Гиблое дело

Киба торжественно оттолкнул тяжелую, стеклянную дверь в сторону и картинно поклонился, точно перед ним была знаменитость, а не простой офицер полиции. Но позерство сержанта не портило настроения Курасаве. Дня выписки она ждала целых десять дней. Большую часть которых просто лежала на постели и рассматривала потолок от нечего делать. Теперь же в ней кипела сила деятельности и потребность к движению. Курасава уже распланировала чем занять себя в ближайшие три недели, отведенные капитаном Какаши в качестве наказания, то есть отпуска, и всеми фибрами души рвалась домой. За массивными, украшенными классической резьбой по дереву дверьми для посетителей, простиралось широкое, расчерченное под парковочные места асфальтированное поле, засыпанное ровным слоем белого, искристого снега. Машин было столько, что яблоку упасть негде, удивительно контрастируя с тем фактом, что о существовании Фонда знали избранные единицы. Солнце слепило нещадно, отражаясь от пушистого, свежевыпавшего снега, буквально выжигая радужку. Нако зажмурилась. За последние десять дней ее глаза привыкли к полумраку. Изредка нарушаемого всплесками искусственного освещения, если медсестре или врачу это требовалось. В сравнении с цветом снега меркнул любой белый. Глаза слезились и Нако остановилась, пройдя всего пару шагов в сторону припаркованной неподалеку старенькой «Мазды», неистово растирая веки. — Все в порядке? — Инузука прошел далеко вперед прежде чем заметил, что она отстала. Вернулся. — Да, — Нако попробовала проморгаться, но глаза по прежнему жгло. Впрочем, уже не столь интенсивно. — Глаза слезятся от яркого света. — Да, — согласился Инузука, шелестя пакетом в руках. — Солнце сегодня особенно яркое. Точно скучало по тебе, Курасава. — Сомневаюсь, — ей наконец удалось различить очертания машин на парковке без ощущения того, что глазное яблоко вытечет из глазницы. Киба подхватил ее под руку и повел к машине. Сержанта еще ждало множество дел. Детектив Данзо поручил ему провести дополнительное расследование, но Киба решил, что старик может подождать. Да и не испытывал доверия к выводам старого полицейского. Поддерживать чью-то шизофрению Инузука мечтал меньше всего. Поэтому и приехал в больницу Фонда с самого утра, в день выписки Нако, чтобы отвезти ее домой. С момента их первого и последнего разговора о работе мало что изменилось. Следствие в отношении Учиха Итачи продолжалось и он по прежнему оставался в тюрьме. Шисуи продолжал делать вид, что брат для него пустое место и всеми силами старался стереть память о нем в участке. Учиха Саске продолжал полномасштабную войну с женой за права на дочь. А вот Нако больше не беспокоили. Никто: ни господин Ибики из отдела внутренних расследований, ни Эй из ОБН, хотя, казалось бы, именно Эй будет осаждать ее персону, пока не получит признания, что именно Учиха Итачи затеял перестрелку, ни Какаши с разговорами о том, как сильно ей повезло остаться в живых. Шисуи тоже больше не приходил, ни разу. И этот вакуум неизвестности буквально размазывал Нако по стенам палаты. Теперь же она могла вдохнуть полной грудью и отвлечься от неприятных, навязчивых мыслей. И подумать, например, о Тофу. Возвращаться домой после столь длительного отсутствия без специальной вкуснятины для кота она не могла себе позволить. Под ручку они добрались до припаркованной в конце стоянки «Мазды». Все это время Нако боролась с высоким воротником старого пуховика, острые края молнии на котором нещадно царапали подбородок. Пальто, ее единственное, красивое и дорогое пальто испорченное литрами ее же собственной крови пришлось выбросить. Ни одна химчистка с таким пятном не справилась бы. Зато теперь Курасава вспомнила, почему так хотела избавиться от старого, очень теплого пуховика. Киба открыл перед ней дверцу машины и, уложив на заднее сидение пакет с ее вещам, уселся за руль. — Домой? — поинтересовался он, не ожидая ответа. Но у Нако были другие планы. — В морг. Инузука повернул к ней голову, пару раз моргнул, будто пытался удостовериться, что не ослышался. Потом натянул на лицо наиглупейшее выражение и рассмеялся. — Ну что вы, офицер Курасава, сразу в морг. Шрама почти не видно. Нако тоже рассмеялась, больше от выражения лица сержанта и голоса, которым он произносил свою реплику. Отдаленно напоминало флегматичную манеру вести разговор капитана Какаши. — Нет, — покачала она головой из стороны в сторону. — Умирать я не собираюсь, пока. Если ты не забыл, доктор Яманака хотела кое-что мне показать. Киба вспомнил и заметно успокоившись тронул машину с места. *** — Нако! Ино выскочила из дверей лифта и бросилась к женщине через весь вестибюль. Выглядела доктор как всегда прекрасно. Высокая прическа смотрелась на ее аккуратной головке просто волшебно. Узкое темно-синие платье, очерчивающее ее точеную, кукольную фигурку прекрасно оттеняло глаза судебного медика. И только белоснежный халат, небрежно наброшенный на плечи, напоминал о том, что эта красавица здесь работает. Яманака буквально смяла Нако в своих объятьях и крепко, до хруста костей, обняла. Нако шикнула. Трещины в ребрах от слишком отчаянной реанимации еще не затянулись. — Ой, прости, прости, — Яманака отступила на шаг и вперила свой горящий взгляд в Нако. Тщательно изучая ее лицо, руки, плечи. — Не представляешь, как я рада тебя видеть. Мы чуть с ума не сошли, когда узнали, что