a great desire to love

Виктор. Виктор, где ты? Ты попросил меня оставаться рядом с тобой, но я не могу этого сделать, если ты не помнишь меня. Виктор, пожалуйста, не уходи. Я боюсь потерять тебя… - С Виктором все будет хорошо, Юрий, врачи говорят, что он почти не пострадал. Даже растяжения связок нет. Я уверен, что он будет в полной боевой готовности к Чемпионату России в конце месяца. - Не в этом дело. Они сказали, что нашли его без сознания вне катка после падения. Виктор Никифоров размышлял, позволить ли двум людям в комнате - Кристофу Джакометти и Юрию Плисецкому, - понять, что он слышит, что они говорят, но он этого не делает. Вместо этого он лежит с закрытыми глазами, его разум пытается вспомнить, где он находится. По крайней мере, живой. Лежит где-то на кровати. Рядом находятся Юрий и Кристоф. Но чего-то не хватает, а хуже всего - он не знает, кого или что. - Врачи говорят, что все в порядке. Ты просто должен дать ему отдохнуть. Честно говоря, он милый в таком виде. - Ты отвратительный, - фыркнул Юрий. Послышался шелест какой-то обертки. - Вот. Я купил это в магазинчике вниз по улице. Пауза. - Это вкусно. - Ага, неважно, - Юрий садится около кровати. - Я знал, что эта поездка будет сумасшедшей. Ненавижу, что я был прав. - Ты просто бесишься, что он заставит тебя тренироваться вместе с ним, пока будет восстанавливаться. - Эй! Это была глупая идея Виктора! Нет, чтобы позлорадствовать после становления шестикратным чемпионом Гран-При. Нет, это «давайте посмотрим, как Кацудон держится», «давайте поможем Кацудону перестроить его город», «Интересно, будет ли Кацудон рад видеть нас», как будто он очарован этим парнем или что-то в этом роде? - Ты только сейчас понял, что он влюблен? - Кристоф усмехнулся. – Сейчас он словно другой человек. Многие заметили это уже давно. - Да, и это отвратительно. Виктор Никифоров мертв. - Долой старого Виктора, да здравствует новый, - говорит Кристоф. - Просто прими это, Юрий. История Юри Кацуки в этом году действительно изменила его. Мы никогда не узнаем, как и почему, но это произошло. Виктор едва чувствует слезу, которая скатилась по его щеке, при упоминании имени Юри. - Посмотри на это, Крис. Ты заставил его плакать во сне, монстр. Кристоф усмехается. - Виктор, может быть, ты не будешь подслушивать. Виктор стонет, все еще с закрытыми глазами. - Юрий, а ведь тебе было не все равно, - бормочет он, и кровать резко продавливается, когда Юрий внезапно прыгает на нее. - Проснись, старик! - кричит он прямо в ухо Виктора, как бы для компенсации упомянутого момента заботы. Виктор выругнулся и открыл глаза. Он сразу пожалел об этом, потому что свет в комнате слишком яркий. Сначала он пытается сесть, но кто-то толкает его обратно. Когда глаза привыкают к яркости, он понимает, что находится в больничной палате. Юрий появляется в поле зрения, оглядываясь, именно с таким раздраженным лицом, как Виктор и думал. - Я убью тебя, ты конченный идиот! - ругается Юрий. - Я же сказал, чтобы ты держал телефон при себе! Представь себе мое удивление, когда та женщина Минако позвонила мне и сказала, что на катке какие-то люди отвезли тебя в больницу, потому что ты упал, а затем убежал на улицу, как бы в шоке от сотрясения! - А у меня сотрясение?