***
Ночью спят не только честные граждане, но и вражеские шпионы иностранных государств. Если, конечно, не проводят тайные операции по нападениям на склады с оружием для последующего мятежа. Но это они сделали еще вчера и сегодня мирно посапывали в кроватях, не подозревая, что за всеми их действиями давно ведется слежка. – Город засыпает, – негромко сказал довольно улыбающийся Джениус, – просыпаются «Белые Вороны». Вперед! Следующие за ним члены ордена бесшумно растворились в ночи, четко и слаженно атакуя укрытие противника. Дайкендзя в составе запасной группы наблюдал за происходящим с холма. Он не получал удовольствия от нападения и рассчитывал, что все пройдет быстро, скучно и по плану. Джениус легко справился бы и один, но еще требовалось осмотреть само убежище: Дайкендзя подозревал, что кроме украденного со склада оружия у повстанцев было что-то еще, присланное их заграничными покровителями. Не то чтобы он не доверял Джениусу, но все же… человек, получивший свою долю удовольствия от опасного приключения, бывает несколько опьянен этим ощущением, а работа предстоит кропотливая. Так что Дайкендзя займется поиском тайников, а Джениус – быстрым допросом выживших врагов. Темноту рассек световой сигнал. Операция была окончена. Дайкендзя поежился от холода и принялся спускаться. Он с куда большим удовольствием сидел бы сейчас в королевском кабинете и обсуждал государственные дела с его хозяином. В доме уже все было перевернуто вверх дном. Живых связывали и выволакивали, трупы уносили. С устранением этой, самой воинственной группы противники полукровок постепенно рассеются и вновь начнут просто недовольно бухтеть по трактирам. Наиболее пылкой молодежи хватит временных арестов и исправительных работ, чтобы немного остыть (никаких тяжелых работ на шахтах хосеки: будут отдраивать улицы да вскапывать огороды. Нудно, изматывающее и совсем не то наказание, с которым можно приобрести ореол героя перед девушкой. Особенно если девушка, пока «герой» три недели копался в навозе, уже переключилась на другого). Конечно, будет еще недовольство в обществе, и потребуются годы, а то и десятилетия, чтобы полукровок полностью приняли. Но чего-чего, а времени у них хватит. А люди быстро переключатся на другое: осенью будет грандиозное празднование – годовщина коронации, потом новый Большой Турнир, на этот раз без малейшего давления на кандидатов, потом на рынке появятся дешевые суберерские яблоки и груши – результат очередного торгового договора… Не до полукровок будет, в общем. Живут и живут себе. Главное, чтоб не мешали обычным людям. А самые буйные сторонники «чистой крови» будут отлавливаться и обвиняться в измене. Тем более что Дайкендзя нашел, что искал – новейшие доспехи, выкованные в Малом Шимароне. – Снова Сарареги? – несколько удивленно уточнил Джениус позже, когда они вернулись в орден. – Он что, совсем не умеет проигрывать? Никто не позволит ему сесть на трон Великого Шимарона, это же очевидно. Прежде чем отправиться спать (нескольких утренних часов вполне хватало для восстановления их искусственных тел, а затем – снова за работу, но уже во дворец) лидеры «Белых Воронов» проводили время вместе в беседах и чаепитии. Джениус давно уже не стремился единолично управлять орденом: в организации Дайкендзя смыслил больше него, охотно беря на себя бытовые вопросы и вербовку новых адептов, а доверие между мудрецами было абсолютным. На своего «старшего брата» Джениус мог оставить все и не волноваться о последствиях. – Думаю, он несколько умерил аппетиты, но время все еще смутное, – ответил Дайкендзя, грея руки о чашку с чаем, – у него есть шансы урвать себе пару восточных провинций: вначале раздуть конфликт