случилось на том складе, что ты умерла! Это… это… — Все в порядке, — улыбнулась Нако, желая успокоить Ино. Сама женщина спокойствия не чувствовала. Страх пережитого все еще сжимал ей горло и отнимал воздух. Но другим этого знать не нужно, как и беспокоиться о ней. — Хорошо. Это хорошо. Искристые глаза Ино блестели готовыми пролиться слезами и, заметив это, Нако почувствовала себя неудобно. И вовсе не потому, что чужое внимание к своей персоне ее раздражало или женщина не могла оценить чистосердечного порыва и беспокойства, просто… Ее родная мать, прекрасно зная, что случилось с дочерью, а в том, что она знала Нако не сомневалась, ни разу не осведомилась о ее самочувствие. Она ни разу не позвонила, тем более не бросила свои «важные» дела и не приехала проведать дочь. На фоне отвергающей ее матери беспокойство проявленное Ино, Кибой, даже Микото-сан казалось Нако непосильной ношей потому что ответить на эти чувства она вряд ли смогла бы в полной мере. — Да. Ты хотела мне что-то показать? — решила вернуть Ино на путь профессионализма Курасава, только бы не видеть полных слез глаз. Яманака спохватилась, поправила ворот халата и пригладила выбившуюся прядь из прически. — Конечно. Но сначала, давай выпьем чаю, — лучезарная улыбка озарила лицо судебного медики. И Нако с радостью приняла бы ее предложение. — Прости, Киба ждет меня в машине. Не хочется оставлять его надолго. — Ну хорошо, — Ино не была довольна этим ответом, но ничего другого ей не оставалось. — Но обещай, что в скором времени мы соберемся и посидим все вместе в баре. — Обещаю, — согласилась Нако. Поступить иначе она не могла. Яманака проделала огромную работу по ее просьбе, да и радушное отношение к женщине не осталось без ответа. — А теперь говори, зачем хотела меня видеть. — Я покажу, — удовлетворенно хмыкнула она и поманила Курасаву за собой в сторону лифта. Кабина лифта, вздрогнув, тронулась. Как только створки захлопнулись, Яманака приступила к разъяснениям. — Ты просила меня провести повторные вскрытия и осмотр… — Только осмотр, — поправила Курасава. На большей части тел не осталось плоти, так что способности патологоанатома ничего бы не дали. Ино кивнула головой. — Но то, что мы проделали с доктором Орочимару иначе я назвать не могу. Это было препарирование костей, — она улыбнулась, смакуя в памяти новый для нее и занимательный опыт. — И мы действительно нашли то, чего Конан не указала в отчетах, хотя, несомненно, видела. — Ты сказала ей? — Нако хотела заполучить все данные, прежде чем предпринимать меры. Вот только что она могла предпринять теперь, когда расследование передали другому детективу, настаивающему на отсутствии связи между убийствами. — Нет, как ты и просила. А от Конан сложно что-то держать в секрете, — Ино снова улыбнулась. — Так что с тебя причитается, Курасава-сан. — Само собой. Так что же вы обнаружили. Лифт остановился с ощутимым толчком и дверцы поползли в разные стороны. Лицо доктора Яманака озарила почти хищная улыбка. — Сейчас все увидишь сама. В прозекторской как всегда было слишком ярко, даже ярче, чем на стоянке от белизны снега. Посреди помещения, между холодильниками и исследовательскими столами стояли шесть металлических столов с расположенными на них телами разной степени разложения и скелетами уложенными косточка к косточке. Между столами суетились молодые люди в белых халатах, делали замеры костей и заносили показания в журналы. Интерны, догадалась Нако. Помимо скудного финансирования и огромного объема работы государственная судебно-диагностическая лаборатория и морг при ней занимались еще и тем, что растили новых специалистов, в последствии получающих выгодные предложения частной практики, как, например, Хаюми Конан. Но кто заставит интернов держать язык за зубами? — Не обращай внимания на студентов, — Ино заметила беспокойный взгляд Нако. — Второй курс. Они правую ногу от левой отличить не могут, куда им найти микроскопические трещины на костях. — Трещины?! — оживилась Нако. Ино кивнула и крикнула студентам, чтобы пошли перекусить. Будущих медиков дважды просить не пришлось. За считанные секунды прозекторская опустела и Нако с Ино могли спокойно поговорить. — О каких трещинах идет речь? — Об этих, — Ино подвела Нако к исследовательскому столику ярко освещенному настольными лампами, где на подносе из хирургической стали лежало два набора костей предплечья. Яманака поднесла к костям «глаз» электронного микроскопа, закрепленного на штативе к торцу стола и включила монитор компьютера на соседнем. Огромный ламповый монитор, какие были в ходе еще лет пятнадцать назад. С громким гулом монитор включился и несколько минут моргал черным экраном, пока не появилось изображение. — Вот, видишь? Нако видела во множество раз увеличенную кость и о том, что это кость догадалась только потому, что знала, куда именно смотрит «глаз» микроскопа. Но то, что пыталась показать ей Ино, Курасава не видела в упор. Да и качество картинки оставляло желать лучшего. — Прости, Ино, но я ничего здесь не вижу. — Вот здесь, — фыркнула судебный медик и ткнула кончиком шариковой ручки в монитор. — Видишь темные полоски вдоль кости? Нако кивнула. Она действительно видела темные узкие полосы, похожие на трещины в земле после землетрясения, если посмотреть на них со спутника. Но до того, как Ино указала на них, Нако думала, что это дефект изображения. — А