Лучшая ведьма Хогвартса

— Это точно Крам, — шипела Джинни. — Пригласил её на бал, она ему отказала при всех, он и оскорбился. Как же, звезда, от поклонниц отбоя нет, а тут отшили! Скажи, Лаванда! — Он приглашал Гермиону на бал? — Гарри повернулся к Лаванде. — Правда? — Меня там не было, — кажется, главная сплетница их курса очень об этом жалела. — Но Парвати сказала, что Падма слышала, как Пенелопа рассказывала… — Так, стоп! Лаванда, пожалуйста, опусти цепочку. Что там было? — Гермиона читала, потом вдруг захлопнула книгу. Отдала её мадам Пинс и дёрнула к выходу так, будто за ней соплохвосты гонятся. А тут Крам р-раз, и перед ней стоит. И спрашивает: мисс, вы со мной на бал пойдёте? Имею честь вас пригласить быть моей парой. А она — нет, спасибо, меня уже пригласили. А он, вместо того чтобы вежливо уйти, вдруг спрашивает: а статья Скитер это правда? Вы с Поттером обручены? Гермиона ему, конечно, ответила, что это не его дело, а он над ней, значит, нависает и даже не думает уходить! А тут мадам Пинс заметила, что в библиотеке безобразия творятся, а не книжки читают, и обоих выгнала. — А я слышала, что Гермиона закричала, и мадам Пинс поэтому вмешалась, — поправила Джинни. — Закричала? Что этот гад ей сделал?! — На него закричала, чтобы отстал. Потому что он ей выйти не давал, вот. Ну, в любом случае, смотри, Гарри — в библиотеке они были на глазах у кучи народа, так? И Краму точно не понравилось, что девушка, на которую он обратил внимание, ему при всех отказала. А потом они уходят, и через четверть часа Гермиона оказывается в больничном крыле! По-моему, всё яснее некуда. Гарри, а вы разве обручены? Или эта мерзкая Скитер снова всё наврала? И что говорит Помфри? Кажется, Джинни спрашивала что-то ещё — теперь про бал, но Гарри уже не слышал. Он поднял голову — Крам, прикрывшись кубком, смотрел на гриффиндорский стол, потом поставил кубок и встал. Гарри тоже вскочил и быстро пошёл к выходу. Он не оставит безнаказанным нападение на Гермиону. Ни за что! Крам его ждал, будто точно знал, что Поттер побежит следом. Подозрительно? — Что ты ей сделал? — Гарри уже тянулся за палочкой, не дожидаясь ответа, но тут Крам его удивил. Во-первых, начал говорить почти одновременно с ним, и почему-то его вопрос прозвучал настолько же сердито: — О чём ты думаешь? А во-вторых, пока Гарри пытался понять, что болгарин имел в виду, тот нахмурился — хотя куда уж больше, с его-то обычным видом?! — и спросил: — Значит, я у тебя в подозрении, так? Почему? Он ещё спрашивает! — Ты приглашал её на бал? — Пригласил, так, — Крам кивнул. — Мисс отказалась… отказала, так? — И через двадцать минут после того, как она тебе отказала, её прокляли! Тебе ничего не кажется странным? — Гарри кипел, ладонь сама искала рукоять палочки. А Крам вдруг усмехнулся и предложил: — Пойдём. Здесь много… как, глаз? Взглядов? Слухов? Я хотел с тобой говорить. Единственное, чего хотел Гарри — проклясть болгарина чем-нибудь заковыристым. Но, кажется, самое страшное проклятье, которое он знал — «ешь слизней». Несерьёзно. Чем он только занимался три года?! К тому же их уход из Большого зала не остался незамеченным, вокруг уже собирались любопытные, и Гарри процедил сквозь зубы: — Пойдём. Поговорим в другом месте. Чего он точно не ждал, это что Крам приведёт его в больничное крыло. Сам он успел забежать туда рано утром — мадам Помфри даже пустила его, но что толку? Гермиона спала, напоенная зельями, вид имела бледный, а Гарри только и смог, что немного посидеть рядом. — Ладно, Гермиона, это хотя бы не василиск, — он утешал больше себя, чем подругу — та ведь всё равно спала и не слышала. — Через неделю будешь здорова. Теперь же мадам Помфри взглянула на визитёров так, что никакого василиска не надо. — Мистер Поттер, я ведь сказала утром: сегодня ваша подруга будет спать. Приходите завтра. А вы, мистер Крам, чем заболели? — Я спросить, — болгарин говорил хмуро и решительно. — Вы можете видеть и свидетельствовать, так? Между я и мистер Поттер. — Что вы ещё выдумали? Здесь вам не… — Подождите, я объяснять, — Крам вскинул руку, и мадам Помфри действительно замолчала. — Мистер Поттер думать, это я проклинать его девушку. Я не… Как сказать? Я думаю, мистер Поттер наслушался сплетен. И так думать не только он. Но это не правдиво, неправда. Мне не нужно такое мнение обо мне в Хогвартсе. Я сюда приехал не для проклинать девушек! Как-то машинально Гарри отметил, что болгарин, волнуясь, начинает