***
Стоя на руинах Астрономической башни, я вновь и вновь окунался в события четырехлетней давности, когда Волан-де Морт направил на нас всю свою мощь: пожирателей, дементоров, оборотней. Всюду летали искры заклятий, непростительные слышали то тут, то там и не было никому спасения от этой разрушительной силы. Школьники против умудрённых опытом темных магов и оборотней, что ловкостью и силой превосходят в разы обычных людей. Дети, обычные дети, видевшие страх и смерть на расстоянии вытянутой руки. А после… Всё произошло так стремительно, что никто и не успел понять, как именно это случилось. А началось все до безумия просто. Дамблдор, великий светлый волшебник, мощь которого устрашала Тёмного Лорда, не умер. А лишь инсценировал свою смерть, дабы дать герою большую свободу действий и подготовить Мир Магии к новому началу. К великим переменам. »…Тем самым он подверг нас всех опасности! Дал моему брату погибнуть от рук пожирателей!» — в сердцах кричал тогда Рон. Тогда впервые в голове появилась на тот момент казавшаяся абсурдом мысль: «Это было неправильно, это было огромной ошибкой!» Но времени развить эту мысль у меня не было. Журналисты, обычные маги — всем нужен был герой прямо здесь и прямо сейчас. Я спасался бегством в Нору, к Рону, который напрочь отказался поступать в Аврорат, и теперь готовился к переезду в Болгарию, куда его пригласили работать с магическими существами. Тогда его мать, достопочтенная Молли, была похожа на ту самую Венгерскую Хвосторогу, с которой я имел дело на турнире трёх волшебников. И скажу честно: тогда её испугался не только я, но и Рон с Перси, бывший в тот момент дома. А после, в газетах стала появляться сенсация за сенсацией. Каждый месяц магические издания Англии сотрясали её громкими лозунгами: «Мы вступили в новую эру!», «Магам теперь нечего бояться, мир узнает о нас!» Только сейчас я понимаю: самой первой нашей ошибкой стало то, что Альбусом Дамблдором был снят магический запрет. Маги смогли свободно колдовать на улицах магловских городов, при этом мракоборцев загнали в узкие рамки, заставив не реагировать на магические всплески в магловских городах и местах их скопления. Естественно, тёмных и, конечно, запрещённых или непростительных заклятий это не касалось. Тогда все обрадовались — теперь маглорождённым не нужно будет ждать начала учебного года, чтобы колдовать. Эгида «Всё для маглорождённых» процветала. Все верили, что это ради будущего — светлого и очень счастливого будущего. Второй ошибкой стало то, что магических зверей стали продавать, как обычных домашних кошечек, хомячков и крыс. А местные заповедники Англии с магическими существами стали полной копией зоопарков маглов, только вот со временем, посаженные на цепи и в клетки, звери, ранее видевшие свободу, бесновались и в конце концов просто-напросто зверели, превращаясь в кровожадных и агрессивных монстров, про которых читают детям в сказках, чтобы напугать. Домовые эльфы также стали бесплатной рабочей силой в домах маглов. Вот только без сильной родовой поддержки и магии, которой они питаются, домовые эльфы умирали и умирали очень многие. Гермиона, активно боровшаяся за права и свободы домовых, если бы была жива — ужаснулась. Она погибла в последней битве, прикрывая собой оставшихся мелких, в том числе и Колина Криви, что также остался защищать школу. Через полтора года обширной пропаганды магии маглы начали привыкать к тому, что среди них есть особенные люди. Даже сами стали прибегать к помощи магов, особенно к бытовым чарам — женщины были просто в восторге. Но это было не началом великого светлого будущего, как уверял Дамблдор с газетных страниц, а началом конца для магов.***
Ученым пришла в голову гениальная мысль: начать изучать магов как подопытных крыс — ведь нечестно, когда не все могут использовать магию, а уникальность не нравится никому. Первые исчезновения магов списывали на их личные дела, говоря «нагуляются и появятся». Но после того, как стали массово пропадать дети, достигшие одиннадцати лет, и, которых теперь стали регистрировать в учреждениях ведущих подсчет магов и ведьм — общественность взбунтовалась. Через полгода, когда число пропавших перевалило за четыреста человек — из которых почти двести шестьдесят пять были детьми — на свет всплыли факты опытов над магами. Кто-то неравнодушный к магам выложил видео, на котором пытали девочку тринадцати лет дабы выявить её магический потенциал и узнать, есть ли возможность передать этот магический потенциал