с полукровками, довести дело до репрессий с нашей стороны, принять беженцев… Выставить нас монстрами, рушащими многолетние «традиции» гонений и культа превосходства над остальными народами. Потом дальние провинции, до которых у нас толком не дошли руки, заявят об отсоединении и будут отстаивать свободу с оружием в руках. Которое любезно пришлет король Сарареги. А потом, проигрывая в военном конфликте, они побегут к нему – куда же еще? – Логично, – согласился Джениус, – ты снова видишь глубже и дальше меня. – Зато я неспособен безукоризненно разносить вражеские отряды и вдохновлять людей личным примером, как это делаешь ты. Мы – разные люди, хоть и были носителями одной души. – Кстати о носителях. В последнем письме Шори рассказывал, что Мурата Кен почти не покидает храм. Интересно, он решил заменить собой Первую деву? Или караулит, чтобы мы не попытались отнять у него Шин-О? Это имя все еще причиняло боль. Дайкендзя пожал плечами, изображая полнейшее равнодушие. – Если он желает провести всю жизнь в молитвах – это его выбор. Нам лучше не пересекаться. – Ты все еще не хочешь… – Нет. – Ясно. Они помолчали. Уходить спать в тягостных размышлениях Дайкендзя не желал, потому перевел тему: – Ваша переписка с господином Шори доставляет тебе удовольствие? – О да! Он очень интересный собеседник. Как у иномирянина, у него весьма необычный взгляд на привычные нам вещи. Я жду его писем с нетерпением. – Но личные встречи куда увлекательнее? – Еще бы, – вздохнул Джениус, – но последний раз мы виделись полгода назад – Шори прибыл в составе посольства Шин-Макоку и отбыл в свой мир вместе с братом. Тогда мне удалось выкроить для него несколько часов благодаря тебе. Это было замечательно. – Мне несложно помочь. Думаю, тебе эти отношения пойдут на пользу. Джениус вопросительно приподнял брови: – Мне кажется, или ты на что-то намекаешь? Дайкендзя слегка усмехнулся. – Ну что ты. На что я могу намекать? – Я припоминаю, что той помощью твое участие не обошлось. Это ты настоял на использовании в качестве посыльного коцухизоку, которого выпросил у Гюнтера фон Крайста, – они куда более быстрые, чем почтовые голуби. Ты также ненавязчиво заявил королю Юури, что его всегда будут рады видеть в Великом Шимароне – вместе с братом, разумеется! А твоя попытка убедить Шори попробовать себя в роли посла в нашу страну и вовсе похожа на заговор. Хоть она и не удалась. – Ты был бы против видеть его чаще? – Нет. Но, мне кажется, роль свахи тебе не идет. Они оба рассмеялись. Дайкендзя и в самом деле пытался им помочь: он видел и явный интерес господина Шори, и приязнь Джениуса, понемногу перерастающие во что-то большее. Но видел он и отсутствие соответствующего опыта у обоих. Катастрофическая нехватка времени у Джениуса тоже мешала, как и расстояние между странами и мирами. При всех этих факторах возможный роман мог закончиться, не начавшись. И это Дайкендзя не устраивало. Джениус был голоден до новых ощущений и эмоций, как и положено живому молодому мужчине. Если бы не его душа… нет, теперь это душа Мураты Кена, так вот, если бы не тот груз, что был возложен на него две тысячи лет назад, он прожил бы жизнь яркую и благополучную, как и полагается шимаронскому дворянину. Из-за воспоминаний прошлых жизней Джениус провел жизнь аскета, отчаянно мечтая лишь об одном – увидеть Шин-О. Он отсекал от себя все, а о любовных отношениях и говорить не стоило: может ли земная, горячая, но обыкновенная любовь затмить то, что было когда-то между Истинным Королем и Великим Мудрецом? Дайкендзя стиснул зубы. Это все его вина. Спасение мира – это одно, оно стоило всех жертв, но отпечаток любви, напоминающей те самые дурные баллады и истории, от