Покормить кабанэри

Локомотив «Стальная крепость» величественно несётся к своей следующей цели на всех парах, сверкая в лунном свете бронированными боками, выстукивая мелодию триумфа из-под колес. Команда Крепости только что одержала победу над «Черным дымом», или колонией объединенных агрессивных монстров, действующих как единый разум. Этих монстров называли кабанэ. Ими становился укушенный человек. Его кровеносную систему отплетала зараза, превращая сосуды вокруг сердца в стальную скорлупу. Поэтому обычным оружием этих тварей было не убить. Превращения были стремительными, спасались единицы и вскоре от всего мира остались лишь отдельные станции, укрытые за высоченными стенами, защищающие немногих выживших людей. Еще одним потрясением стала вероятность соединения монстров в одну громадную фигуру… Пусть не обошлось без ошибок, но это была победа, добытая совместными усилиями. Механики улучшили состояние локомотива, успевая чинить на ходу, и заставили Крепость работать на максимум. Важную роль сыграло улучшенное оружие, над которым работал кабанэри Икома, еще будучи человеком. Парень сумевший остановить в себе распространение заразы от укуса, до того как она пробралась к нему в сердце и мозг. Таких как он называли Кабанэри — уже не человек, но еще не монстр. Его шею украшал металлический обруч, а плечо стальная пластина. Его изобретение «Пронзающий ствол» отлично разрывал сердца монстров, закрытые слоем стали. Самураям достались клинки, укрепленные сталью из сердец кабанэ. Двое стояли у разных бортов вагона, но смотрели в одном направлении, в конец поезда, где их догоняла бесформенная мертвая биомасса, роняя на крышу свои части, которые тут же вставали и неслись губить людские жизни. — Проверю твой клинок в деле, — оживленно сказал самурай Курусу. — Если помрешь, то не вини оружие, — отозвался Икома. — Конечно. Молодой самурай Курусу ловко кружился с мечом, разрубая тела монстров. Его движения были плавными, уверенными и точными. Выпады и блоки сменяли друг друга, как в танце. Идеально прямая спина придавала его образу привлекательную благородность. Бок о бок с ним, продвигаясь вдоль крыши локомотива, сражался кабанэри Икома. Его движения были импульсивны, он налетал на врага, выставив перед собой ствол, рычал, выжимая спусковой курок, а после выстрела отступал на шаг, уступая место мечнику и перезаряжая оружие. Эти двое были совершенно разными. Человек и полу-монстр. Однако идеально дополняли друг друга в бою за одну цель. Защитить людей, вот чего они хотели. Спина к спине.