говорить всё неправильней. Что ж, может, он и правда не похож на того, кто хладнокровно запустит проклятьем девушке в спину за отказ пойти на бал. Не Малфой какой-нибудь. С другой стороны, сидит за слизеринским столом, и вообще, их директор был Пожирателем смерти! — Хорошо, мистер Крам, чего вы от меня хотите? — поинтересовалась Помфри. — Если бы я могла определить, кто проклял мисс Грейнджер, уж будьте уверены — этого человека уже бы наказали. А разбираться в вашем и мистера Поттера споре — прерогатива директоров, полагаю. — Директора предвзяты. Я звал бы директора Каркарова, если бы хотел развить скандал. Клевета на гостей — не то, что ждут от Хогвартса. Крам жёстко усмехнулся. В один миг он как-то преобразился, из возмущённого и мрачно-решительного стал резким и… острым, что ли? Как… «Как меч Гриффиндора там, в подземелье», — подумал вдруг Гарри. Готовым сражаться. С кем только? Гарри стиснул кулаки. Зачем Крам привёл его именно сюда, к Гермионе? — У кого ещё был повод? — зло спросил Гарри. — Кроме тебя? — Повод, такой, чтобы все видели и все говорили — нет. Причина — много у кого. Любая девушка, которая хочет получить наследника Поттера или Мальчика-Кто-Выжил. Любой чистокровный сноб, который оскорблён успехом… как у вас говорят? Грязнокровки? — У нас так не говорят, мистер Крам, — резко возразила мадам Помфри. — Это оскорбительное слово. — Да? Я слышал много раз, — Крам пощёлкал пальцами, словно вспоминая. — Флинт, Пьюси, Малфой, Паркинсон. Многие за столом Слизерин. У вас так не говорят, но не наказывают за это слово? Тогда и за проклятье не накажут. Смешные, — он снова прищёлкнул пальцами, — нет, забавно. Забавные правила. У нас не так. В Дурмстранге такое нападение расследовали бы и виновных наказали. В Хогвартсе говорят: «Детские шалости» и «Сама виновата». — Кто так говорит? Снейп и Малфой? — почти зарычал Гарри. Та ярость, с которой он выходил из Большого зала, сейчас казалась пламенем свечи рядом с пожаром. Болгарин прав: кто бы ни проклял Гермиону, расследованием и не пахло. Да ладно, можно подумать, за прежние три года много расследовали, когда дело касалось пострадавших учеников! — Тише, мистер Поттер, — осадила Помфри. — Дать успокоительного? Учтите, я до сих пор не выгнала вас обоих только потому, что тоже хочу знать, кто виновен в случившемся с мисс Грейнджер. Она слишком серьезно пострадала, чтобы спускать это дело в унитаз. Итак? — Вы медик, — коротко, как будто это всё объясняло, заявил Крам. К чему это вообще и зачем понадобился именно медик, Гарри не понимал. А вот Помфри, кажется, сообразила — на её лице нарисовалось очень ироничное выражение. — Я не держу в своей аптечке веритасерума, мистер Крам, не владею легиллименцией и не имею права воздействовать на школьников дознавательными заклятьями. — Я совершеннолетний. И не студент Хогвартса. — Вы иностранный гость, мистер Крам. И всё ещё школьник, несмотря на совершеннолетие. — Магический след? — Ритуал в школе? Меня уволят сразу в Азкабан. — Да о чём вы?! — не выдержал Гарри. За какие-то несколько фраз он полностью утратил нить беседы, как выражалась бабушка Вальбурга, и чувствовал себя дурак дураком. На лице мадам Помфри расцвела улыбка. — Очевидно, мистер Крам очень хочет доказать вам, мистер Поттер, свою непричастность к болезни мисс Грейнджер. Настолько хочет, что готов пройти очень жёсткие проверки на правдивость. И знаете, мистер Поттер, я склонна ему поверить, опираясь только на его слово. И, разумеется, на готовность пройти эти проверки. — Вот так? — изумился Крам. — Просто? — Я медик, — теперь уже мадам Помфри сказала это так, будто это всё объясняло. Поймала ошарашенный взгляд Гарри и, сжалившись, добавила: — Хорошие медики разбираются в людях. Особенно те, кто работают с детьми. И вот что, — она махнула палочкой, призывая свой саквояж, и достала из его недр (запустив в небольшую сумочку руку по самый локоть!) неровный бурый камушек. — Безоар. Носите с собой, мистер Поттер. Молю святого Бонама, чтобы вам он не пригодился, но так мне будет спокойней. — Всё так серьёзно? — Гарри повертел безоар в руках и невольно поморщился, вспомнив первый урок у Снейпа. — Гарри, мистер Крам прав — многие девушки хотели бы тебя заполучить. А криво сваренное приворотное бывает опасней яда. А теперь ступайте отсюда оба. Поговорите в другом месте. — Э-м-м… ладно. Спасибо, мадам Помфри, — и Гарри положил безоар в карман рубашки. Из больничного крыла они вышли молча. Бок