Все ошибки несут что-то плохое?

      Стоило фильму закончится, Град всётаки отпустил Блуса, но стоило тому попытатся встать, Градиент взял его за плечи, посадил себе на колени и повернул лицом к себе, отпуская его плечи и кладя свои руки на талию Скрини, что вновь залился густым румянцем, насыщенно-голубого цвета.       –Блус, я хотел бы тебя кое о чём спросить, — взволнованно начал Град.       –Да? О ч-чём? –тоже вне себя от волнения ответил Блус, от волнения сжимая в кулачках подол свитера.       –Знаешь ли ты, что такое любовь? Что это за чувство? — нежно улыбаясь и отводя взгляд сказал Градиент.       –Л-любовь?! — то ли удивился, то ли странно обрадовался Блус, широко открывая глазницы.– д-да, я знаю… я… я даже чувствую её, — немного смутился, но таки ответил Скрини.       –Я тоже, я хотел тебе кое-что сказать… чтобы ты не ответил, как бы ты не отреагировал… ты должен это знать, я хочу, чтобы ты это знал, — не успел Град сказать, что тот всё-таки хотел, чтобы Блус знал, как тот крепко обнял его.       –Мне не важно, что ты скажешь, я буду рядом всегда, я не обижусь, я… я люблю тебя! — выпалил практически на одном дыхании Блускрин, чем вызвал бешеное смущение Града. Но несмотря на растерянность, что всё пошло не по его плану, пусть и с тем же исходом, он тоже крепко обнял Экри.       –Я тоже люблю тебя, Блуси, теперь я тебя не отпущу, никогда и ни за что! — Теперь это его маленькое солнышко, что будет светить ему несмотря ни на что, его свет, в конце туннеля.       Так они могли бы обниматься вечность… однако Скрини через какое-то время отстранился от обнимашек. Его маленький мир озарился светом, заиграл красками от таких простых трёх слов, таких важных трёх слов… его переполняли положительные эмоции, тёплые чувства.       –Ты не против, если я украду у тебя твой первый поцелуй? — наигранно и нежно произнёс Град, уже зная ответ       –А?! Д-да… м-можно, — запинаясь, сказал Блус.– я н-не буду против, чего бы т-ты не попросил.       –Тогда расслабься и сядь так, чтобы твоё лицо было напротив моего, — в его голосе был оттенок едва скрываемого нетерпения. Пусть это и просто, как с первого взгляда кажется, поцелуй, но для Града это был большой и ответственный шаг, граница, которую так не терпелось пересечь.       –Л-ладно, — дрожа выдавил он, отстраняясь от обнимашек и садясь прямо, глядя в причудливые огоньки зрачков Града. «Это просто поцелуй, успокойся, спокойнее… это просто твой ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ!!! А вдруг я что-то сделаю не так?!”– истерил у себя в голове Экри, стараясь скрыть волнение за милой улыбкой.       Пока Блуси тихо паниковал, Град уже, убрав руки с талии Блускрина, нежно держал его за скулу, большим пальцем гладя её, постепенно притягивая его лицо к своему. Ладони Градиента казались прохладными из-за того, что сами скулы Скрини буквально пылали, от чего были тёплые, даже горячие.       Немного улыбнувшись вновь, Град приобнял свободной рукой Экри, притягивая к себе ближе. От такого Блускрини было не по себе, ему стало как-то жарко, душно и, на удивление, хорошо.       Они были уже так близко, что Град даже без очков мог бы спокойно рассмотреть огоньки глазниц Скрини.       Ещё секунда и они слились в робком, нежном и терпком поцелуе. Блус боялся действовать, боялся ошибаться, однако Граду это было только на руку, ладонь, что всё ещё была на скуле Блуса, он переместил на его подбородок, нежно опуская его чуть ниже, подавая знак Скрини, что тот должен приоткрыть ротик, что тот послушно сделал. Как только Экри немного приоткрыл ротик, этого хватило, чтобы Градиент углубил поцелуй, быстро перемещая ладонь, что была на подбородке, на затылок Блускрина, не давая тому возможности от испуга отстранится. Этот ход был со стороны Града правильным, ведь стоило тому углубить поцелуй и начать сплетать их языки, как Скрини резко и испуганно открыл глазницы и, как и предугадал Град, попытался отстранится, однако не смог. Экри был немного напуган, однако вскоре успокоился, посмотрев своим испуганным взглядом в расслабленные глазницы своего возлюбленного, что его, пусть и не сразу, но успокоило, заставив отдаться поцелую, ответить на него.       Поцелуй был довольно долгим, для первого, примерно минуты две нежности и любви в каждом мгновении.       Этот сладкий, как им могло показаться, поцелуй был разорван. Лишь маленькая ниточка зелёно-голубой слюны соединяла их, но она быстро разорвалась. Скрини буквально так и застыл: прикрывая глазницы и высовывая кончик язычка, однако быстро придя в себя, он уткнулся в плечо Гради, замолкая в немом крике.       Через несколько минут они, продолжая остаточно смущаться, уже поднимались на сон. Пожелав друг-другу спокойной ночи, они разошлись по комнатам.       Как только Скрин зашёл в комнату он, плюхнувшись на кровать и крепко прижимая к лицу подушку, начал тихо смущённо кричать. Так он в приподнятом и растерянном состоянии провёл ещё часа четыре или пять, но, однако поняв, сколько уже времени, залез под одеяло и попытался уснуть, но вместо этого, лишь прокручивал у себя в голове поцелуй, тот нежный и, можно сказать, один из лучших моментов в его жизни, пытаясь вновь не пустится отплясывать от смущения на кровати «адскую чечётку» или «балет сатаны», крича при этом как грешники с девятого круга ада. Через несколько часов ещё, когда было уже шесть часа утра, Блус, с довольным лицом (: > (типо так)), таки смог уснуть.

