***
Несколько часов спустя. – Прости, что задержался. Как ты себя чувствуешь? – Ужасно, – коротко ответил Джениус. – Вполне естественная реакция на произошедшее. Они отдыхали где-то в придорожной гостинице, за пределами столицы Шин-Макоку. Джениус прижимал к груди пульсирующий кристалл-хосеки и чувствовал, как его физическое состояние улучшается. Но только физическое. – Я полагал, ты погиб вместе с остатками ордена после нападения армии Великого Шимарона. – К сожалению, я не мог сообщить тебе о спасении. Мне удалось увести многих через подземный ход и прихватить некоторые наши наработки. Однако нашей госпоже об этом знать не следовало. Джениус согласно кивнул, чувствуя некоторое облегчение. Все правильно, он и сам поступил бы так же. После того, как их госпожа вначале вышвырнула свою армию на убой, просто чтобы произвести впечатление на господина Шори, было бы глупо сообщать ей о выживших. И ведь королева Алазон уже совершала этот поступок раньше и знала, к чему это приведет. Это было даже не жестокостью – глупостью на грани самоубийства. Если бы она узнала, что кто-то из «Белых Воронов» выжил, то она отправила бы их на убой в третий раз, не пощадив никого и бросив раненых умирать. Чего Дайкендзя с его ответственностью и добротой никак не мог допустить. Хорошо, что он был там. Дешевая койка прогнулась под двойным весом. Дайкендзя накрыл ладонь Джениуса своей, но не сказал ни слова. Да, в принципе, и не требовалось ничего говорить. Его не бросили. В коротком существовании Джениуса было немало трудностей, но был и тот, кто разделял их с ним. И это придавало ему сил жить дальше. Алазон, могущественная колдунья и бездарная королева, искала похищенную реликвию своего народа шинзоку – священный меч. Растеряв собственную армию, она нашла выход – магический орден «Белых Воронов», канонизировавший своего основателя, Джениуса. И главное сокровище ордена – хосеки с его памятью и слепком личности. Через него основатель надеялся однажды возродиться, и в ордене об этом ходили легенды. Но это был не первый подобный камень. Сам Джениус, которому когда-то тоже принадлежала душа Великого Мудреца сококу, повторил его опыт. Дайкендзя, живший четыре тысячи лет назад, сомневался, что личности, наследующие его душу и память, продолжат его благородное дело по спасению мира и бесстрашного героя – Истинного Короля. И оказался прав: в памяти Джениуса многие ненавидели его за сводящие с ума воспоминания прошлых жизней и принципиально отказывались делать хоть что-то. Так что, почувствовав приближение смерти, Дайкендзя сохранил свою личность в кристалл. Эта личность, как и личность Джениуса, была лишена души, но была ближе всего к оригиналу. Королева Алазон расшифровала их наработки, воссоздала с помощью ресурсов ордена их тела, взяв за основу лишь одно – тело Дайкендзя, и перенесла их личности туда. И оживила. Теоретически они были чем-то вроде гомункулусов, практически же у Джениуса было ощущение, что он заснул на две тысячи лет и проснулся в изменившемся мире и чужом теле. К телу он, впрочем, вскоре привык, как и к наличию Дайкендзя рядом. Алазон так и вовсе была в восторге: ей очень не хватало умных исполнителей, способных самостоятельно разрабатывать планы по достижению целей, которые она изволила перед ними ставить. Взаимоотношения двух мудрецов прошли через несколько стадий: от обоюдного недоверия к дружескому сотрудничеству. Дайкендзя, чью внешность носили теперь они оба, не посягал на лидерство в ордене, спокойно передав его управление Джениусу. Он явно комфортнее чувствовал себя в тени за троном, занимаясь собственными делами. Он признал и принес извинения за то, что обрек все свои реинкарнации на муки, возложив на них непосильную ношу. Он не испытывал неприязни к Джениусу из-за «похищения» его лица. Когда же до них обоих дошли слухи о победе над