- спрашивает Виктор. Юрий рассердился. - Удивительно, но нет, - говорит он. - На самом деле, ты ничего не вывихнул или сломал. Я думаю, что это не что иное, как гребанное чудо. - Не хотел бы пропустить Чемпионат Мира, не так ли? - Добавляет голос Кристофа рядом с ним. Виктор поворачивает голову, и швейцарец набрасывается на него с объятиями. - Ты был бы разочарован, если бы взял золото только потому, что у меня сотрясение, - отметил Виктор. - В точку, - признает Кристоф. - Врачи говорят, что ты можешь идти, как только будешь готов. Виктор закрывает глаза. Его тело все еще болит от падения, но, по крайней мере, он может лучше отдохнуть, зная, что не было никакого серьезного ущерба. Хотя он по-прежнему чувствует себя намного хуже, чем есть на самом деле, так что, возможно, он будет лежать здесь немного дольше. - Где мы? - Спрашивает он. Юрий стонет, что-то вроде «опять плохой день». - Мы в Японии, тупица, - говорит он. - Хасецу, - добавляет Кристоф. - Ты приехал сюда, чтобы найти Юри Кацуки. От этого имени все внутри сжимается, но Виктор не совсем уверен, почему ... - Может быть, я должен заставить врача вернуться и снова обследовать тебя. В конце концов, у тебя может быть повреждение мозга, - говорит Юрий, и Виктор качает головой. - Нет, нет. Я в порядке, - говорит он и медленно принимает сидячее положение. Рука Кристофа тут же берет его за руку, лицо выражает крайнюю степень озабоченности. - Ты уверен, что все в порядке? - спрашивает он. Виктор вытаскивает руку из хватки Кристофа и упрямо поднимается на ноги. Его голова немного кружится, и он хватается за ручку больничной койки, чтобы устоять. - Я голоден, - заявляет он, прежде чем Кристоф или Юрий оттолкнут его обратно на кровать. – Пойдемте есть кацудон.

***

Виктор прекрасно понимает значение взглядов, которыми за ужином обменялись Юрий и Кристоф. Он все равно игнорирует их, сосредотачиваясь больше на вкусной панированной свиной котлетке в миске перед ним. Она навевает далекие, нежные воспоминания о тепле и смехе. Он не уверен, почему, поэтому просто наслаждается вкусом. Когда он отодвигает свою пустую миску и оглядывается, он внезапно мельком замечает знакомый плакат на стене. Это Юри Кацуки, руки вытянуты к небу, замок Хасецу, сверкает на заднем плане. Виктор чувствует, как сердце пропускает удар, и опять не понимает, почему. Минако Окукава выходит приветствовать их после еды, на этот раз с бутылкой саке. Виктор отвергает чашку, потому что голова все еще слегка болит. Минако наливает себе и Кристофу, и они пьют за здоровье друг друга. - Должна сказать, мы очень благодарны за ваш визит сюда, - говорит Минако, когда ставит свою чашку. - Это очень трогательно, что вы решали поддержать Юри во время восстановления его родного города. Виктор моргает. По какой-то причине это звучит странно, но никто не рассматривает это как ничто иное, кроме правды. - Как он справляется? - спрашивает он, его голос колеблется. Минако вздыхает. - Плоховато, - говорит она. - Хироко и Мари говорят, что он почти не спит, если вообще спит. - Когда он вернется? - спрашивает Юрий. - Мне все еще нужно надрать ему задницу на льду. - Надеюсь, к следующему сезону. - Минако пожимает плечами. - Но кто знает? Восстановление города все еще продолжается, а Юри отказывается уезжать, пока все не вернется к тому, как было. Он такой упрямый. - Он же может тренироваться здесь, не так ли? - удивляется Виктор. - Ему нужен тренер, но в этой префектуре нет тренеров, которые будут ему полезны, - говорит Минако. – Именно из-за этого он уехал в Детройт. Виктор кивает, пока Кристоф допивает свою чашу саке и наливает другую. Юри Кацуки. Последняя ясная вещь, которую он помнит об этом человеке, - это пьяный танец на финальном банкете Гран-При и невнятное обещание, слов которого он не может полностью вспомнить. Виктор не смог заснуть той ночью. Он вертелся и крутился в постели, слышал, как храпел Кристоф в постели рядом с ним, а Юрий бормотал что-то по-русски на другой кровати в комнате. Наконец, он вскакивает с постели и направляется к окну, глядя на еще восстанавливающийся город внизу. Он ищет новости о землетрясении и цунами в апреле. Был нанесен большой ущерб, но жертв было неожиданно мало (на самом деле, менее 50 человек погибли или были ранены) из-за очень ранней эвакуации. Более