию от мастера окклюменции, особенно такого, как Снейп, было очень и очень сложно. Но такие новости имели свойство пробивать даже самые прочные и сложные щиты разума, напрочь их снося. Не веря своим ушам, зельевар собрался переспросить директора, но одного пронизывающего взгляда от Дамблдора хватило, чтобы слова застряли у него в горле. — Что теперь, директор? Если об этом узнают, поднимется чуть ли не народное восстание! А если выплывет тот факт, что на месте происшествия была половина дементоров Азкабана… — Да, в этом случае полетят головы. Корнелиус не удержится в своём кресле и двух часов, — сказал Дамблдор, поглаживая свою бороду. В глазах не было тех искорок, которые часто ассоциировали с образом Альбуса Дамблдора, а в его серебряной бороде уже отсутствовала половина колокольчиков. — Да и я, боюсь, могу потерять свой пост. В ответ на это заявление лица многих присутствующих осветились страхом. Шутка ли, ведь Дамблдор был директором Хогвартса уже настолько долго, что в умах уже двух поколений сам пост был олицетворением великого светлого волшебника. Армандо Диппета, предшественника Альбуса, помнила только разве что Гризельда Марчбэнкс и другие оставшиеся в живых ровесники Дамблдора. Тишину, образовавшуюся после слов директора, нарушил голос Артура Уизли. — Альбус. Если Гарри… м-мёртв, то не стоит ли нам… — Да, Артур, — перебил того Дамблдор, словно прочитав его мысли, — Орден Феникса должен снова собраться, ибо угроза теперь велика как никогда ранее. Мы не можем допустить начала второй войны. И для этого нам нужен Орден, на министра, к сожалению, надежды нет. Ответом ему послужили мрачные кивки. Взрослые разошлись, кто через камин, кто на улицу, аппарировать. А Рон и Гермиона побрели в направлении башни Гриффиндора. Они и сами не заметили, как взялись за руки, ища поддержки друг у друга и остро ощущая потерю третьего человека в их компании. Проговорив пароль, они, спотыкаясь, ввалились в башню. Но к их удивлению, несмотря на то, что на часах едва было 6 утра, их однокурсники уже ждали их. — Рон, что происходит? Почему вас с Гермионой вызвали так рано к директору? — спросил взволнованный Невилл. — И где Гарри? Эти три невинных слова были последней каплей. Гермиона снова разрыдалась пуще прежнего, и сквозь её рыдания было слышно только одно: — У-уби-и-или! Гарри убили дементоры! ╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦В банке Гринготтс.
К тому моменту, как два волшебника добрались от точки аппарации до банка, Гарри уже более-менее пришёл в себя, и успел закидать Сириуса кучей вопросов, в том числе и о своих родителях. Анимаг был несказанно рад такому повороту событий, и с радостью отвечал на все его вопросы, благо, что большинство из них сводились к тому периоду, когда и Сириус, и Джеймс были в Хогвартсе. Про Хвоста они негласно решили не говорить, хоть и по разным причинам: Гарри никак не мог отойти от шока вчерашнего дня, а Сириус злился от одного только упоминания имени предателя. Дойдя до величественных дверей банка и переглянувшись, они прошли в холл, где уже вовсю кипела работа — то и дело из одной двери в другую пробегали гоблины, кто-то разбирал бумаги или взвешивал увесистые драгоценные камни. Гарри даже показалось, что его первый визит в Гринготтс был куда более блеклым — ведь сейчас с ним был человек, который поклялся его родителям защищать и оберегать его. Конечно, мальчик немного злился на своего крёстного (а сейчас, после ритуала, родного) отца: годы, проведённые под опекой Дурслей, были ещё свежи в памяти Гарри, да и его жизненный опыт подсказывал, что взрослым доверять не стоит. Но он зарёкся себе не судить предвзято — ведь именно так он подружился с Роном и Гермионой. Хоть они и не были чистокровными аристократами, вроде того же Малфоя, с ними он чувствовал себя как дома. Тем более, даже он понимал, что заботиться о нём, находясь в камере Азкабана, у Сириуса не было возможности. За такими размышлениями он и не заметил, как они с Сириусом подошли к конторке, за которой стоял погружённый в свои дела гоблин. Тот, как и Гарри, носил на своём крючковатом зелёном носу очки-велосипеды, но у гоблина они были намного более элегантными и целыми, в отличие от очков Гарри, которые больше напоминали неудачный