***
− Так, тихонько, сажайте его сюда. Вот так. Господин Шори, не прекращайте поток мареку, пожалуйста, но жестко контролируйте его. Вы сможете работать при таком количестве источников хореку? − Смогу. − Хорошо. Тогда начнем. Шори стиснул зубы. Джениус был бледен до синевы и не мог даже нормально сидеть − привалился к его плечу. Печати Алазон пульсировали, посылая непрерывные волны боли и приказы немедленно вернуться к хозяйке, но он держался, выбирая боль. Они устроились на полу просторной и почти пустой комнаты. Вокруг были разложены хосеки разных видов и размеров. Шори мимолетно вспомнил, что практически все местные мазоку испытывают от них сильную боль, и порадовался, что у них с Юури иммунитет. Но его мареку текла с трудом, словно сгустившись до консистенции крема. Стефан фан Барен устроился напротив и достал узкий хосеки в оправе из металла. Они с Джениусом пару дней «перенастраивали» на нем печать, а потом последнего скрутило болью, и работать он уже не мог. К счастью, дело было закончено. Все кристаллы вокруг служили поддержкой заклинателю, обладавшему куда меньшей хореку, чем королева Алазон. Шори готовился ставить магический блок, запирая печать в пределах правой руки Джениуса. Из-за этого она некоторое время будет плохо слушаться, но он говорил, что восстановить уничтоженные мареку связи сумеет. У Шори все равно было ужасное ощущение, будто он проводил операцию без анестезии. − Начали. Ставьте блок, господин Шори. Джениус зашипел, затем застонал от боли. Печать ярко вспыхнула. Стефан фан Барен поднес хосеки к ней и активировал его. Джениус широко распахнул глаза, кажущиеся совсем черными, и стиснул свободной рукой руку Шори. − Все будет хорошо, − прошептал тот, − потерпи, еще немного… Печать не поддавалась. Хосеки вокруг них запульсировали, Шори почувствовал, что его блок продавливают, и добавил марку, стараясь не думать, что именно его действия причиняют Джениусу боль. − Я зн-н-нааааа… Дзинннь! Печать распалась и всосалась в хосеки, Джениус тихо вскрикнул и повалился Шори на руки. Тот подхватил его, обнял и зашептал: − Ну, вот и все, прости, прости, прости меня! Лицо Джениуса разгладилось. − Глупый… Это ведь… считается… подвигом во имя любви? Утирающий пот Стефан фан Барен опешил, затем рассмеялся: − Конечно! Я бы никогда не сумел причинить боль моей восхитительной Шери. Вы − герой, юноша. Они перенесли Джениуса наверх и оставили отдыхать и подпитываться от хосеки. К вечеру, когда Шори зашел его навестить, тот уже выглядел совершенно здоровым и постоянно двигал рукой, разминая ее. − Наконец все закончилось, − заметил он на невысказанный вопрос Шори, − я очень надеюсь, что план Дайкендзя включает в себя нанесение физических повреждений королеве. − Зачем же так? Всегда можно договориться миром. − С некоторыми проще один раз разобраться, чем каждые пару лет «договариваться миром», − проворчал Джениус, − нужно сообщить в орден, что мы освободились. − Зато у нас было время получше узнать друг друга. Это дорогого стоит. Джениус окинул его задумчивым взглядом. − О да, но мы, кажется, не дошли до конца этого изучения. Кстати, Шори. Я был очень неловок сегодня утром и задел твою сумку. Из нее просыпалось много этих штучек, и днем, восстанавливая силы и скучая, я решился вскрыть и рассмотреть одну из них. Скажи мне, что это? Шори почувствовал, что неудержимо краснеет, глядя на растянутый в пальцах возлюбленного презерватив. − Это… это… средство защиты от разных болезней… − Да? А как оно работает? − Ну, понимаешь… его надевают на… Джениус наблюдал его мучения еще секунд пять, затем расхохотался. − Прости, я пошутил. Назначение этого предмета очевидно, а форма весьма красноречива. Честно говоря, меня больше