примечательным было чудесное спасение легенды японского фигурного катания Юри Кацуки, который каким-то образом пережил пик землетрясения и последующее цунами, находясь на вершине холма возле замка Хасецу. После полного выздоровления, Юри взял паузу в сезоне, чтобы помочь восстановить свой город, а многочисленные пожертвования от его поклонников по всему миру ускорили восстановление города, и он строится быстрее, чем первоначально предполагалось. Когда Виктор идет по тихим улицам Хасецу по пути к вновь открытому катку Кацуки Юри, он замечает, еще много зданий, которые представляют собой нечто большее, чем просто груды щебня. Хасецу предстоит пройти долгий путь, прежде чем город можно будет назвать полностью восстановленным, но, по крайней мере, что-то уже отстроено. Двери катка открыты. Вестибюль покрыт фотографиями Юри с соревнований, и даже на стеклянной полке стоят слегка пораженные водой трофеи прямо у входных дверей. За прилавком Юко Нишигори заполняет документы, а Такеши Нишигори подметает пол в вестибюле. Их дочери растянулись на одной из скамеек около наград, что-то бурно обсуждая, глядя в свои телефоны. Одна из них, которая в фиолетовом, заметила, как вошел Виктор. - Эй, это Виктор Никифоров! - восклицает она. Виктор улыбается и машет. Тройняшки немедленно атакуют его, фотографируя и требуя автографы. - Эй, эй! - Ругает Такеши. - Дайте человеку немного воздуха! - Извините, наши девочки могут быть слишком активными! - Добавляет Юко, когда тройняшки убегают с торжествующими усмешками на лицах. Выражение Юко смягчается после того, как девочки вышли за пределы слышимости. - Вы хотите покататься, мистер Никифоров? Виктор кивает. - Я не мог уснуть, - признается он, - поэтому я подумал, что приеду и немного покатаюсь. Юко поднимает бровь. - Мы слышали, что вы были в больнице ранее, - говорит она. - Вы уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы кататься? Виктор смеется. - Да, все в порядке! - Он достает свой кошелек. – Сколько стоят несколько часов? - О, не нужно! - говорит Такеши со странным блеском в глазах. - Там Юри Кацуки, вам просто нужно спросить, может ли он поделиться льдом. За дверями, ведущими на каток, Виктор слышит звук скользящих по льду коньков. Он благодарно кивает семье Нишигори (которые улыбаются от уха до уха по какой-то странной причине) и проходит за двери. Сначала яркость катка немного ослепила его, но, как только глаза привыкают, он забывает, как дышать. Юри на льду, одетый в форму ЯФФК с перчатками на руках и коньками на ногах. Его лицо немного круглее, чем на плакатах, но тело в хорошей форме. Вероятно, из-за месяцев напряженной работы, понимает Виктор. Он движется по хореографии программы, его тело едино с музыкой в голове. Виктор знает программу почти так, как будто сам катает ее на коньках. Он пристально наблюдает и поражается, когда Юри приземляет четверной сальхов и переходит в красивую последовательность шагов, за которой следует тройной аксель и тройной флип. Хотя песня нигде не играет, Виктор клянется, что может слышать дуэт фортепиано и скрипки, просто наблюдая за движениями Юри. Когда Юри легко скользит по льду, руки вытянуты так, будто он летит, Виктор поднимается и касается лица, с удивлением обнаруживая, что кончики его пальцев влажные. Слезы катятся по щекам, и почему-то он не может их остановить. Но он не может отвести взгляд. Не от Юри, никогда. Юри заканчивает свою следующую комбинацию. Сердце Виктора поднимается к горлу, когда Юри погружается в головокружительную и возвышенную последовательность шагов, набирает больше энергии с каждым поворотом, каждым движением. Виктор знает. В оригинальной хореографии был четверной сальхов в самом конце, но Юри заходит на абсолютно другой прыжок… Это четверной флип. И Юри