теперь смотри здесь, — Ино расторопно, что служило лучшим доказательством ее опытности, переместила «глаз» на другую кость. Изображение с микроскопа даже не дрогнуло. Но в этот раз Нако не нужно было указывать куда смотреть. — Эти трещины отличаются, — заметила она. Ино кивнула. — Эти трещины менее выражены и идут в поперечном, а не продольном направлении. Это свидетельствует о том, что руки жертвы были связаны на уровне поясницы. И появились от попыток погибшего освободиться от пут. На первой же кости, — Ино снова перевела «глаз» микроскопа, — мы видим иной рисунок трещин. Они глубже и продольные. Это говорит о том, что жертва была подвешена за руки и долго билась в оковах. Полагаю, умирал этот человек в страшных муках. Об этом говорят и другие отметины на останках. — Чье это тело? — спросила Нако пытаясь понять, как убийца, которого они все считали нежным, мог проявить такую жестокость. — Это неопознанный, — Ино опустила глаза, чувствуя и свою вину за то, что человек так и остался без собственного имени. — Тот, что был замурован в стену. И это единственные останки, на которых видны такие следы. Нако задумалась. Тело неизвестного они обнаружили случайно, на месте обнаружения тела Анко Митараши замурованным в стену. Проведя первый сбор информации их группа пришла к выводу, что убили жертву пять — семь лет назад после землетрясения, повредившего несущую конструкцию здания. Только тогда убийца имел доступ к зданию. Раньше этого произойти не могло, с учетом того, что здания строились сразу по окончании Второй Мировой войны. Если бы преступник орудовал в те года, то давно должен был быть мертв. Однако только на этих останках обнаружились следы пыток. В то время как на остальных жертвах, срок убийства которых не превышал двух лет, таких следов жестокости не наблюдалось, а тесты подтверждали быструю и почти безболезненную смерть. Если бы убийца с годами изменил предпочтения, то, с большей степенью вероятности, стал бы более жестоким, а не наоборот. И почему тела жертв, смерть которых наступила пять лет назад и больше до этого случая никто не нашел? Почему убийца стал выставлять на всеобщее обозрение свои труды, а раньше их прятал? Ответ был слишком очевиден, чтобы даже она его не заметила. — Убийц двое. — О чем ты? — удивленно взмахнула ресницами Яманака. — Ты делаешь этот вывод только на основании трещин? Но, Нако, в остальном почерк идентичен. Кто-то другой никогда бы не смог… — Вот именно, — в кои веки именно Курасаве было, что объяснять судебному медику. Ино столько раз за годы их совместной работы брала на себя роль учителя, что сейчас Нако испытала особого рода эйфорию. — Убийца с точностью до мельчайших деталей копирует почерк другого убийцы. Но о существовании первого убийцы никто не подозревал, до этих событий, кроме второго убийцы. Смею предположить, что он ни раз наблюдал весь ритуал убийства в непосредственной близи. Возможно, его учили этому. — Только не это, — пролепетала Ино, закрывая лицо руками. С каждым шагом в этом деле дорожка становилась все тернистей, а предполагаемый преступник все менее адекватным, но более опасным. — Но если рассуждать логически, — продолжила Нако. В нее будто вдохнули новую порцию жизненных сил. После пережитого стресса и еще не до конца оправившись, она была рада сконцентрировать собственные мысли на чем-то более важном, — все сходится. Ритуал перенят в точности, но, ты сама сказала, во втором случае нет следов умышленного причинения боли жертве. А Анко Митараши?! Он убил ее быстро и безболезненно, а ранения нанес посмертно. — И о чем это говорит? — заинтриговано взмахнула ресницами Ино. — О том, что нынешний убийца продолжает чужой труд, но сам при этом ничего не чувствует, — Ино вскинула бровь. В самом деле, что мог чувствовать убийца по отношению к своей жертве? Точно не жалость. Нако поспешила объяснить свою мысль. — Если подумать, то каждый серийный убийца испытывает в убийствах ту или иную потребность. Одних возбуждает процесс, других — вид мучающейся в их руках жертвы и ощущение полной власти. Но все они эмоционально завязаны с процессом. Этот убийца ничего не испытывает, ничего не чувствует. Выполняет процесс без личного вовлечения. Осмелюсь предположить, что его куда больше заботит состояние трофея — лоскут кожи который в последствие он заберет. — Но зачем ему все это? Если сам процесс убийства не доставляет убийце никакого удовольствия. В чем смысл? — А смысл, скорее всего в том, что предшественник не успел довести свое дело до конца и эта честь выпала на последователя. Как родители, умирая, завещают своим детям закончить труд их жизни. Нако замолчала. Сделанные ею выводы, какими бы смелыми не казались, получали и еще одно подтверждение. Учиха Итачи с его маниакальным стремлением отыскать тела первых жертв. Консультант полиции с более чем достаточным стажем работы пришел к тем же выводам, что и Нако. И сделал это гораздо раньше. Но почему-то пытался это скрыть. Нет, кто отдавал приказы Конан, которым она беспрекословно подчинялась, Нако догадалась уже давно. Едва ли Конан сама понимала, что совершает преступление потакая желаниям Итачи-сана, и что это может сказаться не лучшим образом на ее карьере. Куда важнее были мотивы самого Итачи-сана. Почему он скрыл доказательства наличия второго убийцы? Не для того же, чтобы проверить способности Нако! Зеленые булавки