Властелином, состоявшейся при помощи Мураты Кена, которого отныне все величали Великим Мудрецом, последний повод для ненависти исчез. – Если он теперь Великий Мудрец, – мрачно спросил тогда Джениус, – то кто ты? Дайкендзя, с которым они сидели над очередным планом сокровищницы, в которой мог находиться священный меч, пожал плечами: – В мире много людей носят одинаковые имена. – Он забрал не только твое имя, но и твою жизнь. Мы оба потратили ее на спасение Шин-О, а вся слава досталась ему. – Иногда стараний недостаточно, – голос Дайкендзя окрасился горечью, – необходим результат. Ни ты, ни я не смогли попасть в Шин-Макоку вовремя, а он был там и сделал все, что нужно. Джениус сжал зубы. Конечно, они не могли попасть туда – им требовалось подпитываться хореку, чтобы искусственные тела не разрушились, а давала им ее Алазон. Они бы не добрались из Великого Шимарона в страну демонов живыми без ее воли, а ей нравилось держать их на коротком поводке. – Мы никогда туда не попадем. Ни ты, ни я. – А я думаю, это вполне возможно. Если мы будем работать совместно. – Ты предлагаешь?.. – Да. Но мне потребуется время и ресурсы в обход королевы. Из них двоих Джениус проявил лучшую физическую подготовку, да и подчинялись ему Вороны охотнее. И сам он, отправляясь на очередную рискованную операцию, чувствовал себя почти счастливым и добивался хороших результатов. Так что Алазон сделала его своего рода полевым командиром, тогда как Дайкендзя, перелопачивающий горы архивов в поисках зацепок, обычно работал с информацией в ордене и находил новые места для поисков. У него было больше возможностей заняться тем, что волновало их обоих, – избавлением от контроля королевы. Общее дело объединило их, свобода манила, и, в конце концов, Джениус привык видеть в Дайкендзя союзника. Они вместе трудились, вместе отдыхали (наладить отношения ни с кем из экзальтированно поклоняющегося ему ордена Джениус не смог – в его время в ордене состояли увлеченные магией, но самодостаточные люди, признававшие его авторитет, а не фанатики), вместе сносили взбалмошный характер своей госпожи и работали над освобождением от нее. Не привязаться к единственному адекватному и приятному человеку в окружении было бы странно, тем более что Дайкендзя был настроен благожелательно. Они оба мечтали однажды увидеть Истинного Короля, ради которого принесли столько жертв. Что ж, они его увидели. Джениус сжал сияющий кристалл – плод их совместных разработок, доведенный до завершения в его отсутствие. Когда он подумал, что Дайкендзя погиб, он и сам умирал – хосеки, который помогал укреплять его тело, был разбит Муратой, аналогичный хосеки Дайкендзя был погребен под развалинами убежища «Белых Воронов». Джениус был обречен, ослаблен нахождением на территории, полной враждебной ему магии, и лишился единственного друга. Последнее, что он хотел успеть сделать, – осуществить их общую мечту. Алазон, видя, что проку от полудохлого слуги никакого, сделала широкий жест – плеснула ему последнюю порцию хореку и «отпустила», отправившись пробиваться в замок Клятвы-на-Крови. Благо священный меч ей уже нашли, как и мазоку, способного вдохнуть в него силы. Оставалось только забрать нужное из известного места, с чем королева рассчитывала справиться самостоятельно. Джениус тогда мимолетно порадовался, что ее новой целью не стал господин Шори – страшно подумать, что сделала бы с ним Алазон для своих нужд. Он был одним из немногих симпатичных Джениусу людей. Получив предсмертную свободу, Джениус отправился в храм Шин-О в надежде исповедаться его повелителю и умереть счастливым. В планы Мураты Кена это не входило. Он устроил смертельную ловушку и настроил Шин-О против Джениуса. Это было больно, так больно, как никогда не было раньше. Его мечту втоптали в грязь и самого Джениуса пытались швырнуть туда же. – Исполненные