приземляет его. В тот момент, когда Юри справляется с флипом, все возвращается к Виктору в неумолимой волне воспоминаний. - Будь моим тренером, Виктор! - Глаза Юри сияют напротив него, и в этот момент Виктор почти уверен, что никогда не видел ничего более красивого в своей жизни ... Виктор стоит перед зеркалом в незнакомой комнате, осматривая его внезапно более низкое и тонкое тело. Он дергает себя за гораздо более короткие черные волосы, прежде чем повернуться и схватить себя за задницу с удовлетворенной усмешкой ... - Что с тобой происходит в последнее время? - требует Юрий Плисецкий, пока Виктор улыбается новым селфи в телефоне, которых он определенно не делал, и отчету о том, как вчера Маккачин преследовал белку ... Виктор смотрит на японские слова, нацарапанные на его щеке, и записку, приклеенную к зеркалу, его улыбка становится все шире и шире, а сердце трепещет, как будто собирается взлететь... - Мне очень жаль. Я думал, ты знаешь, - голос Кристофа слишком мягкий, слишком утешительный, когда Виктор плачет ему в плечо, в то время как из его телефона исчезает серия сообщений... Ноги Виктора горят и болят в знак протеста, когда он заходит на четверной флип в паре сбитых коньков ... Виктор понимает, что качается из стороны в сторону, а слезы все быстрее катятся из глаз, когда он вспоминает и вспоминает, и вспоминает. Это как если бы часть него проснулась, и теперь все внезапно кажется совершенно ясным. Юри. Юри, я тебя нашел. Теперь я рядом с тобой, и больше не оставлю тебя. Юри, я иду к тебе! Когда Юри заканчивает последнюю комбинацию, Виктор чувствует, будто его сердце сейчас разорвется. Наконец, он больше не может терпеть, и, когда Юри поднимает руки в финальной позе, Виктор побежал. Он никогда в своей жизни так быстро не надевал свои коньки и не выходил на лед, но вот он, внезапно в центре льда, где стоит Юри, а сердце яростно колотится в груди. - Юри, - выдыхает он, словно в молитве. - Виктор, - шепчет Юри, его прекрасные карие глаза широко раскрыты. - Что ты здесь делаешь? - Я пришел, чтобы увидеть тебя. - Ох, Виктор так жаждет протянуть руку и прикоснуться к Юри, словно чтобы убедиться, что человек снова не исчезнет, но он сдерживается. - Прости, что заставил тебя так долго ждать. Юри смотрит на него, и его выражение нечитаемое. Колотящееся сердце Виктора немного успокаивается. После долгих минут Юри снова заговорил. - Я думал, что это был сон, - пробормотал он, и Виктор с удивлением обнаружил слезы, бегущие по щекам японца, ярко сияющие в люминесцентном освещении катка. - Теперь я здесь, - отвечает он, протягивая руку. У Юри сбивается дыхание. В течение долгого времени на катке стоит тишина, прежде чем Юри вытер слезы и посмотрел на Виктора сияющими глазами. - Я помню тебя, - говорит он и касается рукой руки Виктора. Танец приходит к ним так же естественно, как и дыхание, как будто их тела говорят на одном языке. Они скользят вместе по льду, бок о бок, рука об руку, и в какой-то момент зрение Виктора снова размывается слезами, которые он не хочет вытирать. Он постоянно о чем-то молил, и чудесным образом, Юри дает ему ответ. Или, возможно, Юри всегда был ответом. Они катаются вместе под ту же неизвестную-но-уже-знакомую музыку, две малиновые нити, наконец, сплетаются вместе в одну. Юри проводит по щеке Виктора со всей любовью, легкое прикосновение, которое заставляет сердце Виктора петь. Несмотря на то, что он знает, что это новый шанс быть вместе, это всего лишь их первое воссоединение, но оно больше похоже на то, что он воссоединяется с Юри в тысячи других жизней, тысячи других шансов. Когда они обходят друг друга, не отрывая взгляда, Виктор берет Юри за руку и целует безымянный палец. - Я тоже тебя помню, - говорит он, и улыбка Юри ярче всех звезд на небе.