на карте, которые он расставил в первый же день. Эти булавки обозначали места захоронения тел о которых он знал. Он, черт возьми, знал с самого начала и все это время водил их за нос! — Я должна сообщить капитану Шисуи и детективу Данзо о находке, — прервала ее мысли Ино, вынимая из кармана мобильный телефон. Нако схватила ее за руку. — Нет! — Нет? — Нет, — она облизала губы, спешно пытаясь придумать оправдание своему поступку. Но во всем, что касалось Учиха Итачи Нако должна была разобраться лично, без постороннего вмешательства. — Шимура Данзо всеми силами пытается развалить дело, а Шисуи-сан во всем ему потакает. Если ты сообщишь им, то улики просто уничтожат, или используют как доказательства того, что убийства друг с другом не связаны. Преступник так и останется на свободе, а ответственность понесет кто-то другой. Мы не можем этого допустить. — Нако, существует протокол, нарушить который я не имею права, — шикнула Ино заметно понизив голос, будто кто-то мог их услышать. — Я на гражданской службе, а не частный практикант, как Конан. Я не могу сокрыть улики. — Я и не прошу их скрывать. Просто, придержи немного. Сделай еще несколько тестов, ты ведь можешь? Принять решение без противоречий Яманака не могла. Она несколько раз открывала рот, чтобы возразить, но замолкала раньше, чем слова слетали с ее губ. Во взгляде судебного медика попеременно вспыхивали то решимость, то озабоченность и даже страх. Наконец он тряхнула головой и идеально уложенные локоны подпрыгнули. — Хорошо. Я сделаю это, но, Курасава, ты вовек со мной не расплатишься! — Это была чистая правда, но Нако все равно улыбалась, точно ей подарили самый долгожданный подарок. — Двенадцать дней, Нако, ни больше. Я проведу исследования структуры костей и химического состава. Так же сделаю тест на наличие продуктов полураспада, чтобы удостовериться, что жертва не подвергалась воздействию радиации. Но все эти тесты ты оплатишь из собственного кармана! — Хорошо, — согласилась Нако, пока не зная, где возьмет такие деньги. В ближайшем будущем поступлений финансов Курасава не ждала. Ее ждали три недели неоплачиваемого отпуска, а потом самая легкая и монотонная работа, какую только сможет отыскать капитан Хатаке. Яманака проводила Курасаву до вестибюля. Всю обратную дорогу в лифте они обсуждали условия возможной рассрочки платежей за тесты. Судебный медик долго виляла, но в итоге сдалась и обещала устроить Нако лучшую сделку с лабораторией. Как не крути, а настроение Ино было превосходным и виной тому вовсе не визит Нако. Курасав поняла это как только растворились двери лифта и возле стойки охраны она увидела давно знакомую фигуру. — Сай? Что он здесь делает? — увидеть Акаши в морге Нако, мягко говоря, не ожидала. Ино виновато улыбнулась и поправила платье. — Он пришел ко мне, — на лице судебного медика появилась мечтательная улыбка. Нако еще раз окинула взглядом судебного медика. Узкое платье, прическа. Нет, Ино всегда выглядела потрясающе, но сегодня особенно хорошо. Если бы Нако не была так сосредоточена на находке и вытекающих из нее последствиях, обязательно заметила бы, что Ино собралась на свидание. — Сай?! — художник выглядел совершенно обычно, словно просто прогуливался мимо и решил зайти в гости. Во всяком случае радостного возбуждения в нем Курасава не заметила. — Но когда вы познакомились. — Чуть больше года назад, — от воспоминаний лицо Ино приобретало особую одухотворённость. — Сай рисовал картины в торговом центре и я попросила портрет. За работой мы разговорились. Ты знала, что Сай руководит школой рисования для детей. — Знала. Сай иногда говорил об этом. Но я не знала, что вы знакомы. — Это на него похоже. Сай очень скромен и нерешителен. Ему потребовался целый год, чтобы пригласить меня на свидание. Но, я обо всем расскажу подробно при нашей встрече, а сейчас извини, меня ждет кавалер. Нако не стала задерживать судебного медика дольше. Поприветствовав Сая коротким кивком головы, Курасава поспешила покинуть здание. Не стоило отвлекать Кибу от работы еще дольше. Сержант не глушил двигатель, чтобы в машине сохранилось тепло, слушал повтор викторины по радио и выстукивал ритм незамысловатой песенки по приборной панели. И вздрогнул от неожиданности, когда Нако открыла дверцу и проворно забралась в салон. — Ты быстро, — заметил Инузука, скручивая громкость на старенькой магнитоле. — Я думал вы с доктором Яманака чаи гонять станете несколько часов. — Она работает, и ей есть чем заняться. Тебе тоже, вместо того, чтобы ждать меня в машине несколько часов. — Не буду спорить, — охотно согласился Киба и тронул машину с места, ввинчиваясь в поток автомобилей на проезжей части. — Так о чем хотела поговорить доктор? Вопрос Кибы прозвучал настолько неожиданно, что Нако растерялась. И дело вовсе не в том, что она не могла ему довериться. Напротив, Киба стал ей неоценимым помощником и даже другом. Если кому-то Нако и верила больше, чем самой себе, то только сержанту Инузуке. Однако обстоятельства складывались так, что сейчас она не могла быть с ним откровенна. Киба на службе и прямой приказ старшего по званию заставит его выложить все, что ему известно. Конечно, не было никаких предпосылок к тому, что Кибу начнут подозревать в двойной игре, но рисковать Курасава не могла. У нее оставалось всего двенадцать дней, чтобы раскрыть дело и поймать настоящего убийцу