Как так вышло?

      Не то чтобы наемник хотел сделать ему больно, но он считал, что это подходящее наказание для этого гордого орлана по кличке Меченый. Хотя теперь, когда тот даже не пытался сбежать, а просто лежал, обняв свои колени и мелко дрожа, ему даже стало жаль парня. — Меченый. — Отъебись, — сталкер всхлипнул.       Шрам положил руку на плечо парня и рывком повернул его лицом к себе. Апатичный взгляд в никуда. Он даже не поменял положение. — Меченый, хорош, как баба, ей-богу. — Ага. И трахнул ты меня только потому, что я как баба, а не потому что ты пидор, — огрызнулся одиночка. Наемнику вновь захотелось втряхнуть этого засранца и показать, кто здесь главный, но неестественно бледный цвет лица и подрагивающая нижняя губа парня не давали ему это сделать.       Шрам протянул к нему руку, но Меченый шарахнулся от него, зашипев от боли и прожигая яростным взглядом. — Не трогай меня, — злобно прошептал парень, чуть ли не плюясь ядом, подобно гадюке. Он не выглядел, как человек, который хочет отомстить, убить. В его глазах была обида, задетая гордость. Жалость к себе тоже не могла уйти на задний план. Ему было, на что злиться, и он злился, но вряд ли злость была сильнее чувства горечи и стыда после случившегося.       Было больно. Ненормально растянутый, чуть воспаленный покрасневший анус пульсировал так сильно, что боль отзывалась во всем теле. Парню казалось, что он чувствует, как ноет каждая косточка в его теле. Он чувствовал, как по внутренней стороне бедра стекала вязкая вперемешку с кровью белая жидкость. — Ненавижу тебя!       Наемник смотрел в злые, влажные глаза одиночки. Мужчина снова протянул руку к лицу сталкера и повертел его за подбородок. Красные полосы, образовавшиеся из-за трения мокрых от слюны и слез бинтов и идущие из уголков рта, напоминали улыбку Джокера. Скорее всего они нескоро заживут. Мужчина провел большим пальцем по следу на щеке. Сталкер, шикнув, резко отстранился назад, отчего наемник рефлекторно еще сильнее сжал руку, проскользнув ногтем по красной полосе. Одиночка заскулил и, подавшись вперед, попытался убрать руки мучителя. Он поднял молящий взгляд, слегка приоткрыв рот из-за того, что наемник сдавил ему челюсть. Шрам осторожно наклонился и еле коснулся губами воспаленной кожи около рта, обдавая горячим дыханием.       Меченый не пытался отстраниться. Он не смотрел ни с удивлением, ни со злостью, ни даже со страхом. Он даже не смотрел на самого Шрама, его взгляд был обращен в пустоту. Его карие глаза вновь заблестели соленой влагой. Парень вот-вот и разрыдается. Шрам постепенно начал осознавать, что погорячился. Злобу и ненависть со стороны давнего врага он бы спокойно стерпел и даже бы продолжил измываться, однако таким разбитым и подавленным парень выглядел, что воплощение садистской натуры наемника отошло на задний план. Он обнял судорожно дышащего парня, оказавшегося сейчас таким хрупким и беззащитным от напряженной и зажатой позы, в которой он находился. Мужчина пытался согреть его в своих объятиях — одиночка не сопротивлялся. Он не отстранился тогда, когда наемник осторожно, словно боясь причинить еще больше боли, поцеловал его в лоб. — Прости, — он едва слышно прошептал. Сталкер ответил ему тихим всхлипом. — Посмотри на меня. Меченый поднял на него затравленный взгляд. Наемник мягко коснулся его губ своими. — Прости.       Сталкер положил голову на грудь мужчины и пытался прийти в себя. Наемник успокаивающе гладил его по голове, в буквальном смысле пытаясь загладить свою вину. — Мне холодно, — тихим при этом указывающим тоном пробубнил Меченый. — Иди ко мне, моя прелесть, я тебя согрею, — не без доли юмора отозвался Шрам, заметив, что состояние сталкера постепенно нормализуется. — Костер разведи. Придурок.       Вольный говорил обманчиво спокойно, скорее всего из-за упадка сил. На деле же он очень старался передать раздражение, и наемник его уловил. Вздохнув, дядя наёмник встал, отстранив от себя Меченого, вновь зашипевшего от боли в заднем проходе. Пока тот добывал огонь с помощью сувенирной зажигалки сталкера и никак не желающего загораться щебня, сваленного под толстыми обломками веток, сложенных в форме шалаша, одиночка пытался натянуть на себя штаны. Удрать он теперь точно не сможет, по крайней мере, пока боль не уменьшится до уровня «терпимо, ходить можно».       Справившись с нижним обмундированием, парень, сведя брови к переносице, стал прожигать взглядом затылок наемника. — Прекрати это делать. — Делать что? — с истеричной ноткой в голосе переспросил сталкер. — Сверлить меня взглядом. Дыру просверлишь. Вспыхнул оранжевый свет и от огня повеяло теплом. — Ну радуйся, что не такую, как ты во мне. Мудак. — Парень отвечал резко, но дрожащая от обиды ущемленной гордости губа его выдавала, хоть Шрам все равно не видел его лица.       Наёмник закатил глаза. Он подавил в себе желание подтянуть за шкирку этого наглого напыщенного придурка. Вместо этого он позволил себе взять сталкера на руки и перенести ближе к костру. Его позабавило, что Меченый тут же вцепился в него так сильно, что отцепить от себя самостоятельно наемник бы никак не смог. Он не понял, что за этими действиями был страх парня, что Шрам, разозлившись, вдобавок ко всему, захочет кинуть его в костер. Ему на самом деле не удалось отцепить от себя одиночку, поэтому он удобно устроился возле костра, усадив парня себе на колени. Тот лишь недовольно хмыкнул, но более открыто выражать возмущение не стал.