***
Марина просыпается от нежного поцелуя в губы. Открывает медные глаза, когда Глеб отрывается от нее. Небо затянуто светло-серыми низкими тучами, но ее блондинистое солнце все равно светит, улыбаясь пухлыми губами ей в ответ. — Сколько время? — голос чуть хриплый, а сама она зевает. — Чуть больше десяти, все спят, — он пронзительно смотрит в ее глаза. Она видит, что он просит от нее, поэтому сама тянется к нему за поцелуем, обвив его шею руками. Волосы взъерошивает ему, хотя до этого они лежали в идеальном беспорядке. Чуть покусывает нижнюю губу, оттягивая, а после вновь нежно посасывая. Отлипает от него, садясь. Вновь стаскивает через голову черное худи, а потом ложится. Ныряет под руку Глебу, ластясь. Он ответно усиливает хватку на ее талии, утыкаясь в ее макушку, и, вдыхая лаймовый запах, исходящий от волос. — Ну и как тебе? Как папа? — поднимает глазки на его лицо, когда он чуть хмурит брови, думая — Ну, на самом деле тут очень классно. А папа у тебя хороший, и в меру строгий, — он треплет ее по макушке, а потом садится. — Может, пошли? Кофе как-нибудь сделаем. Она согласно кивает, и выходит из палатки, давая ему переодеться, в то время как сама, сонно поплелась к Саше в палатку. Вообще, пора бы перенести вещи в другой «дом», но завтра днем они уже уходят, так что это абсолютно бессмысленно. Аккуратно садится возле спящего папы, копаясь в большом черно-сером рюкзаке. Достает одежду, расческу, небольшую косметичку, но исключительно из-за того, что где-то там должно быть зеркальце. Плетется обратно, не задумываясь открывая «дверь» палатки, в конце концов, что она там не видела. Глеб сидит с голым торсом, натягивая на себя футболку. А после, и ветровку. Марина садится, сначала стаскивая с себя спортивные штаны, и, одевая черные лосины с полосочками по бокам, которые одевала когда они только уезжали сюда и берет болотного цвета футболку, когда-то отобранную у… — Подожди, это моя футболка? — Глеб вопросительно изгибает бровь. — Ну, немножко да, а что? — Ты ее стащила у меня из шкафа? — Нет! Как ты мог такое подумать обо мне? — она делает максимально удивленное лицо, а потом продолжает. — Я честно взяла ее, перед этим предупредив сонного тебя. Стягивает с себя черную футболку, которая была ранее на ней, замечая отстегнутую сзади лямку нижней части белья. Она не привыкла просить помощи с лифами, поэтому выпускает разочарованный вздох, понуро опуская голову. Вот что-что, а лифчики и их лямки она всегда ненавидела. — Я помогу. Аккуратно выпрямляет лямочку бежевого цвета, намеренно касаясь теплыми пальцами кожи, отчего бегут мурашки по коже. Пристегивает, а после чуть кусает ее за плечо, ведя лапками вниз по талии. Марина возмущается, отталкивая Глеба от себя. — Вот только не надо превращать это в интимный момент! Притворно грозно ругается, легко натягивая на себя сверху футболку, а после и большую черную кофту на замке. Вылезает из палатки, натягивая черные кроссовки от Рибука, две пары кроссовок и обе черные, в этом вся Марина, а после встает, направляясь в сторону потушенного костра. Берет рядом лежащие газеты, и пару дров. Кидает древесину в костер, а после, аккуратно просунув чуть дальше газеты, поджигает рядом лежащей зажигалкой. Марина пока оставляет это дело, садясь на бревно. Глеб подходит к ней сзади, а когда она поворачивается, легко целует в губы. Потом садится на соседнее бревно, наблюдая за разгоревшимся огнем. Марина встает, проходя чуть дальше, где, по планам, должна находится вода. Она заглядывает во все емкости, но находит лишь немного, но, этого определенно хватит на две-три кружки. Переливает из пятилитровой бутылки в котелок, а после, не задумываясь, ставит тот прямо в костер. Вновь садится на бревно, только при этом, взяв рядом лежащую гитару. Проводит пару раз по струнам, думая, что бы сыграть. В голову приходит неожиданная идея, и уже просто звуки складываются в знакомую мелодию. Глеб удивленно поворачивает на нее голову, поглядывая то на инструмент, то на свою девушку. — Небом звезды