Гиблое дело

Из постели Нако поднял стук в дверь. Торопливый, суматошный, но робкий и оттого ужасно тихий. Вначале, Нако подумала, что этот звук, на пару с шумом работающей спецтехники, доносится из окна. Второй день бригада подрывников готовилась к сносу старого торгового центра. Тяжелые грузовики, экскаваторы и подъемные краны не замолкали до глубокой ночи. Так что, разлепив глаза, пару раз моргнув, женщина попыталась припомнить, что видела во сне. Ощущение от сновидения жутким ужасом скрутилось в груди, а на лбу выступила испарина. Но содержание сна Нако так и не вспомнила. Оно упорхнуло в приоткрытое окно, как напуганная неосторожными шагами ночная птица. Оставив после себя лишь горьковатый привкус на языке. Стук в дверь повторился, на этот раз более настойчивее. Не позволяя себя игнорировать. Услышал его и Тофу, жмущийся своим жарким боком к бедру хозяйки. Напряженно поднял ухо, приоткрыл один глаз, но угрозы не обнаружил, потому беззаботно продолжил спать. Нако же принялась выбираться из постели. Простынь и покрывало поменялись местами. Кокон из постельного белья связался в крепкий узел, точно во сне женщина лягалась, как перепуганная кобыла. В ворохе текстиля обнаружились и разбросанные по постели бумаги, файлы и фотографии. Она снова пыталась обнаружить что-то важное в материалах дела, но уснула прямо в процессе. С тяжелым сопением, будто пыталась спихнуть с места тяжелогруженый состав, Нако выбралась из постели. Стук повторился в третий раз, на этот раз неврастеничный и жесткий. — Иду! — крикнула женщина, потрясая ногой, за щиколотку которой зацепилась коварная простыня. Тофу за ее мытарствами наблюдал в полглаза, интереса ради. Даже с места не сдвинулся. Наконец ей удалось высвободиться из плена коварных простыней. Направилась открывать дверь, попутно поправляя ворот зеленой пижамы в мелкую панду. Обычно женщина не носила ничего подобного. Пижама — удел маленьких девочек и эту Нако купила перед своим отъездом в столицу на учебу. Единственная вещь, еще хранившая память о родном крае. И не то, чтобы Нако вдруг ощутила тоску по дому и матери, просто… После выписки из больницы ее преследовали кошмары. Первую ночь Курасава не смогла уснуть вообще. Всюду, за каждым шорохом и неосторожным звуком таился убийца, приносящий боль. Вторую ночь она пыталась спать с ночником, но даже неяркий свет сводил все ее попытки задремать на нет. Спасла пижама. В ней Нако чувствовала себя в безопасности, просто потому, что в этой глупой пижаме ни один убийца не пожелает с ней связываться. А еще в пижаме было тепло. Так и повелось. Уже четвертую ночь она спала в пижаме. Да что там, она и днем ее не снимала, даже для похода в магазин за порцией готового обеда или ужина. Нако поправила резинку пижамных штанов, вернув на место все швы. Пригладила руками волосы, но те спутались так, что ее усилия мало что изменили. Открыла двери. На пороге ее поджидали три женщины. В домашних халатах с бигуди на головах они смотрели на нее стайкой затравленных сурикатов, которым сообщили, что коварный змей проник в их убежище. В одной из них Нако узнала жену домовладельца, женщину ни один раз оказывающую ей услуги. Двух других Курасава видела впервые, но допускала, что это соседки, которых за три года проживания в этом доме женщина почти не видела. — Ты еще спишь? — удивленно спросила одна из соседок. Видно, стрелки часов давно показывали середину дня. Что вызвало их чрезмерное удивление. Нако потерла все еще слипающие глаза. — Я поздно легла. Кажется, только под утро, — силуэты трех женщин в ее глазах поплыли и она снова потерла их, чтобы обрести резкость изображения. — Что-то случилось? Эти женщины, двоих из которых она никогда прежде не видела, собрались возле ее двери не просто так. Просто так к людям с пустыми руками и упреками в долгом сне не ходят. Они переминались с ноги на ногу, не зная с чего начать и тогда слово взяла жена домовладельца. — В подвале старого торгового центра нашли мертвеца, — последнее слово она произнесла шепотом, а соседки сплюнули через левое плечо, словно само это слово могло их запятнать. — Мертвеца? Жена домовладельца кивнула. Ее маленькие, глубоко посаженные глазки бегали из стороны в сторону. Будто призрак обнаруженный в подвале торгового центра витал между ними и непременно собирался мстить за свою смерть каждому встречному. — Вдруг, его убил кто? — осторожно спросила жена домовладельца, будто Нако могла знать ответ. И тут прорвало одну из соседок. Судорожно задергались губы, скривилось лицо, а спустя еще миг она ударилась в слезы. — Что же теперь будет?! Как детей отпускать на улицу?! — запричитала она. Истеричные завывания подхватила