желания часто отличаются от наших фантазий, – тихо сказал Дайкендзя, таким ровным, безэмоциональным голосом, что Джениус замер, – но отрицательный опыт тоже дает очень многое. – Опыт?! Ты издеваешься? Джениус едва его не ударил. Хладнокровие и практичность Дайкендзя обычно вызывали у него уважение, но сейчас казались чем-то крайне неуместным. Впрочем, вспышка ярости прошла почти моментально. Он закрыл глаза и позволил себя обнять, уткнувшись лбом в чужое плечо. – Я… должно быть, сделал что-то не так, иначе меня бы не отвергли… Я не должен был так открыто ненавидеть Мурату… – Дело не в тебе, – неожиданно жестко возразил Дайкендзя, – да и в Мурате – лишь наполовину. – Но… – Хватит. Мечта исполнена, и пора прекращать жить прекрасными сказками о тех, кто давно мертв. – Но ведь Истинный Король!.. Он был твоим… – Был, но больше нет. Эта страница прошлого закрыта. Некоторое время они сидели молча, причем Дайкендзя так и не выпустил Джениуса из утешающих объятий. А тот отвлекся от собственного горя и невольно подумал, каково Дайкендзя сейчас. Потерять возлюбленного, за которым следовал и после смерти, а потом увидеть, что тот утратил и свое легендарное благородство, и милосердие… Джениус, имеющий доступ к памяти Великого Мудреца, подумал, что такого Истинному Королю тот не простит. Простил бы и Мурату, и слепую веру в то, что каждая реинкарнация и есть его мудрец, и увеличившийся до нереальных размеров эгоцентризм, но только не потерю того, за что Дайкендзя перед ним преклонялся. Солнечный король погас для них обоих. Джениус неуверенно протянул руки и обнял Дайкендзя в ответ. Горе, разделенное на двоих, можно вынести. Плечо, подставленное, когда падаешь, – бесценно. Они справятся, вот только что им теперь делать? Ни один из них не умел жить бесцельно. Он поделился своим беспокойством вслух. Дайкендзя охотно переключился на насущные проблемы: – Поглощать энергию мы теперь будем из любого источника хореку: хосеки, священные артефакты, силы ордена, горячие источники в определенных местах. Проще всего нам будет на территориях Великого Шимарона: уровень магии там так велик, что мы будем понемногу впитывать ее даже с дыханием. Ну и с поставками хосеки проблем не предвидится. Плюс – огромные просторы, в которых легко затеряться и выстроить новую базу ордена. – Минус – мы там вне закона и нас хотят уничтожить. Во время поисков священного меча они заручились поддержкой принца Великого Шимарона, Ланджила, и помогли ему взойти на престол, взамен получив помощь в сборе редких магических клинков. Некоторое время сотрудничество было плодотворным, но, как только меч был найден, Алазон отозвала Джениуса. Не то чтобы он жалел об этом: правитель из Ланджила получился ничуть не лучше, чем из Алазон, и служить ему было откровенно противно. Всего за год настроить против себя все слои населения от дворян до простолюдинов – это надо постараться, но Ланджил благополучно справился с этим. И, конечно, был очень оскорблен тем, что его бросили. Посланные им армии уничтожили убежище ордена и погубили множество Воронов, но были повержены магией священного меча в руках господина Шори. Этот демон бросился защищать своих похитителей, проникшись симпатией к Джениусу и будучи не в силах смотреть, как убивают людей, брошенных на гибель. – Как вариант, мы можем отправиться в Малый Шимарон, Калорию или Субереру, но Великий Шимарон мне кажется более перспективным направлением. Единственный неприятный фактор – Ланджил, однако есть вероятность его устранения. – Убийство короля – не лучшая идея. После такого от нас мокрого места не оставят, – покачал головой Джениус. – Ты прав, но есть один хороший вариант решения этой проблемы. – Какой? Дайкендзя слегка усмехнулся. – Смена власти.***