до тех пор, пока Шимура Данзо окончательно все не испортил. И Нако решила воспользоваться этим временем максимально эффективно. — У нее свидание с Акаши Саем, художником. — С тем типом с кислой рожей? Не знал, что доктор Яманака извращенка, — хохотнул Инузука. И Нако на миг тоже подумала, что Акаши Сай совершенно не подходит Ино. С ее стремлением жить полной жизнью и радоваться каждому мгновению художник контрастировал, как уголь на снегу. Да и вообще, Нако была уверенна, что Ино неравнодушна к Учиха Саске. Но разве есть дело до чужой личной жизни, когда в своей полная неразбериха, еще и убийцу поймать нужно. Нако вздохнула. Все что произойдет дальше либо уничтожит ее карьеру и жизнь, либо сделает из нее звезду первого эшелона отдела убийств. Но что она может сделать в одиночку? — Киба, можно тебя попросить о помощи? — Ты же знаешь, что не откажу. Зачем спрашивать? — Дело в том, что моя просьба может идти вразрез с распоряжениями капитанов и твоего непосредственного начальника. Киба не отрывал взгляда от ветрового стекла, но по выражению его профиля Нако поняла, что в сержанте загорелся азарт. Шимура Данзо не нравился Инузуке, более того, с самого первого дня совместной работы Киба понял, что Данзо пытается похоронить дело, а вместе с тем и головокружительную карьеру сержанта. Поэтому, с самого первого дня совместной работы, Инузука откровенно бунтовал против правления Данзо. Пока его бунтарские замашки никто не замечал, но если слухи дойдут до бдительных ушей капитана или его поймают за откровенным нарушением прямого приказа, судьба Инузуки будет незавидна. Одним неосторожным действием Нако могла погубить и его карьеру так что Киба должен хорошо подумать прежде чем принять окончательное решение. — И что я должен сделать? — Киба не задумался и доли секунды. — Для начала мне понадобятся всем имеющиеся материалы дела. Без правок Данзо. Еще лучше, если удастся раздобыть папку офицера Акасуны. Он очень внимателен к деталям и потрясающе организован. — Это все? — поинтересовался Инузука. Ему казалось, что для столь грозного предупреждения просьба должна быть значительней, чем несколько копий. — Остальное я решу, когда пойму, что делать дальше, — честно признала Нако. Она не строила планов, пока не знала мотивов Учиха Итачи. Она должна была поговорить с ним, убедить в том, что не враг ему, что на его стороне. Она не могла больше подозревать его, хотя все, что делал Итачи-сан кричало об обратном. Он пускал пыль в глаза и Курасава разглядела в ней истину только когда умирала. Он играл, таился, прикидывался и никому, включая ее, не верил. Нако хотела, чтобы он доверился ей. — Хорошо. Я сделаю все, о чем попросишь, только… Нако, если возникнут проблемы или ты просто захочешь что-то проверить — позвони мне. — Ты боишься за меня? — удивленно моргнула Курасава. Киба плотно сжал зубы и пальцы на ободе рулевого колеса, так что костяшки побелели. Но Нако точно не заметила этого. У нее не было времени, чтобы отвлекаться на мелочи и возможные угрозы. — Это смешно. — Это реально, Нако! — он так резко нажал на тормоз, что Нако не расшибла голову о переднюю панель только благодаря вовремя выставленной вперед руке. — Ты спятил! — взвизгнула она. Позади возмущенно сигналили оказавшиеся в шаге от столкновения автомобили, а их владельцы крыли сержанта последними словами. Но ему было плевать. — Нет, это ты спятила! Какого черта ты поперлась на этот склад одна?! Какого черта никому не сообщила о своих планах?! Если бы позаботилась о собственной безопасности, то у дверей дежурил бы наряд спецназа и ничего страшного не произошло бы! Если бы ты позвонила мне!.. — Ты лежал бы со мной в больнице или умер бы, — холодно произнесла Нако, дав Кибе понять, что не желает говорить на эту тему. И он, против своей воли, прикусил язык, хотя намеривался сказать еще много всего. Донести до нее, как сильно они все испугались, когда узнали, что случилось на складе. Но Нако не желала вспоминать перестрелку. Боль все еще жила в памяти. — О’Коннор все еще в коме. Картер погиб. Меня чуть не убили. Ты действительно хотел бы принять в этом участие? Киба молчал. — Вот и хорошо, что мы во всем разобрались. А теперь поехали. За нами собралась огромная пробка. Нако откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, оставив ошарашенного и пристыженного Инузуку раскланиваться перед возмущенными водителями. *** Приняв душ и позавтракав нормальными бутербродами, а не больничными пюре из зеленого горошка и желе, Курасава принялась за работу. Первым делом она решила во что бы то ни в стало встретиться и поговорить с Итачи-саном. Узнать у него, что же произошло на складе на самом деле и имеет ли он к перестрелке непосредственное отношение? У нее были и другие вопросы, менее важные и более личные, но задавать их или нет, Нако пока не решилась. Впрочем, могло оказаться, что она не сможет встретиться с консультантом до самого суда. Учиха Итачи содержали в одном из городских следственных изоляторов, но в каком именно женщина узнать не могла. Все начальники и руководители, как один убеждали, что не имеют права распространять информацию относительно интересующего ее задержанного. Нако больше двух часов провисела на телефоне ища лазейку способную помочь ей осуществить задуманное. Наконец один из начальников, которому Нако звонила пятый или шестой раз за последние два