***

Стальная крепость погрузилась в относительную тишину. Простые люди уже спали или тихо переговаривались, утомленные напряженным ожиданием итогов боя. Кабанэри Мумэй впала в восстанавливающий сон, ее тело было выжато до предела. Остальная команда разбрелась кто-куда. Механики остались в машинном отделении, где заканчивали починку неисправностей локомотива, кто-то дремал там же, привалившись к стенам. Госпожа Аямэ уже отдала последний на сегодня приказ и тихонько вздыхала, смотря в узкое окно. Курусу незаметно пробрался в последний вагон, только что отмытый от следов бойни и поэтому пустой. Его рана, полученная в сражении с кабанэ-мечником, открылась и сильно кровоточила. Ему последних сил стоило скрыть это от команды, удерживая невозмутимое лицо. Все были так рады и так вымотаны одновременно, что он решил позаботиться о себе сам. Захватив аптечку, он приступил к делу. Оголившись по пояс, он только начал разматывать пропитанные кровью бинты, как услышал лязг межвагонных дверей. Обернувшись, он увидел на пороге Икому. Тот застыл как вкопанный, уставился на его окровавленный торс и его щеки тут же покраснели. Курусу быстрым движением набросил на плечи форменный мундир и поспешно отвернулся. Его, как всегда, слегка нервировало присутствие кабанэри. Особенно этого. Битва битвой, но доверять полностью этим созданиям он не научился. К тому же, не замечать все эти восхищенные взгляды, которые иногда бросал в его сторону парень, мог только слепой. Икома же не сводил взгляда с окрашенных кровью бинтов. — Я тебе помогу, я умею делать перевязки, — участливо заявил он. — Ты слишком много умеешь, — буркнул Курусу, скрещивая руки на груди, но не отказался. — Что ты имеешь в виду? — спросил Икома подходя ближе. — Ты у нас талантливый механик, оружейник, да еще и боец, — мечник недовольно вспомнил, как быстро кабанэри научился обращаться с мечом. Стоило показать пару своих приемов, и парень тут же повторил. — Так ты про способность к обучению… Этого все равно мало, — грустно протянул Икома, запуская руки в содержимое аптечки. — Присядь, пожалуйста. Курусу присел, продолжая буравить Икому недоверчивым взглядом. Подойдя к нему вплотную, Икома почуял манящий запах. Это был запах крови. Его сердце учащенно забилось, голова закружилась, а дыхание сбилось. «О, нет», — мысленно застонал он. — Я переоценил свои силы… — прохрипел он жадно вдыхая. Мечник сразу понял причину такого поведения парня. Одну руку положил на рукоять меча, а второй снял с Икомы очки, чтобы убедиться в том, что глаза напротив стали алыми. — Почему ты не поел? — Я… я забыл. Все были так рады победе. А потом мы латали пробоины обшивки, — с трудом выговорил кабанэри. Выглядел он при этом паршиво. — Вот идиот. Как можно об этом забыть? — разозлился Курусу, вытаскивая свой меч и направив его к своей ладони. — Пей мою, а то обратишься! — Нет! Не… не режь! — замотал головой Икома, испугавшись стать причиной еще одной раны у измотанного боем и ранением мечника. — Сдохнуть захотел? — Разреши взять капли, что сочатся из раны. Мне хватит… — Тцц… Хорошо… — мечник с сомнением кивнул, скидывая с плеч мундир, и устало облокотился о стену. Удобно перехватил рукоять меча, настороженно наблюдая за каждым движением кабанэри. С досадой он думал, что госпожа Аямэ была гораздо смелее его, когда отдавала свою кровь. — Дашь повод, убью. Икома лишь кивнул. Все его мысли уже занимал этот сладкий запах, исходящий от мужчины. Стоя на коленях перед Курусу, дрожащими пальцами он осторожно разматывал бинты. Прикосновения его пальцев были прохладными, они успокаивали ноющую кожу возле раны. Зеленоватая кожа и волосы в лунном отсвете казались еще необычнее, под алыми глазами залегли темные тени. Парень был на грани. — Кто ты? — задал проверочный вопрос Курусу. — Ка…банэри… — прошептал парень и последний бинт упал на пол. Икома облизнул губы и высунув язык потянулся к ране. Тут же сильная рука Курусы уперлась ему в лоб, останавливая. Соглашаясь дать кровь, он представлял все иначе, не так противоестественно. Парень поднял взгляд к его глазам и мечник вздрогнул. Столько в нем было страдания и мольбы, что Курусу нехотя сдался. Что значат эти капли в масштабе будущего, пусть даже их с его тела слижут. Рука со лба исчезла, чтобы тут же вцепиться в скамью. Потому, что горячий язык Икомы уже слизывал капельки под раной, не давая им шанса впитаться в ткань штанов. Сам парень судорожно сглатывал после каждого движения языка, щекоча кожу частым дыханием, а его пальцы, стальной хваткой, вцепились в бедра Курусы. Неподъемная усталость внезапно навалилась на мужчину. В его глазах темнело, голова гудела, а конечности стали ватными. Его грудь часто вздымалась, иногда дыхание перехватывало, когда кабанэри слишком усердно вылизывал вокруг раны. Он совсем потерялся в ощущениях, и через какое-то время обнаружил, что зажимает свой рот рукой, сдерживая стоны, особенно сильно рвущиеся изнутри из-за Икомы, самозабвенно вылизывающего его соски, и урчащего от удовольствия. Руки парня при этом исследовали тело мечника всюду, куда не доходил юркий язык. Курусу запустил руку в волосы парня, неожиданно оказавшиеся мягкими и пушистыми. Пропустил сквозь пальцы белую прядь и с силой сжал, с огромным трудом оттаскивая от себя. Икома поднял на него свои расфокусированные, уже обычные ореховые глаза. Влажные губы были приоткрыты, из уголка рта текла слюна. Увидев это, Курусу застонал…