Конрад Веллер, полукровка-мазоку и верный телохранитель мао, решил стать королем Великого Шимарона. Эта идея показалась бы странной тем, кто его не знал, и просто безумной для его окружения. Откровенно говоря, и для самого Конрада еще каких-то пару лет назад она показалась бы невероятной. Покинуть Юури? Предать свою страну? Ради чего? А ведь причин было более чем достаточно. Главной из них стало осознание, что его жертвенное служение Юури, которого он возвел в центр своей вселенной, больше не имело смысла. Он был необходим своему мао первые годы, когда тому нужна была забота и поддержка, а сейчас тот стал пусть молодым, но решительным королем, уверенно добивавшимся поставленных перед собой целей. Он хотел примирить людей и мазоку, доказав, что последние хоть и демоны, но не монстры, – и вот человеческие страны охотно заключают альянсы с Шин-Макоку, а репутация доброго мао облетела весь мир. Хотел помочь полукровкам – и теперь их положение в обществе значительно улучшилось. Да и как могло быть иначе, если сам великий мао – сын демона и человеческой женщины? Конрад следил за этими переменами с восхищением, не заметив, как Юури изменил и его. Многолетнее фанатичное ожидание, такое же служение и слепая вера в лучшее будущее, замешанные на жестком аскетизме во всех сферах, сменило понимание: все эти годы он жил в раковине, пытаясь таким образом сохранить рассудок, подвергшийся изрядным испытаниям во время войны. Но теперь в этой раковине стало невыносимо тесно, она стала мешать, а не защищать. – Каждый человек должен стремиться к самореализации, правда, Конрад? – однажды спросил его Юури. – Несомненно, ваше величество, – откликнулся тот, готовый поддержать его в любых начинаниях. – Ответственность за народ Шин-Макоку – это важно, и я всегда буду заботиться о нем. Но это же не значит, что я должен забыть обо всем, кроме правления! Я хочу жить своей жизнью. Добиться того, что мне важно, уважать самого себя, заниматься любимым делом. Встретить любимого человека. Вот ты, Конрад, лучший фехтовальщик, повидал мир и многого достиг, я так же хочу... Я не обязан быть привязан к одному месту и сидеть на нем безвылазно! – Конечно, вы правы. – Вот! Я поговорю с Гвендалем еще раз и объясню, что не брошу Землю. Я живу на два мира, и они оба мне дороги. Кто сказал, что я должен выбирать один? Слова Юури запали ему в душу. Ведь раньше, до этой проклятой войны, Конрад тоже жил полной жизнью: путешествовал, сражался с достойными противниками, влюблялся, дружил, враждовал, влипал в приключения, помогал как мазоку, так и людям… А что он делает сейчас? Служит Юури. И все. Все его поступки так или иначе привязаны к счастью мао, он живет им, хотя давно понял, что тот – не застывший каменный идол, а живой человек со своими достоинствами и недостатками. Человек, который изменил мир, делая то, что считает правильным. Почему же Конрад не может так? И кто сказал, что не может? Раковина треснула и стала отваливаться большими кусками. Чего же он хотел на самом деле? Шин-Макоку, страна его матери и братьев, сейчас была стабильна и благополучна. Великий Шимарон, в котором родился его отец – последний из свергнутой королевской династии Веллеров, – рвался на части. Союзники отвернулись от него, военные действия завершались полным разгромом, трон шатался под королем Ланджилом. И сам Конрад невольно поспособствовал этому, вначале некоторое время считаясь наследником прежнего короля Белала, а затем исчезнув. Несколько позже он же вел партизанские действия на территории страны, расшатывая и без того нестабильную ситуацию – правда, тогда ему нужно было, чтобы внутренние проблемы страны не позволили Ланджилу вновь пойти войной на Шин-Макоку. Именно тогда Конрад получил первое предложение сменить его на троне, но привычно отмел, как и все, что не пошло бы на пользу Юури. Сейчас он задумался об этом всерьез. Отец рассказывал о семейных преданиях с гордостью и горечью. Несколько