-в это время у Еррора и Инка-

      Чтож, наверное вы думаете, «а хде Инк?!», а вот он.       Подвал был оборудован Инком для творчества, но сейчас это походило на склад бумаги и стаканчиков из-под кофе. Посреди этого всего беспорядка мирно дрыхнет Чернилка, с папкой бумаг в руках и, причём, на полу. Сколько он уже не рисовал и не защищал вселенные? Да больше десяти лет это точно! Теперь он больше возится с бумагами, на которых «творчество» создателей, в числе которых очень много маленьких детей и рукожопов. Груды фанфиков, горы рисунков, сотни альтернатив и миллиарды стаканчиков из-под кофе! Кра-со-та (Слых, это же прямо моя жизнь: ’>)!       Инк, наконец проснувшись, понял, что закончилось кофе.       –С-серьёзно?! — тяжело ворочая языком, сказал Художник, начиная подниматься по лестнице из подвала, напоследок хорошенько врезаясь мизинцем в косяк двери и взвывая от отчаяния, к счастью, не громко. Вот он открыл дверь.       Далеко не впервые в жизни, но Инки почувствовал себя кротом, вылезающим из своего укрытия. В нос ему ударил свежий, относительно подвала, воздух, а в глаза яркий свет, заставляющий Чернильного зажмуриться и сразу направится на кухню, где немного темнее, чем в главном холле.       –Кофе, кофе, кофе… где тебя искать? — вздохнул он, едва сдерживая гримасу отчаяния и стоя перед открытым сервантом, ища так нужное ему сейчас кофе, ведь попробуйте с самого раннего утра и до самого позднего вечера, даже ночи, а иногда и сутки напролёт, безвылазно смотреть «творчество фандома», от некой части которого просто хочется оказаться слепым.       –Ля! Точно, — отозвался сам себе Инки, ударив себя по лбу и доставая кофе с самой верхней полки. Быстренько приготовив себе очень много крепчайшего кофе, тот снова отправился кротствовать в свою мастерскую. День из дня, однотипно проходят у Инка, а как итог? Еррор вообще забыл, когда в последний раз видел весёлого и жизнерадостного Инка, да и когда видел его вообще… нет, Глючный не забыл об Инки, просто его вообще почти не видит, тот всегда играет роль крота, в норке из подвала и кофе, как средством выживания.       Глянув на часы, тот немного офигел.       –Уже семь?! — взорвался он и, напоследок вновь проводив очередной угол мизинцем, открыл дверь в мастерскую и направился за телефоном. Папера тоже не было подолгу дома. Обычно он бесцельно бродил по вселенным и искал неприятностей на свой шустрый зад. Чтож, видимо он их всё-таки нашёл… Дойдя до телефона, что был в его «кротовой базе», тот быстро набрал номер Джеми. Вскоре долгие гудки прекратились, трубку на другом конце сняли. –Джемми? Это ты? — взволнованно воскликнул Инк. –Д-да, п-пап, ты с-совсем не в-вовремя, если ты о-о том, что меня нет д-до сих п-пор дома, т-то, а объясню, я б-буду через час, л-ладно? — думаю, все догадываются, что там было на той стороне трубки? И вы не ошиблись, Папер решил заболеть и, дрожа от холода, проверял себя на морозоустойчивость, лёжа на снегу в самой холодной вселенной, которую знал (IceTale), да ещё и посреди Сноудина! Это понял и Инк. Он стал хмурым и немного агрессивным. –Чтобы через полчаса был дома! — повысив голос сказал Художник, бросая трубку. Недосып плохо влияет на его характер и настроение и эта ситуация тому доказательство.       Вернувшись на кухню Инки деловито развалился на стуле, ожидая своё недоразумение.       В это время Еррор так и не думал просыпаться. Ему было кайфово! Ему было плевать на всех, поэтому он продолжал спать но… резко проснулся от сильной боли в груди, в районе души. Живо взяв душу, он увидел цветок жизни… это ОЧЕНЬ плохо… такой цветок является паразитом, который вырастает на душе, обвивает её своим вьющимся стеблем с сантиметровыми иглами, которыми протыкает душу и забирает жизненную энергию, пока живое существо не умирает… больше пугало Егорку то, что этот вирус может убить за несколько недель… от этого нельзя вылечиться, цветок пускает корни в центр души. Около нескольких минут Оши пустыми от ужаса глазницами смотрел на свою душу, на которой росло тёмно-синие соцветие колокольчиков, что окутывали душу своими тонкими стебельками с адскими иглами не хуже нитей.       –Б*ять, — только и смог выговорить Оши, убирая душу на место. Ему было нечего сказать, ведь от его жизни итак были лишь руины, его семья разваливалась на глазах, все удалялись друг от друга, все друзья уже забыли об его существовании, его единственная, искренняя любовь умерла из-за его ошибки, его роковой ошибки. Его волновал лишь тот самый тест… «Надо постараться, хоть умру с какой никакой чистой совестью.”– подумал Еррор, продолжая ощущать зудящее и ноющее ощущение в груди.