и вторая соседка. Нако прекрасно понимала их. Этот маленький квартал, в котором она прожила три года, единственный оазис безопасности в бушующем море криминала творившегося кругом. Ни в одном другом, соседнем квартале люди не ходят ночью по улицам, не опасаясь, что на них нападут. Дети не бегают столько, сколько им вздумается по округе. Находка тела могла изменить привычный уклад этих людей, поселить в их домах страх. А нет ничего хуже, постоянного страха. Но больше всего эти женщины боялись за своих детей. Для них их маленькие чада представляли собой весь мир. Женщины продолжали рыдать. Жена домовладельца, дети которой давно выросли и переехали за границу, их истерики не поддержала. — Нако-тян, — она посмотрела на Курасаву взглядом полным решимости. Будто сама собиралась встретиться с возможным убийцей лицом к лицу и отколотить его так, чтобы мерзавец больше ходить не смог. — Нако-тян, ты ведь в полиции работаешь. Может, тебе они скажут, в чем дело? Так вот к чему эта делегация зареванных домохозяек. Им просто нужен был посланник, чтобы выведать истину. Зная протокол полиции, Нако понимала, что никто из прибывших на место полицейских, объясняться с женщинами не стал. Чем еще больше перепугал засидевшихся дома кумушек. — Хорошо, — согласилась Нако. Ей все равно нужно сходить в супермаркет, за завтраком. — Я узнаю, что там произошло. — Спасибо. Спасибо! — Наперебой затараторили крайне благодарные соседки. Распрощавшись с ними Нако вернулась в квартиру. Подошла к окну. С ее мансарды открывался прекрасный вид на старый торговый центр. Бетонную коробку обтянули черным прорезиненным материалом еще три дня назад. Специальная защита от ударной волны. Из-за близости к другим постройкам, инженеры опасались, что обломки разрушат или повредят жилые дома. И теперь торговый центр замел черным айсбергом в ожидании своего будущего. Вокруг этого черного монолита растянули, хорошо выделяющуюся на его фоне, желтую оградительную ленту. Кругом, кое-как припарковались машины полиции, криминалистов и судебных медиков. В численности явно большей, чем требовал один труп. Но куда больше удивляла толпа людей. Зеваки, даже из соседних кварталов, пришли посмотреть на взрыв, но кто знал, что вместо пыльного и громкого зрелища их ожидает такая сенсация. Сотни человек в мгновение ока стали мобильными репортерами. Сдерживали толпу, расставленные по периметру патрульные. Нако в очередной раз убедилась, что патрульный — сама неблагодарная работа. Пока большие начальники переминаются с ноги на ногу и беседуют, этим отважным ребятам приходится выносить на собственной шкуре натиск неуправляемой толпы. В ванной Нако умылась и почистила зубы. Расчесала волосы. Непослушные пряди осыпали ее ворохом мелкий, торчащих во все стороны, колец. Она забыла, когда последний раз выпрямляла волосы и делала прическу. Но и сейчас у нее не было на это ни времени, не желания. Завязав, с виду вполне опрятный, пучок на макушке, она вернулась в главную комнату. Сунула ноги в сапоги, а пуховик накинула поверх пижамы. Выбираться из зеленого в мелкую панду убежища ради праздного любопытства соседок она не собиралась. Но, на всякий случай, положила в карман удостоверение и мобильный телефон. Нако все еще ждала звонка от Учиха Саске, хотя минуло пять дней и ожидать дальше смысла не было. Но ей необходимо было знать, что стало с Итачи-саном. Помогла ли ее наводка снять с него подозрения? Даже если он не станет помогать ей в поисках убийцы. — Я скоро вернусь, — пообещала она коту на прощание и закрыла за собой двери квартиры. На улице было холодно. Мелкий снег оседал на волосах, как пепел на пепелище. Не таял. Курасава двинулась вниз по улице в сторону черного квадрата торгового центра. Застройщик, на долю которого выпало возведение нового объекта на его месте, уже развесил по кварталу плакаты с трехмерной моделью будущей постройки. Апофеоз футуризма! Так, во всяком случае, гласила реклама. Нако же видела на модели совсем другой объект, никак с футуризмом не связанный. В основе своей будущее строение напоминало своей формой яйцо. Огромной яйцо страуса переростка, вытянутое и обтекаемое по всем правилам аэродинамики. И, судя по модели, это яйцо должно было возвышаться на десять этажей. Где-то на девятом с правой стороны яйца начала прорастать опухоль. Она тянулась ввысь под углом в семьдесят градусов длинной трубой и венчалась округлой, чуть сплющенной… Нет, это был ГРИБ. Во всяком случае, Нако очень хотела верить, что этот фаллический отросток — гриб. Ну или готовящаяся ко взлету ракета, на носу с приспособлением для разгона солнечных бурь. Другого объяснения она не видела. И не могла понять, как