_____4
28 марта 2018 г. в 18:33
Знаете это ощущение, когда вы смотрите фильм или сериал, и вдруг вам кажется, что вы замечаете ляп? Нет, вам даже не кажется — вы его абсолютно точно замечаете. Например, на заднем плане кадра вы видите распахнутое окно, а следующий кадр — оно уже закрыто как ни в чём не бывало. И вы в ту же минуту взволнованно отматываете бегунок назад, на то место, где обнаружен косяк, потом снова и снова, пока окончательно не убеждаетесь, что вы — гений, один на миллион, который такой весь молодец, сам нашёл промашку создателей, медаль надо дать.
Именно это отвратительное чувство преследовало меня в течение всего оставшегося дня. Отвратительное, потому что я, при всём желании, не могла вернуться в прошлое и убедиться, что мне не показалось. Я не была уверена ни в чём, хотя моя зрительная память говорила об обратном. Я совершенно точно видела Риту — помню, как сейчас. Однако эта ситуация не поддавалась логическому объяснению. Здравый смысл тут не работал, никак. Однако мне до дрожи хотелось разобраться, что же всё-таки произошло тогда. Ибо это казалось слишком невероятным, чтобы быть реальностью. Но если это всё же случилось по-настоящему? Что тогда?
Я героически отсидела первые три урока. Не концентрируясь на бурном потоке информации, который конвульсивно пытались направить в нашу сторону учителя, я тихонько посиживала на предпоследней парте рядом с Эриком и усиленно посылала телепатические внушения преподавателям, мол, вызывайте к доске кого угодно, но не меня. Уж не знаю, сработало ли, или мне просто повезло, а пока что меня ещё ни разу не спросили. Вот это я называю успехом, господа.
Рука продолжала ныть, хотя ожог был относительно слабым и не дотягивал даже до второй степени. Я небрежно прикрыла его влажным тряпичным носовым платком (даже не удивляйтесь, я люблю эту фишку прошлых лет), но обращаться в медицинский пункт я почему-то не решалась, несмотря на то, что Эрик несколько раз мне это советовал. А впрочем, понятно, почему. Я бы не смогла объяснить им причину такого повреждения. Более того, когда Эрик пытался расспросить меня, я как-то нелепо отмахнулась, сказав, что споткнулась на выходе из кабинета и целый стаканчик кофе выплеснулся мне на руку. Поистине смешное объяснение — я прекрасно это понимала. Однако моя фантазия имела удивительную способность отключаться в самые неподходящие моменты. Именно поэтому я старалась врать или приукрашивать как можно реже, ибо ничего путного из этого в большинстве случаев не выходило.
Как только раздался звонок, извещавший об окончании третьего урока, которым была физика (не думаю, что вас хоть немного интересует моё расписание, но пусть будет, вам жалко, что ли), Эрик и я спешно покинули класс, а затем спустились вниз по широкой лестнице, направляясь в холл на первом этаже. Так как далее намечалась тренировка в спортзале, мы хотели оказаться там первыми.
Но когда мы проходили мимо стойки охранника в сторону раздевалок, то заметили возле неё подозрительную активность. Небольшая группа учителей собралась у входа и что-то бурно обсуждала с каким-то представительным, в длинном кожаном пальто и чёрных солнечных очках мужчиной, который, в свою очередь, сдаваться явно не собирался. На вид ему было лет под пятьдесят или чуть больше. А неподалёку от него, засунув руки в карманы и никак не принимая участия в разговоре, стоял молодой человек. Нетрудно было догадаться, что важный мужчина — его отец, ведь последний, жестикулируя, периодически указывал на него. Парень был примерно моего возраста, может чуть старше, одет довольно небрежно: бордовая кожаная куртка, почти такого же цвета шапка, синие джинсы и белые кроссовки. И он явно был далёк от этого мира, о чём можно было легко догадаться по наушникам и лёгкому покачиванию головой в такт гремевшей в них музыке.
Как и следовало ожидать, я не могла остаться в стороне и, как и некоторые ученики, насторожилась. А услышав возбуждённый монолог директора, и вовсе подошла ближе.
— Мы с вами этот вопрос уже обсуждали, — вещала она. — В этом учебном году девятая параллель переполнена. Я вас с самого начала об этом предупреждала, когда вы ещё только подавали документы. Теперь же я не знаю, куда определить вашего, кхм, ребёнка, потому что свободных мест практически нет. Да, я помню, что мы об этом договаривались, что это отдельный случай, но, верите или нет, я не могла предположить, что возникнет такая ситуация.
Тут я не выдержала и решила вмешаться, предварительно заверив Эрика, что всё будет в порядке и что он может идти переодеваться, не дожидаясь меня. Уж не знаю, зачем я встряла во взрослый разговор, но что-то внутри меня жаждало выяснить суть дела.
— Елена Владимировна, я прошу прощения, — громко, чтоб меня точно услышали с первого раза, обратилась я к директрисе. — Насколько я знаю, в нашем классе есть несколько мест, на которые в ближайшее время никто не претендует.
— Чего ты лезешь, Орлова, тебе больше всех надо, что ли? — огрызнулась в ответ та.
Оно и понятно: импульсивная беседа со столь важным и представительным человеком не могла положительно отразиться на её настроении, а потому я не стала осуждать её, а проглотив свою гордость, добавила:
— Проверьте списки девятого «А», сами убедитесь.
Во второй раз грубить она не стала, видимо, ни сил не осталось, ни желания. Она кивнула головой мужчине, чтобы он проследовал за ней в её кабинет. Остальные учителя (я так и не поняла, зачем они там стояли, если за всё время не произнесли практически ни слова, ведь фактически конфликт нейтрализовала я), всё так же молча, разошлись по своим кабинетам, мгновенно потеряв интерес к происходящему.