которых щемит сердце, своим реинкарнациям передал тоже он. И они верили в нее, влюблялись в Шин-О, которого никогда не знали сами, как любит его сейчас Мурата Кен. Они помнили ответную любовь, направленную не на них, но доставшуюся им с бессмертной душой Дайкендзя. Страстную, сильную и яростно-прекрасную любовь Истинного Короля – и как было не ответить на это чувство? Его реинкарнации отвергали даже малейшие шансы на счастье с кем-то другим. Большинство из них так и просуществовали в тоске и несбыточных фантазиях. А Джениусу досталось больше всех. И он имел право на новую жизнь, уже полностью его. И неважно, будет ли роман с добрым господином Шори настоящей любовью или короткой влюбленностью – Джениусу это пойдет только на пользу, сделает его более цельным, тем, кем он является, а не отражением памяти Великого Мудреца. И заставит забыть Шин-О. Больно. Когда же эта боль пройдет? Когда смеющееся лицо самого красивого, сильного и милосердного мужчины перестанет являться под закрытыми веками Дайкендзя? Однажды это случится. Ничего, у него будет достаточно времени и дел, чтобы забыть. Кривое отражение старой любви Дайкендзя не нужно, он не может любить того, кем Шин-О стал, и не прогнется под безнадежно изменившийся мир с его новыми правилами. Он растворится в нем и изменит его под себя. – А знаешь, – неожиданно мягко сказал Джениус, кажется, сумевший что-то прочесть по его глазам, – я бы тоже хотел тебе помочь. – Благодарю. Ты и так мне во многом помог. Я рад, что Алазон воскресила нас обоих. «Дать Джениусу свободу, исправить нанесенный ему вред – что бы я сейчас делал без него? За что бы держался, стараясь не сломаться? Хватило ли бы мне одной гордости и силы воли, чтобы выбрать новый путь, не будь этих обязательств?». Джениус посмотрел на него с легкой грустью. – Разве тебе не нужно то, что ты пытаешься дать мне? – Нет. У меня уже есть все, что необходимо. А в остальном – я всегда был одиночкой и жил головой, а не сердцем. Так было и так будет всегда.***
На четвертый год правления Конрада Веллера попытались женить. В личной жизни он еще позволял себе присущую мазоку неторопливость: к объекту симпатии он только присматривался и наслаждался околодружескими отношениями. Вместе обсуждать дела, играть в шахматы, неизменно проигрывая гению стратегии и невольно обдумывая мысль, что он действительно мог быть тем самым… чей портрет был однажды изрублен Йозаком на куски, пить чай со сладостями. Сладости, внезапно, любили оба его советника, а Джениусу еще и доставляло удовольствие таскать пирожные втихую, «чтобы не растерять навыки». Впрочем, к этому моменту Конрад уже четко понимал, что не Джениус заставлял его сердце биться чаще. И точно так же понимал, что Дайкендзя, при всех его обходительности и дружелюбии, держит дистанцию со всеми, кроме «брата». И совершенно не замечает, как Конрад любуется на аккуратные движения его пальцев, на плавные повороты головы, на легкие полуулыбки. Или делает вид, что не замечает? Да, это было куда вероятнее: его советник был слишком наблюдателен, чтобы пропустить очевидное. А сам Конрад по давней привычке старался не обременять никого своими желаниями. Что с некоторых пор ему изрядно надоело и казалось юношеской глупостью. И не будь они связаны рабочими отношениями, Конрад уже пошел бы на штурм. Попытался бы, по крайней мере, заинтересовать собой неприступного сококу, но… Так или иначе, Конрад оставался холостым королем, и многие посчитали это перспективным направлением работы. Общество белокурой красавицы-графини Клэр де Винтер – не только приятной в общении леди, но и талантливой фехтовальщицы – доставляло Конраду удовольствие вплоть до того момента, как он