A Walk to Remember

— Ты знаешь, — сказал я небрежно, — было очень хорошо сегодня вечером, когда мы сидели возле дерева. — Да, это так, — сказала она. Но она все еще думала о другом. — И ты тоже выглядела хорошо. — Спасибо. — Я могу задать тебе вопрос? — Наконец, сказал я, в надежде на её возвращение. — Конечно, — сказала она. Я глубоко вдохнул. — После церковной службы завтра, и, ну… после того, как ты проведешь некоторое время с твоим отцом… Я подразумеваю…- Я сделал паузу и посмотрел на нее. — Ты бы не возражала прийти ко мне на Рождественский обед? Даже при том, что ее лицо все еще было направлено к окну, я мог видеть слабые контуры улыбки, как только я сказал это. — Да, Чонгук-и с удовольствием. Я вздохнул с облегчением, не веря, что я фактически спросил ее об этом, и все еще удивляясь, как все это случилось. Я проехал вниз по улице, где окна были украшены Рождественскими огнями, и пересек городскую площадь Сеула. Несколько минут спустя, я, наконец, взял ее руку, и в дополнение прекрасного вечера, она не оттолкнула мою руку. Когда мы остановились перед ее домом, огни в гостиной комнате все еще были включены, и я мог видеть Хека позади занавесок. Я предположил, что он ждал нас, потому что хотел услышать, как прошел вечер в приюте. Или он хотел удостовериться, что я не целовал его дочь около порога. Я знал, что он это осудит. Я думал о том, как поступить, когда мы, наконец, попрощаемся, я подразумеваю — когда мы выйдем из автомобиля и подойдем к двери. Джису была тиха и довольна в то же самое время, и я думаю, что она была счастлива, что я попросил её приехать ко мне завтра. Думаю, она поняла, что это было впервые, когда я искренне пригласил её к себе домой. Когда мы подходили к дому, я видел, что Хек выглянул из-за занавесок и запрятался назад. Теперь я не знал, поцелует ли Джису меня; фактически, насчет этого у меня были сомнения. Но с ее столь симпатичным взглядом, с ее распущенными волосами, и всем, что случилось сегодня вечером, я не хотел пропустить возможность, если бы она подвернулась. Я почувствовал небольшие колики в животе, когда Хек открыл дверь. — Я услышал, что вы приехали, — сказал он спокойно. Его кожа имела тот же желтоватый цвет, как обычно, но он выглядел утомленным. — Здравствуйте, господин Хек, — сказал я подавленно. — Привет, папа, — счастливо сказала Джису секунду спустя. — Мне жаль, что ты не приехали сегодня вечером. Это было замечательно. — Я настолько рад за вас. — Казалось, ему хотелось прокашляться. — Я дам вам немного времени, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи. Я оставлю дверь открытой для тебя. Он обернулся и возвратился в гостиную комнату. От того, где он сел, я знал, что он мог все еще видеть нас. Он симулировал, что читает, однако я не видел, что было в его руках. — Я провела сегодня вечером замечательно время, Чонгук, — сказала Су. — Я тоже, — ответил я, чувствуя глаза Хека, смотрящие на меня. Я задавался вопросом, знал ли он, что я держал ее руку в автомобиле, пока мы ехали домой. — В котором часу я должна приехать завтра? — спросила она. Бровь Хека немного поднялась. — Я приеду за тобой. В пять часов — хорошо? Она посмотрела через плечо. — Папа, ты не возражаешь, если бы я погостила у Чонгука и его родителей завтра? Хек поднял руку к глазам и начал протирать их. Он вздыхал. — Если это важно для тебя, то я не возражаю, — сказал он. Это был не самый активный вотум доверия, который я когда-либо получал, но это было достаточно хорошей новостью для меня. — Я заеду за тобой без четверти пять. Мы постояли еще мгновение, не говоря ни слова, и я мог сказать, что Хек немного забеспокоился. Он не перевернул ни одну страницу книги, с тех пор как он оставил нас одних. — Завтра увидимся, — сказала она, наконец. — Хорошо, — сказал я. На мгновение она посмотрела себе под ноги, а затем опять на меня. — Спасибо за то, что подбросил меня домой, — сказала она. Сказав это, она обернулась и вошла в дом. Я только заметил, что небольшая улыбка появилась на ее губах, когда она обернулась, чтобы закрыть двери. На следующий день я заехал за ней точно по графику и был рад видеть, что ее волосы были