о бок дошли до холла. Дальше нужно было или разойтись в разные стороны, или всё же найти спокойное место для разговора по душам. Гарри понимал, что Крам, высказавшись у Помфри, теперь ждёт его ответа. Понимал, сомневался, злился — ведь даже если проклял Гермиону кто-то другой, этот… эта звезда квиддича, чтоб его! — звал её на бал. Теперь, когда Гарри уже решил в глубине души, что готов поверить мнению Помфри, оказалось, злится он не только из-за проклятия. Оказалось, он настоящий собственник — даже хуже Рона! Он не хотел, чтобы на Гермиону засматривался кто-то другой. Особенно — кто-то вроде Крама. Более взрослый, сильный, знаменитый… необычный, наверное? За которым бегает целая куча девушек, включая самых красивых семикурсниц! Они остановились под часами, в которых как раз сыпалась вниз струйка изумрудов, и Гарри решился: — Ладно, предположим, я тебе верю. Ты её не проклинал. Ты хотел поговорить ещё о чем-то? «Если ответит «нет», я просто скажу ему, чтобы не лез больше к Гермионе с такими… с любыми предложениями и приглашениями!» — Да. Пойдём к озеру? Там никого лишнего. — Можно и к озеру, только скорее, — Гарри покосился на часы — теперь несколько рубинов подскочили вверх. С этим разговором он прогулял историю магии. Спасибо, хоть не зелья или трансфигурацию! — Я сейчас должен сидеть на занятиях. В лицо ударил колючий снежный ветер — погода явно не для прогулок. Ветер морщил тёмную гладь озера, и Гарри поёжился, припомнив, что как-то слышал о болгарах: те запросто ныряли в эту ледяную воду. В любую погоду. Говорили, это часть их обязательных тренировок. Гарри прятал руки в карманах и думал, что эту прогулку тоже вполне можно зачесть за тренировку. Так и скажет, если спросят, почему прогулял. — Поттер. Могу я знать, у тебя с мисс Грейнджер серьёзно? — Да, — слово сорвалось с губ раньше, чем Гарри успел подумать. Может, и к лучшему, а то стал бы колебаться, сомневаться, бояться, что скажет на это сама Гермиона… Нет, с ней, конечно, придётся честно поговорить, но сначала отвадить от неё… всяких. — Хорошо, — кивнул болгарин. — Я скажу нашим, что она занята. — Эй! — возмутился Гарри, — У вас там что, очередь на неё была?! — Спокойно, спокойно, — Крам вскинул руки ладонями вперед: «я безоружен и не собираюсь нападать». — Мы смотрим на ваших девушек, да. Будет хорошо найти здесь невесту, это новая кровь. Но мы не хотим, как это, отбивать? Мисс Грейнджер хорошая ведьма, ты удачно выбрал. Ваши… Малфой и прочие — дураки, не понимают. Её у тебя не уведут, тебя у неё — могут. Не верь девушкам, которые сейчас начнут жалеть. — Почему ты мне всё это говоришь? Крам то ли кашлянул, то ли усмехнулся — презрительно, будто проглотил что-то очень обидное, уже готовое сорваться с языка. — Ты тоже дурак, но другой. Не с девушкой, а с собой. Со своей славой, так? Не понимаешь. — Да не нужна мне эта глупая слава! — Гарри развернулся, напоровшись на тёмный, кинжально острый взгляд болгарина. — Ты тоже повторяешь за Скитер и прочими? — Нет. Я иначе… как, наоборот? Я думаю, ты должен научиться правильно пользоваться славой. Если не ты, то другие будут. Я знаю, — он усмехнулся. И тут же заговорил о другом: — Как думаешь, зачем мы здесь? Выиграть турнир? — Ну… да? Вы как бы для того и приехали. — Нет. Если выиграю, это плюс, бонус. Реклама. Сегодня помнят, через год — может быть, через два — точно нет. Деньги. В квиддиче хорошие деньги. Моя семья не бедная. Рисковать за тысячу монет? — Зачем тогда? Болгарин пожал плечами и ответил, как само собой разумеющееся: — Англия. Связи. Ты, например. Гарри Поттер, сегодня глупый студент, а через десять лет — кто? Дружбе с тобой я буду рад больше, чем победе. «Хорошо, что Рон не слышит», — Гарри скривился. Разговор получался какой-то странный. Неприятный, царапающий… По-хорошему, послать бы этого Крама куда подальше, но что-то мешало. Чем-то все эти рассуждения неуловимо напоминали разговоры с бабушкой Вальбургой. — А если бы я не был Гарри Поттером? — Ты это ты. Глупо убегать от себя. — Я даже не помню, что там произошло! Мне год был! И снова Крам то ли кашлянул, то ли хмыкнул: — Я не хочу знать, что было тогда. На первом испытании тебе был не год. Ты был сопляком с четвёртого курса, который не испугался дракона. Вот — ты. Соперник, которого не стыдно уважать. Понимаешь? Теперь настала очередь Гарри усмехаться — что на это сказать, он не знал. Разве что… — Ну, спасибо тогда, — и он пожал протянутую Крамом руку.