обнаружил ее в своей постели поздним вечером. Его мнения она не спрашивала, полагая свои совершенные формы достаточно убедительным доводом. Пожалуй, Конрад бы даже поддался, хотя после Шин-Макоку у него был иммунитет к оным, но сработала «профдеформация» (часто упоминаемая тем же Джениусом при похищении печенья из вазочки со сластями). Сообразив, кому будет выгодно застать их вместе, он торопливо покинул спальню и столкнулся с отцом графини. Короткая лекция о нравах шимаронской молодежи испортила отношения с Клэр де Винтер, зато сохранила его свободу. Впрочем, это было только началом открывшейся на него охоты. Шимаронские аристократы желали породниться с королем и старательно подсовывали ему своих сестер и дочерей, а также убеждали в необходимости брака. Конрад сопротивлялся. В отличие от подданных, он видел немало подводных камней: от резко возросшего влияния новых «родственников» при дворе до разницы в продолжительности жизни с супругой. Как полумазоку Конрад мог успеть жениться и прожить в браке до старости жены раз эдак четыре-пять и наплодить целый выводок наследников, которые после его смерти однозначно начнут грызню за трон. И жениться собирался лет через двести, единственный раз. Разумеется, кандидатов в «родичи» этот вариант не устраивал. Прекрасных и знатных дам король теперь избегал как мог. От упрямой Клэр, караулящей его возле спальни, он даже позорно сбежал через балкон, с облегчением ощутив, что все еще находится в отличной физической форме. Правда, прыжок с третьего этажа его явно взбудоражил: все утро он был сам не свой, не мог сосредоточиться на документах, вместо этого бесстыдно пялился на шею Дайкендзя, мечтая украсить ее засосами и попробовать на вкус. Подобные мысли не были редкостью, но обычно Конрад был уверен в своем самоконтроле. В то утро он его подвел. – И как это понимать, ваше величество? – удивленно спросил его советник, потирая алеющий след чуть выше ключицы. – Хотел бы и я это знать, – вздохнул Конрад, вынимая из-за уха цветок. Ребра слегка ныли: Дайкендзя, на которого напали со спины, естественно, стал защищаться, вначале двинув локтем, а потом рванувшись из рук. Фингала под глазом Конрад избежал рефлекторным блоком, после чего советник сообразил вылить на него содержимое вазы с цветами, зато руки и губы наслаждались тактильными воспоминаниями. Конрад ни за что не повторил бы этого сознательно, но… мягкая кожа под его губами, кружащий голову запах чистого тела, невольное скольжение волос по лицу и такой восхитительный, желанный мужчина в его руках, что отпускать его совершенно не хотелось. Вернее, не получилось отпустить, а вот это уже было плохо. Очень плохо. Дайкендзя, кажется, подумал о том же самом. – Вы хорошо себя чувствуете? – Кажется… я чувствую себя странно. Приношу свои глубочайшие извинения, похоже, я себя не контролирую. – Это я заметил. Что вы пили или ели сегодня, ваше величество? – Ничего. Не было аппетита. – Позвольте, я провожу вас к лекарю. Спустя некоторое время лекарь приготовил неприятное, но действенное пойло, и приступ похоти Конрада прошел. Учитывая, что даже холодной воды хватило ненадолго, и уже в коридоре король возжелал советника с новой силой, диагноз был ясен. – Афродизиак, – лаконично сообщил тот, – в вашей подушке обнаружился один занятный тертый корешок, раздувающий желание. Вы всю ночь вдыхали его аромат, а наутро проявился результат. – И никаких следов его появления там? – Увы. Усильте охрану часто посещаемых мест. Я пришлю пару Воронов, которые станут регулярно их проверять. – Еще раз прошу меня простить. – Извинения приняты, – спокойно отозвался Дайкендзя, – я бы на вашем месте завел фаворита, ваше