магловскому мальчику. К сожалению, оба умерли… Магический мир взорвался да и родители маглорожденных подняли волну протестов и возмущений. Родители ещё не родившихся магов были в ужасе, те же, чьи дети уже обучались в магических школах, начали забирать и прятать их. Магический совет, решив безоговорочно отстранить от всех дел Альбуса Дамблдора, издал два указа: о возврате секретности и принятии всех мер, а также помощи пострадавшим и все ещё не найденным магам. Но и это, как оказалось, не было концом наших бед. Маглы объявили войну, поняв по опытам, что военная сила магов опасна — взять то же заклинание Авада Кедавра. От него не спасёшься за бронежилетом. Румыния, Америка, Россия и Испания объявили о том, что все маги, находящиеся на их территории — неприкосновенны и любое причинение им вреда, и в особенности опыты над ними, караются пожизненным заключением в тюрьме или же смертной казнью. На третий год началась третья магически-магловская война. Военные, с помощью переметнувшихся магов, находили и убивали прятавшихся, как особо опасных. Непростительные заклинания опять сверкали то тут, то там. Мракоборцы пачками гибли на миссиях по спасению магов из плена лабораторий и лагерей. Чистокровные маги первыми сообразили к чему это приведет. Визенгамот, не успевший вынести приговор многим пожирателем, остался с носом. И видит Мерлин, так даже лучше! В числе бежавших в Румынию и другие страны, дающие убежище магам, были: семейства Гойл, Крэбб, Лестрейндж с двумя сыновьями, Нотт, Розье и Малфои. Последним помог сбежать из страны именно я. Я был должен маме Драко, и ему лично. — Спасибо, Гарри, — протянув мне руку, Драко чуть натянуто улыбнулся. Последствия войны сказались на всех. Передо мной стоял уже не тот мальчишка, видевший будущее под покровительством Тёмного Лорда. Понять его мотивацию, я смог только после того, как поговорил с его мамой — чудная женщина. Она всегда оберегала сына от темной метки, но не уберегла от тьмы, поселившейся в его сердце после слов собственного отца. Но именно это и сделало его тем человеком, которого я сейчас видел перед собой. Он пошел против воли отца и стал независимым от всего, что было в прошлом. — Хорёк, ты совсем дурак! — от моих слов его улыбка померкла, а рука дрогнула и я резко обнял его. А тот замер как истукан. — Я давно тебя простил, Драко. Школа прошла, прошла война, и я до сих пор помню то предложение о дружбе, — на моей спине сомкнулись руки, а после меня и вовсе заключили в медвежьи объятия. Тогда я впервые почувствовал, что поспешное решение — заклеймить его темным и ужасным в поезде — было моей ошибкой. — Спасибо… Тогда мы прощались навсегда. Я не смог покинуть Англию и не потому, что меня тут держит слава Героя, победителя Темного Лорда. А потому, что тут были те кому я могу помочь, те кто оставался со мной. С Джинни у нас отношения не сложились сразу после сражения за Хогвартс. Она сама подошла ко мне через полгода после тех событий, когда я был в Норе. — Гарри, — поставив кружку с горячим чаем передо мной, она села в кресло и улыбнулась. — Я хочу с тобой поговорить, — на это я лишь кивнул, убирая бумаги, присланные мне из министерства — вдруг я смогу из старых воспоминаний темного лорда узнать что-нибудь новое о тех кто пропал либо о тех из пожирателей кто ещё не выявлен. — Я хочу поговорить о нас, Гарри, — эту тему я избегал как огня и не решался затрагивать ее после смерти Джорджа. — Если ты хочешь, — она посмотрела в окно, в котором виднелась лишь непроглядная темень ночи — без луны и звезд небо было уж слишком мрачным. Я не отвечал и она продолжила: — Нас уже больше нет, Гарри, и это не твоя вина. Я знаю, ты сейчас кинешься доказывать, что это не так — это геройство в тебе еще с первого курса, — она слегка засмеялась. — Учитывая это, решение приняла я за нас обоих и уверена ты поддержишь его. Мне хочется жить по другому, Гарри, — не в тени былого героя, я хочу путешествовать, может даже совершить безумие и стать профессиональным игроком в квиддич, но это я хочу сделать сама и без тебя, — она говорила твердо, а в глазах, когда она посмотрела на меня горела уверенность — непоколебимая и сильная. — Спасибо, Джинни, — не знаю, что в тот момент случилось, но мне и правда стало легче дышать. И мир даже резко поменялся. Но вот последних ее слов я не понял до сих пор. — Знаешь, любовь сестры и брата похожа на нашу, просто мы ее спутали, — вставая и уходя на второй этаж, она слегка повернулась ко мне на лестнице: — А ненависть к врагу, особенно такая сильная, вполне может сойти за пылкую любовь.***