муниципалитет позволил начать строительство такого убожества. Предполагалось, что новое здание примет на себя не только функцию торгового центра, но и разместит на своих площадях множество кружков и секций для детей. Нако не хотелось бы, чтобы ее дети ходили заниматься танцами или футболом в член! Нет, уж, увольте. Здание бывшего торгового центра Нако обошла кругом, пытаясь найти место наименьшего числа скопления зевак. Толкаться локтями и ругаться, чтобы добраться до своей цели женщина не хотела. И удача улыбнулась ей. Возле боковой двери, вырезанной в черном прорезиненной ткани, покрытой толстым слоем ржавчины, скучал патрульный. С задней части торгового центра не происходило ничего интересного, криминалисты и офицеры пользовались другим ходом, там их и поджидали зеваки. Здесь же тосковали только несколько человек и то, собравшиеся здесь чтобы спокойно покурить. Нако миновала выставленный в качестве ограждения ящики и поддоны и двинулась к оградительной ленте. Полицейские решили расширить охраняемую зону из-за большого натиска зевак. Так уменьшался риск порчи улик. Патрульный, дежуривший у заднего входа и, очевидно, скучающий сразу обратил на нее внимание. — Вернитесь за ограждение! — предупредил он и потянулся к кобуре за пистолетом. — Здесь проводится расследование, посторонним проход запрещен. Вернитесь за ограждение! — Офицер Курасава, — Нако вытащила из кармана пуховика удостоверение. — Седьмой участок. Я могу поговорить с тем, кто ведет расследование? Патрульный бросил на ее удостоверение короткий взгляд. Потом осмотрел ее саму с ног до головы: волосы в беспорядке, из-под пуховика выглядывают зеленые пижамные штаны в мелкую панду, не застегнутые сапоги. — Я живу здесь, неподалеку и могу обладать важными сведениями для следствия. Нако прекрасно знала, что ни одному полицейскому не захочется делать работу дважды, для этого им слишком мало платят. Патрульный поправил козырек фуражки еще раз, раздумывал не больше одного удара сердца. — Подождите минуту, офицер, — попросил он и, с тяжелым скрипом открыв двери, скрылся в здании старого торгового центра. Нако осталась ждать. Снег усилился, изо рта валил белыми клубами пар. Пальцы мерзли, и она засунула руки в карманы, переминаясь с ноги на ногу. Наконец, когда Нако почти превратилась в ходящий сугроб, дверь с тяжелым скрипом открылась. Первым из темных внутренностей торгового центра показался патрульный. Он судорожно моргал глазами, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Вслед за ним вышел другой полицейский, в штатском. — Киба! Сержант приветливо улыбнулся и махнул рукой. — А я думал, что за офицер полиции хочет поделиться информацией, а это ты, — он подошел ближе и, ленивым жестом, стряхнул с головы Курасавы снег. — На самом деле, соседки послали со шпионской миссией, — честно призналась Нако. Только это уже не имело никакого значения, потому что на месте обнаружения тела был Киба. Значить это могло только одно. — Нашли очередную жертву? — Да, — лицо Кибы стало серьезным, как всегда, когда он полностью погружался в работу. — Я хотел рассказать тебе все позже. С Шимурой каши не сваришь. Но, раз уж ты здесь… Он поднял ленту и качнул головой. Нако нагнулась и проскользнула под ленту. Оглядевшись, чтобы никто не увидел полицейского произвола и не спровоцировать ажиотаж зевак, они вошли внутрь. Тяжелая дверь с противным скрипом закрылась за их спинами. Мрак обрушился на Нако так резко, что она даже вскрикнула от неожиданности, споткнувшись обо что-то носком сапога. — Осторожней, — подскочил к ней Инузука, подхватил под руку и включил фонарик на мобильном телефоне. Тусклый свет маленькой лампочки рассеял темноту и высветил всевозможный мусор, нанесенный ветром через разбитые окна витрин: обрывки бумаг, обертки, листья, ветки, алюминиевые банки и камни. Истлевшие, полусгнившие куртки и одеяла, старая, покосившаяся, прожжённая мебель, жестяные баки для сжигания мусора и обогрева. Местные бродяги устроили себе отличное укрытие. Помимо мебели и баков, присутствие человека выдавали и запахи, точнее вонь: человеческих экскрементов, мочи и гари. От невыносимой вони, пойманной в ловушку черным прорезиненным материалом, слезились глаза. Нако заткнула нос рукавом пуховика, Киба тоже прикрыл лицо подолом куртки. — Так, что здесь произошло? — гнусавя, спросила Нако. Киба освещали им путь, через бывшее фойе к неприметной двери на лестничный пролет в дальнем конце. — Инженеры из бригады по сносу, спустились на цокольный этаж, чтобы проверить твердость бетона в сваях перед закладкой взрывчатки. Для проб они решили пробурить небольшие отверстия в нескольких сваях, не несущих на себе основную