величество. – По-вашему, королевский фаворит должен будет терпеть подобные вспышки? Мне не нравится такой подход. Пусть лучше даст мне в глаз, как это пытались сделать вы, чем покорно терпит и молчит. Взгляд, который советник на него кинул, был долгим и задумчивым. – Я имел в виду, что это может немного ослабить напор на вашу свободу. Но… мне нравится ваша порядочность. Возьмите у лекаря запас антидота и носите с собой. Он вам пригодится. В общем и целом, ситуация завершилась благополучно, если не считать появления регулярных эротических снов с участием Дайкендзя. В них он был полностью одет и неприкасаем, но своим мягким, глубоким голосом доводил Конрада до кипения. С этим определенно требовалось что-то сделать. И не только с этим. Слабая реакция Конрада на попытки его женить принесла свои плоды. Семейство де Винтер нанесло последний удар. Это был бал по случаю его дня рождения. От красавиц было не продохнуть, причем к шимаронкам присоединились и иностранки: пятнадцатилетняя принцесса Кабалькады Беатрис вовсю пыталась с ним флиртовать, несколько зорасийских фрейлин Греты (хорошо хоть не она сама) строили глазки, а правительница Калории Флурин Гилбит завела с ним долгий, увлекательный разговор о дружбе и поддержке между странами. При этом ее распущенные голубые волосы и свободное белое платье так остро напомнили Конраду Джулию, что это явно не было совпадением. Взяв слово для поздравления короля, граф де Винтер произнес прочувствованную речь: − Все мы счастливы, что в Великий Шимарон вернулась эпоха мира и процветания. Наш король − достойный потомок своих знаменитых предков Веллеров, готовых не только трудиться на благо подданных, но даже и отдать жизнь, защищая их, как сделал это Фридрих Веллер в 1859 году при пожаре в столице… Речь дворянина лилась плавно, изредка поддерживаемая одобрительными выкриками и аплодисментами. Конрад улыбался и кивал в нужных местах. −…разве откажется наш король от нас в трудную минуту? Разве забудет о наших надеждах, возложенных на него? Да такое даже представить немыслимо! Он − истинный Веллер несущий нам перемены к лучшему, но следующий древним, почитаемым традициям, являющимся основой нашего общества. Честь любого благородного шимаронца стоит на трех столпах: силе, бесстрашии и ответственности. Нет в нашем мире лучшего мечника, чем наш король − об этом известно каждому! О его смелости мы можем судить по времени, в которое он стал королем, − смутном, страшном времени междоусобиц и попыток иностранных покушений на нашу целостность! И, конечно же, наш король знает, как важно сохранить достигнутый в стране мир! Конрад снова кивнул и вставил в оставленную явно для него паузу: − Вы абсолютно правы. − И всем известно, − продолжил тот, широко улыбаясь, − что основа мира − непрерывность королевской династии. Наша страна покатилась под откос, когда род Веллеров лишился трона, и мы не можем этого больше допустить! Знал ли Роберт Веллер, молодой и полный сил мужчина, что будет убит проклятыми узурпаторами? Этого никто не мог предсказать! Род мог оборваться, но спасение принес его новорожденный сын, сохранивший династию и передавший королевскую кровь своим детям. Это − ответственность, которую несет любой король перед своей страной. Род Веллеров не должен прерваться и, конечно, наш благородный повелитель не оставит нас на краю пропасти, затягивая с появлением наследника. Как и все его предки-короли, он выберет достойную шимаронку и подарит ей дитя, которое станет символом будущего благополучия нашей страны! Зал взорвался хлопками и патриотическими выкриками. − Следите за лицом, ваше величество, − шепнул Дайкендзя, стоящий по правую руку от трона, − улыбайтесь и не вздумайте