часа, сжалился или, что гораздо вероятней, хотел избавиться, обмолвился, что к задержанному можно попасть имея при себе письменное разрешение от ведущего расследование следователя. Или родственник в порядке очереди — один человек в два дня. Получить разрешение от Ибики-сана Нако, разумеется, не могла. Подозрений с нее никто не снимал и любой неосторожный шаг мог лишь усугубить ее положение. Родственником Итачи-сану она тоже не была. Но в этом вопросе она могла заручиться помощью. Шисуи встретил ее на пороге своей квартиры и некоторое время хранил оцепенелое молчание смотря на нее. Нако тоже разглядывала капитана тринадцатого участка. Он впервые предстал перед ней не в дорогом, сшитом на заказ костюме крутого начальника, а домашних мягких брюках и футболке. С влажными после душа волосами и очками для чтения на носу. Если бы Нако все еще думала, что может полюбить его, то влюбилась бы именно сейчас. Однако у нее было дело откладывать которое женщина не собиралась. — Нако?! Что ты здесь… То есть, — он прочистил горло. — Какой неожиданный сюрприз. Я думал тебе понадобится несколько дней, чтобы вернуться в строй. — Ты прекрасно знаешь, что меня отстранили от расследования, — Женщина прекрасно видела, что пришла, мягко говоря, не вовремя. Но ей было все равно. Желание как можно скорее попасть в следственный изолятор и встретиться наконец с Итачи-саном лицом к лицо заполнило все ее мысли. — И ты хочешь, чтобы я поговорил с Какаши-саном? — предположил Шисуи, будто и не догадываясь о причине ее визита. Нако мотнула головой. Капитан Хатаке, сам того не подозревая, сделал ей самый лучший подарок — свобода. Ей больше не придется отвлекаться на собрания, совещания и отчеты. Она полностью погрузиться в работу и раскроет дело в кротчайшие сроки. И никто не станет указывать ей как вести расследование и какие шаги предпринимать. Вот почему Итачи-сан так ненавидел работу под чьим-то началом. Ведь на самом деле руководство и начальники только мешали, путались под ногами, как оголодавшие коты. — Нет. Но я пришла чтобы поговорить с тобой. — Прости, Нако, но я не думаю, что сейчас подходящее время, — замялся Шисуи и Нако только сейчас поняла, что капитан участка и бывший любовник по совместительству старается ее отвадить. Нако удивленно вскинула бровь. По ее личному мнению Шисуи должен был не один разговор и ни одно извинение за все нанесенные ей оскорбления. Но вел себя так, будто она надоедливая поклонница, прицепившаяся к ноге, точно клещ. И он никак не мог от нее избавиться, а теперь еще гадал, откуда ей стал известен его домашний адрес. Возмущенная таким поворотом событий она уже собиралась высказать все, что думает по этому поводу, но не успела. — Шисуи-сан, — за спиной капитана полиции появилась женщина. Красивая, высокая, загорелая блондинка с выразительной во всех необходимых местах фигурой, точно модель с разворота в глянцевом журнале. С ногами от ушей и сладким, медовым голосом. Она положила изящную ладонь с ухоженными ногтями на плечо мужчины, улыбнулась, — мне пора уходить. Полагаю, мы обо всем договорились. Я передам начальнику о вашем решении. Она протиснулась мимо и выскользнула в коридор. Улыбнулась Нако, будто та была ей должна огромную услугу и резво заспешила вниз по лестнице, игнорируя наличие лифта. Нако проводила ее заинтересованным взглядом, пытаясь прикинуть сколько времени потребовалось Шисуи, чтобы очаровать такую девушку. Едва ли она оказалась столь впечатлена его образом, как когда-то Нако. — Да, прости. Я действительно не вовремя, — пробурчала Нако скорее самой себе, но таким голосом, чтобы и Шисуи услышал. — Не стану мешать. Нако жгла обида. Вполне понятная, чисто женская обида. Шисуи использовал ее, чтобы освежить воспоминания о бывшей девушке и запросто выбросил, как только она раскрыла его план. Теперь же он унижал ее еще больше, проведя домой женщину, в сотни раз краше памяти о Изуми, которую несомненно воплотила собой Нако. Она развернулась, чтобы удалиться вслед прекрасной блондинки, но Шисуи поймал ее за руку. — Нако, постой. Все не так, как кажется. У нас с ней ничего нет. — Почему это должно волновать меня? — не поняла Курасава. Шисуи хмыкнул. Видно, он не один раз обдумывал этот разговор потому что слова прозвучали довольно уверенно. — Мы зашли в тупик в наших отношениях, но это не значит… — Наши отношения закончились, — перебила, ошарашенная Курасава. — Разве ты не понял? — Это из-за Изуми?! Из-за того, что я не сказал тебе о ней? — и прежде чем Нако успела ответить продолжил. — Она мое прошлое, Нако. Исчезнувшее прошлое, которое безвозвратно утеряно. Я любил ее. Я хотел жениться на ней, завести семью, детей. У меня были планы! А потом она исчезла и ничего кроме чертова сообщения не осталось. Никто, даже ее родители не знали, где она. Спустя два года после исчезновения Изуми они сочли ее погибшей и устроили панихиду, настоящую со священником, поминками и пустым гробом. А я просто хочу знать, что с ней случилось. Это не дает мне покоя! — Ты назвал меня ее именем, — напомнила Нако, но в голосе ее не было ничего, кроме усталости. Множество раз она возвращалась к этому вопросу и понимала, что не имеет права злиться на него. На исчезнувшую без объяснений Изуми оставившую после себя только вопросы и крики в пустоту. Когда-то Нако тоже гонялась за призраком, но не понимала этого, пока один старик не