заинтересовал материал. У нас презервативы делают из ткани и кожи некоторых животных, но это что-то иное. Шори облегченно выдохнул. − Латекс. Боюсь, с вашим уровнем технологий он еще не доступен, хотя… у вас есть каучуковые деревья? − Какие? − Может, они у вас под другим названием? В следующий раз я привезу рисунки, и, возможно, сам каучук, если сумею его достать. − О, отлично! Но раз уж ты захватил собой эти… Джениус улыбнулся так, что у Шори бешено забилось сердце. У змея, совратившего Еву, несомненно, был такой же взгляд. − Давай проведем с ними пару опытов. Пожалуй, я напишу письмо Дайкендзя позже.***
− Княгиня, если позволите, я желал бы поговорить с вами, − сказал Конрад, которого свита Джанан впустила в ее покои, − это касается сегодняшнего турнира. Княгиня, закутанная в традиционные одежды кришиитов, сделала приглашающий жест рукой. − Я бы хотел предложить вам отказаться от боя. В нем нет смысла, вы не сумеете победить. Ваша противница слишком опасна и может покалечить вас. Я же не собираюсь вступать в брак ни с вами, ни с ней. Она молчала. − Княгиня? Что-то было не так. Неправильно. Конрад внимательно посмотрел на стоящую перед ним женщину. Ее фигура, ее одеяния, но вот глаза… Черные, как и пряди волос, выбившиеся из-под покрывала. Сококу. Его рука дернулась к пустому поясу, затем он сообразил. То-то «свита» показалась ему смутно знакомой. Конрад сделал шаг вперед и обхватил «ее» лицо. − Княгиня, вы не порадуете меня вашим прекрасным голосом? Я давно мечтаю узнать, каков он, когда вы на вершине блаженства. Вы любите ролевые игры? Я не против. − Что такое ролевые игры? − поинтересовался Дайкендзя, позволяя снять с себя покрывало. Его внешность сейчас была довольно странной: черты лица смягчились, поплыли, но еще были весьма узнаваемы. Тело же было полностью женским. − Это когда мужчины переодеваются в платья, чтобы порадовать своих любовников, − пояснил Конрад, − и как все это понимать? Где княгиня? − В ордене, вместе со свитой. Я поговорил с ней, и мы заключили сделку. Джанан − не воительница, горских женщин этому не учат. Она собиралась отказаться от первого же поединка, но я уговорил ее на замену. Она видела нас вместе и не стала возражать. − Но это все… − Не иллюзия − с Алазон сталось бы ее смести потоком своей магии. Особое зелье. Позволяет ненадолго приобрести чужой облик. Я выпил его еще вчера, но сегодня пришлось обновить. Голос, кстати, не меняется, а чужие умения не передаются. − И как вы себя чувствуете? − Довольно неловко. Отсутствие… и наличие непривычных частей тела меня тревожит. Конрад покосился на «лишнее». − И что вам это даст? Вы − не боец, в неудобном теле, а королева справилась даже с Йозаком. − О, не волнуйтесь. У меня была пара вариантов, но тот, что предложила княгиня Джанан, оказался наилучшим. Взгляните на этот наруч. Это − артефакт из ее горного клана. Поглощает направленную на его носителя магию и передает владельцу. Мы провели ряд опытов для проверки. Уникальный накопитель. Конрад нахмурился. − Почему вы не рассказали об этом? − Простите, ваше величество. − Это не ответ. Вы перестали доверять мне? − Это не так. Я просто предпочитаю не распространяться о некоторых вещах. − Ваше право хранить свои тайны, − сказал Конрад, понемногу закипая, − я не собираюсь лезть в них, но неужели я − не тот мужчина, с которым вы бы желали разделить победу? Вы считаете меня юнцом, на которого нельзя положиться? Недостаточно выдающимся и заурядным? Он пожалел о своих словах почти сразу же, как сказал их. Но он сердился и не мог удержать гнев в себе. Его считали недостойным в сравнении с Шин-О. Дайкендзя печально смотрел на него. − О каких тайнах вы говорите, если все давно поняли? Я вас пугаю, ваше