Lily of the Valley

Стеклянные двери распахнулись и в магазин детских товаров вместе с холодным ветром влетел странный покупатель — демонический мужчина в кожаном пальто до пола. Бледный, со всклокоченной козлиной бородкой, волосами дыбом и зелеными, как у кошки, глазами, он был похож на байкера или может быть сомневающегося, но стильного сатаниста. Фигурные шпоры на его сапогах звенели и высекали искры из пола. К груди покупатель прижимал пищащий сверток, сделанный из старого клетчатого одеяла.  — У вас очень хорошие витрины… — без всякого выражения пробормотал «сатанист». — Видно издалека. Всё так светится. И блестит. Особенно белые медведи и самолетики… И эти штуки которые «пиууу!» Скучавшие продавщицы, одетые в серебряную униформу, недоуменно переглянулись. Но не успели они поприветствовать демонического субъекта, как в двери, следом за ним, протиснулась массивная блондинка средних лет, в лохматой шубе удивительно неопределенного цвета, размахивающая потертым кожаным чемоданчиком. Она обвела интерьер магазина взглядом, хмыкнула и решительно направилась к заинтригованным продавщицам.  — Барышни, — сказала блондинка, отдуваясь, — нам немедленно нужна ваша помощь. Случилось… — она оглянулась на своего спутника, который растерянно бродил среди прозрачных стеллажей и футуристичных серебряных шкафов с игрушками, и перешла на шёпот, — Случилось страшное. Мой… эээ, мой… короче, этот молодой отец — он совершенно не в себе, как вы можете видеть. Продавщицы хором посмотрели на гуляющего в отделе сосок и бутылочек молодого отца, и согласились что да, действительно — не в себе и это заметно невооруженным глазом.  — Его лучше не спрашивать о произошедшем. — продолжила шептать загадочная дама. — Всё это ужасная, нелепая случайность. И его доктор строго велел избегать триггеров, понимаете? — она еще раз оглянулась. «Байкер» ходил кругами вокруг колыбельки невероятной красоты и невероятной дороговизны, разговаривая со своим клетчатым свертком. — В общем, — блондинка продолжила уже нормальным тоном, — Мы купим у вас все необходимое для ухода за голодными младенцами, абсолютно все что вы сочтете нужным предложить. Этого должно хватить… — она водрузила на стеклянный прилавок свой чемоданчик и отперла его крохотным ключиком. По магазину поплыл отчетливый запах кондиционера для белья «Дамасская роза», исходящий от неаккуратных пачек стодолларовых купюр, перетянутых аптечными резинками. — Пришлось немножко освежить, — хихикнула блондинка в шубе — Ну вы понимаете… Как любая хорошая хозяйка… я люблю содержать наличные в чистоте. — Я нашел железную дорогу… — донесся приглушенный голос из отдела игрушек, ни к кому конкретно не обращавшийся. — Без которой я отсюда точно не уйду. Барышни немедленно начали действовать — со скоростью хорошо натренированной бригады пожарных. Кто-то спас блуждающего байкера (который вышел из отдела игрушек и как раз запутался в мобилях для детских кроваток) и усадил его в удобное кресло посреди магазина, кто-то загружал благоухающие денежные пачки в счетчик купюр, остальные сновали во всех направлениях и складывали «необходимые для ухода за голодным младенцем» вещи вокруг странного молодого отца. В какой-то момент клетчатый сверток решил напомнить о себе, и на весь магазин раздалось громовое «Уаааа!», сотрясающее стены.  — Когда я говорила про голодных младенцев, это была не метафора! — зажимая уши, дама в шубе силилась перекричать истошные детские вопли. — Он буквально ничего не ел в своей жизни, его возраст — два часа ровно, и мы все скоро лишимся барабанных перепонок! Беготня в магазине усилилась, как и громкость непрекращающегося «Уааааа!». С потолка начал осыпаться мелкий декор. Стекло в красивых витринах пошло трещинами. И только отец-одиночка сидел в центре этого звукового урагана, рассеянно улыбался и кивал, когда продавщица показывала ему все новые банки с готовыми молочными смесями, в надежде что он выберет уже хоть что-то. Наконец, цунами стихло и сменилось тихим причмокиванием и сопением. Блондинка с облегчением отняла руки от ушей и вздохнула.  — Вы в порядке, сэр? Молодой отец восседал в кресле, как мадонна с ренессансного полотна и кормил свое необыкновенно горластое дитя из синей дизайнерской бутылочки. Продавщицы, окружавшие его, наперебой умилялись и говорили «оууу!», «мимими» и «ах!» — Сэр? «Байкер» поднял голову и посмотрел на свою спутницу, улыбаясь все сильнее.  — Это был «супер-голос». — сказал он. — Самый настоящий. Я узнал его, я не могу ошибаться! И я так, так счастлив! *** По мрачным улицам Метро Сити, совершенно самостоятельно, неслась прекрасная колыбелька ручной работы. Колыбелька была расписана золотыми лошадками и упакована в прозрачный целлофан, шелестящий на ветру. Она мастерски лавировала в потоке автомобильного траффика, нагло подрезала то одну, то другую машину, и вызывала смятение среди привыкших почти что ко всему граждан Метро Сити.  — Нам непременно надо было скупать пол-магазина? — спросил Прислужник, лихо выкручивая руль вправо и влево.  — Как это они называют? «У-ван-зи-е»? Это что-то африканское? А тебе не кажется, что эти бананы… чересчур напоминают об Энди Уорхоле? — словно не расслышав, задал вопрос Мегамозг. — он нахмурившись посмотрел на спящего у себя на коленях ребенка. Самый маленький из нашедшихся в магазине комбинезонов был ему слегка велик, зато был действительно украшен банановыми гроздьями.  — Как будто поп-арт чем-то опасен для глау! — проворчал прислужник, выкручивая руль то вправо, то влево, лавируя в потоке машин.  — Но мы ведь не проверяли! — жалобно проговорил Мегамозг. — И теперь уже не проверим никогда! — он шмыгнул носом, но заметив, что его подопечный начал просыпаться, радостно запричитал: — Кто тут открыл глазки? Ты хочешь есть? Да, ты уже хочешь есть! Прислужник, он уже хочет есть, представляешь! Что мне делать? Прислужник рассмеялся, вытащил бутылочку с молочной смесью из стоящего рядом подогревателя для бутылочек и, не оглядываясь, метнул ее на заднее сиденье.  — И хватит реготать! Это очень важно — разговаривать с младенцами специальным детским голосом! Научный факт! Я вообще-то тут практикуюсь! — приподняв ребенка, Мегамозг неуклюже начал кормить его из бутылочки. Руки у него тряслись от напряжения, но маленького глау это не беспокоило — он сосредоточенно сопел, причмокивал и пускал молочные пузыри. — Ты только посмотри, как он ест! И полчаса не прошло, а он такой голодный! — с восторгом сказал злодей. — С таким аппетитом он точно будет большим и сильным! Кто мой хороший, сильный мальчик? Ты мой хороший, сильный мальчик! Прислужник закатил глаза.  — Сэр, вы никогда не пытались сказать Метро Мэну что-нибудь… что-нибудь серьезное. Я имею в виду, действительно серьезное! И сделать это тоже серьезно! — осторожно спросил он.  — Конечно пытался! –ответил Мегамозг, рассеянно почесывая младенца указательным пальцем за ухом. — И не один раз. Вот в прошлом октябре, например — разве ты сам не помнишь?  — Конечно-конечно. Я все прекрасно помню. Но, сэр, мне кажется, что надпись «МетромАн кАзёл» на всю крышу музея современного искусства это как-то… — Я три месяца изучал каллиграфию! По усиленной программе! Готовился! Заминировал музей! Заказал специальный оттенок синей краски! «Скай Блю Анлимитед»! — в голосе Мегамозга зазвенела незаживающая обида. — А он, а он! И ты туда же!  — Я просто хотел сказать, сэр, что это было как-то… очень загадочно! Возможно, слишком загадочно для мистера Скотта, который как-бы не привык…  — Вот именно, не привык к какой-либо умственной деятельности! — злодей утер набежавшую слезу и отвернулся к окну, за которым можно было наблюдать мерзкую ноябрьскую погоду, и мокрые огни, светящиеся сквозь снег с дождем.  — Ну, насколько я помню… В колледже он не только учился, но и закончил его с неплохими оценками. — сказала пиранья, не отрывая взгляда от дороги. — В отличие от…  — Молчать! — оскорбился Мегамозг. — Я держу тебя в хозяйстве не для того, чтобы ты говорил мне гадости! И все равно он придурок! То есть он… был придурком! Нет, бэби, не волнуйся это я вовсе не про тебя… Вот не знаю, чему они там учат героев в этом колледже, но никакой душевной тонкости у них… никакой… — на этом месте он, не сдержавшись, всхлипнул.  — Молчу-молчу. — проворчал Прислужник. Он вынул из бардачка большую коробку бумажных платочков, кинул ее на заднее сиденье и, нажав какую-то кнопку, включил дополнительную пару дворников, чтобы счищать без конца налипающий на лобовое стекло невидимой машины снег.  — Может, стоило изложить свои мысли в стихотворной форме? — тихо спросил синий инопланетянин, хорошенько высморкавшись.  — Может быть. — Прислужник пожал плечами. — Кстати, почему вы решили, что эта кровать с лошадями…  — Колыбелька!  — Что эта колыбелька с лошадями не переживет дегидратацию?  — Мммм, у меня было такое чувство… — Мегамозг снова громко высморкался. — А я стараюсь доверять своей интуиции! Она у меня ого-го какая! И вообще, пусть все эти безмозглые существа смотрят и завидуют! Потому что у него… — он с любовью посмотрел на маленького глау. — У него должно быть всё самое лучшее.  — Кстати, о самом лучшем. — сказал Прислужник. — он заглушил двигатель и заставил машину остановиться на обочине. Посмотрев в окно, Мегамозг понял, что они уже покинули пределы города и находятся на какой-то не слишком оживленной дорожной развилке. — Отсюда мы за двадцать минут можем добраться до Скотт Мэнор. И цивилизованно передать это дитя на руки Леди Скотт, вместе со всем… — прислужник выразительно посмотрел на многочисленные бумажные пакеты, набитые голубыми кубиками. — Со всем этим чудесным приданным. Она, несомненно, будет очень, ОЧЕНЬ рада…  — Ты что! — возопил супер-злодей, словно раненый заяц. — Как ты мог придумать такое! Несчастная женщина! Похоронила мужа в прошлом году! Похоронила единственного сына в этом году — ну, то, что от него осталось. И тут у нее дома цинично появляюсь я, который… который убил этого самого единственного сына! Да она… она просто разорвет меня голыми руками, прямо на пороге, как яростная тигрица!  — Уа-а! — поддержал его младенец.  — Сэр, — пиранья развернулась на 180 градусов в своем аквариуме и с укоризной посмотрела на дрожащего от переизбытка эмоций инопланетянина. — Я не дам вас растерзать никакой тигрице. Даже если это Леди Скотт.  — Значит она сначала растерзает тебя, а потом и до меня доберется… — горестно сказал Мегамозг, укачивая плачущего ребенка.  — Мы можем сказать… — Прислужник на мгновение задумался, — Мы можем сказать, что смерть мистера Скотта была всего лишь несчастным случаем, вызванным чередой нелепых случайностей…  — И ты, Брут! Смерть мистера Скотта была моей первой, бесспорной, абсолютной победой! Она была результатом работы всей моей жизни! Я всегда хотел это сделать… — злодей вскочил на ноги и стукнулся головой о крышу салона машины. — Ай!  — Неужели именно это? Как-то я сомневаюсь…  — И все знали, что я хочу это сделать! Все, включая Леди Скотт! Поэтому мы не поедем в Скотт Мэнор!  — Ну, — не растерялась космическая пиранья. — тогда мы можем тихохонько так это сделать. В режиме полной секретности… Как сироток подкидывают в старых фильмах. Оставим, позвоним в дверь и спрячемся…  — Это аморально. — сказал Мегамозг, потирая ушибленный затылок. — Это аморально, беспринципно, и не выдерживает никакой критики. Я не разбрасываюсь беспомощными детьми среди лютой зимы. Ты посмотри на него, нет, ты просто посмотри! И ты предлагаешь мне от него избавиться?  — Это — не беспомощный ребенок. — заметил Прислужник, как и было предложено, рассматривавший крошечное существо с молочными потеками на мордочке. — Это натуральное глау. Они и в жерле вулкана спокойно выживут.  — Уаааа-а! — зашелся в новом приступе крика было успокоившийся натуральный глау.  — Вот видишь! Видишь, что ты наделал! Он все слышит, все понимает… Они такие чувствительные! А тут ты, со своим вечным негативом! Сейчас вылезу отсюда, и пойду пешком до Злодейского Логова, чтобы только тебя не слушать… — Мегамозг начал демонстративно открывать дверцу машины. — Через лес! В темноте! Простужусь и умру! Вот я почти ушел…  — Сэр, успокойтесь! — устало сказал Прислужник. — Никто не едет в Скотт Мэнор, никто не идет простужаться в темный лес… Мы как нормальные злодеи нормально возвращаемся в Злодейское Логово на машине и вкусно ужинаем…  — Чем? — наморщив нос спросил Мегамозг.  — Вкусно ужинаем уткой по-пекински.  — Только уткой? — Ну и жареный "марс" ожидается — пиранья искоса посмотрела усиленно думающего инопланетянина. — Хорошо. — сказал тот наконец важным голосом. — Я не буду в этот раз бросать тебя на произвол судьбы. Но чтоб никаких брокколи!  — Никаких брокколи, сэр! — Никаких!