открыл ей глаза. Но Шисуи не был готов прозреть, вот почему она не стала говорить ему, насколько он слеп. — Я должен был извиниться тогда, — с тяжелым вздохом признал капитан, но Нако уже не требовались его извинения. Теперь она понимала его куда лучше и осязала пропасть, вставшую между ними. — Но я не знал, что сказать. А потом, то что случилось с тобой… — Я не злюсь, — оборвала его Нако. Ей не хотелось сейчас слышать, что у него еще есть к ней чувства. Но к ней или Изуми в ее лице, большой вопрос. Нако в самом деле не испытывала злости, только обиду. Он так и не стал отрицать ее слова, ни тогда, ни после. Все, что сделал Шисуи — пришел к ней в больницу с требованием обвинить Итачи-сана в организации нападения. И именно на это она злилась и продолжала злиться даже сейчас. Она не могла обвинить человека без веских на то доказательств. В противном случае, Итачи-сан давно бы сидел в тюрьме по обвинению в серии убийств. Ведь именно его подозревала все это время. Или хотела заставиться себя поверить, что подозревала? Что если все это время ненависть и злость к консультанту полиции прятали совсем иное чувство? Что если она стоит сейчас здесь, перед Шисуи еще теплящим надежды вернуть их больные отношения, только из-за того, что просто хочет увидеть его? — И не за этим я сюда пришла. — Тогда, зачем? Если ты для себя уже все решила. — Я хочу поговорить с Итачи-саном. Лицом к лицу, — выложила она свою просьбу. Брови Шисуи удивленно поползли вверх из-под тонкой оправы очков для чтения. — Помоги мне организовать встречу. — Нет. Глаза Нако удивленно округлились. — То есть как: нет? Ты требовал, чтобы я обвинила его в организации налета. Но чтобы выполнить твое требование я должна узнать, что произошло на этом складе на самом деле. Я должна поговорить с ним. — Нет, — Шисуи снял очки и отступил ни пару шагов. Окинул Нако долгим взглядом, что-то явно для себя решая. — Ты не будешь с ним встречаться и говорить. Ты вообще о Итачи говорить не станешь. — Вот еще, — фыркнула Нако. Женщина терпеть не могла, когда мужчины, прикрываясь своей мужественностью и превосходством от рождения, пытались давить на нее. — Если ты не поможешь мне, я найду у кого попросить помощи. Даже с Саске можно договориться. Нако старалась придать себе уверенный, полный решимости вид, чтобы донести до капитана тринадцатого участка полную серьезность своих намерений. Но на самом деле все обстояло иначе. Кроме Шисуи ей не к кому было обратиться. Микото-сан могла помочь, Нако уверена, что ради сына женщина пойдет на многое, вот только Нако не могла гарантировать оправдания Итачи-сана после их встречи. Что же до Саске? Чтобы тягаться с ним на равных у Нако должно быть что-то равноценно стоящее просьбе. Но у нее ничего нет. — Ты не понимаешь, — покачал головой Шисуи и, взяв ее за руку, втащил в квартиру. Просторная гостиная превратилась в свалку. Всюду: на столе, креслах, диване и полу разбросаны бумаги и фотографии вперемешку с пустыми банками из-под кофе и энергетиков. Но что именно было в этих бумагах и на фотографиях Нако разглядеть не могла. Шисуи не пустил ее дальше крошечного коридорчика, еще хранившего память о ее прошлом визите. — Так чего я не понимаю? — ей хотелось покончить с этим как можно скорее. И если не добиться своего, то хотя бы получить несколько подсказок. Шисуи тяжело вздохнул, взъерошил волосы и, сняв очки, потер усталые глаза. При хорошем освещении стали заметны следы недосыпа. Судя по всему, все то время, что Нако отлеживала бока на больничной койке, Шисуи напряженно работал. — Я не могу всего тебе рассказать, Нако. Просто поверь, что все, что я делаю, ради твоей же пользы — Ради моей пользы? — не поверила Нако. В памяти ее тут же всплыл их занимательный разговор в больнице. — Ради моей пользы собираешься отправить человека за решетку? Своего же брата! Ради меня?! — Да, черт возьми! — воскликнул Шсиуи, схватив ее за плечи и встряхнув так, что голова Нако безжалостно заболталась из стороны в сторону. — Ради тебя! Потому что если Итачи не сядет в тюрьму один, они упекут и тебя, как организатора покушения! — он шумно выдохнул, успокоившись и продолжил: — Как я говорил прежде, Итачи мало что угрожает. Саске очень скоро добьется его освобождения и на будущем Итачи этот арест никак не скажется. Но ты, Нако… Тебе ли не знать, чем обвинение в организации нападения на агентов ОБН закончится для тебя. Нако открыла и закрыла рот, совершенно не зная, что сказать. Язык не повиновался ей, зато мысли работали в ускоренном режиме. Перед глазами за короткий миг пронеслась вся ее жизнь, начиная с заседания суда и заканчивая ее жалкой смертью в придорожной канаве после освобождения. Не нужно большого ума, чтобы представить, чем обвинение, тем более арест, обернется для ее будущего. На карьере полицейского сразу поставят огромный крест. На любой другой хорошей работе тоже. С судимостью тяжело найти место под солнцем, не говоря уже о сроке заключения. К тому времени, как Нако обретет свободу, ее молодость останется далеко позади. Она будет страдать от ревматизма и артритов, хронических болезней внутренних органов, а может даже пристраститься к наркотикам. И это не говоря о том, что в тюрьме ее постоянно будут избивать, пока она не научится давать сдачи, только за то, что она была офицером полиции. Она останется без крыши над головой и будет выбирать между