величество? Вы ждете от меня чудес и опрокидывания миров? Конрад обнял его за плечи и виновато опустил голову. В черных глазах он не увидел ни холода, ни высокомерия, которых опасался. − Вы меня сводите с ума. Я мечтаю заняться с вами любовью, а не поклоняться вам. − Это хорошо, − Дайкендзя слегка повеселел, и Конрад ощутил желание сделать это здесь и сейчас, − я не нуждаюсь в поклонении, мне достаточно уважения. Скрытность − часть моей натуры. Но доверие выражается не только в открытом нараспашку сердце. − Я только надеюсь, что все это не очередной грандиозный план, задуманный вами вместе с Истинным Королем. В противном случае я за себя не отвечаю. − У вас есть все основания не верить мне, − тихо сказал Дайкендзя, − я слышал, ваша жизнь была перемолота жерновами великой цели. Мне жаль, что так получилось, но это было необходимо для спасения мира. Ничто больше не стоит таких жертв, и я… поверьте, если бы можно было поступить иначе… Он помолчал, затем заговорил твердо и горячо: − Я не хочу вечно жить в тени моего прошлого, понимаете? Это было время славы и достойных деяний, но оно прошло. Прошла моя боль… прошла и любовь. Вам не к кому ревновать. Мне не нужна эта слава, она тянет меня назад, сковывая по рукам и ногам. Я не хочу, чтобы ко мне относились как к части древней истории, ведь я − человек… вряд ли меня можно теперь назвать мазоку. У меня есть новая жизнь, есть орден и Джениус, есть Великий Шимарон, который мне нравится превращать в мирную, цветущую страну. И есть мужчина, который мне нравится, − мягко добавил он, − а прошлое пусть остается в прошлом. Вы сможете относиться ко мне как раньше, Конрад? Тот медленно кивнул. Это будет весьма непросто: отделить этого человека от его интриг и жертв, но Конрад не сомневался − ему нужен именно он. Спокойный, мягкий, но волевой мужчина, с мудрыми глазами и пылким телом, вспыхивающим от малейших ласк. − Обещаю, ваша тайна не встанет между нами. Я и сам не праведник − вы должны были слышать о Руттенберге и о моих деяниях на службе у Юури. Вы не улетите от меня, Мудрый Ворон? − Нет, мой Новый Король. Мне нравится садиться к вам на плечо. В ваших руках тепло и уютно. Конрад улыбнулся. − Тогда позвольте, я помогу вам застегнуть ваше боевое украшение. Бой скоро начнется, и я буду горячо болеть за вас. Дайкендзя кивнул и протянул руку. Пока Конрад застегивал наруч, он спросил: − Кстати, вы знаете, что означает имя Джанан? − Нет. − «Сердце». Или же «душа». У горцев это одно и то же. − Вам оно невероятно идет, − заметил Конрад, целуя его руку. − Пусть хотя бы на время турнира, но я буду владеть своей душой. − А когда он закончится, вы все равно будете владеть моим сердцем. И неважно, как вас при этом зовут.***
Взбешенная Алазон сидела в глубоком кресле. Ее охрана мирно спала, ее атаки полностью поглотил волшебный наруч, на голове зрела (и наверняка болела) шишка от последнего удара на арене. Но куда сильнее жгла уязвленная гордость. Напротив нее сидели Конрад, Гюнтер и Дайкендзя. Письмо от Джениуса развязало им руки. − Как вы смеете?! Я − королева… − Вы напали на моих советников, на меня, на старшего брата мао, − перечислил Конрад, − о таких мелочах, как применение запрещенной магии на турнире, я уже не упоминаю. Все это легко доказать. Это − прямое объявление войны. По законам Великого Шимарона вражеских правителей разрешено обезглавливать. Она стиснула подлокотники. − И этого будет достаточно, чтобы разорвать все отношения с Шин-Макоку, − небрежно заметил Гюнтер, − никакой гуманитарной помощи, никакой поддержки. Вы − персона неблагонадежная и опасная, так стоит ли поддерживать с вами отношения? А ваша страна снова падет в пучину хаоса. − Все, что я делала, я делала для