Я никогда не успокою тебя.

Вы когда-нибудь влюблялись в человека, с которым вам не суждено быть? Вы когда-нибудь осознавали, насколько это больно? Если да, то ты, дорогой читатель, поймёшь меня, а если же нет, то я попробую донести до тебя эти чувства… * * * Жить на попечении у Мори было не так-то и плохо. Симпатичные платьица, туфельки на каблучках, хоть и короткие, но всегда завитые волосы — прекрасно, не так ли? Я знала каждого сотрудника мафии, который приходил в этот самый кабинет. В тот кабинет, в котором я, Элис и Огай сидели постоянно: босс Мафии перебирал документы или придавался размышлениям; Элис рисовала мелками или игралась, перескакивая по плитам на полу, что закрашены в чёрный… А я же просто наблюдала. Наблюдала за каждым, кто заходил в кабинет. С каждым разом в одном и том же человеке я находила нечто новое, нечто прекрасное. Родинка над губой, потёртости на кожаных перчатках, пятнышки грязи на плаще и мелкие шрамы на пальцах, а порой, и запястьях. Помнится, однажды в кабинет зашёл человек. Он был высок и строен, взгляд пропитан холодным, леденящим душу гневом на что-то или кого-то, а возможно, и весь мир. Он был перемотан бинтами, все его руки и шея, и, как я полагаю, тело. Тогда я стала выходить из кабинета. Бродить по коридорам, бессмысленно следя за незнакомцем, пока тот лишь ухмылялся, прекрасно зная о моём присутствии, но… Он ни разу не сказал и слова, ни разу не крикнул «Проваливай, не следи!»… Со временем, рядом с ним я стала замечать парня… Рыжие волосы, словно языками пламени свисающими на плечах, голос, звучный и немного грубый, и, самое главное — глаза. Они невероятно сияли, и, стоило лишь соприкоснуться взглядом с этим лисом, как душа наполнялось неким чувством… Нет, не любовью… Неким любопытством и горящим желанием снова посмотреть в эти глаза. Шло время. Я чаще следила за ними, а они лишь улыбались мне, так и не сказав ни разу ни «здравствуй», ни «прощай». Я точно знала, какой виски закажет Осаму, приземляясь на высокий стул у барной стойки и когда Накахара выходит курить. Я точно помнила, как они спорили о чём-то и как Чуя наивно верил любому слову Дазая, а позднее, узнав о том, что комплимент по поводу очередной шляпы — лишь глупый стёб, рыжий гневался, вызывая у шатена, отчего-то, смех. Каждый божий день я видела их и всегда вместе. Они всегда разговаривали о чём-то и их дружба, вызывавшая уже и ненависть друг к другу меня завораживала. Но время так и не останавливалось. Оно шло. С каждым новым днём, это чувство, заполняющее сердце, щекочущее лёгкие и запускавшее вновь и вновь бабочек в мой живот, усиливалось. Оно точно давало понять, что уже далеко не тяготение к рыжим локонам тревожит меня по ночам. Оно точно давало понять, что я непросто хочу глядеть в эти глаза, я хочу, чтобы эти очи сами смотрели на меня. Но есть во мне один изъян, тревожащий и моё сознание: мне всего-лишь тринадцать.