возражать. − Вот сволочи, − растянул губы Конрад, − прикормил на свою голову. − «Белые Вороны» поищут что-нибудь полезное, что заставит де Винтеров присмиреть, − пообещал Джениус, расположившийся слева, − но это займет время. Потяните его, как сможете, только без резких отказов. Из этой ловушки придется выбираться предельно осторожно. Весь следующий месяц Конрад посещал смотрины, доведя до совершенства мастерство размытых ответов. Потенциальные невесты сжимали круг, как загонщики на волчьей охоте. Причем иностранок пылкая речь де Винтера не смутила. − Вы всегда умели смотреть шире многих, − ворковала Флурин Гилбит, − и понимаете, что брак с представительницей иностранного государства не менее выгоден, чем внутренний. «С этой точки зрения мне стоило бы взять в жены принцессу влиятельной державы, а не наместницу клочка земли, зависимого от Шин-Макоку и Малого Шимарона, − думал Конрад, старательно улыбаясь ей, − да простит меня Джулия, что я так непочтительно отзываюсь о родине ее предков Винкоттов». − Вы такой замечательный! А правда, что вы прошли путь от простого солдата в Шин-Макоку до короля, бывали в иных мирах и сражались с Властелином? − восторженно расспрашивала его Беатрис. «А еще всегда был кумиром детей и восторженных юнцов. Нет, принцесса, поищите себе прекрасного принца в другом месте». − Конрад, мне крайне жаль, но я должен на год-другой вернуться в Шин-Макоку, − сообщил Гюнтер, уже несколько лет исполняющий роль дипломата от страны демонов, − меня заменит Гизела: она давно хотела попробовать себя в иных сферах деятельности, кроме армейской. Но я немного беспокоюсь. Не мог бы ты помочь ей? Растолковать некоторые шимаронские тонкости… − Конечно, − рассеянно согласился тот и внезапно напрягся, − Гюнтер, и ты туда же? − О чем ты? − Ты ведь не думаешь, что мы с Гизелой… − О, нет! − рассмеялся тот. − Хотя я бы на твоем месте передал кровь Веллеров не только людям, но и мазоку. Ведь если твой сын будет чистокровным человеком, ты его переживешь, и он никогда не увидит трона. Это было болезненным ударом. Гюнтер, несомненно, был прав: ему нужен либо ребенок-мазоку, либо куда более поздний брак. Что в нынешних условиях представлялось трудноосуществимым. Конрад взялся штурмовать древние шимаронские законы и традиции, надеясь, что они дадут ему подсказку. Он перерыл целую гору, когда его прервал Джениус − сообщением, что замок посетила королева Сейсакоку Алазон.***
− Если бы взглядом можно было убивать, ты бы уже собирал мои дымящиеся останки, − сообщил Джениус, − знать бы, что ей здесь понадобилось? Появление бывшей госпожи заставило мудрецов напрячься. С самого отбытия в свою страну она ее не покидала. Послов, которые могли бы пересылать сведения о ней, в Сейсакоку не было − страна все еще была максимально закрыта от чужаков. Небольшие поблажки доставались только Шин-Макоку и Малому Шимарону − по очевидным причинам. Великий Шимарон в стране шинзоку не был представлен никем. − Официальная версия кажется тебе сомнительной? − Брачное предложение королю Великого Шимарона от королевы Сейсакоку? Я не верю в это. Хоть Алазон и старается очаровать Конрада, точно так же она себя вела с Шори, когда ей требовалась его сила. А чем все закончилось, помнишь? − Помню, − постучал пальцами по столу Дайкендзя, − но исключать этого варианта не стоит. Кому-то из нас необходимо присутствовать на их сегодняшнем ужине. С Алазон станется взять короля под магический контроль. Мы не должны этого допустить. Да и вообще, не стоит оставлять его одного. Джениус кивнул и слегка прикусил губу. Появление Алазон не только напрягало − хотя она вроде бы «отпустила» своих слуг и не пыталась посягать на их свободу, − но