нагрузку здания, чтобы не вызвать обрушения раньше срока, — пояснял Инузука, старательно обходя и отводя Нако подальше от наложенных куч. — Они вогнали сверло в сваю, но, пройдя совсем немного бетона, почувствовалась пустота внутри сваи, а потом бетонный монолит и вовсе треснул и рассыпался. Когда пыль осела, среди обломков бетона обнаружили и кости. — Кости? Я думала речь идет о теле. — Если тело и есть, то в другом месте, — пожал плечами Киба. Они как раз остановились перед деревянной дверью на лестницу. Киба толкнул ее и тут же отскочил в сторону, пропуская, вбежавшего вверх по лестнице лаборанта с полными руками стеклянных колб. Буркнув благодарность, маленький человек в темно-синем комбинезоне помчался дальше. Киба пропустил Нако вперед. На лестнице почти не было мусора, только мелкие камешки и трещины — свидетельство тяжелой и трагической жизни здания. О истории торгового центра Нако знала не много. Только то, что монолитный бетон начал разрушаться почти сразу после постройки. Всему виной недостаточная в проектировании сейсмическая устойчивость. В городе, где на день случается до десятка землетрясений, этот просчет сослужил застройщикам плохую службу. Почти сразу после открытия, стены торгового центра покрылись паутиной трещин. Их штукатурили, закрывали плакатами и рекламными баннерами, плиткой и еще бог знает, чем. Но трагедии избежать не удалось и, в одно из сильных землетрясений обрушилось перекрытие. Только по счастливой случайности никто не пострадал. — Значит, это одна из ранних жертв, — предположила Нако. — Похоже на то, — буркнул Киба. — Эксперты уверены, что тело попало внутрь сваи во время их заливки, так что Шимура поручил мне найти всех людей, имеющих отношение к этому процессу. Вот почему я не сообщил тебе раньше. — Не нужно оправдываться. Я еще помню, что такое следственные мероприятия. Лестница закончилась двумя этажами ниже. Они миновали парковку и оказались на этаже складских помещений — узких бетонных коробок, плотно притертых друг к другу. Здесь еще валялись горы паллетов и упаковочной пленки, оставшиеся после закрытия последнего магазина. Киба, так же подсвечивая фонариком дорогу, провел Нако через весь склад и остановился у дальней стены. Подвешенный к потолку проволокой болтался провод с единственной лампочкой, прямо над ровной, прямоугольной дырой в полу. Раньше лаз прикрывал металлический люк, части скоб и петель еще торчали в бетонном перекрытии, все остальное спилили и сдали на металл местные бродяги. Вниз вела жидкая деревянная лестница. — Технический этаж, — пояснил Киба. Нако озадаченно посмотрела на него, потом на лестницу, прикидывая свои шансы выйти живой из этой авантюры. Но не могла отрицать и того факт, что Киба шел на огромный риск, позволяя ей оказаться на месте захоронения тела. Ведь именно первое впечатление и общая картина давали девяносто процентов информации о преступнике. Киба подал ей руку и Нако осторожно спустилась по трясущейся под ее весом лестнице. В нос сразу ударил спертый воздух и запах пыли. Киба собрался спускаться следом, но его опередил лаборант, тот самый, которого они встретили на лестнице. Буркнув извинения, он прошмыгнул в люк и поспешил к ожидающим его коллегам. В десяти шагах от лаза расположилась небольшая группа судебных патологоанатомов, в лицах которых Нако узнавала студентов Ино. Самой доктора Яманака видно не было. Оно и понятно, с учетом того, что она занималась плотью, а не голыми костями. Студенты прибыли сюда под руководством доктора Орочимару, белоснежный халат которого то и дело мелькал в глубине усеянного колоннами, точно лес соснами, зала. Разостлав на бетонном полу мешок для тел, студенты-медики ревностно и с большим вниманием собирали останки. Обломки костей извлекали из-под бетонных обломков разрушенной сваи, маркировали, записывали и укладывали на мешок, соответственно той части тела, к которой кость принадлежала. Такими стараниями они собрали, наименее пострадавшую, нижнюю часть скелета. Нако подошла к студентам, с головой погруженных в задание куратора. — Удалось установить пол жертвы? — спросила Нако. Студенты даже не подняли голов в ее сторону. — Судя по строению тазовых костей, это мужчина, — шмыгнул носом, вращая в руках два обломка этих самых костей, очевидно, главный в их группе парень. Толстые стекла очков и гладко причесанные волосы выдавали в нем скорее лаборанта, чем готового работать в полевых условиях эксперта. И, судя по всему, он никогда больше не соберется на выезд. Парень мучился от ужасной аллергии. Нос распух и покраснел, глаза слезились, но оценка за работу его волновала больше. — Большего сказать не могу. Кости слишком