плачут, даже им бывает больно, — поднимает на блондина глаза, чуть улыбаясь. — И твой взгляд — щенячий догорает. И я пойман в перламутровую ложь, в перламутровую ложь. Он даже не замечает как сам тихо начинает напевать свою же песню, под ее тихий и бархатистый голосок. После, когда слова заканчиваются, она еще недолго играет мелодию, а после резко обрывает, стукнув ладонью по гитаре. — И зачем была эта песня? — Я не знаю, просто захотелось. Ну, скажи же, не каждый день ты поешь эту песню со своей девушкой под гитару, да еще и в лесу, — она весело говорит это. — Ну, признай! — Окей-окей, в следующий раз будешь играть на концерте, и подпевать мне, — он также весело подмигивает ей, зная ее небольшую боязнь сцены. — Эй! Шутливо толкает его в бок, когда он подходит и садится рядом. Целует ее в губы, положив руку на щеку. Она отвечает тягуче медленно, растягивая момент. Когда она все-таки отрывается от блондина, смотрит на его губы из полуприкрытых ресниц. Волосы волнами лежат на плечах, а сама она выглядит очень миниатюрно по сравнению с его футболкой и кофтой. — Ой, вода кипит! Наклоняется, откидывая коричнево-рыжие пряди назад, а после, схватив рядом лежащую прихватку, аккуратно достала из огня котелок. Берет два стаканчика, делая кофе. Молока, к сожалению, нет, поэтому придется пить черный. Один вручает Глебу, а другой оставляет в руках. Медленно попивает горьковатую жидкость, а потом, резко кое-что вспомнив, отставляет стакан и направляется в сторону палатки. Залезает, расстегивает замочки, а потом торкает парня за плечо. — Сла-а-а-ав… — русоволосый мычит что-то, переворачиваясь к ней, но все еще спит. — Ну, Слава! Михайлов морщится, а потом хватает ее за руку, притягивая к себе. Чуть накидывает на нее спальный мешок, прижимает к себе и утыкается в макушку. — Спи. А он ведь все еще спит. — Слава, черт возьми! Парень резко садится, а потом поглядывает на нее. Она лежит, сложив ручки под грудью, и возмущенно приподняв брови. — Ты что тут делаешь? — Это у тебя скорее спросить надо, — он обратно ложится, а она наоборот, садится. — Ты куда вкусняшки спрятал? — У меня в рюкзаке посмотри, — он протяжно зевает, а потом отворачивается от нее, вновь засыпая. Она садится, копаясь в рюкзаке, находя то, что искала. А именно: шоколад, мармелад, шоколадные конфеты, жвачку, жевательные конфетки, сосачки и мятный Тик-Так. С горящими глазками, выбирает, что ей больше приглянется. Но, пока берет только большую пачку мармелада, и малиновую жвачку, которую закидывает в свою сторону палатки. Идет обратно к костру, берет в руки кружку с кофе, а потом открывает пачку. Маленькие розово-черные ягодки в сладких шариках. Вкуснятина. Берет одну и кладет в рот, а потом пьет кофе. — Ты будешь? — Если покормишь. Марина цокает, а потом вновь пересаживается поближе к блондину. Достает желейную ягодку, аккуратно кладя в рот Глебу, который с ухмылочкой прожевывал мармеладку. Она показала ему язык, а потом продолжила поедать лакомство, иногда давая блондину. Когда пачка закончилась, она кинула ее в огонь, отчего та, мгновенно съежилась, превращаясь в комочек. — Может, давай еще раз? — Что именно? — Песню, — она кивает головой на гитару. — Вторую часть. Он покорно соглашается, когда она берет в руки гитару. Начинает медленно наигрывать мелодию, и, на каком-то определенном моменте, они вдвоем начинают петь песню, заученную за столько лет. Слова выходят легко и непринужденно, несмотря на возможный скрытый смысл, и, вроде как Марина думала, то это песня о Кафельниковой. Но, какая к черту разница, когда он сидит рядом с тобой, обнимает тебя, целует тебя, и любит тоже, полностью тебя? Правильно, до этого нет никакого дела. — Я хочу убить тебя, хочу влюбить тебя… — она произносит это с нескрываемой нежностью, намекая на то, что порой ее одолевает сильное желание шмякнуть его белобрысую голову о стену, но она героически справляется, дальше проявляя свою любовь к нему. Он это понимает, поэтому улыбается пропевая строчки. Она чуть тише заканчивает, отпуская слова