Сейсакоку! Я готова на все ради своей страны! − Цель безусловно благородна, но вот средства…недопустимы. − Чего вы хотите? − Мирного решения проблемы, − сказал Конрад, − иными способами, чем вы привыкли. Алазон посмотрела него. − Я слушаю. − Если вы хотите не только гуманитарной помощи, но и толковых советников, то мы сможем вас ими обеспечить. Многие мазоку и шимаронские дворяне имеют соответствующий опыт и желание служить великому делу. С их помощью Сейсакоку будет возрождена. Конечно же, они будут служить добровольно, а не с рабскими клеймами. Попытка посягнуть на их свободу будет расценена как объявление вами войны. Взгляд Алазон смягчился. Она нежно улыбнулась Конраду: − Я знала, что вы − благородный мужчина, ваше величество. Хоть это и не в наших традициях, но я готова принять их на службу. − Традиции придется немного поменять, − заметил король, − если вы хотите поддерживать отношения с такой державой, как Великий Шимарон, Сейсакоку должна будет принять несколько условий, без которых вас не будут считать цивилизованной страной. А с дикими аборигенами разговор короткий − завоевание и накладывание дани. Учитывая, что Великий Шимарон заключил союз с Шин-Макоку, а вы его как раз разорвали, а также все еще очень низкое количество боеспособных мужчин и женщин в вашей стране… Вы понимаете, что это будет лишь вопросом времени? Алазон дернулась, слегка выпуская хореку. Дайкендзя невозмутимо повел рукой в наруче, и сияние вокруг королевы погасло. Он любовался артефактом с восторгом ученого, жаждущего открытий, и почти не смотрел в сторону бывшей хозяйки. Да и была ли она ей вообще? «Мудрец и в неволе чувствует себя свободным» − вспомнил Конрад одну земную пословицу, и это касалось Дайкендзя как никого другого. Он не сомневался, что Великий Мудрец провел это время с пользой. − О каких условиях вы говорите? − наконец справилась с собой Алазон. − Смягчение системы наказаний. Свобода покидать страну для ваших подданных. Отмена рабства. Она поджала губы. − То, что вы говорите, − невозможно. − Все материковые страны прошли через этот этап. И не развалились. Сейсакоку тоже начала двигаться в этом направлении… в ваше отсутствие. − Но они разбегутся! − Нет, если создать в стране благоприятные условия жизни, а это уже дело наших советников. Все, что требуется от вас, − не мешать им. − А мы со своей стороны, − сказал Гюнтер, − всячески будем вас поддерживать в этом благом деле. Присылать ремесленников всех мастей. Врачей. Учителей. Будем приплывать регулярно, чтобы понаблюдать, как ваша страна расцветает. Ах да, вы лично Сейсакоку больше не покинете. Боюсь, ваши заграничные поездки приносят слишком много вреда окружающим. Это − те условия, которые ставят перед вами Великий Шимарон и Шин-Макоку в оплату нашей помощи. «Мы будем следить за вами» − повисло в воздухе, и все это поняли, включая королеву. − Я согласна, − тихо сказала Алазон, − если иного пути нет. Если это спасет мою страну… пусть будет так. Ваши слова похожи на речи тех мятежников, что требовали отменить наши законы и сословия. Вы хотите разрушить наше великое прошлое. − Прошлое стоит отпускать, ваше величество, когда оно тянет вниз подобно камню на шее, − мягко сказал Конрад, − отпустите его − и плывите свободно. Попробуйте и поймете, насколько легче вам будет. Золотые глаза королевы заблестели, и она сморгнула слезы. − Мне жаль, что я проиграла турнир. Вы были бы замечательным супругом и правителем Сейсакоку. Впрочем, кажется, та княгиня отказала вам? Если вы решите − я буду ждать вас в моей стране, не преступая ее пределов, как вы и пожелали. − К сожалению, я просто ужасающе моногамен, − ответил Конрад, − и мое сердце не хочет покидать меня. А я не отдам его вам.