рушило все его планы. А ведь они были весьма приятными и долгожданными. − Что-то не так? − Шори сопровождает Гизелу и прибудет через несколько дней. Взгляд Дайкендзя смягчился. Он всецело одобрял то, что нарастало между Джениусом и Шори, и был единственным, кого тот мог просить о содействии. Защитить короля от возможного воздействия со стороны Алазон − их долг, но они с Шори так давно не виделись! Джениус скучал по его серьезному взгляду и серым глазам, по восхитительно интересным рассказам об ином мире, и особенно − по поцелуям и объятиям. Почему они раньше этого не делали? Столько времени потрачено зря… Зато теперь, о, Джениус знает, что будет делать с Шори, когда тот попадет к нему в руки! Шимаронские трактаты о любви были проштудированы, тактичные советы Дайкендзя учтены, и теперь требовалось только время и возможность побыть вдвоем. − Хорошо, я подменю тебя, чтобы юные влюбленные смогли уединиться. Джениус послал ему благодарную улыбку, но не удержался от ироничного замечания: − Кажется, я слышу нотки снисхождения в твоем голосе. Ах да, ты же предпочитаешь более решительные действия: страстные игры в шахматы, провоцирующие нашего короля на утренние засосы. Дайкендзя негромко рассмеялся. − Мои партии сведут с ума кого угодно.***
− Турнир невест? Нет, серьезно! Ну ты даешь! Гизела фон Крайст искренне расхохоталась. − Это древняя шимаронская традиция, − с притворной серьезностью заметил Конрад, − так выбирали супругу благородные Веллеры году эдак в 355. Только достойнейшая воительница могла составить пару королю-воину. Пройти испытания поединком, стрельбой из лука, прыжками через яму, наполненную грязью… − А если не находилось достаточно выносливой и ловкой женщины? − Поэтому турнир невест устраивали только два поколения Веллеров, а после эту традицию «позабыли». Но я ведь тоже король-воин. − Желаю удачи, − фыркнула Гизела, − хотя с той упорной красотки сталось бы пройти все, даже бег с будущим супругом на закорках. Она довольно сильная. − Клэр де Винтер очень хочет корону, − вздохнул Конрад, − на самом деле из нее бы вышла неплохая королева. Но я буду плохим мужем. − А может, мне поучаствовать? − Гюнтер все-таки уговорил тебя? − Папа пытался. Не то чтобы очень сильно, но… Он предпочтет увидеть зятем тебя, а не Адальберта. Кстати, красивое платье? − Адальберту понравится, − тепло улыбнулся Конрад, − прошло достаточно времени, чтобы он смог оценить его. − Спасибо, − Гизела приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку, − я пойду. Мы договорились встретиться с ним на главной площади. Передам подарки от Юури, письмо от его отца, а потом попрошу показать мне столицу. − Я сообщил, что раньше завтрашнего дня принять его не смогу, так что у вас будет полно времени. А Шори… − У него свое свидание. Не волнуйся, он − большой мальчик и находится в безопасном, охраняемом дворце. Еще и с Джениусом. Что с ним может случиться?***
Шори волновался. Он привез Джениусу с Земли несколько простых гаджетов и технических книг с иллюстрациями. Новые знания Джениус схватывал на лету, неясные моменты конспектировал, чтобы разобраться позже, а все привезенное из другого мира вызывало в нем жгучий интерес. В прошлый раз они сидели рядом, разбирали устройство радио, а потом горячо целовались и прижимались друг к другу. Конечно, Шори будет счастлив, если все снова пройдет так же, но если вдруг получится зайти дальше… нет, он готов ждать и не будет Джениуса торопить, их отношения развиваются просто замечательно, но… одним словом, Шори прихватил презервативы, смазку и затолкал их поглубже, молясь не опозориться перед самым прекрасным мужчиной в его жизни. С другой стороны, они вполне могли начать с ласк