поколений Веллеров жили под тяжелой дланью узурпаторов Белалов, мечтая вернуть трон, принадлежащий им по праву. Взойти на престол, восстановить честь, вновь заключить мир с Шин-Макоку… ни одному из них этого не удалось. А у Конрада был шанс и возможности это сделать. Теперь он был последним из Веллеров. И он хотел это сделать. Не просто так он отказался от титула в Шин-Макоку, упрямо сохраняя человеческую фамилию Веллер. Он мог сгинуть в безвестности или восстановить честь рода и стать королем, прежде чем Великий Шимарон рухнет и будет растащен по кускам. И кто сказал, что он будет плохим королем? В Юури тоже многие не верили, но он добился всего, чего хотел. У Конрада есть достаточно сил, знаний и опыта, чтобы вернуть трон предков. Вот только просить помощи у Шин-Макоку нельзя. Демон на человеческом троне – безумие, он должен упирать на свою человеческую половину или не миновать ему отношения как к узурпатору и ставленнику чужой страны. Не говоря уж об отрицательной реакции Гвендаля, Вольфрама и всего окружения. Юури-то поймет, если Конрад ему все объяснит, а вот остальные – нет. Так что в Великий Шимарон он отправился тайно, попрощавшись лишь со своим мао. Он знал, к кому может обратиться. Еще в бытность свою «Голубым Ветром» Шимарона, героем-бунтарем, бьющимся против несправедливого правления Ланджила, он получал помощь от неких союзников, явно знавших, кто он такой. И предлагавших ему поддержку в достижении трона. Отказ их не смутил, и ему оставили возможность связаться с ними, когда он передумает. Трактир «Ворон и голубка» был местом передачи сведений от союзников, и именно туда Конрад и направился по прибытии в страну. Трактирщик узнал его, но довольно умело сохранил на лице скучающее выражение. – Чего изволите? – Пунш «Королевский». – Вишневый, апельсиновый или яблочный? – Ежевичный, – чуть улыбнулся Конрад, – некрепкий. – Этот нам придется долго готовить… присядьте пока, подумайте, может еще чего перекусите, а? Позывной был принят. Конрад расположился в темном углу, поужинал и принялся ждать. Через несколько часов трактирщик шепнул, что его ждут наверху. – Сэр Веллер. Рад видеть вас в добром здравии. – Нет смысла прятаться под капюшоном. У вас весьма запоминающийся голос… Джениус. Слуга королевы Алазон, который по всем прикидкам должен был быть мертв, хмыкнул и открыл лицо. Чистое, лишенное фиолетовых символов. – Я думал, это были татуировки. – Нет, всего лишь макияж. Метки пленников повелителей Сейсакоку. – Вы больше не служите Алазон? – С тех пор как нашел способ получать необходимую для жизни энергию из других источников – нет, не служу. Свобода воли – важнейший аспект личности. Вы так не считаете? Конрад кивнул, размышляя. То, что его союзниками оказались «Белые Вороны», несколько удивляло. – Зачем вам помогать мне? – Это взаимовыгодно. Нам нужен покровитель в Великом Шимароне. – С Ланджилом вы не сработались. – Вы тоже. Они оба усмехнулись. – «Белые Вороны» готовы оказать вам поддержку для получения трона, сэр Веллер. Хорошо обученный магический орден придаст вам веса в переговорах с шимаронским дворянством. Иначе вы рискуете превратиться в их бесправную марионетку. Взамен вы даете нам амнистию и государственное финансирование. – И какие у меня гарантии, что вас не перекупит кто-то другой? – Доводы разума. У дворян сейчас нет подходящего кандидата на трон, потому беспорядки и не утихают. Вы – легендарная личность. Ваши притязания законны, вы любимы в народе и известны при дворе. Правильно налаженная пропаганда даст вам столько союзников, сколько другим и не снилось. Все, что вам нужно, – это прикрыть тылы, а об этом мы позаботимся. Как и о Ланджиле. – Нет. Я не собираюсь всходить на престол по трупам предшественников, – твердо сказал Конрад, – если «Белые Вороны» хотят покровительства, то вы должны подчиняться