распущены. Она надела свитер, который я подарил ей, как она и обещала. И моя мама, и папа были немного удивлены, когда я спросил, не будут ли они возражать, если Джису придет к нам на обед. После обеда я пригласил Джису погулять в саду, даже притом, что на улице была зима, и не было ни листьев, ни цветов. После того, как мы надели наши пальто, мы вышли на улицу и вдохнули охлажденный зимний воздух. Я мог видеть, что наши дыхания превратились в облачко пара. Мы смотрели друг на друга под светом полумесяца, и я почти поцеловал ее, но она отвернулась и сказала такое, что выбило меня из седла. — Мой отец волнует о тебе. — То как она сказала это — было и мягко и грустно в то же самое время. Также давая мне понять, что он волновался не потому, что думал обо мне как о безответственном человеке, или потому, что я имел обыкновение скрываться позади деревьев и называть его нехорошими словами. — Почему? — спросил я. — По той же самой причине, что и я, — сказала она. Она не уточняла дальше, и я знал прямо тогда, что она сдерживала кое-что, что она не могла сказать мне, кое-что, что наводило на неё грусть. Но только позже, я узнал ее тайну. Влюбиться в такую девчонку как Ким Джису было без сомнения самой странной вещью, которая когда-либо со мной происходило. Мало того, что она была девчонкой, о которой я никогда не думал до этого года — даже притом, что мы выросли вместе — но мои чувства к ней были совсем непохожи на те, какие были к другим. Я все еще не целовал Джи. Я даже не обнимал её, не водил её в кафе «Сеуль» или в кино. Я не сделал ни одной из вещей, которые обычно делал с девчонками, но все же, так или иначе, я влюбился. Проблема была в том, что я все еще не знал, какие у неё были ко мне чувства. Когда я, наконец, отвел ее домой после Рождественского обеда, я спросил, будет ли хорошо, если бы я время от времени её навещал, и она сказала, что это было бы прекрасно. Точный её ответ был — «Это будет прекрасно». Лично я не страдал нехваткой энтузиазма — Джи имела тенденцию говорить как взрослый человек, и я думаю, именно поэтому она ладила со старшими людьми так хорошо. На следующий день я шел к ней домой, и первую вещь, которую я заметил, была то, что автомобиль Хека не был на дороге. Когда она открыла дверь, я знал точно, что не надо спрашивать, мог ли я войти. — Привет, Чонгук, — сказала она так же, как и всегда, как будто это была неожиданность видеть меня. Снова ее волосы были распущенными, и я принял это как положительный знак. — Привет, Джису, — сказал я небрежно. Она двигалась к стульям. — Мой отец не дома, но мы сможем сидеть на крыльце, если ты не против… Даже не спрашивайте меня, как это случилось, потому что я все еще не могу объяснить это. Одна секунда и я стоял там перед нею, ожидая двигаться к крыльцу, а в следующую секунду, я сделал по-другому. Вместо того чтобы двигаться к стульям, я сделал шаг ближе к ней и достиг ее рук. Я взял ее за руки и посмотрел прямо на нее, придвигаясь немного ближе. Она не отходила назад, но ее глаза расширились только немного, и в течение крошечного, мерцающего мгновения я думал, что поступил неправильно и обдумывал следующее действие. Я сделал паузу и улыбнулся, наклоняя голову, и следующие, что я увидел, было то, что она закрыла глаза и тоже наклонила голову, и что наши лица приближались друг к другу. Это не длилось долго, и конечно не было похоже на поцелуй, который Вы видите в кинофильмах в наши дни, но это было просто замечательно. И все, что я могу вспомнить о том мгновении — то, что когда наши губы впервые коснулись друг к другу, я знал, что запомню это мгновение на всю жизнь. — Ты — первый мальчик, которого я когда-либо целовала, — сказала она мне. — Ты великолепно целуешься, — сказал я, сжимая ее руку. Я позволял этому продолжаться некоторое время, пока меня не утомляла тишина. — Ты в порядке, Джи? — наконец спросил я. Вместо ответа, она изменила тему. — Ты когда-либо был влюблен? — спросила она меня. Я пригладил волосы рукой и удивленно посмотрел на неё. — Ты подразумеваешь до настоящего времени? — Я серьезно, Гук, — сказала она, бросая на меня косой взгляд. — Фактически, да, — сказал я, наконец.