эксперимент безумного учёного со скотчем, чем прибор для исправления зрения. От такого сравнения в голове Гарри возникла картинка: он в белом халате и с топорщащимися больше обычного волосами стоит над котлом, от которого идут зловонные испарения, а в его глазах, закрытых этими «очками», горит экспериментаторский огонь приключений. Тихонько хихикнув, он тем временем проследовал за Сириусом и гоблином куда-то вглубь банка, где их встретил другой гоблин, ещё более старый на вид, чем предыдущий. Тот отвёл их в свой кабинет, где они начали деловой разговор. Откашлявшись, Сириус сразу перешёл к делу: — Мастер гоблин, рад встрече с Вами. Вы, если я не ошибаюсь, раньше были поверенным Блэков? — Да, так и есть, — ответил тот с лёгкой хрипотцой в голосе. — Сейчас, в связи с… обстоятельствами, я являюсь поверенным Вашего рода. Так что вас интересует? — тот подался вперёд, складывая цепкие руки домиком. — Я так понимаю, поместье с наложенными на него и территорию чарами, заготовка под Кодекс, а также полная проверка крови с обрядом имянаречения? — Да, мастер гоблин, вы совершенно правы. Моему сыну, конечно, не помешало бы кольцо наследника, но, — тут Сириус картинно развёл руками, — без Кодекса нет и кольца. Гоблин кивнул, что-то доставая из кипы бумаг перед ним. Это оказался внушительный список, в котором Гарри угадал список домов на продажу. Сириус бегло просмотрел его, затем отложил в сторону, на маленький столик рядом с его креслом. — Мастер гоблин, давайте говорить начистоту, — сказал Сириус, нахмурив брови. — То, что вы мне предлагаете, это откровенные рухляди, за ремонт которых я заплачу втрое больше, чем за их, собственно, покупку. Я поставлю вам условия. Во-первых, это должно быть здание, располагающееся недалеко от силовой линии или непосредственно над ней. Во-вторых, затраты на ремонт не должны превышать стоимость самого участка. В-третьих, там не должно быть старых и неактивных Камней Рода. От таких условий у гоблина слегка расширились глаза, но больше ничего не выдало его удивления. — И с чем связан такой запрос, Лорд Тенебрис? — У нас уже имеется Краеугольный Камень Рода, и ему нужна подпитка. Нас двоих будет недостаточно, вы же понимаете, — улыбаясь, сказал Сириус. Тут уже и дураку стало понятно, что гоблин был крайне заинтересован. Шутка ли, у новорождённого рода с двумя членами, и Краеугольный Камень! Обычно таковой появлялся только по истечении нескольких поколений, когда Род уже достаточно окреп, и нагрузка на магическое ядро членов рода была практически незаметной. В редких случаях, если Род был благословлён высшей сущностью, Камень мог появиться у основателя рода или его потомков, как было с Певереллами, Блэками и парой других семей, в том числе Слизеринами. В голове гоблина завертелись шестерёнки. Будучи поверенным Блэков, он знал о том, что роду до недавнего времени благоволила сама Первородная Тьма, стоявшая в иерархии чуть ниже Смерти, хранительницы Певереллов. Род Тенебрис был создан почти что одновременно со смертью рода Блэк, что не могло не навести на мысли. Придя к выводу, что род Тенебрис стал своеобразным «наследником» Блэков, гоблину стало понятно его назначение на этот пост. Выхватив другую папку, намного тоньше предыдущей, он передал её Сириусу, который вчитался в предложенный список. Всего там было пять наименований: особняк в Йоркшире, ранее принадлежавший какому-то мелкому вассальному роду, вымершему три столетия назад; замок недалеко от Лондона под чарами секретности; и три мелких поместья, которые хоть и стояли на силовых линиях, но их расширение в будущем потребовало бы немалых расходов. Долго думать Сириусу не пришлось — замок манил к себе, словно наркотик, но разумом тот понимал, что вдвоём с Гарри они не выдержат поддержки сколько-нибудь приемлемой защиты замка. Даже Основателям, по легенде, потребовалось растянуть зачарование на несколько лет, и это при том, что Хогвартс находился на пересечении сразу нескольких таких линий. Поэтому, скрепя сердце, Сириус согласился на особняк. — Отлично. Сейчас сюда принесут заготовку под Кодекс, а пока пройдёмте в соседний кабинет для ритуала имянаречения. Сириус и Гарри поднялись из своих кресел и последовали за гоблином, который, прикоснувшись к неприметной выемке в