мне. Ланджил будет пленен, а не казнен. – Это весьма неразумно. – Это мое условие. Джениус помолчал, затем кивнул. – Что ж… как пожелаете. Еще условия? – Ваш орден будет подчиняться законам Великого Шимарона. Если у вас в планах снова что-то вроде того, что было при Ланджиле… – О нет, – живо возразил Джениус, – все, что мы тогда делали, было по приказу королевы, искавшей священный меч. Сейчас, ради разнообразия, мы предпочтем служить достойному правителю. И заниматься магическими исследованиями. К слову, я бы хотел принести глубочайшие извинения господину Шори за то, что похитил его. У меня не было выбора, но его достойное поведение в плену было удивительным. Кажется, он даже не сердился на меня. Конрад невольно улыбнулся. – В этом он очень похож на Юури. Но не думаю, что смогу скоро его увидеть и передать ваши слова. Что ж, я принимаю вашу службу. И даю слово выполнить условия нашего договора. Слово будущего короля Великого Шимарона.***
Спустя год Конрад Веллер взошел на престол. Это был сложный период, но орден «Белых Воронов» действительно оказал неоценимую поддержку. Не только информацией и военной помощью, но и переговорами с нужными людьми, расчетами общей стратегии – оба лидера ордена(которых, как выяснилось, двое) оказались дальновидными и опытными советниками – и разветвленной шпионской сетью по всей стране. Конрад мог только порадоваться, что все эти ресурсы оказались в его руках, а не в чужих. Гвендаль был, конечно, в ярости, но спокойная реакция Юури его остудила. Как и успехи Конрада, обещавшего заключить мир между двумя странами и убрать даже малейшую вероятность войны. Свое одобрение Гвендаль выразил, прислав в помощь Конраду Йозака и между делом пообещав неофициальную помощь, если потребуется. Йозак высказал пару ласковых от себя и заявил, что только будущий королевский статус защищает Конрада от взбучки за такое отношение к друзьям. Затем хихикнул и заявил, что Золушка из друга получилась просто шикарная. Лагерь Конрада пополнялся как простыми людьми и дворянами: ярыми противниками Ланджила, верными последователями Веллеров и просто амбициозными молодыми карьеристами, – так и отдельными военными частями: уставшие от сумятицы и приказов о расправах солдаты увидели в нем сильного лидера, способного навести порядок. Стефан фан Барен, страстный поклонник матери (и как подозревал Конрад, его потенциальный отчим) и ловкий торговец, прислал им несколько партий оружия в счет будущих льгот при торговле оным. Боевой дух в армии был невероятно высок, чему поспособствовала не только репутация Конрада, но и некоторые хитрости Дайкендзя: благодаря магическим манипуляциям ордена традиционные засуха и невыносимая летняя жара в Великом Шимароне разбавились проливными дождями и неплохим урожаем, как будто сама природа поддерживала нового короля. – Учитывая, что эти самые засухи пошли регулярно как раз после свержения вашего достойного предка Роберта Веллера, – пояснял он, – это будет мощным знаком поддержки, который повлияет на мысли простого народа. А дальше наладим систему ирригации и закрепим результат. – Ваша эрудиция поражает. – Эру… простите? Это иностранное слово? – Широта ваших познаний в разных областях. – В мое время это называли осведомленностью. Лексикон его советников, практически одинаковых внешне, сильно отличался. И если Джениус чаще употреблял современные шимаронские выражения, то от Дайкендзя можно было услышать древние словосочетания, смутно вспоминаемые Конрадом из уроков Гюнтера. Он говорил, как древний мазоку. Возможно, так же говорил бы и настоящий Великий Мудрец, живший четыре тысячи лет назад. В родословную союзников Конрад благоразумно не лез, игнорируя также специфическую внешность. Судя по недовольной оговорке Джениуса, ее дала обоим Алазон, восхищавшаяся сококу едва ли не как Гюнтер. Об остальном они