повреждены. Нако согласно кивнула. В свете прожекторов останки выглядели серыми и невзрачными. — А почему кости такие темные? — спросила она. — Из-за цемента и влаги в нем. — Пискнула девушка студентка, но тут же замолкла, поймав сердитый взгляд аллергика. — Нам повезло, — продолжал страдающий аллергией студент, — что перед заливкой в бетон останки обернули какой-то пленкой. — Нако пригляделась и действительно увидела остатки пластика на костях. — Это защитило кости от раствора. Но потом, пленка разрушилась и останки стали впитывать в себя влагу, конденсирующуюся в бетоне. Вот почему кости потемнели. — То есть, — Курасава привыкла работать с доктором Яманака. Та довольно часто не отвечала на вопрос полностью, позволяя ей домыслить самой. Похоже, студенты переняли у нее эту черты. — Эти останки были лишены плоти еще до того, как попали в бетон. Шмыгнув носом, аллергик кивнул. Нако повернулась к Кибе. Сержант стоял за ее спиной, ожидая, что она скажет. Нако поправила ворот пуховика. На подземном этаже, переполненном людьми и прожекторами было жарко. — Значит, убийца промышлял больше десяти лет, — подытожила Нако. Киба ничего не ответил, заглянул в свои записи. — Шимура велел установить имена всех, имеющих отношение к заливке свай. Проверить муниципалитет, застройщиков, подрядчиков и производителей бетона. — Да, — Нако обвела взглядом усеянный колоннами-сваями зал. Идеальное место, чтобы скрыть следы преступления. Если бы ни конструктивные просчеты и нарушения, торговый центр простоял бы ни один десяток лет. — Кто-то из них может оказаться убийцей. Нужно еще проверить, не был ли кто-то из этого списка на устранении последствий разрушения жилого дома на строительной площадке. Той, где нашли два тела. Киба ухмыльнулся. — Шимура ничего не сказал на этот счет. — Он все еще считает, что убийства никак не связаны между собой? — не поверила Нако. — У детектива несколько рабочих версий, но ни одна не совпадает с нашей. — Упрямый старик, — буркнула Курасава. Но по большему счету ей было все равно. Когда она раскроет дело, Шимуру отправят на пенсию. — Только не попадайся ему на глаза, — участливо предупредил Инузука. Нако заверила его в том, что постарается следовать совету. Потом перевела взгляд вглубь этажа. За колоннами то и дело мелькал белоснежный халат доктора Орочимару. Но теперь Нако видела, что блуждает между мачтами-сваями судебный антрополог не просто так. За ним семенили еще двое студентов, надрывно толкая по бетонному полу тяжелую на вид металлическую тележку с внушительных размеров аппаратом сверху. На приборе имелось стрелочное табло и лампы, попеременно мигающие то зеленым, то красным, то желтым светом. А из боковой прорези, прибор выбивал длинную узкую ленту, заполненную штрихами, как показания сейсмографа. С другой стороны от прибора шла длинная трубка, заканчивающаяся плоским, похожим на грелку со льдом приспособлением. Это приспособление доктор Орочимару прикреплял, (для этого «грелка» снабжена присоской), к бетонной свае и ждал, пока прибор закончит считывать показания и выдаст результат в виде заштрихованного листа. Со знанием дела антрополог сверялся с результатом, а потом что-то говорил инженеру, стоящему по правую руку от него. Инженера выдавал желтый, светоотражающий жилет и ярко красная каска, которую никто, кроме бригады подрывников не носил. Инженер слушал доктора, кивал, напряженно почесывал за ухом кончиком карандаша. Потом сверялся с планами здания, делал пометки и отвечал Орочимару. Только после этого антрополог доставал баллончик аэрозольной краски и делал пометку на свае, или не делал. — Чем они занимаются? — не сдержала удивления Курасава. Киба проследил за ее взглядом, чтобы понять, о чем именно она говорит и только потом ответил. — Эксперты обнаружили следы костной пыли еще в одной свае, которую успели пробурить рабочие. Орочимару предположил, что здесь могут быть и другие останки. Вот и притащили этот прибор. Что-то вроде рентгена, только для плотных пород. Прибор выпускает поток заряженных частиц, которые, отражаясь, возвращаются и фиксируются в виде штрихов на бумаге. Если плотность породы везде одинакова, значит свая полностью из бетона. Если штрихи становятся более широкими, значит, в толще бетона обнаружена пустота. — То есть, жертва не одна? — с каждым словом Киба преподносил все больше сюрпризов. По лицу сержанта пробежала судорога. Было заметно, что он старается сдержать улыбку. Он наклонился к уху женщины и прошептал: — Мне кажется, это именно то «гнездо», о котором говорил Итачи-сан. Видишь? — он указал рукой на монолитные темные сваи от которых уже ушел Орочимару и его группа с прибором. — Доктор ставит