Покормить кабанэри

Влажные губы были приоткрыты, из уголка рта текла слюна. Увидев это, Курусу застонал… Застонал от собственной неадекватности, ибо вопреки всем жёстким самурайским принципам, игнорировать реакцию собственного тела было невозможно. Тело оказалось гораздо правдивее голоса разума, который продолжал мерзко шептать про честь, служение и самоотдачу. Вот только жар, передающийся от горячего тела парнишки, туманил мысли, поднимая тягучую волну собственного желания. А его покорное ожидание, побуждало сжать пальцы в волосах сильнее. — Мне нравится госпожа Аямэ, чертов кабанэри! — резко выплюнул он, отталкивая от себя Икому. Парень дернулся, как от удара, сжал руки в кулаки до побелевших костяшек. Этот мужчина, ненавидящий кабанэ так же сильно, как и он сам, умел ранить не только мечом, но и словом, и делал это, не колеблясь. — Я знаю, — тихо прошептал Икома, — но… — Но? — Аямэ благородная девушка. Обязана хранить невинность до замужества, если, конечно, выберет тебя… — Да как ты смеешь! — прорычал Курусу, хватая Икому за рубаху. Он сам ни в чем не был уверен, но слышать такое от чёртова мутанта он не желал. Злость затопила его разум, сметая недавнюю истому. — А я здесь и сейчас… — Заткнись! — заорал мечник, и со всей силы ударил Икому в лицо, от чего тот обязательно бы упал, если бы другая рука все еще не удерживала его за полы рубашки. — Можешь закрыть глаза, если будет неприятно, — прохрипел Икома, медленно слизывая капли крови из разбитой губы. Другой давно бы отступил, но Икома всегда отличался упорством, во всем. И глядя на ошарашенного мечника, такого гордого и красивого, потерявшего дар речи, он понял, что не отступит. Не после увиденного румянца на скулах, не после услышанных сладких стонов, не после ощущения гладкой кожи под губами. Не встречая сопротивления, он резко подался вверх, вскакивая с колен. Повалил мечника на скамью, обвивая его шею руками. Поцелуем пресекая проклятия, готовые сорваться с желанных губ, холодных губ, как и их хозяин. В этот момент Курусу не мог разобраться во всех эмоциях, бурлящих в нем. Его губы терзали в грубом неумелом поцелуе, но таком горячем и страстном, что заканчивался воздух. Его тело было прижато к скамье тяжестью не девичьего тела, железные пластины и многочисленные ремни Икомы впивались в обнаженное тело. Но самое ужасное было в том, как отчаянно чужое тело прижималось к его собственному, как возбуждали движения поджарых бедер о его пах. Разорвав поцелуй, он впервые не смог удержать воспитанием щедрую брань. В это время горячий язык, занялся его шеей, с усердием вылизывая. Брань повторилась. Разомлевший Икома и представить не мог, что может быть так хорошо. Мало что, соображая, спустился поцелуями к плечу Курусу и, не сдержавшись, прикусил. Реакция последовала незамедлительно. Секунда, и он уже вдавлен лицом в жесткую скамью, с заломленными за спину руками. Стоя коленями на полу. — Совсем сдурел, кабанэ? — прозвучал над головой очень злой голос Курусы. — Прости. Пожалуйста, прости, — взмолился тот. — Так понравилось, что забылся, мутант? Так сильно хочешь? — Пожалуйста, Курусу… — О чем ты просишь? О боги… Ведешь себя, как уличная девка. Даже сейчас вертишь… «задом» добавил про себя мечник, задерживая взгляд на выпяченной маленькой округлой заднице обтянутой плотной тканью штанов. — Со мной можно не сдерживаться, — еле слышно прошептал Икома, снося последнюю преграду в устоях мечника, ведя его мысли в нужном направлении. — Не собираюсь, — прорычал и сдернул с кабанэри тонкие брюки до колен, отпустил его руки, а сам стал медленно развязывать свой пояс. Повернув голову назад, Икома с нетерпением ждал, его дыхание было шумным, неснятая рубашка слезла с плеч и теперь прикрывала ягодицы. Он приподнялся на локте, вторую руку поднес к губам и облизал свои пальцы, а затем завел руку за спину, задирая рубашку и касаясь влажными пальцами тугого кольца мышц. Его бедра мелко дрожали. Курусу заворожено уставился на пальцы, один из которых скользнул в сжатую дырку. От этого вида, он чуть не кончил. Схватил Икому за бедра и потерся своим ноющим членом о ложбинку между двух полушарий. Икома вздрогнул и застонал, а потом поймал своей рукой член Курусы и приставил головку к немного влажному входу. Гул несущегося локомотива, не мог полностью заглушить звуки, раздававшиеся в пустом вагоне. Курусу крепко держался за бледные бедра, насаживая Икому на свой член, сначала медленно, через два стука колес, затем через один, увеличивая темп, наконец срываясь на бешеный ритм. Икома стонал и кричал, наплевав на все, он то выгибался в спине, удерживаясь на прямых руках, то падал грудью на скамью, не в силах выдержать бешеный ритм. Продержались они до момента, когда колеса Крепости, налетев на неровность на путях, сильно подпрыгнули, дернув вагон. Тело мечника дернуло вперед. Его член вошел до упора и Икома кончил, дрожа от оргазма, сильно сжимаясь внутри. И тут же почувствовал горячую сперму, выстрелившую внутрь. После тяжелое тело Курусы, прижалось грудью к его влажной спине. Ушел Икома сразу же, едва успев отдышаться, одеваясь второпях. Слишком страшно было услышать «Убирайся». Курусу сидел на скамье, закрыв лицо ладонями, сильнее зажмурив глаза на звук закрывшейся двери.