Сейчас, спустя год, маглы перешли в контрнаступление. В Великобритании почти не осталось людей, владеющих магией: большинство мертвы, остальные же прячутся или сумели бежать. Мы с Флинтом и еще десятью магами прячемся в стенах Хогвартса, чтобы восстановить силы и покинуть страну уже навсегда. Последний бой с маглами дался нам не легко: наша магия против их оружия. Двое было убито, и ведь совсем дети — обоим было по шестнадцать лет. — Вот ты где, Поттер, — из-за спины раздался голос, повернувшись к говорившему я слегка улыбнулся. Маркус Флинт — некогда капитан команды по квиддичу у Слизерина, нелюдимый, резкий и очень агрессивный по отношению к нашей команде. Тогда я даже смеялся над его прозвищем «Тролль». Но со временем он изменился. Возраст берет свое и вместо мальчишки, передо мной стоял мужчина. Измученный, уставший, покрытый шрамами; в его пустых глазах, прежде полных огня, теперь лишь изредка вспыхивала прежняя искра. Таким его сделала ни одна стычка и ни одна потеря. Я помню тот момент, когда в глазах Флинта, поселилась эта пустота. В тот день когда не стало его. Оливер Вуд после начавшейся охоты на колдунов и ведьм отправил свою семью в безопасную Америку, страну, где жила родня матери, предоставлявшую магам защиту и неприкосновенность. А после стал одним из капитанов отрядов, что вытаскивали из лабораторий и лагерей, попавшихся в плен к ученым и военным магов. Во время последней операции, команду Оливера зажали в тиски. Выходом был только бой. Спасённые маги были отправлены порт-ключами к нам в Хогвартс, а мы отправились тут же на подмогу. Но было поздно. Все, кто был там погибли — включая Оливера. Тогда я и увидел то, чего представить себе не мог. Флинт, рухнув на колени, обнимал окровавленное тело Оливера и плакал — нет, даже не так — скорее выл, как раненый зверь. Несколько старших слизеринцев смотрели на это с явной болью и, кивнув мне, мол, «оставим их одних» удалились помогать убирать тела остальных магов. Через два дня, пьяный вдрызг Маркус рассказал, что сразу после окончания школы они с Оливером начали жить вместе, а встречаться стали на последнем году его обучения. Как говорил сам Флинт, этот придурок, заявился к подземельям с громким криком: «Флинт, скотина такая выходи надо поговорить!» — а после в классе они подрались, как всегда, неожиданно закончив драку поцелуем… Тогда, я впервые и начал понимать слова Джинни о враге и ненависти. А Маркус, гаденько улыбаясь, почти засыпая от выпивки, сказал, что я как Вуд только у Оливера был Перси, который и подсказал ему все. А я лишился такого проницательного советчика. Конечно, когда начался этот весь дурдом с Волан-Де-Мортом по просьбе Оливера Флинт уехал в Америку и провел там все время, пока не закончилась шумиха с пожирателями. А после возвращения они пошли с повинной к своим родителям и заключили магический брак. Вскоре Оливер кинулся спасать всех и вся в точности, как я. А следом за ним и Флинт. — Что такое, ностальгируем? — закуривая, Флинт скривился, прикладывая руку к правому боку. Ему хорошо досталось. — Думаю о совершенных ошибках, — послышался смешок. — Что о них думать, Гарри, свершенного не вернуть, — выпуская кольцами дым от сигареты, Флинт с нескрываемой тоской смотрел в небо — за столько месяцев впервые были видны звезды. — Слышал, ты получил письмо от Уизли, — докурив и потушив сигарету, Флинт сел на каменную кладку. — Он уже как год Крам, — невольно улыбаюсь вспомнив лицо Рона, когда он сказал, что собрался заключить магический брак — не абы с кем — с Виктором Крамом, ловцом сборной Болгарии. — Гарри, хоть ты не говори, что это неправильно! — глядя на осунувшееся лицо, и красные глаза я понимал, что сказать гадость, как бы этого не хотелось, ну вот никак не выйдет. Рон после того как начал встречаться с Крамом стал снова оживать и улыбаться, впервые после смерти брата и Гермионы — тяжело переживая, он закрылся от всех. — Когда назначена дата знаменательного события? Я хочу отправить вам сову с подарком! На мои слова он лишь широко улыбнулся: — Лучше сам портключом к нам на праздник апарируйся, я и Виктор будем рады тебя видеть… — До сих пор помню лицо Перси, когда он узнал, что его брат стал младшим супругом, — смеясь во все легкие, Флинт, словно стал прежним собой. В такие моменты тишины и легкости, тяжелые мысли, что были в голове каждую минуту, хоть ненадолго оставляли нас. — А как миссис Уизли, была