в воздух. А Глеба в этот момент посещают воспоминания, отчего он весело улыбается. — У вас неплохо получается. Мгновенно оборачиваются, замечая там Серегу и Сашу. Но говорил второй. Удивленно смотрят на взрослых, перекидываясь взглядами. Марина немедля покраснела, а Глеб просто смотрел на нее. И что они еще видели? — Спасибо, пап, — она смущенно улыбается, опуская глаза вниз. — Что за песня? — Это старая песня Глеба, — она чуть кивает головой в сторону блондина. Опускает голову, и чуть грязные волосы спадают на лицо. Зато, завтра в Волге можно будет их помыть. Марина сидит, задумчиво пялясь в костер. Чуть встряхивает головой, а потом оглядывается, многие уже проснулись. Завтракает, а потом, не думая заваливается в палатку дальше спать. И не хочется абсолютно ничего. Свернувшись в кокон, и, с головой накрывшись одеялом, она сладко посапывает. Через пару часов Глеба дико рубит в сон, поэтому, он, не думая, заваливается к ней. Раскрывает Марину, подтягивает еще одно одеяло и отворачивается, хотя понимает, что в скором времени все равно начнет обнимать ее. Ближе к ужину, Марина просыпается от того, что кто-то ложится на руку, зарываясь носом в футболку и притягивая к себе за талию. Чуть приоткрывает глаза, поглядывая вниз. На ее груди мирно спал Глеб, прижав ее за талию. С его волос спала резинка, из-за чего они раскидались по ее футболке, глаза были плотно закрыты, а лицо было безмятежным. Видимо, он уже давно спит. Она чуть прошлась ноготками ему по затылку, перебирая волосы, а потом решила продолжить сон, потому, что будить его вообще не хотелось. Она чуть прикрыла глаза, и задремала. Спустя полчаса, Глеб проснулся. Это стало понятно по его характерным действиям. Чуть нелепо ударился головой о ее подбородок, потом потер место удара, чуть дальше, сел, сонно осмотрел палатку, и только потом потер глаза, и наклонился, поцеловав Марину в губы. Она приоткрыла медные глаза, потянулась, сильно улыбаясь, отчего на ее щеках появились еле заметные ямочки. Глеб улыбнулся, глядя на нее. Протянул ей руку, она схватилась, а потом он потянул ее на себя. Целует ее в губы, одну руку положив на талию, а другую на ее щеку. Она же, кладет обе руки на его плечи. — Пошли? Я кушать хочу, — тыкает пальцем себе на живот, призывно смотря в зеленые глаза блондина. — Пошли, — он кивает своей гривой, а потом вылезает. Следом, выползает и она. Они идут вместе, чуть заспанные, и, даже забыв придумать отмазку почему встали вместе. Но, ладно, это по ходу разговоров пойдет. Марина уверенно плюхается задницей на бревно, грея ледяные руки о тепло от костра. — Ну, проснулись, голубки? — Да-а-а-а, — Марина тянет это слово, попутно зевая, а потом что-то ударяет в голову. — В смысле «голубки»? Ты опять за свое, папа? — хмурит брови, смотря на Сашу. — Да шучу-шучу, не надо на меня так смотреть, как будто я во всех смертных грехах виноват, — он поднимает руки, сдавая. — Кушать будете? — Да! — они оба мгновенно реагируют, соглашаясь, а потом хихикают, сидя рядом на, все том же, бревне. Они оба с радостью уплетают горячий шашлык, которого до сих пор навалом. А после, уже начинает темнеть, и они пьют чай, что безбожно вкусным получается в походах. Оба греют руки о кружки, а Марина втягивает носиком запах. — Ребят, может кто хочет облиться? Заодно воду наберем, — Серега весело спрашивает, явно уже выпив с дядей Игорем водки. — Я хочу, — одна из первых, кто это сказал, так это — Марина. Позже и все остальные согласятся, но это чуть позже, а пока Кондратьева признана самым смелым человеком среди остальных.***