возвращением в родной Идзумисано в надежде найти хоть немного сочувствия у горожан и матери или остаться в столице, мести улицы и рыться в мусорных баках в поисках еды и одежды. Такой обещала стать жизнь Нако, если она не выполнит просьбу Шисуи и не обвинит Итачи-сана во всех смертных грехах. Но даже зная это, она не могла переступить через себя. — Я бы хотела сказать, что не нуждаюсь в защите, — на ее губах растянулась горькая усмешка, — но это не правда. Однако, я не хочу такой защиты, Шисуи. Если ради моей свободы должен страдать кто-то другой, такая свобода мне не нужна. Я не хочу ее. Шисуи пристально смотрел на нее. В глазах капитана лучилась давно знакомая ей нежность и теплота. Он коснулся ее щеки и нежно погладил пальцами. — Ты все еще думаешь, что Итачи этого не заслуживает, верно? Я говорю, но ты не слышишь меня, Нако, — его ладонь соскользнула с ее щеки. — Я говорил тебе, что Итачи уже избежал наказания за убийство. — И кого он убил? — ощетинилась Нако. Ей не нравился тон с которым Шисуи начал говорить об Итачи-сане. — Собственного отца. Нако потребовалось несколько минут, чтобы переварить брошенные Шисуи слова. Она так и застыла широко распахнув глаза, чувствуя, как дрожат подкашиваясь ноги. Ей пришлось опереться на стену, чтобы не упасть. Шисуи решил, что она близка к обмороку, поэтому сбегал на кухню и принес пузырек нашатыря, откупорив его прямо у нее под носом. От резкого запаха у Нако защипали слезы в глазах. Но она сумела сделать глубокий вдох и прийти в себя. Настолько сильно ее не шокировала даже весть о том, что она пять минут была мертва. Она сама представляла Учиха Итачи серийным маньяком, но почему-то поверить в то, что он убил собственного отца не могла. Как не могла поверить, что он организовал и осуществил нападение с более чем двадцатью убитыми на складе в торговом порту. Но как ни старалась она узнать подробности, Шисуи отказывался говорить что-либо вразумительное. Единственное, что Шисуи настоятельно рекомендовал Нако, забыть о существовании Учиха Итачи. Для ее же пользы. Спускаясь по лестнице, Нако пыталась обдумать положение в котором она оказалась и понять собственные чувства. Почему, всякий раз, когда она думала, что Учиха Итачи не так плох, как ей казалось, что она может доверять ему ее всякий раз, точно обухом по голове, окатывала новая, совсем неприглядная правда о нем? И почему сейчас, когда она твердо решила помочь ему, все складывалось совсем не в ее пользу. Плана не было. Просить помощи у кого-то из членов семьи Учиха Нако не могла. Ей оставалось только рассчитывать на капитана Хатаке. Возможно Какаши-сан сможет подбросить несколько идей относительно того, как раздобыть разрешение на посещение подписанное Ибики-саном. Она даже не сразу поняла, что конверт, прикрепленный липкой лентой к входной двери носил ее имя. Женщина уже вышла на улицу и только потом, осознала, что же увидела. Белый бумажный конверт, собранный из простого листа канцелярской бумаги действительно адресовали ей. «Офицер Курасава, вам будет сложно отмыть свое имя перед судьей и оправдаться. Играйте по правилам, иначе игра разрушит вас». Гласило послание на узком отрезе бумаги. Помимо него конверт содержал весьма пикантные фото их с Итачи-саном встреч. Эти люди, кем бы они ни были, точно знали количество раз, когда он посещал ее жилье. Видели их возле бара и даже в офисе. Выходит, что за Учиха Итачи следили уже продолжительное время, раз успели разместить скрытую камеру на его рабочем месте. Ей же эти фотографии отправили с целью шантажа. Как неопровержимое доказательство их сговора. И, хоть Нако и испытала чувство злости и стыда, за собственное изображение на фотографиях. Сильно удачные моменты выбрали шантажисты, чтобы у судьи не осталось никаких сомнений в каких отношениях они состоят. Но был в этих фотографиях и ее шанс. Эти люди, сами того не понимая, дали ей смертоносное оружие против себя же. Телефон Учиха Саске хранился в памяти телефона Нако с тех самых пор, когда он засыпал ее звонками с требованиями освободить брата. Нако сохранила его, чтобы никогда больше не отвечать на звонки. А теперь звонила сама, посреди ночи, разглядывая фотографии, на которых она и Итачи так смотрели друг на другу, что у нее мурашки бежали по коже. Она и не подозревала, что между ними столько напряжения. — Кто это? — Саске никогда не отличался приветливостью, что для адвоката недопустимо. — Офицер Курасава, — представилась она, чувствуя предвкушение ожидаемой победы. Едва ли этот заносчивый тип ожидал от нее чего-то полезного. — Я знаю, как освободить твоего брата из-под стражи. Но взамен я хочу поговорить с ним. — Это будет зависеть от того, что тебе известно, — как всегда уклонился от ответа Саске. Но Нако смогла усмирить его спесь. — Люди ОБН установили слежку за твоим братом. У меня есть этому доказательства. А это значит, что они знают, кто открыл огонь на том складе. Если сумеешь достать доказательства, обвинения с твоего брата будут сняты. Саске несколько секунд молчал, обдумывая ее слова и решая для себя, стоит ли ей верить. Им не представилось случая пожать друг другу руки и заключить мир. Но сейчас положение было безвыходное. Саске не мог расточать себя на защиту брата и попытки отстоять свое право на опеку дочери у бывшей жены. — Хорошо, — наконец произнес он. — Я проверю твои слова, офицер Курасава. Жди звонка.