шокирована, когда узнала, что станет бабушкой? — на это мы оба рассмеялись. В магическом мире, подобные браки как у Рона были естественны — существовали зелья и заклинания, способные помочь выносить мужчине ребенка. Конечно, существовала опасность и не все решались на такой шаг. Зелье создавало матку и помогало зачать, но все остальное зависело от мага. Весь процесс — от начала зачатия до рождения, поддерживался с помощью магии. Если человек, носивший плод, был силен магически все заканчивалось хорошо, но если он оказывался слишком слаб умирал и маг и плод. Рону повезло: Крам был сильным магом, и каждый раз, когда Рону было плохо он делился своей магией с супругом. Вскоре у них должна родиться двойня. Все семейство Уизли сейчас в Болгарии: носится с Роном, как с ценной вазой. — Он прислал портключ, будем аппарироваться все вместе в их с Крамом особняк — на нем стоит защита и есть хорошая родовая подпитка. Там нас встретят и колдомедики, многим нужна помо… — мои слова заглушил взрыв, раздавшийся у моста Хогвартса. Вскочив с каменной кладки, Флинт ринулся к лестнице, а я вслед за ним. — Гарри! — к нам прибежала, чуть усыпанная пылью, Эмили Розе. До войны она была старшим аврором, и среди нас по возрасту была старшей — ей было тридцать восемь лет. Ее черные волосы были в паутине, на ноге виднелся бинт, с проступающими пятнами крови. Она стояла на ступеньках лестницы, пытаясь отдышаться. — Два десятка маглов со стороны моста и ещё десяток заходит со стороны квиддичного поля, думаю хотят застать нас врасплох. Я собрала всех в главном зале и наложила защиту, мои фамильяры сейчас там. Чуть-чуть не успела к вам до взрыва. Хотела предупредить, — договаривала Эмили уже на бегу — не теряя времени мы бросились в сторону главного зала. Забежав внутрь и заперев двери на все засовы, я огляделся. Раненые и напуганные подростки, и женщины. — Придётся немного раньше использовать портключ, — я достал из кармана листок, а с ним и среднего размера золотое перо из металла. — Я уже приготовила все, что нужно для перемещения большого количества магов, — Эмили стояла возле заколоченного окна обеденного зала. Всматривалась в сумерки. — Отлично, приготовьтесь: мы покидаем Англию, по прибытию вам окажут медицинскую помощь, и отправят к родным, — договорив, я собрал всех вокруг себя. Возле дверей раздался взрыв: заклинания всё ещё держались, но надолго их не хватит. Аппарация была мне не в новинку, но по старой привычке я все же закрыл глаза. Даже почувствовав что все закончилось, открывать их все ещё не хотелось, но полные ужаса крики женщин и маты Маркуса вынудили меня изменить решение. Я застыл от увиденного. — Боже, великий Мерлин, — прошептав это, рядом со мной на колени — прямо в лужу крови — упала Эмили, закрывая глаза руками. На полу по всей комнате, лежали убитые маги. Глазами я начал выискивать такую родную рыжую шевелюру — Рон должен был встречать нас здесь. Глаза зацепились за штору, что была сорвана с карниза и я тут же кинулся к ней, повинуясь какому-то предчувствию. Откинув ткань, едва сумел подавить в себе крик, и, развернувшись, опустошил желудок прямо на пол. Эмили и Маркус, подошедшие ко мне, накрыли тело Рона все той же злополучной шторой, оставив открытым только его лицо, искаженное ужасом и болью. — Монстры, это сделали монстры, — бледная, как привидение Эмили старалась не смотреть на то, что находилось в комнате. — Они здесь! — тут же раздался громкий крик. В тот же миг в комнату ворвались люди в алых масках. Предатели, быстро смекнувшие что к чему — маги, дорого продавшие свою лояльность маглам. — Авада Кедавра! — тут же послышалось смертельное заклятье и, выхватив палочки, мы ринулись в бой. Сверкали вспышки, на нашем счету было всего пять алых, а на их — почти все выжившие и спасенные. Нас осталось четверо: я, Маркус, Эмили и Род Никольсон, мальчишка восемнадцати лет. В комнате сильно не развернёшься, в воздухе отчётливо пахло кровью. — Берегись! — рядом раздался голос Эмили, и в ту же минуту я увидел, как она упала на пол, недалеко от Рода. Ее тело окрасилось в алый цвет, а лицо навсегда застыло маской смерти. Рядом, все еще матерясь на все лады, кидая заклинания, кричал Маркус, как вдруг и он, резко замолк. Словно в замедленной съёмке я видел, как умирает последний, мой последний друг. — Последний герой, — и пущенное в меня, уже знакомое смертельное заклинание. Все померкло, и лишь чей-то шепот, похожий на шипение василиска, проговорил: — Это еще не конец, это только начало…