— Раз, два, три! На голову Марины в секунду выливается ледяная вода, а нижнее белье, единственное, что было на ней, мгновенно промокло. Она чуть встряхнула мокрой головой, провела рукой по глазам и губам, вытирая с них влагу. — Ну, второе будем на тебя лить? Она кивком головы соглашается на данную перспективу, ведь, в любом случае, даже если она после этого будет мерзнуть, а она будет, это дикий кайф. И второе ведро воды ей на голову. После этого, она бежит до деревянной лавочки, где ее ждут два больших полотенца. В одно закутывает волосы, а в другое закутывается сама. Пока все будут обливаться, она успеет согреться и одеться. Дальше обливали водой Глеба. Его, правда хватило только на одно ведро, но это тоже вполне неплохо. Он идет к ней, и закутывается в свое полотенце, садясь рядом. Спустя десять минут, всех продолжают обливать, а Марина собирается одеваться. Глеб сидит в позе лотоса, и прижимая к себе полотенце, пока с его волос капает вода. Девушка поднимается, сбрасывает оба полотенца. В одно заворачивает его блондинистые волосы, чтобы на него вода не капала, а другое накидывает сверху, то, что суше. Может так он согреется. Он благодарно смотрит в ее медные глаза, пока она начинает понемногу одеваться. Натягивает широкую футболку, и пока та не успела промокнуть, быстро снимает лиф, закидывая тот в маленький рюкзак, чтобы специально таскать что-то не особо относящееся к походу. Потом, натягивает на ноги лосины, и все-таки мокрый след на них остается, но, какое до этого дело, если это место буквально через минуту будет прикрывать длинное, теплое и мужское худи? Которое, к слову, ей дал Слава, который благородно решил поделиться с ней длинной и теплой вещью, коих у нее не было. Натягивает сверху темно-синее худи и садится обратно на лавочку, качая босыми ногами. Когда уже все собираются уходить, она натягивает на ноги носочки и сверху кроссовки. Правда, не совсем высохшие волосы чуть морозят щеки, но в остальном вполне тепло. Девушки спускаются с пустыми руками, пока парни и мужчины несут пятилитровые бутылки с водой и котелки, что тоже наполнены прозрачной жидкостью.***
Вновь крепкий черный чай, вновь песни у костра. Необычайно уютная и домашняя атмосфера, которая нравилась без исключения всем. И только сейчас Глеб понял какая классная у него девушка. Хоть он и раньше ее любил, и считал ее классной, но сейчас она стала казаться еще лучше. Разве, кто-то еще отвез бы его за хуеву тучу километров, чтобы просто вот так несколько дней вечером сидеть около костра? Алеся? Нет. Катя? нет. Наташа? Точно нет. Марина? Да. Однозначно да. Только она сказала, что возьмет его с собой в какой-то поход, где были в основном ее знакомые. Все было настолько просто и без пафоса, что он восхищался и ею, и другими людьми, что вселяли в него какое-то вдохновение. Голубин как-то незаметно оказывает около ее шеи, целуя нежную кожу, отчего появляются мурашки. — Пошли спать? — интимный шепот, хотя, он даже сам не знает зачем говорит именно так. — Пошли, — чуть вздыхает. — Пап, я спать, — на пальцах показывает ему пять, а он понимает, что сразу уходить ему не стоит. — Конечно, — он кивает, а после озорно улыбается. — Не хочешь взять с собой кого-то из мальчиков? — стреляет в нее голубыми глазами, чуть взлохмачивая светло-коричневые волосы. — Папа! — чуть вскрикивает на него, краснея, а после, обиженно сложив руки под грудью, пошла к палатке. Спустя минут десять, Глеб говорит, что тоже пойдет спать, на что ее папа опять подшучивает над ним, но тот не особо реагирует, а идет в палатку. Заваливается к Марине, вместе с ней укрываясь одеялом. Она мягко улыбаясь, привлекает его в поцелуй, обнимая за шею. Садится сверху на него, продолжая целовать, а после, переходя на его шею, щеки и лицо. Сейчас он не гладко выбрит, присутствует небольшая щетина, что делает его старше. После, когда она устает, то просто ложится сверху на него, в то время пока Глеб поглаживает ее волосы. Марина накрывает сверху одеялом их, даже не думая слазить, а Голубин и не против, ему не тяжело. Спать не хочется, поэтому, она планирует просто полежать вот так на нем, но, неожиданно даже для себя, засыпает в таком положении. Конечно, позже, когда и блондин уснет, он нечаянно скинет ее с себя, отчего она проснется и громко ойкнет, но сейчас им обоим вполне комфортно в таком положении. А завтра, приключения продолжатся, потому, что три дня на Каменной Чаше закончены, дальше — Верблюд. А значит, еще больше интересных вещей.