метки краской на сваях, в которых могу быть останки. Уже три из семнадцати проверенных. Уверен, это число возрастет, а с ним и шанс поймать убийцу. — Да, — задумчиво протянула Курасава. Только Киба не знал, что возрастет шанс поимки убийцы, который уже умер. Нет, обнаружение «гнезда» не конец пути, лишь ступенька, способная приблизить их к понимаю мотивов преступника, но не личности. Одно Нако поняла уже сейчас. Первый убийца не желал, чтобы следы его преступлений обнаружили. Если бы не допущенные нарушения, это здание простояло бы еще ни один десяток лет и никто не узнал, какие тайны оно хранит в себе. Но последователь, тот, кто совершал точно такие же преступления, точно следуя ритуалу предшественника, желал, чтобы мир узнал о его наставнике. И именно с этим желанием убийцы боролся Учиха Итачи, скрывая улики. — Это не все, — голос Кибы вырвал ее из задумчивости и Нако недоуменно захлопала ресницами. — Не все? — Нет. В ходе осмотра, — Киба подхватил ее под руку и повел в дальнюю часть этажа, утопающую в темноте, — мы обнаружили, что площадь этажа не совпадает с планами строительства. Должна быть еще одна комната. И мы ее нашли. Впереди забрезжил свет, точно вырываясь из узкого ущелья. Не дав опомнится Нако, Киба потащил ее дальше, в узкий пролом в стене. Возле импровизированного входа большие камни сдвинули к сете, но риск споткнуться о мелкий щебень оставался. Приходилось ступать осторожно, держась руками за стену. Маленькая комнатка, скрывающаяся за шлакоблочной кладкой, наполнялась светом. Десятки прожекторов слепили глаза хуже, чем смотреть на солнце без защитных очков. А тепла от них исходило столько, что на лбу и над верхней губой у Нако проступили капельки пота. В пуховике сразу стало невыносимо душно и она отвела ворот куртки, обмахиваясь рукой. Людей здесь толпилось гораздо больше, чем возле обнаруженных останков и разглядеть что-то за спинами не удавалось. — Что там? — повернулась к протиснувшему следом в пролом Инузуке. Люди толкались и пинались, протискивались, как в вагоне метро в час-пик. Их прижало к стене. — Мы не знаем, — засопел Инузука под ухом. Он старался говорить тихо, эхо разносилось довольно далеко. Уже сейчас Нако слышала, что всем процессом сбора улик и проб руководила Хаюми Конан. — С потолка свисает кожаный мешок, но что внутри — неизвестно. — Кожаный? — в памяти Нако сразу всплыли срезанные лоскуты кожи у жертв. — Человеческая кожа? — Нет. Судя по результатам, свиньи. Человеческий поток схлынул и они смогли вздохнуть спокойно. Правда ненадолго. — Сержант Инузука, — скрипучий, как несмазанные дверные петли, голос старика заглушил собой остальные голоса. — Я дал вам задание! Так почему вы болтаетесь без дела? Человеческая стена расступилась, пропуская опирающегося на трость старца. Звук, окаймленной металлом трости, звонко цокающей по бетонному полу, разлетались эхом во все стороны, точно хронометр, отмеряющий последние минуты жизни. Лицо детектива Шимуры Данзо было отчетным и дряблым, морщинистая кожа сползала ярусами к подбородку. Единственный глаз детектива не выражал ничего, второй, закрытый повязкой, на пиратский манер, давно ничего не видела из-за катаракты. Правая рука покоилась на перевязи, артрит повредил суставы и конечность нe двигалась, скрюченная в одной позе. Правая нога шаркала по полу. Он выглядел таким же старым и измученным жизнью, как и Хирузен. — Так, что я приказал вам делать, сержант?! — старик остановился в паре шагов от них, всем своим весом опираясь на трость. Но прежде чем Киба успел ответить, единственный глаз старика нашел Нако. — И почему посторонние на места расследования? — Офицер Курасава вела это дело и… — Я прекрасно знаю, кто эта женщина! — раздраженно махнул рукой старец. — И я знаю, что своими полномочиями капитан Хатаке лишил ее этого права. Видит Бог, это единственное верное решение, что он принял за свою карьеру. Вот почему я спрашиваю: что здесь делает посторонний?! — Офицер Курасава здесь по моему разрешению, — прогремел за спиной властный голос крутого капитана тринадцатого участка. Шисуи Учиха возник в проломе стены в самый нужный момент, когда ни Киба, ни Нако не знали, что возразить ворчливому старику. Ей очень хотелось собственными глазами взглянуть на кожаный мешок и его содержимое. Вряд ли кто-то из рабочих оставил в нем свое грязное белье, прежде чем замуровать стену. И вообще, первый убийца проявлял к этому способу сокрытия тел большую склонность. — У вас какие-то проблемы с моими приказами, детектив? — сверлил старика темным взглядом Шисуи. Данзо только ухмыльнулся, как умудренный опытом старик ухмыляется над глупостью молодых. — Никак нет, капитан