не рассказывали, а Конрад не спрашивал. Различать их он научился довольно быстро даже не столько по цвету глаз (в определенном освещении фиолетовые глаза Джениуса становились такими же черными, как у Дайкендзя), сколько по движениям, мимике и речи. И по характерам, разумеется. Джениус проявлял гораздо больше эмоций и был немного более открыт: например, не скрывал своей симпатии к Шори и неприязни к Алазон. Мог рассердиться на неосторожное слово и получал явное удовольствие от удачных тайных операций. Безукоризненная вежливость Дайкендзя напоминала Конраду его собственную, недавно разрушенную раковину, не позволявшую пробиться на поверхность любым эмоциям. Мурата Кен, передавший через Йозака письмо, советовал быть с ними осторожнее, но, в общем, прореагировал довольно равнодушно. Пока эти двое не стремились в Шин-Макоку, его все устраивало. К концу года королевский замок был сдан, а трясущийся Ланджил подписал отречение от престола. Конрад отправил его в ссылку в одну из резиденций, обеспечив надежным присмотром и неплохими условиями жизни. Такое непрактичное милосердие вызвало недоумение у его окружения и неожиданное одобрение Дайкендзя. – Есть принципы, которые нельзя нарушать, – заметил он, – если не хочешь опуститься до уровня врага. Победивший дракона не должен превратиться в него же. Примите мое восхищение, ваше величество. Это был достойный поступок. Коронация прошла пышно, с приглашением большинства коллег-королей. Юури искренне поздравлял его, Сарареги мило улыбался, но холодный взгляд говорил сам за себя. Амбициозный юнец тоже хотел заполучить трон Великого Шимарона и некоторое время вставлял палки в колеса, пока налаженная фракция Конрада просто не смела все препятствия на своем пути к трону. Пытался он и подкупить «Белых Воронов», о чем доложил Джениус с явным презрением. – Невыгодное предложение? – усмехнулся тогда Конрад. – И это тоже. Но мне надоело служить недостойным повелителям, неспособным даже адекватно оценить свои возможности, – фыркнул Джениус, – если желаете, то с ним можно поиграть и убедить, что орден служит ему. Тогда в нужный момент вы сокрушите его и присоедините Малый Шимарон обратно к Великому. – Не нужно. Я не собираюсь вести завоевательную политику. Откажи ему. – Воля ваша. Так что Сарареги, скрипя зубами, вернулся к мирным переговорам и присоединился к альянсу с Шин-Макоку. Правители Францшира, Кабалькады и Калории также лично знали Конрада, и он нравился им куда больше, чем Ланджил. Остальные же отнеслись к нему с настороженностью, не зная, чего ожидать от новой политической фигуры. Королева Алазон на коронацию не приехала, прислав вежливый отказ. – Сейсакоку переживает не лучшие времена, – заметил Сарареги, недавно вернувшийся из страны, – шутка ли – почти двадцать лет без правителя. Я наполнил силой священный меч, но это решит лишь проблему неурожаев. – Вы не собираетесь оказать ей поддержку? – поинтересовался Конрад. Тот дернул плечом. – Слишком далеко от торговых путей, ничего интересного на экспорт… Он замолчал. Невольно нашел взглядом Юури, беседующего с кем-то из послов. Вздохнул. Королева Сейсакоку была его матерью, примирение с которой состоялось благодаря мао. Как и все вокруг Юури, Сарареги медленно открывал в себе лучшие черты. –…разве что уточнить, есть ли там шахты хосеки? В стране со столь могущественными магистрами хореку кристаллы должны быть потрясающие. – Кроме того, в закрытой стране могут найтись необычные предметы роскоши и искусства, – подсказал Конрад. Сарареги оживился. – Пожалуй, вы правы. Это может быть весьма интересно… На этом же балу мать Конрада, великолепная Сесилия фон Шпицберг, объявила о помолвке со Стефаном фан Бареном. Это вызвало бурю эмоций у окружающих: от обреченного стона Гвендаля, у которого, как он сам признался, уже не проходит головная боль от выкрутасов