Мой Балетмейстер

- И третья позиция, четвертая и… так, хорошо… и отдых в пятой. Отлично. Итак, а теперь – шпагат. - Что? - - Шпагат, барышня – ответил Мерант на удивленный вопрос девушки. - Но я не умею, у меня не получится – запротестовала Одетта. - Так, значит, ты уже признаешь поражение? – спросил он, издевательски изогнув бровь. Луи, уже успев изучить характер своей ученицы, прекрасно знал, насколько легко эта черновласка попадается на такие, своеобразные « слабо ». Реакция последовала незамедлительно: Одетта, насупившись, принялась за попытки сесть на шпагат. И, что весьма неудивительно, у нее ничего не выходило. Мерант видел, как сложно ей было, делая очередную попытку, скрыть гримасу боли, при продвижении в своем занятии хотя бы на один сантиметр вперед . Решив прекратить ее мучения он, подойдя к ней, и опустив свои руки ей на плечи, сказал: - Закрой глаза – его дыхание обжигало чувствительную кожу черновласки, которая от удивления почти забыла как дышать. Мерант тем временем повторил свою просьбу еще несколько раз, пока Одетта, наконец, не закрыла свои глаза, немного расслабившись. Луи, почувствовав расслабление своей ученицы и покрепче сжав руки на ее плечах , решил про себя, что, все-таки так будет лучше… - А-А-А-ААА!!!!- громкий, усиленный эхом крик боли разлетелся по всему залу. Плечи юной балерины вздрагивали под сильными руками учителя, которые не давали девушке встать, оставляя ее в болезненном, но необходимом положении. Одетта плакала, горько и навзрыд, пытаясь в слезах утопить боль, что растекалась по всему телу, тягуче медленно возвращаясь в низ живота и бедра. Слезы текли ручьями по щекам и подбородку, неизменно падая и разбиваясь о пол спортивного зала. Луи, взглянув на часы, и убедившись, что тело немного привыкло к новому положению, отпустил плечи девушки, Она же, пытаясь избавиться от неприятных ощущений, чуть привстала, сразу же пожалев о содеянном. Начавшая только-только утихать, боль вернулась, как будто назло, увеличившись, раз в сто, наверное. Новый град слез полился из прекрасных серых глаз. Черноволосая девушка, не в силах терпеть этот ад, свернулась калачиком, болезненно постанывая и тяжело дыша. POV Одетта. « Больно… Как же мне БОЛЬНО!!!! Зачем он это сделал!? Больно… Я хочу домой, в тепло и уют. Не хочу все это чувствовать. Кто-нибудь уберите БОЛЬ!!!!» END POV Одетта. Словно прочитав мысли Одетты, или, возможно увидев отражение ее мыслей в глазах полных слез, Мерант, взяв ее за руки, крепко и быстро, но при этом нежно поднял ее с пола и прижал к себе. Он чувствовал, что если сейчас отпустит, она обязательно упадет, и не сможет встать. Держа ее, Луи вспомнил о цели своего поступка, он, покрепче прижав черновласку к себе, помог ей дойти до лавки и осторожно присесть на нее. При этом от него не скрылось выражение лица его ученицы при контакте ее нижней, как будто горящей изнутри, части тела и деревянной поверхности спортивной лавки. Наворачивающиеся слезы тоже были увидены Марантом. Подсев к сероглазке, чьи глаза сейчас были немного покрасневшими от слез и слегка распухшими, он просто и без всяких извинений сказал: - Так надо было, поверь, иначе бы ты промучилась еще дольше, и было бы еще больней. Не переживай, скоро все пройдет. – слегка улыбнувшись, как бы приободряя хлюпающую носом девушку, сказал балетмейстер. Как только он увидел, что Одетта немного успокоилась, то сразу же вернулся к прерванным занятиям. Кстати, результатом урока стало то, что черноволосая балерина не смогла самостоятельно добраться до дома, с чем ей, собственно говоря, был не против помочь сам Луи… *** Здравствуйте месье Мерант – Одетта, несмотря на сильную боль, пришла спортивный зал, и сейчас стоя в своей обычной для балета форме, смотрела на немного удивленного, но при этом хорошо это скрывающего балетмейстера. - Что ж, хорошо. Первая позиция, вторая… - сероглазка, даже не слушала отчет позиций, на автомате выполняя уже заученные, и повторяемые изо дня в день, в начале каждого занятия, движения. Однако сегодня, как успел заметить Луи, движения девушке давались немного сложнее, чем обычно. Сразу вспомнив вчерашний инцидент, и последующее, очень сложное объяснение с сожительницей (или кто она там) Одетты, балетмейстер решил закрепить растяжку шпагатом. - И отдых в пятой – после отчета последней позиции Мерант, повернувшись спиной к станку, сказал, как отрезал. - И закончим шпагатом, тридцать раз, начали. Сказать, что у девушки глаза на лоб полезли от количества шпагатов, которые ей предстояло выполнить, значит ничего не сказать. Однако, наученная горьким опытом первого раза, Одетта не стала возмущаться, и просто, ну или не совсем, с капелькой боли в ногах, начала упражнение. Крепко сжав губы в тонкую полоску, она не позволяла себе ни единого звука, который оповестил бы балетмейстера, о ее боли, прекрасно помня еще свежий стыд за свою истерику в этом зале. Мерант же, по прошествии некоторого количества времени, не услышав и звука, обернулся, чтобы в поражении застыть. Открывшаяся его взору картина не поддавалась никакому осмыслению со стороны балетмейстера. Перед ним на полу сидела Одетта, которая низко опустив голову и закрыв глаза, делала, судя по ее отчету полушепотом, уже двадцать седьмой шпагат. Удивлению Меранта не было предела. КАК? Как было возможно, чтобы это хрупкое создание, только вчера кричащее от боли из-за этого шпагата, сейчас спокойно делало его уже в двадцать седьмой раз!? Он ничего не понимал, а меж тем, Одетта закончила упражнение с шпагатом, и теперь, встав, как обычно, в первую позицию, ждала следующих указаний своего учителя. На удивление балерины, занятие прошло достаточно быстро, и она выучила всего пару новых движений. Как бы она не была рада новым умениям, и, как бы не огорчалась по поводу скоротечности сегодняшней тренировки, а тело все равно требовало отдыха в теплой постельке, с хорошими сновидениями в придачу. Как хорошо, что завтра наступит долгожданная, и, в прямом смысле слова, выстраданная, суббота – выходной.