Учиха. Распоряжайтесь, — Шимура снова обратил внимание на Инузуку. — А вы займитесь делом, сержант! Распорядившись, детектив Шимура поковылял прочь. Киба недовольно скривился. — Ладно, мне нужно идти. Не то детектив сдерет с меня кожу. Я загляну к тебе после работы. — Хорошо, — улыбнулась в ответ Курасава, зная, что Киба придет не просто проведать ее, но и соберет все материалы, какие сможет. — Буду ждать. Они остались с Шисуи одни. Капитан внимательно следил, как они прощались. — Вы так близки, — заметил Шисуи, когда Кибы и след простыл. — Такое единодушие похвально. Не каждый напарник станет рисковать своей карьерой ради напарника. — Это проблема? — Вовсе нет, — он пожал плечами и шагнул к ней. — Не думал, что увижу тебя здесь, Нако. — Я тоже… не думала… — его взгляд поймал Нако в ловушку и оторваться от его глаз женщина уже не могла. Впрочем, это свойство присуще всем членам семьи Учиха. — Ты все еще не оставила попыток раскрыть это дело? — спросил Шисуи, с каждым словом и вопросом приближаясь к ней ближе. — Я все еще думаю, что это серия. И никакие заверения детектива Шимуры не изменят моего мнения. — Моего тоже, — Шисуи остановился совсем рядом с ней. Его пальцы терзали замок на пуховике Нако. — Я думаю, что Какаши поступил необдуманно снимая тебя с расследования. Он, мало того, что старается загубить дело, так еще лишает тебя успешной карьеры. А еще потому, что я скучаю по тебе. У нее перехватило дыхание, с таким жаром произнес эти слова Шисуи. Щеки запылали, брови взвились вверх. Она судорожно моргнула. — Шисуи, — она все для себя решила и не испытывала по этому поводу душевных терзаний. И вовсе не потому, что между ними встала тень Изуми, так изумительно похожей на Нако. Просто она осознала, что уже влюблена в другого. Влюблена, не рассчитывая на взаимность. Потому что ни о какой взаимности с таким человеком, как Учиха Итачи и речи быть не могло. Его никто не интересовал, кроме него самого. И осознав это, Нако на самом деле почувствовала свое сходство с Изуми, бросившей Шисуи ради кого-то другого. — Послушай… — Нет, — он приложил палец к губам женщины, заставив ее замолчать. — Я знаю, что ты все решила. Что поставила точку. Но я не могу. С тех пор, как за тобой закрылась дверь… — его пальцы скользнули вверх по щеке, коснулись волос. — Я не хочу отпускать тебя. Нако, я… Она почувствовала его прежде, чем увидела или услышала. Как зверь чувствует приближение опасности. Внутри все сжалось в тугую спираль, по спине побежали ледяные искры. Лишь на мгновение головы лаборантов и полицейских разомкнулись, и в этом просвете, точно пущенное копье, ее пронзил взгляд. Жестокий, тяжелый, смертоносный. У Нако перехватило дыхание, сердце пропустило пару ударов, а потом вдруг забилось, как сумасшедшее, колотясь внутри о ребра. — Итачи-сан, — она выдохнула его имя, не зная, что больше ее взбудоражило. То, что он был здесь или то, что она не знала о его освобождении? Но одно она поняла сразу. Она тосковала по нему. Все те дни, что не видела его и не слышала о нем, она тосковала, выискивая любой повод услышать его имя. И теперь он был здесь, в одном подвальном помещении с ней, но при этом будто по другую сторону пропасти. — Он тоже здесь? Шисуи оглянулся через плечо, но уже не увидел брата. Лицо его не выражало особой радости. — Да. Его освободили два дня назад и восстановили в должности. Саске постарался, — губы его тронула горькая усмешка. — Я предупреждал, что так будет. — Они ждут тебя, чтобы снять мешок? — сменила тему Курасава избавляя и себя и Шисуи от необходимости говорить о личных делах. Они прошли глубже в комнату, вдоль стен усеянных распределительными щитками, бойлерами, системами отопления и прочими приспособлениями, необходимыми для жизнеобеспечения такого огромного здания. Все заржавелое и покрытое слоем паутины, но целое. Замуровав стену, убийца сохранил оборудование в сохранности от разорения. Но куда больше и Нако, и всех набившихся в комнате людей интересовал кожаный мешок. Вначале Нако видела только выпуклый бок мешка, потом увидела и весь — небольшой, подвешен на веревке под самым потолком. В таком мешке могло быть все, что угодно, а могло и не быть ничего. — Мы готовы обрезать веревку, — оповестил кто-то из рабочих. Полиции сильно повезет, если окажется, что в этом мешке убийца хранил свои инструменты или одежду, обагренную кровью. Если на ней окажутся следы ДНК. — Приступайте, — распорядился Шисуи, подходя к основному месту событий. Шатаясь на неустойчивой алюминиевой стремянке лаборант с большим сучкорезом полез вверх. Нако протиснулась следом за Шисуи, остановилась рядом с ним, как путник, захваченный врасплох стихией ищет