его родственников, до полного одобрения двора Конрада. Король-полукровка у них уже был, и последующие браки между людьми и мазоку укрепляли его репутацию. Так что за матушку Конрад только порадовался, тем более что она просто сияла, обнимая своего «Фанфана». Стефану фан Барену этот брак был крайне выгоден, но сомневаться в искренности его чувств к Шери Конрад и не думал. Он еще помнил, как несколько лет назад, в самом сердце тогда еще сильнейшей человеческой империи, этот человек помогал мазоку украсть могущественный артефакт прямо из сокровищницы Белала лишь потому, что возлюбленная его попросила. Если бы его участие вскрылось, Стефан не избежал бы эшафота. Позже он же помог Юури и Вольфраму проникнуть во дворец, тогда принадлежавший Ланджилу. Когда их раскрыли, влиятельнейшему шимаронскому торговцу пришлось бежать из страны и потерять весь налаженный здесь рынок сбыта. Ни тогда, ни после, какими бы ни были его потери, он не отказался от связи с бывшей королевой демонов и был вознагражден за свою верность сполна. Пожалуй, он любил ее ничуть не меньше, чем отец Конрада. Мурата Кен, к невольному облегчению некоторых, на коронацию не приехал. Конрад относился к нему с уважением, но подозревал, что с его новыми советниками тот не поладит. Оба они – Джениус в черно-фиолетовом и Дайкендзя в черно-синем парадном одеянии – присутствовали на балу. Конрад невольно залюбовался ими, по какой-то причудливой причине одинаково нарядившимися и распустившими длинные волосы. Черные волосы и глаза, утонченные черты лица и пропорциональные мужские фигуры – волей Истинного Короля демонов такая внешность считалась идеалом в Шин-Макоку и культивировалась несколько тысяч лет, как бы ни менялась мода на все остальное. Сококу – «дважды черные» – выглядели одинаково великолепно… и очень по-демонически. Тем страннее было то, что они являлись магистрами хореку – магии, которая была противоположной демонам и пагубно на них влияла. Такое сочетание считалось невозможным (хотя Конрад лично знал исключение из правил, отказавшееся явиться на бал и обещавшее выпить за здоровье короля в таверне), так что теории о личностях советников множились на глазах. Все чаще звучал вариант, что они так же, как и король, – полукровки. Шибуя Шори, старший брат мао и бывший пленник Джениуса, невольно их перепутал. Конрад видел, как он робко подошел к Дайкендзя, как тот взглянул на него с удивлением и покачал головой. Видел он и как помрачнел Шори, как опустились его плечи, как он сдавленно что-то пробормотал. И явно собрался сбежать. Но не успел, потому что Дайкендзя, участливо улыбнувшись, удержал его за плечо, а затем махнул рукой Джениусу. Конрад с любопытством наблюдал за развитием ситуации, догадываясь, что происходит. Странная симпатия Шори и Джениуса породила неуверенные надежды с обеих сторон. Эти двое виделись всего несколько раз, и каждый из них не был уверен, что второй хотел бы развития дружбы. И не узнавший Шори Дайкендзя фактически разорвал хрупкую связь, но вовремя это понял. На лице Шори при виде настоящего Джениуса сменилась вся гамма эмоций от изумления до радости. Тот познакомил их с Дайкендзя, и между всеми тремя завязалась светская беседа. Шори переводил взгляд с одного из практически одинаковых советников на другого и явно расслабился. Зрелище действительно было восхитительным. А для кого-то даже сногсшибательным. – О, Истинный Король, какая совершенная красота! – простонал Гюнтер. – И ты будешь видеть ее каждый день, Конрад? Счастливец! Ну почему снова ты, почему не я?! Ах, но я бы не вынес… они так прекрасны! И он отбыл в глубокий обморок с выражением неземного блаженства на лице. – Отличная коронация, вашличество Конрад Первый, – хохотнул Йозак, ловко подхватывая его и передавая с рук на руки обеспокоенному Гвендалю, – но, боюсь, ты снова не звезда бала.