last christmas

Подушка намокла, а волосы прилипли к опухшему красному лицу. Руки тяжело вцепились в волосы, готовясь вырвать их. Дэн не мог понять, в каком году находится, и что вообще сейчас делает. Воспоминания заполнили голову, как набивка для мягких игрушек, пытаясь вырваться наружу. И у них это прекрасно получалось, через сдавленные крики, горячие слёзы и голубые глаза, которые Дэн не видел слишком долго. А началось всё за несколько часов до этого. Дэн встал на несколько минут раньше будильника, улыбаясь утреннему солнцу, покормил разноцветных рыбок в аквариуме и уже собирался уходить на учёбу, закрывая дверь своей квартиры, как вдруг заметил кое-что около порога. Коричневая коробка стояла на коврике с луной в сковородке. На коробке печатными буквами было выведено имя и адрес изумлённого юноши. Дэн подумал, что, скорее всего это посылка от мамы к Новому году, но открывать её, уже не было времени, как бы ни хотелось, потому что до занятий оставалось совсем немного времени, а опаздывать он не привык. Весь день прошёл как на иголках, Дэна мучало любопытство, хотелось как можно быстрее узнать, что в той коробке. Вспоминая, как мама дарила ему свитеры с оленями, бенгальские огни, теплые объятия и имбирное печенье в виде человечков с забавной одеждой из глазури, он не раз улыбнулся. Семейные прогулки, игры в снежки с младшим братом и горячий глинтвейн грели душу. Но с Рождеством у Дэна, к сожалению, связаны не только приятные воспоминания. Прошлое Рождество должно было быть для него лучшим, но прошло оно мимо, даже, так сказать, стряхнув грязь и слякоть на надежды мальчика. Он купил тёмно-синюю с медвежатами бумагу для подарка, пытался упаковать небольшую коробочку несколько часов, но когда он закончил, было слишком поздно, чтобы отдавать её адресату. Почти всю ночь он не мог заснуть, предвкушая, как подарит Филу бережно завернутый подарок и увидит сияющее лицо друга. С утра под глазами образовались синяки, а лицо бледнело от переживаний, он выходил из дома раза три, а потом возвращался, потому что понимал, что не может этого сделать, таким образом, чуть не опоздав. Несмотря на сопливую погоду, они гуляли до самого вечера, лучезарно смеясь, распечатали несколько снимков в фотобудке, купили парные свитера со снеговиками и слишком долго обнимались. Ступни давно промокли в осенних ботинках, но Дэн никогда не скажет, потому что в объятиях его друга слишком тепло. Хлопья снега накрывают влажные волосы на голове и замерзшие красные руки, в ушах звенят новогодние мелодии. Руки немного подрагивают, а щёки покрываются румянцем, когда свёрток с маленькими медвежатами оказывается в руках Фила, а улицу освещает его яркая улыбка. В тот момент Дэну так хотелось рассказать о своих чувствах, но что-то его остановило, он не мог перестать смотреть на эту улыбку, понимая, что возможно прямо сейчас всё испортил. Он хотел запомнить её, и у него это вышло. Поэтому сейчас, когда он едет домой, слёзы стоят в глазах, а в затылке пульсирует. Весь день, разбирая старую коробку с воспоминаниями, прошёл незаметно. Подходя к дому, Дэн вспомнил о посылке, и его настроение немного улучшилось. Поспешно сбросив ботинки в прихожей, он схватил коробку и аккуратно начал разрезать скотч и упаковочную бумагу ножом. Внутри коробки было что-то похожее по размерам на вазу, завёрнутое в пузырчатую упаковку. «Неужели я стал настолько взрослым, что моя мама дарит мне на новый год статуэтку?» — пронеслось в голове у мальчика. Через несколько секунд, он обратил внимание на то, что на посылке нет имени отправителя, так что в душу закрались сомнения о том, что этот подарок вовсе не от матери. Но эта мысль не особо остановила Дэна, любопытство брало над ним верх, так что он продолжил разбрасывать непослушную бумагу по комнате, а упаковка лопалась под его пальцами с характерным звуком. Улыбка медленно сползла с лица, когда в его руках оголился предмет из коробки. В горле застыл немой крик, дыхание остановилось, руки передёрнуло от страха, и с глухим треском на пол упало что-то засохшее. Потребовалось несколько секунд, чтобы заставить себя пошевелиться, немного успокоиться и приложить ладонь к груди. Глаза расширились, начиная намокать, губы опустились, не желая издавать ни звука закричать, по подбородку стекали капельки пота и слёз. На дне коробки лежал аккуратно свёрнутый листок бумаги, перепачканный чем-то алым. «ты сам его разбил» — гласила записка. В голове больно ударило осознанием, сердцебиения не было, а на полу действительно валялись осколки.