укрытия под кроной могучего дерева. Напротив них замер, как мраморное изваяние Учиха Итачи. Его острый, тяжелый взгляд, казалось, охватывал все вокруг, но ни на чем конкретно не задерживался. Растянутый пуловер, с топорщащимися от сладостей карманами, потертые штаны, тяжелые военные ботинки. Будто ничего не изменилось в их взаимоотношениях. Будто… Конан касалась его рук и спины, свободно и запросто. Конан улыбалась ему и что-то нашептывала на ухо. Конан делала то, что Нако никогда не решилась бы сделать. Но у Нако и не было общего прошлого с Учиха Итачи, какое было у Конан. Они спали вместе почти два года, пока Конан не уехала стажироваться в другой город. Потом она вернулась, но отношения с Итачи-саном так и не возобновились. Нако никогда не задумывалась об этом раньше, но теперь твердо осознала, почему Конан была готова покрывать его. Она любила Итачи, и надеялась, что когда-нибудь он вернется к ней. Вот почему она приблизилась к Шисуи. Только чтобы быть рядом и, возможно, вызвать ревность Итачи. Да только способен ли ревновать Учиха Итачи? Конан поздоровалась с Нако, мило улыбаясь. Нако ответила тем же. — Что она здесь делает? — задумавшись о своем, Курасава вздрогнула от неожиданности когда его глубокий голос прогремел в крошечном пространстве. Вопрос был адресован Шисуи, но матовость обсидианового взгляда, направленная исключительно на нее, жгла Нако хуже пламени костра, разведенного под ногами злостного еретика. Вот только что плохого она сделала? Конан тоже ощутила смену настроения и отступила в сторону, совершенно забыв о том, что нашептывала Итачи-сану на ухо. — Тебя что-то не устраивает? — Шисуи был спокоен и собран. Как глава отделения полиции он привык держать оборону. Итачи-сан тоже был спокоен. Ни один мускул не дрогнул на его красивом, моложавом лице. Вот только эта маска никого не обманула. Каждый, присутствующий в этой комнате, даже Нако, прекрасно видели, что ее появление привело Итачи-сана в бешенство. Возможно, она это заслужила. Нако повесила голову, стараясь избегать его пристального взгляда. — Уходи отсюда, — продолжил напирать Итачи-сан, теперь игнорируя Шисуи и его каверзный вопрос. — Уходи, Курасава. — Итачи, пожалуйста, — Конан положила руку ему на плечо, но он резко им дернул, сбрасывая ее руку. — Уходи, Нако, немедленно! Я не хочу тебя здесь видеть. Нако впервые услышала его голос после стольких дней и впервые он назвал ее по имени, после того, как она умирала на бетонном полу склада. Вот только ничего приятного в этом не было. Он ненавидел ее, презирал. Шисуи сжал ее ладонь, выражая поддержку. — Не тебе решать, кто и где может находиться. А если хочешь отдавать приказы, закончи университет, который ты бросил, Итачи! Откровенное оскорбление в свой адрес, как и самого Шисуи, Итачи проигнорировал. Казалось, что его больше ничто не интересовало, кроме Нако и той злости, которую она в нем будила. А Нако, будто провинившийся ребенок, не могла заставить себя поднять на него взгляд. — Уходи, — повторил Итачи. Где-то с боку заскрипел голос старика Шимуры, но никто его не услышал. Такой драматизм произвела разыгравшаяся сцена. Лаборант на стремянке тоже замер занеся сучкорез над веревкой, удерживающей мешок. Но лестница стояла ненадежно, то и дело кренясь в одну и другую сторону. Он танцевал на ней, как эквилибрист на тонкой ленте. Лезвия сучкореза то и дело терлись по истлевшей от времени веревке. Нескольких касаний оказалось достаточно и в кромешной тишине, последовавшей за последними словами Учиха Итачи. Так что глухой удар упавшего на пол мешка, сопровожденный поднятием облака пыли, произвел эффект взорвавшейся бомбы. Кто-то ахнул, кто-то громко выругался, но все взгляды приковал к себе кожаный мешок, катящийся по бетонному полу. Истлевшая веревка рассыпалась и из мешка выпало его содержимое, покатилось дальше, к ногам Курасавы. Вначале было трудно определить, что же это — ком шерсти или клубок ниток? Но потом, когда неопознанный шар докатился до ног Нако, подпрыгнул, ударившись о носы ее сапог и, развернувшись на бок, наконец остановился, ужас охватил женщину. Из-за завесы темных волос и лоскутов кожи на Нако смотрели выцветшие, мутные глаза с изуродованного до неузнаваемости, но такого знакомого лица. Ее лица, с оскаленными зубами и разинутым, будто в душераздирающем вопле ртом. Лица женщины, которая стала причиной их с Шисуи ссоры, но в то же время позволила понять, что Нако влюблена в другого. Изуми! У ног Нако валялась в грязи отрезанная голова Изуми! Женщины, ставшей ее тенью. И как только эта мысль оформилась в сознание Нако, то тут же покинуло ее. Нако не изящно и совершенно не красиво, рухнула в обморок.