Я проводила их равнодушным взглядом, а затем обратила внимание на молодого человека.
Тот даже не заметил, что толпа, главным объектом обсуждения которой был он сам, постепенно рассосалась. Недолго думая, я набралась храбрости и подошла к нему, чтобы вернуть его в действительность. Однако я видела, что музыка его просто глушит, поэтому мне пришлось слегка дёрнуть его за рукав куртки. Он вздрогнул от неожиданности, снял наушники и посмотрел на меня.
— Тебе чего?
— Ты, что ли, собрался тут учиться? — спросила я, уже заранее догадываясь, каким будет ответ. И не ошиблась.
— А твое-то, какое дело? — хамовато и наиграно безучастно вопросом на вопрос ответил он.
— Просто у меня складывается впечатление, — задумчиво глядя на него, произнесла я, — что ещё немного, и ты попадёшь в мой класс.
На этот раз изобразить незаинтересованность у него вышло крайне плохо.
— А знаешь, — он смотрел на меня сверху вниз, а на его губах заиграла усмешка, — у меня, кажется, появилось желание здесь учиться.
Наивный.
— Даже не рассчитывай, я не свободна.
— Тогда чего прицепилась? Староста, что ли? Или, может быть, отличница, которой вечно не сидится на месте?
— Не злись. Я ни то, ни другое. О тебе вся школа говорила. Удивительно, что подойти осмелилась только я.
Парень снова снисходительно улыбнулся. Должна признать, у него это выходило довольно забавно. Он внимательно изучал меня, я не могла этого не заметить. Однако меня больше мучил другой вопрос.
— Послушай, когда нам сообщили, что в школе намечается пополнение, речь шла о девочке. К нам редко приходят новенькие, в основном люди уходят. А нас абсолютно точно убедили в том, что придёт девочка. И, я так понимаю, нас либо дезинформировали, либо… В любом случае, ты что-нибудь знаешь об этом?
Сколько я ни вглядывалась, сколько ни пыталась что-то считать с его лица — всё было бесполезно. Хоть он и улыбался как бог, но представлял из себя запертую на огромный амбарный замок книгу. Как же было в той шутке… ах, да: книга по квантовой физике на китайском языке. Только вдобавок ещё и закрытая.
— Не имею ни малейшего понятия, — ответил он. — Спроси об этом моего отца.
При упоминании об отце его глаза вдруг погасли, а на лице отразились непонятные тоска и злоба. Мне даже на мгновение показалось, что волосы, торчавшие из-под его шапки, поменяли цвет… Я незаметно ущипнула себя за локоть, потом снова перевела взгляд на парня. Ничего сверхъестественного. Но я поняла, что, сама того не зная, затронула больную для него тему, это было очевидно. Надо было срочно что-то предпринять.
— Извини, — тихо проговорила я. — Меня Диана зовут.
И я по привычке протянула ему больную руку.
— Влад, — в свою очередь представился он и, как назло, с силой её пожал.
Я, как и следовало ожидать, испытала жгучую боль и зажмурилась, стиснув зубы. И это моё движение, к сожалению, не осталось незамеченным.
— Что у тебя с рукой?
Я посмотрела на него и увидела в глазах потерянный огонёк.
— Кофе пролила, — мне начинала нравиться эта отговорка. Хоть она и была не совсем правдоподобной, но очень выручала.
Но Влад недоверчиво покосился на меня, от чего я смутилась и опустила глаза. Я к такому совсем не привыкла.
Тут совершенно внезапно вернулся тот самый мужчина, с которым спорила директриса и который, по совместительству, приходился Владу отцом. Он застёгивал последнюю пуговицу на своём чёрном блестящем плаще, когда подошёл к сыну и сообщил:
— С сегодняшнего дня твоим местом учёбы будет являться это заведение.
Последнее слово он произнёс с таким презрением, что меня аж жалость взяла за нашу несчастную школу. Но я не стала встревать не из страха, а из благоразумия. Не нужно быть гениальным психологом, чтобы понять, что дискуссии с таким человеком, как отец Влада, до добра не доводят по определению.
Что же касается его самого, он пренебрежительно оглядел меня, перевёл взгляд на сына, хохотнул и, козырнув мне каким-то издевательским способом, покинул школу.
Я выдохнула, почувствовав, что моя аура, наконец, очищена. Мне показалось, что Влад был со мной солидарен.
— Это же был твой отец, правильно?
Не знаю уж, зачем я об этом спросила. Само вырвалось.
Он не отвечал секунд десять, при этом не отводил взгляда от входной двери. А потом тряхнул головой, посмотрел на меня и, словно не расслышав моего вопроса, произнёс:
— Перемена заканчивается. Покажешь мне расписание?
Я удивилась, но докапываться лишний раз не стала. Вместо этого я кивнула в сторону школьных раздевалок, а Влад, не попрощавшись, двинулся в этом направлении.
Честно говоря, я даже немного обиделась. Как друг он был мне симпатичен, что скрывать. Подчёркиваю — как друг, не более того. Да и в целом, такого психотипа я ещё в своей жизни не встречала, по крайней мере, в нашей школе. Хотя наш диалог длился от силы минут семь, я по-настоящему заинтересовалась личностью Влада, а ещё сильнее — его отцом. Это сложно объяснить и не легче понять. Скажу одно: я всегда любила лезть не в своё дело.
Однако мне снова пришлось пойти поперёк принципов, любопытства и самолюбия, поэтому я взяла себя в руки, надела рюкзак на оба плеча и последовала за Владом в спортзал — мышцы сами себя не накачают.