стене, пробормотал что-то на гоббледуке, и секретная дверь отъехала в сторону, открывая взгляду ритуальный зал. Опытный глаз Сириуса сразу отметил, что гоблины не пожалели денег на отделку — в пилонах по краю круга сверкали рубины, топазы и изумруды, сам ритуальный камень в форме чаши был полностью выполнен из вулканического стекла и украшен золотым руническим орнаментом. Мраморный пол зала сверкал чистотой, и от его зеркальной поверхности отблёскивало пламя свечей, висевших на стенах. Около чаши лежал трёхгранный ритуальный нож, с ажурной рукояткой из кости и одиноким изумрудом, горевшим в навершии. В общем, атмосферно. Немногие родовые ритуальные залы могли похвастать таким великолепием, и Блэки, к сожалению, в их число не входили — всё мало-мальски ценное было разворовано и распродано задолго до его рождения. От бывшего зала остался только родовой источник, да и того уже не существует. Сириус и Гарри подошли к чаше и присели на колени так, что та доставала им только до середины рёбер. — Итак, лорд Тенебрис, вам известно, как проходит ритуал имянаречения? — спросил гоблин, вопросительно смотря на двух волшебников. — В общих чертах, — ответил Сириус. — Мне еще не доводилось принимать в нём участие в роли родителя. — Тогда объясню. Ритуал служит одной из двух целей: либо попросить у Магии дать волшебнику новое имя, которое полностью заменит старое, либо, в случае новорождённых детей, лично дать им имя и, образно говоря, «зарегистрировать» его перед Магией. В обоих случаях ритуал проводится в присутствии близкого родственника, желательно отца или сына. В случае смены имени есть шанс провала, если Магия сочтёт нынешнее имя человека приемлемым. В таком случае, вторая попытка возможна только через семь лет, иначе последует мощный магический откат со всеми вытекающими. Процесс стандартный: сорок девять капель крови просителя в чашу, девять капель крови родственника и воззвание к Магии. Сириус кивнул и надрезал себе ладонь. Из его сжатого кулака резво потекла кровь, и, после набора нужного количества, он убрал руку и провёл изумрудом ножа по ране. Та исчезла на глазах, и Сириус передал нож Гарри. Тот замешкался на секунду, но руку надрезал и сделал то же, что и Сириус. — Прекрасно. Теперь воззвание. Вот текст. Анимаг прочитал его и прокашлялся. — Я, Сириус Орион Тенебрис, волей Магии, по законам Её и правилам, обращаюсь к Ней, дабы дала Она мне имя истинное и непреложное, взамен имени прежнего моего. Жертвую сим крови своей и сына моего, по праву главы рода, и да услышит Магия моё воззвание, и да примет Она мою жертву. Во имя древних, старых и новых богов, заклинаю. Всполох магии, и из обсидиановой чаши пропадает кровь. — Отлично, ритуал прошёл успешно. Теперь вы, молодой человек. Гарри, как и Сириус до него, добавляет своей крови в чашу, но теперь их роли меняются. Прочитав текст и убедившись в том, что он всё запомнил, Гарри начал говорить. — Я, Гарри Джеймс Тенебрис, волей Магии, по законам Её и правилам, обращаюсь к Ней, дабы дала Она мне имя истинное и непреложное, взамен имени прежнего моего. Жертвую сим крови своей и отца моего, по праву наследника рода, и да услышит Магия моё воззвание, и да примет Она мою жертву. Во имя древних, старых и новых богов, заклинаю. Снова всполох, и снова кровь пропадает из чаши. Старый гоблин потёр руки и обратился к двум волшебникам: — Ну что ж, здесь мы закончили. Пройдёмте обратно, нас уже ждут. Они снова оказались в том же кабинете с креслами, и оба мага с благодарностью уселись в них, а гоблин занял своё место за деревянным столом, на котором уже лежали два развёрнутых пергаментных свитка около метра в длину. Достав из верхнего ящика два красных камня размером с теннисный мяч, он вручил один Сириусу, другой Гарри. — Это одноразовые магические считыватели. Подайте в них немного магии, как в палочку, и положите на эти листы. Остальное сделают чары на пергаменте. Сделав то, что от них просил гоблин (Гарри это далось немного с трудом) они завороженно смотрели, как камни рассыпались прахом и по листу расползались чернила, словно живя своей жизнью, формируя буквы, цифры и парочку других символов, в которых Гарри, благодаря Гермионе, смог опознать руны младшего футарка. Что они значили, к сожалению, сказать