и взаимной дрочки… − Вы быть господин Джениус? Шори удивленно уставился на миниатюрную девушку в одежде служанки. − Нет, я не Джениус. − Вы быть господин Дайкендзя? − тонкий голосок зазвучал испуганно. − Нет, я Шибуя Шори, посол из Шин-Макоку. Девушка внезапно всхлипнула. − Мне сказаль узнать по черный волосам! Сококу! Я ищу, но никого нет! Я недавно приехать и плохо говорить… люди смеяться надо мной! Мне нужно работать, чтобы кормить маленькую сестру… Она расплакалась, и встревоженный Шори попытался ее успокоить: − Я как раз иду к Джениусу, давай я провожу тебя к нему. − Нет! Пусть лучше передать! Приказ изучить это для короля Конрада. Я слишком долго ходить, мне нужно бежать убирать большой зал… Она всунула Шори в руки шкатулку. − Передать господин Джениус и Дайкендзя! Вы смочь? − Да, хорошо, я передам. Девушка просияла, поклонилась и убежала. Шори добрался до гостиной, где они собирались встретиться с Джениусом, и положил шкатулку на стол. Он пришел немного раньше, и комната еще была пуста. Шкатулка была красивая. Шори подумал, что не отказался бы украсить такой собственную квартиру. Интересно, откуда она? В стилях искусства Шин-Макоку Шори худо-бедно научился разбираться, мог узнать и вещь, сделанную в Великом и Малом Шимаронах. Эти узоры явно были другими. Гладкий, отполированный камень, темный и теплый, так и хотелось ласкать пальцами. Интересно, что в ней? Раз на исследование, то что-то важное, и трогать лишний раз не стоит. А так хочется… Шори, не удержавшись, погладил шкатулку. Так тепло… Скрипнула дверь. − Прости, что опоздал, я был в… Шори? Тот вздрогнул и виновато осознал, что почти открыл чужую вещь. А секунду спустя Джениус вышиб ее из его рук. Шкатулка раскрылась еще в полете, хотя явно была закрыта очень плотно. Она оказалась пуста, но из нее посыпались искры, как из неисправной розетки. Шори вскрикнул − тыльную сторону ладони на правой руке словно прижгли сигаретой. Голубоватые символы проступали под кожей, причиняя сильную боль. Джениус зашипел − с ним творилось то же самое. − Что за… что это было? Ответа Шори не дождался. Джениус неверяще смотрел на свою руку, потом зачем-то потрогал лицо с давно смытыми фиолетовыми узорами. Он лишь недавно рассказал, что это были подобия клейма − метки рабов властителей Сейсакоку. − Откуда ты взял эту вещь? − Мне дала служанка в коридоре. Просила передать тебе или Дайкендзя. Она новенькая, заблудилась в замке и… Джениус выставил руку вперед, прося его умолкнуть. Прислушался. По каменным плитам коридора цокали женские каблучки. Джениус зашипел еще громче, чем когда их обоих прошило болью, и быстро закрыл дверь. Засунул за пазуху шкатулку, прикасаясь к ней, как к ядовитой змее. Затем схватил Шори за руку и подтащил к окну. − Да что происходит? − Ты мне доверяешь? Веришь, что я не причиню тебе зла? − Конечно! Да и зачем тебе это делать? Ручка двери дернулась. − Тогда молю, не сопротивляйся! − Открой, − велел мелодичный женский голос. Шори бросился исполнять приказ, но не смог − его сильно дернули назад и подхватили на руки. Джениус ногой распахнул огромное, от потолка до пола, окно и вскочил на подоконник. − Что ты собираешься делать?! О нет, только не опять! Определенно, это было именно то, что Шори предпочитал оставить уникальным опытом. Конечно, третий этаж дворца не сравнится с пропастью, в которую Джениус прыгал с ним на руках несколько лет назад, но ощущения были те же. Паника, свист в ушах и вопль ужаса, который невозможно удержать. Фиолетовый шар хореку вспыхнул вокруг них, и полет явно стал управляемым, с вертикального сменившись на горизонтальный. Они промчались через парк, взлетели над стеной и покинули территорию дворца.