он не мог. Когда чернила закончили свой бег, гоблин еле заметным жестом дал им понять, что они могут просмотреть свои результаты. Имя: Адриан Мариус Джеймс Тенебрис (Поттер). Родители: Лили Джейд Поттер (Эванс) — 30.01.1960 — 31.10.1981; Джеймс Флимонт Поттер — 27.03.1960 — 31.10.1981; Мариус Орион Тенебрис (Блэк) — 03.11.1959 — настоящее время. Возраст: 13 лет 11 месяцев (31 июля 1980). Раса и пол: Человек, мужчина. Чистокровен. Магические предрасположенности: Артефакторика, чары, боевая магия, рунная магия. Уровень магической силы: 7 580. Родовые отношения (в порядке убывания родства): Тенебрис — сын главы Рода, наследник по крови Поттер — близкое родство по крови, отказ от права наследования Блэк — близкое родство по магии, дальнее родство по крови, отказ от права наследования Певерелл — дальнее родство по крови, нет права наследования Слизерин — дальнее родство по магии, нет права наследования Необходимо медицинское обследование: выявлены многочисленные аномалии. Имя:Мариус Орион Тенебрис (Блэк). Родители: Орион Арктурус Блэк — 15.05.1929 — 07.06.1979; Вальбурга Поллукс Блэк — 23.01.1925 — 18.11.1985. Возраст: 34 года 7 месяцев (7 ноября 1959). Раса и пол: Человек, мужчина. Чистокровен. Магические предрасположенности: Боевая магия, зельеварение, трансфигурация. Уровень магической силы: 13 240. Родовые отношения (в порядке убывания родства): Тенебрис — глава Рода Блэк — близкое родство по крови, отказ от права наследования Прюэтт — дальнее родство по крови, нет права наследования Розье — дальнее родство по крови, нет права наследования Необходимо медицинское обследование: выявлены многочисленные аномалии. Они сравнили списки друг друга, и Сириус… нет, Мариус восторженно засмеялся. — Да, Гарри… Адриан, прости. Да ты чистокровнее меня, оказывается! Певереллы, Блэки и Слизерины в предках, это что-то. У меня какие-то паршивые Розье с Прюэттами, а тебя хоть завтра на чистокровной принцессе жени! От такого толстого намёка Адриан покраснел до кончиков ушей. Ну вот рано ещё ему о женитьбе думать, и всё! И никакие Сириусы-Мариусы его мнение не изменят! Картинно обидевшись, он ответил ему: — А когда это я был обычным, Сириус? Они посмеялись и отдали свои листы гоблину. Тот похмыкал, почесал голову, но в конце концов опустил бумаги, крикнул что-то на гоббледуке и поманил их пальцем в коридор, по которому они прошли около сотни метров до другой, менее вычурной и массивной двери. Гоблин открыл её, и волшебники зашли следом. Там их уже ждали. Девушка лет двадцати-двадцати пяти, в белом халате и нашивкой «Гринготтс» на рукаве, сидела на стуле около маггловской кушетки. Рядом с ней стоял их поверенный и что-то объяснял, а она понятливо кивала. После того, как они закончили, её пронзительные серые глаза остановились на Адриане. — Раздевайся до нижнего белья и ложись на кушетку. Вон там ширма, если стесняешься. Первое впечатление от неё у Адриана было — уж очень она похожа на МакГонагалл и мадам Помфри своей властностью. В её голосе так и слышалась неприкрытая угроза за неповиновение, и Адриан поспешил скрыться за ширмой. Через пару минут Адриан вышел, и глаза всех присутствующих округлились до размеров тарелки, не исключая гоблина. А удивиться было с чего — на мальчике шрамов было больше, чем неповреждённой кожи. Вся его спина была словно засунута в измельчитель, а на руках были застарелые ожоги, колотые и резаные шрамы, а в локтевой ямке красовался идеально круглый шрам диаметром около трёх сантиметров. Мариусу тут же вспомнились старые маггловские фотографии времён Второй Мировой, которые ему показывала Лили. Истощённые, израненные дети в немецких концлагерях — вот то, что пришло ему на ум, когда он увидел Адриана. А осознание того, что до Хогвартса он, скорее всего, выглядел ещё хуже, чуть не заставило его опустошить свой желудок. Даже самые отпетые Пожиратели никогда не вытворяли с детьми ничего похожего. Ну, а белые волосы и бледная кожа делали того похожим на свежеподнятого инфери, только выделяя шрамы на фоне кожи. Медсестра Гринготтса быстро начала орудовать палочкой над Адрианом, стоило ему только лечь на кушетку. С каждым пассом её лицо становилось всё мрачнее и мрачнее, а затем и вовсе побледнело. — Да что за чертовщина здесь творится?!